👉 Дачные Мудрости ✔

Когда мужчина вернулся домой, на том же месте он увидел ответное послание: «Дорогой, я то помню о том, что мне 45, но и ты не забывай, что тебе столько же. И ты, по правде говоря, тоже немножко не справляешься… Поэтому я проведу эту ночь со своим студентом, ровесником твоей секретарши. И как преподаватель математики я могу с уверенностью сказать тебе только одно: число 20 входит в 45 намного больше раз, чем 45 в 20, поэтому не жди меня до утра» Из Сети

Гробовой дуб и гробовая сосна отличаются не только по цене, но и по цвету… Семён Палыч приехал погостить к другу на соседнюю дачу. Мучаясь от безделья, решил помочь в сборе вишни и навернулся с вишнёвого дерева “мордой вниз”. Так как никаких подручных бинтов-йодов-мазей у соседа не было… Побежал просить по соседям. Кто чем может, мол, помоЖите… Зоя Семёновна всегда была женщиной запасливой… Зря что ли на советский строй жизнь положила…. Короче, пошла она мазать-лечить сама навернувшегося с вишни деда. Йод, бинт, флирт в свежепосаженной петрушке, сходство на фоне вдовства, сближение на почве остеохондроза и давления, – слово за слово, и Семён Палыч переезжает от детей и внуков… Дни коротать к Зое Семёновне в однушку. С ним дом обогащается дополнительным котом, странным пыльным карбюратором и парой пиджаков с дырявыми лацканами. Все довольны. Погребальная тема закрыта с двух сторон. Новости про обещания правительства уже не так бесят… Куриный помёт радует… Даже ироды-соседи стали чуть ли не святыми… Дочь мамы призывает вспомнить умершего 25 лет назад папу: — Ну, с какого перепугу, ма?! Замуж?! В твоём возрасте? — А что? — Тебе 73! Ты ж собиралась помирать на днях! — Передумала. — А папа? Про папу ты подумала? — Он давно помер. — А уважение?! Уважение, мама! Хотя бы, из уважения к нему… — Мне тоже помереть?.. Торжество намечается на сентябрь… “Молодожёны” разогнулись в спине, забыв про остеохондроз, и выбирают меню. Ведь сколько на похороны копили… Могут себе позволить…))

– Если с моим ребенком что-нибудь стрясется. Я как раз и пришла, чтобы попросить Тебя: Господи, спаси и сохрани его! – Я только этим и занимаюсь, – серьезно сказал Господь. – Разве я дал тебе повод усомниться в моей заботе? – Нет, но… В этой жизни столько всяких опасностей, плохого влияния, крутых поворотов! А у него возраст такой – все хочется попробовать, повсюду влезть, во всем как-то самоутвердиться. Я очень боюсь, что его занесет на повороте, он ушибется, и ему будет больно. Что ж, в следующий раз он будет осторожнее, потому что на своей шкуре узнает, что такое боль, – ответил Господь. – Это очень хороший опыт! Почему ты не хочешь дать ему научиться? – Потому что хочу избавить его от боли! – горячо воскликнула мать. -Ты видишь – я всегда ношу с собой мешок соломы, чтобы подстелить ее там, где он может упасть. – И теперь хочешь, чтобы я обложил его соломой со всех сторон? Хорошо. Смотри же! И Господь мигом сотворил целый ворох соломы и бросил его в мир. Она кольцом легла вокруг сына той женщины, отгородив его от всех опасностей, от всех соблазнов и искушений, а заодно и от жизни. Женщина видела, как ее сын пытается пробраться сквозь солому, но тщетно. Сын метался, пробовал разорвать соломенное кольцо, впадал то в отчаяние, то в ярость. А в конце концов достал откуда-то спички и поджег солому. Взметнулось пламя, и всю картину мгновенно затянуло дымом. – Сынок! – закричала женщина. -Сынок, я иду на помощь! – Хочешь подбросить в костер еще соломы? – спросил Господь. -Имей в виду: чем больше соломы подстилают родители, тем сильнее желание прорваться сквозь нее любой ценой. Если же это не удастся, человек может и вовсе начать прожигать жизнь. Ведь он не знает, что такое боль, и что такое свобода выбора -тоже…Ты думаешь, что это мешок соломы, но на самом деле это мешок проблем. В нем находятся все ужасы, которые тебе чудятся, все опасения, которые в тебе живут, все страхи, которыми ты наполнена. Все, о чем ты думаешь и тревожишься, набирает силу и разрастается, потому что ты даешь этому энергию. Поэтому твоя ноша столь обременительна, а твоя спина так устала… – Выходит, я не должна заботиться о сыне?! И это говоришь мне Ты, Господи? – Заботиться – сколько угодно. Но вот беспокоиться ты не должна. Ведь я-то тоже о нем забочусь. Позволь и мне делать мое дело. Просто не мешай мне! Но это, как я понимаю, вопрос веры…

Вторую неделю стояла ужасная жара. На огороде все «так и перло». Воздух был неподвижен и густ: казалось, что его можно резать ножом – ветра не было совсем. Пересохшая земля требовала регулярного полива: это и собирался сейчас сделать Коля, прилаживающий к крану водопроводный шланг. Дело происходило на даче, принадлежащей родителям мужа. Но они были людьми адекватными и выделили семье сына комнату в старом доме. Надя тоже оказалась нормальной невесткой и просто так на даче жить не хотела: они с Колей много помогали на огороде и по дому. А все знают, что хорошим хозяевам на даче всегда найдется работа. И так получилось, что львиную долю всех огородных прибамбасов женщина взяла на себя. Это – и ежегодная высадка рассады, и прополка, и полив, и обработка полученного урожая. А человек быстро привыкает к хорошему и думает, что так будет всегда. Поэтому, свекровь, видя, что у невестки все получается просто здорово, отошла в сторону, предоставив той одной «колотиться» на огороде. Но, правда, пообещала написать на сына завещание: дескать, сынок, дачу оставлю тебе! Поэтому, не думайте, что ваши усилия пойдут даром. Надя и Коля были людьми добрыми и помогали бы на даче и без всякого завещания. Но это известие радовало сердце и успокаивало душу: семья жила небогато, и собственная дача стала бы неплохим подспорьем. Вот и сейчас они проводили отпуск на родительской даче: Колины папа с мамой уехали на море! Да, и это стало событием: все знают, что сегодня пенсионерам очень сложно выбраться куда-либо, кроме загородного участка. А в Сочи начинался бархатный сезон – самое то для пожилого человека: нежаркое, ласковое солнышко и уйма фруктов. Оба пенсионера очень долго не соглашались, отнекиваясь и выдумывая несуществующие причины. Но подаренная сыном и невесткой значительная сумма оказала решающее действие: пусть родители отдохнут – заслужили! И, хотя Коля и Надя могли бы поехать к морю сами, они, без колебаний, расстались с деньгами: они-то еще успеют – а родителям нужнее! К тому же, это делало их, как бы, значительнее и наполняло гордостью: да, смогли помочь родителям и оказать им засуженный почет и уважение. А это сейчас дорогого стоило. Ведь для русского человека это самое чувство глубокого морального удовлетворения гораздо ценнее собственного комфорта. И теперь женщина собирала созревшие овощи: а ей еще предстояло их обрабатывать, стоя в такую жару у раскаленной плиты. Уже закатанные банки были выстроены в кладовке в стройные ряды и радовали глаз: будет, чем полакомиться зимой! Но тут была, как говорится, одна закавыка: бо̀льшая часть закруток уходила младшей сестре мужа, Леночке, нахалке, совершенно не заморачивающейся насчет помощи маме с папой. Она уже успела один раз выйти замуж, и теперь была во втором браке, постоянно занятая своей любовью и тем, что называлось выстраиванием отношений. Какой огород, люди добрые, когда нужно работать над личной жизнью! К тому же, у нее был маникюр. Или лапки, как принято сейчас говорить. Нет-нет, на дачу они, конечно же, приезжали. Но, исключительно на шашлыки, а еще, чтобы забрать банки. Надя, видя как многочисленные плоды ее труда исчезают в бездонном багажнике чужого авто, молча стискивала зубы, предоставляя родне разбираться самой. Коля тоже молчал: он привык, что сестренка всегда была на первом месте. А уж ему — что останется… И вот теперь свекры поехали отдыхать практически на их деньги: у Леночки запросы всегда превышали предложение. Поэтому, на помощь маме с папой финансов не оставалось: самой бы удовлетворить свои потребности! Родители возвращались с отдыха через два дня. Сообщили, что разберут вещи и сразу приедут на дачу. И что привезли сувениры. Надя решила испечь шарлотку и приготовить фаршированные перцы, которые любила Нина Васильевна. И это – помимо новых банок, которые они хотели забрать с собой. Поэтому, крутилась на летней кухоньке до поздней ночи. Родители выглядели посвежевшими и отдохнувшими. Привезли магнитик на холодильник и большую ракушку, которую можно было прикладывать к уху: там слышался шум моря. Ну, хоть какое-то утешение. И, естественно, стали показывать фотографии: куда же без этого! И тут на одной из фоток Надя заметила худенького мальчика. Сомнений не было: рядом с бабушкой стоял Ваня – сын любимой доченьки и любимый внук. — А разве вы брали Ваньку с собой? – неожиданно спросила Надя. — Ну, да, — заюлила свекровь. — Я же тебе говорила! Сынок, я же вам говорила, помнишь? Но Коля, всегда безоговорочно до этого соглашавшийся с мамой, на этот раз промолчал, потому что это было откровенной ложью. И если бы они узнали об этом раньше, то вряд ли дали деньги родителям на отдых. Получалось, что на их деньги мама мужа отвезла на море не их Янку, как можно было бы предполагать, если мыслить логически, а любимого внука. Значит, они субсидировали чужого ребенка в ущерб своему: а ни один здравомыслящий родитель этого не сделает. А их семилетнюю дочку пришлось отправить в проверенный заранее, оздоровительный лагерь – на даче она откровенно скучала. Для этого они даже решили отдать ее в школу на следующий год: время пребывания в лагере пришлось на сентябрь. Получалось, что они понесли существенные моральные и материальные убытки совершенно впустую! И следующее фото доказало полное отсутствие логики и абсурдность ситуации: на фоне магнолии стояла вся веселая семейка – Ленка с мужем и Ванька. У Нади внутри все заледенело: значит, пока они корячатся на огороде, свекры берут с собой отдыхать любимую доченьку с семьей. Причем, на их же денежки! Как же можно так разделять детей? Это же несправедливо! Коля тоже был потрясен происходящим. Даже для него, абсолютно неконфликтного человека, это оказалось чересчур. Это выглядело чистым предательством и породило уйму чувств, представляющих сложную смесь негодования, злобы, досады и чувства мести. А почему бы и нет? Ведь каждый должен получить по заслугам. Разве не так? Надя сняла свой вечный фартук и коротко, как скомандовала, произнесла мужу: — Собирайся – мы срочно едем домой. — Как это? – всполошились родители. — Мы же даже еще не поговорили! — Почему это не поговорили? Очень даже поговорили! – Надя разговаривала непривычно жестко: ей запоздало стало все ясно. И доброму Коле тоже стало ясно: так, что глазам больно. И они, побросав в сумку самое необходимое, уехали. В машине долго молчали, а потом муж тихо сказал: — А хочешь, купим свою дачу? — На что? — упавшим голосом спросила Надя. – Денег-то у нас нет! — Возьмем кредит! – бодро произнес Коля. – Мы же оба работаем – выплатим как-нибудь! И жена уже в машине стала подыскивать подходящие варианты. Это было очень грамотным решением: осенью было хорошо видно, какого урожая ожидать от участка. А они планировали покупать дом с садом и огородом. И такой домик нашелся: на противоположном направлении от дачи родителей – не дай Бог встретиться — и полностью обустроенный. К тому же, до него было удобно и быстро добираться как на авто, так и на электричке. И они его, конечно же, купили! И это существенно добавило обоим настроения: кто приобретал когда-нибудь любую недвижимость, тот поймет. Бывшие владельцы даже не стали полностью собирать урожай, предоставив это сделать новым хозяевам. И это было очень приятно – работать на себя, а не чужого дядю. Точнее, тетю. С момента приезда родителей с юга прошло две недели. Надя, которая до этого часто перезванивалась со свекровью, делать это прекратила. Нина Васильевна тоже налаживать отношения с невесткой не спешила: любовь к дочери оказалась сильнее. Иногда ей звонил сын: мама есть мама. Разговаривали немногословно: — Как дела и что нового? Отвечали тоже коротко, понимая, что друг друга уже не интересуют: у каждого была совершенно другая, сформировавшаяся доминанта. И тут на телефон Нади поступил звонок: на экране высветилось имя Нины Васильевны. — Вы чего на дачу не приезжаете? – как ни в чем не бывало, начала свекровь. — А у нас теперь другая дача: разве Коля не говорил? — ответила Надя. – Мы купили свою – так будет лучше! — Но зачем? – всполошились по ту сторону экрана. – Есть же место – живите, сколько хотите! А потом вообще ее завещаем сыну! — А вы теперь можете завещать ее дочери. А то ей, видимо, было не совсем сподручно вкалывать на чужой даче. Но после завещания-то она, конечно, будет вам помогать, — стараясь говорить спокойно, произнесла Надя, хотя ей хотелось послать маму мужа по известному адресу. Свекровь немного помолчала, переваривая услышанное, а потом, не желая сдаваться, сказала: — А у нас черноплодка поспела — надо бы варенья наварить. Ты же знаешь, как его любит Владимир Михайлович. Особенно, с яблоками. — А это вы Леночку попросите – она наварит! Ведь теперь она на даче будет главная, — бодро посоветовала невестка. — Ну ты же знаешь, как она занята, — возмущенно произнесла Нина Васильевна. — Ничего страшного! Пусть найдет время, чтобы порадовать любящего папочку! Надо же как-то вашей дочери выражать свою любовь. А то все только на словах. Кстати, пусть еще остатки овощей соберет, — сказала Надя и, на этой радужной ноте, отключилась. А черноплодки оказалось много и на новой даче. И всего остального тоже. Но теперь есть все это и пить терпкий, вяжущий рот сок предполагалось не свекру, а совершенно другим людям. А варенье из этой рябины, действительно, очень вкусное. Особенно, с антоновскими яблоками, которые чрезвычайно уродились в этом году. Вот тут Вы оказались совершенно правы, дорогая Нина Васильевна! Автор: НЕЗРИМЫЙ МИР

Молитвы были услышаны: на моей полке угнездился пацан лет десяти, полный, щекастый, ухоженный такой, прилизанный. Рядом мать, сумку его разбирает. На другой нижней полке сидит девушка лет двадцати, в старом свитере, брючках и ярких голубых сланцах. Читает, на возню перед собой ноль внимания. Я взгляд женщины поймал и сказал такой: „Пожалуйста“. Мне не жалко полки, но для приличия спросить могли бы. Она фыркнула и отвернулась. Бухнула сумку рядом с девушкой, начала разбирать и ультимативным тоном сказала: „Деточка, я тут расположусь, рядом с ребёнком, ты не против?“ Видно, ей тоже выпала верхняя. „Против…“ — раздался полный какого-то внеземного дзена и спокойствия голос. Дама на секунду опешила, но опомнилась и продолжила разбирать вещи. „Я должна следить за Мишенькой, вдруг с ним что случится, а сверху слезать долго. Давай не будем ругаться и поменяемся“. „Не поменяемся…“ Я думал, она сейчас начнет говорить, что специально бронировала место заранее, что это не её проблемы и бла-бла-бла. Но нет. Девушка просто повернулась и легла спиной на баул дамы, как на подушку, не выпуская из рук книгу. Дамочка от неожиданности рванула сумку, освободив место, и мисс Дзен разлеглась на нём во весь рост. „Скотина малолетняя“ — отчётливо пробурчала женщина и, водрузив сумку на столик, полезла наверх. Оттуда она в скором времени очень удачно уронила расческу, угодившую девушке прямо в лоб. Мисс Дзен, не отвлекаясь от чтения, скинула расческу на пол. Первые два часа пути дама кряхтела, ворчала, демонстративно неуклюже спускалась с полки, чтобы вытереть Мишеньке сопельки и отрегулировать его теплообмен, расстёгивая и застёгивая жилетку. Но вскоре, поняв, что мисс Дзен класть хотела на её мучения то, чем Вселенная её обделила, устроилась наверху и задремала. Еще пару часов мы провели в относительном спокойствии и даже умиротворении. Я познакомился с Мишкой, развел его на пару партий в морской бой, в дурака — нормальный, в принципе, пацан оказался, только залюбленный. Мисс Дзен читала, отрешившись от внешнего мира. Вечерело. Дама проснулась и начала сокрушаться по поводу того, что её сыночек, небось, помирает от голода. Миша, недавно вточивший со мной пару сосисок в тесте, недоуменно пожал плечами. Мол, раз мама сказала, значит, и правда голодный. Как раз тогда судьба увлекла мисс Дзен в уборную. Вернувшись, она обнаружила, что ей оставили небольшой закуток возле окна, а остальное сиденье было заставлено контейнерами, термосом и Мишей. Дама, перехватив ее абсолютно флегматичный взгляд, все же подумала, что, наконец, проняла нахалку, поэтому торжествующе заявила: „Столик внизу, и мы имеем полное право сидеть тут, мы же не всю полку заняли!“. Ничуть не смутившись, Мисс Дзен прошла на своё место, уютно устроилась там и устремила свой взгляд в размытую движением бесконечность. …Под конец ужина Миша, накормленный так, что аж из ушей лезло, решил, что негоже другим голодать, и поделился с Мисс Дзен варёным яйцом. Та, как ни странно, взяла… И тут мать, решив, что „нечего разбазаривать продукты на всякую шелупонь“, одёрнула Мишу, приземлив того обратно, и шлёпнула Мисс Дзен по руке. Вот тут я уж было подумал, что стена невозмутимости рухнет, но снова ошибся: Мисс Дзен вернула яйцо на стол и со словами „Всё ваше“ вытерла руки о дамочкину юбку. Что там началось… Дама как ждала, пока что-то проткнёт пузырь негодования. Размахивая руками, она завела сольную арию „Вокзальная хамка, уродка, недоношенная!“ В своей тираде она как душу изливала, избрав Мисс Дзен первопричиной бед человечества в целом и своих в частности. „Из-за таких, как ты, сучка, никогда и ничего не идёт так, как надо“ Ярость застилала ей глаза, закипал мозг, и, когда контроль над собой был окончательно потерян, дама пихнула Мисс Дзен, да так, что та приложилась головой о стенку, слава Ктулху, хоть легонько. Пихнула и затихла, с нетерпением ожидая реакции. „Фас!“ — подумал я. Такое стерпеть было уже нельзя. Если бы Мисс Дзен начала скандалить или распускать руки, образ Самой Невозмутимости навсегда растворился бы в моём сознании. Но она не разочаровала. Медленно, но вместе с тем неотвратимо она наклонилась к женщине, будто бы собираясь что-то сказать ей на ушко… И СМАЧНО, МОКРО, ОТ ДУШИ ЛИЗНУЛА ЕЁ, ОТ ПОДБОРОДКА ДО ЛБА, ЧЕРЕЗ ГЛАЗ, РАЗМАЗАВ КОСМЕТИКУ, ОСТАВИВ БЛЕСТЯЩИЙ СЛЮНЯВЫЙ СЛЕД. ЛИЗНУЛА, КАРЛ! …Эффект был сокрушителен и мгновенен, как от транквилизатора: дама затихла и принялась кончиками пальцев щупать щеку… Затем сгребла Мишу, закинула его на свою полку и умчалась умываться. Мисс Дзен вытерла рот салфеткой и изысканно промокнула уголок. Данное действо уже было рассчитано на меня, и, видит бог, я не удержался и похлопал. За всю оставшуюся поездку дама не проронила ни слова в её сторону. Так же молча они с Мишей покинули вагон на своей станции. А Мисс Дзен снова углубилась в книгу. Весь её вид говорил о том, что она покинула эту реальность и вернется еще не скоро. Тормошить я её не стал»

— Оль, короче… давай поговорим. — Короче давай – пожала плечами я – Хотя мне и так уже все понятно. — Ну тем проще… – тяжело вздохнул он – Давай тогда все решим сразу. Настроен я серьезно. — Да я уже давно готова – кивнула я – Ты как, временно уходишь, или совсем? С разводом? — С разводом – присаживаясь рядом, ответил Игорь. Ну отлично, тогда я сейчас Мишкины (это сын наш) вещи соберу, и можете идти. Тут надо было видеть его лицо…) Медленно повернулся ко мне, посмотрел и говорит. — В каком смысле Мишкины вещи соберешь?! — В прямом – как ни в чем ни бывало ответила я – Люба со мной останется, а Мишу с собой возьми. Ему отец нужен обязательно. Ты же хороший папа? — Ээээ – только и смог сказать он – Дети обычно с мамой остаются. У тебя что вообще совести нет? Как я вообще мог с тобой прожить столько времени – он схватился за голову. — А что такого? Почему я должна двоих воспитывать, а ты со своей курицей веселиться? Ты ведь там жизнь пошел налаживать семейную? Вот считай, ребенок у вас уже будет! Полдела сделано! — Да ты что несешь такое?! Игорь вскочил с дивана и принялся названивать любовнице. — Ты прикинь! Говорит он в телефон – Она говорит, чтобы я сына с собой взял! Вообще конченая да?! Сижу на диване посмеиваюсь. Жду чем дело кончится. Короче они поругались по телефону, потом он к ней поехал, уговаривать ее видимо сына нашего воспитывать. Та ему отказала. Он вернулся мрачный, пытался со мной помириться. Да только он мне теперь нафиг не нужен. А сына отдавать ему я и не собиралась. Пусть идет куда хочет. Мне все равно. Из Сети

Сестра на пенсии. Утром проснутся, позавтракают и гулять. И разговаривать, разговаривать, разговаривать. В детстве и юности очень дружили, никуда друг без друга. Есть что-то символическое: в детстве вместе и под старость тоже вместе. Подумала женщина и решила: «Обязательно перееду, а свою квартиру молодым отдам». И было сладко от ощущения, что доброе дело сделает. Всё обсудили: мебель пусть остается, надо только одежду взять – ничего больше не надо: ни посуды, ни штор, ни телевизора. Муж у сестры хороший мужик, тихий, не скандалит, без вредных привычек. Много знает, рассказывает интересно – заслушаешься. Так что есть, кому развлекать. И представила женщина картину: сидят с сестрой на кухне перед новым годом и лепят пельмени, а мужик заглядывает и спрашивает: «Можно штук двадцать сварить? Есть хочется». А они с сестрой шутят: «Ничего, не помрешь с голода, всю ночь есть будешь». Чем не семейная картина? Накануне переезда решили еще раз все обсудить, включая документы. Дарить так дарить, пусть все по закону. Если квартира в собственности у молодых, то им спокойнее будет. Пришла женщина к сестре во второй половине дня. Хозяева готовились обедать. Сели втроем, сестра зевала, у нее плохое настроение... За чаем рассказала: «Бессонница была. Представляешь, только заснула, было час с небольшим. А этого идиота (кивнула на мужа) на кухню понесло. Пить, видите ли, захотел. Воду налил, на стол поставил, рукой двинул и разбил кружку. Двери открыты, я так испугалась. И всё – ночь бессонная». Невинная история, с кем не бывает? Но младшая сестра задумалась: «Я у себя хоть десять раз ночью встать могу, потому что хозяйка. А здесь еще подумаешь, подняться или до утра терпеть». И действительность показала свое истинное лицо: сестра привыкла жить по-своему, и ее не переделать. Порядок привычный, все привычно. Все предметы на своих местах. И тут появится другой человек, пусть даже родной – роднее некуда, и тогда запросто случится все, что угодно. Можно через неделю несколько раз поссориться, а уйти некуда, квартира – тю-тю. Испугалась женщина, после чая сказала: «Знаешь, Зоя, я дома останусь. Мне свое пространство нужно. А Танюшка молодая, справится». У старшей сестры глаза стали большими: «Ты с ума не сошла? Обещала зачем? Я же Танюшке сказала, они с мужем настроились, обрадовались». Женщина ответила: «Подумаешь – настроились они. Ничего, не беда. Никуда не поеду». Вернулась домой, видит – часы остановились, надо батарейку сменить. Поставила табуретку, сняла часы, погладила: «Хорошие мои, стучите-стучите». Из холодильника достала малосольные огурчики. Картошку отварила. Свои огурчики, своя картошечка, своя тарелка. После еды немного полежала, спать в десять вечера легла. Ночью встать можешь, потому что свой угол. Хорошо у себя, хорошо дома. Сестры долгое время не общались: обиделась старшая сестра. В детстве иное было. И это иное ушло вместе с детством. Сейчас другое. Покой нужен, уверенность нужна, что ты ни от кого не зависишь. Георгий Жаркой.

Приглядевшись, я увидела, что у дедушки руки в крови. Тут на меня напал не детский ужас. На мой вопрос, что же с ним случилось я тоже не получила вразумительного ответа, только мычание и он обречённо поднял с земли, валяющийся рядом пакет. Там были осколки бутылок из под пива. Он подобрал с земли ещё пару осколков и положил опять в пакет. Так вот почему у него руки в крови. Я стала вытирать ему руки влажными салфетками, чтобы потом поднять и довести его до дома (может я плохая, но измазать одежду в крови мне честно не хотелось…). Вытерев руки, я подняла дедушку. Мой вопрос про адрес он прореагировал. Начал опять что-то невнятно мычать. Я не понимала его, сколько бы не вслушивалась. Он видимо, поняв, что я туплю, начал указывать мне рукой куда идти. Так я довела его до многоэтажки, стоявшей в этом же дворе. Он показал мне на домофон и на пальцах показал два числа. Я сразу догадалась, что это номер его квартиры. Я позвонила в нужную квартиру и оттуда донёсся взволнованный женский голос. Дедушка снова что-то замычал. Через считанные секунды к нам на улицу выбежали мужчина и женщина. Они сначала накинулись на дедушку, начав рассматривать, как он и не случилось ли с ним чего-нибудь. Затем мужчина поблагодарив меня, взял дедушку на руки и понёс наверх в квартиру. А женщина стала меня спрашивать — как же они могут отблагодарить. Я отказалась и уже хотела было уйти, как женщина вдруг попросила меня её минутку подождать, будто что-то вспомнив. Она мигом побежала в подъезд и через минуту появилась с огромной корзиной малины. «Свойская» : похвасталась сразу она. Я поблагодарила её, но брать отказалась. » Бери, бери» — настаивала она. » Мы чуть с ума не сошли, когда приехали с дачи и увидели, что нашего деда дома нет. А всё дело то в чём. Его на войне немцы в плен взяли, а он чтобы не проболтаться, так как высокий пост занимал, язык себе поранил. А там не до санитарии было. Пока из плена выбрался воспаление началось и ему пол языка ампутировать затем пришлось. Вот теперь он не разговаривает толком. Только звуки издаёт, как глухонемой. У нас во дворе на детской площадке повадились по вечерам подростки пиво пить. Бутылки кидают куда не попадя. Мы уже и жалобу в полицию написали, пусть примут меры. Дети всю эту грязь в руки берут, а то и ещё хуже о стекляшки ноги и руки сколько раз резали. Вот дед и повадился после того как Ирочка, дочка моя, ножку порезала, ходить за этими сволочами стекло убирать, чтобы дети опять не поранились. А он у нас уже старый, ноги толком уже не держат. Мы его уж и так и этак уговаривали не ходить, ключи прятали от квартиры, а он знай себе ходит. Один раз так упал я пока со смены пришла, 6 часов на холодной земле пролежал, никто не помог. Вот мы уже собирались идти искать. А тут глядим звонок в дверь. Спасибо тебе.» После слов этой женщины я онемела. Она сунула мне в руки корзину и я поклонившись ей (да, да, поклонившись. Слов я не смогла тогда найти вообще никаких) поплелась домой. На пол пути я заплакала. Почему у нас всё так? Почему мы думаем только о себе? Обращаюсь ко всем, если вы видите, что человек упал и не может сам встать, не приписывайте его сразу к пьяницам. Подойдите к нему! Может ему сейча необходима Ваша помощь! И особенно это касается молодёжи, давайте не будем забывать, что мы ЛЮДИ, С БОЛЬШОЙ БУКВЫ! Из сети

ты с мужем Bолодей жили хорошо и дружно, но в какой-то момент мы поняли, что хотим стать родителями. Bсе наши попытки забеременеть были безрезультатными… туж меня успокаивал как мог, но я не могла так больше. Kогда Bолодя ушел на роботу, я позвонила маме и попросила сходить со мной в больницу… Cамой было страшно идти, ведь я не знала, что услышу от доктора. И как оказалось не зря… После длительного осмотра и после сдачи всех анализов я увидела, как доктор отводит глаза… “тне очень жаль, но вы бесплодны и шансов никаких нет”. Я не могла в это поверить и пошла в другую клинику, а потом еще в одну и еще, но в ответ лишь один ответ: “Bы бесплодны!” Я поняла, что дальше идти нет смысла, и пора остановится, но в этот момент я услышала то что вскоре изменило всю мою жизнь: ”Hе плач дочка, диагноз врачей – не окончательный приговор,мы еще повоюем”! Kак же мама ты была права… Жизнь продолжалась, но мы с мужем уже стали другими. Xотя он и говорил, что все нормально, но я видела как он переживает все что с нами происходит… тама все твердила, чтобы я верила и не отчаивалась… Я старалась, но с каждым днем мне было все труднее и труднее верить… И я решила отпустить ситуацию… Пусть случится так как должно случится… Hе хочу больше страдать,не хочу мучить себя и своих близких, хочу просто жить, так как будто завтра не наступит никогда… ты с Bолодей уехали в путешествие и просто наслаждались жизнью… ты не думали о проблемах… мы любили друг друга, все было как в сказке, и я даже забыла о том что с нами случилось в последнее время… Я больше не плакала, а просто жила и любила так как никогда… И тут… C путешествия мы вернулись уже втроем… Через девять месяцев у нас родилась прекрасная дочка, а еще через два года маленький сыночек… Tеперь я точно знаю, что в жизни не бывает окончательных приговоров…