Союз Литераторов Мира

Глава 6 – «КОНЕЦ АНТИКУКЛИСТАМ!»

Слова Лопатина о Карабасе-Барабасе ещё больше напугали нашу Топеку. С двух лет она наизусть знала сказку о Буратино и Золотом ключике и слышала об этом ужасном человеке, директоре кукольного театра из Тарабарского Королевства, наводившего ужас на всех кукол и на весь наш Кукольный Мир. Но ни она, ни эти двое дорофеевцев, что похитили её для передачи этому куклоторговцу и мучителю кукол, не знали, как именно он выглядит, и поэтому всегда представляли его в виде страшного мужика с густой бородищей до самой земли, которой можно было бы успешно мести улицы. Этим и воспользовался однажды некий Чаки (Карлос Леон Рейес) ‒ знаменитый кукольный аферист и мошенник, промышлявший в Мире Людей (Реальном Мире) своими финансовыми пирамидами и обманувший миллионы добросовестных вкладчиков. Его самое большое детище ‒ финансовая пирамида, существовавшая в постсоветской России в лихие девяностые, так и называлась: «Чаки и Компания». Но потом, среди уже обманутых и всё понявших вкладчиков, массово подававших иски против Чаки за его махинации, эта его фирма стала печально известна как просто «Кукла Чаки». Но этот Чаки никогда не был тем маньяком-душегубом из фильма-ужастика «Детские Игры». Наш знаменитый Чаки никогда не убивал людей, но он несомненно был убийцей их финансового благополучия, что не менее тяжко.
А в этот раз Карлос Леон Рейес решил обвести вокруг пальца и бандитов-дорофеевцев, и самого Карабаса-Барабаса, который и должен был забрать Топеку до того, как мои родители заплатят выкуп. Моих же родителей Лопатин и Кузьмин собирались попросту убить сразу, как только получат от них деньги. Мерзкие и вероломные типы! Даже мошенник Чаки на их фоне выглядел гораздо симпатичнее и благороднее при всей своей подлючести! И я так говорю не потому, что Чаки – тоже кукла. Я, конечно же, не одобряю и не в коем случае не оправдываю его образ жизни. Он – вор и мошенник, аферист с большой дороги! И был таким для меня и для Кукольного Мира тоже до определённого момента. Но однажды он совершил поступок, за который я ему благодарен до сих пор.
Чаки всегда интересовали тёмные дела Карабаса-Барабаса, и он каким-то чудесным образом всегда был в курсе этих дел. Но до определённого момента их интересы особо не пересекались. Тем не менее, Чаки всё же по-своему любил свой родной мир и кукол, и его изрядно ужасало то, что господин К.Б. делал с куклами. И на сей раз дон Карлос Леон решил вмешаться в антикукольные планы и послужить верой и правдой родному миру. Он был внешне похож на Карабаса, но не имел бороды, только элегантные усы украшали его несколько злодейскую физиономию афериста. А уж отыскать себе бороду нужного размера при его-то баснословных богатствах, добытых от пирамидных финансовых махинаций, не составляло особого труда. И в этом ему охотно помогла его жена Тиффани Тринидад Рейес, которая в свою очередь владела огромной сетью гипермаркетов, где также были «бородатые отделы». В одном из них Чаки и нашёл себе бороду Карабаса-Барабаса, чтобы выглядеть как он, точь в точь, и тем самым, обманув Кузьмина и Лопатина, спасти Топеку до прихода настоящего бородача.
О том, что бандиты собираются сделать с Топекой, Чаки узнал от одного своего агента в банде Дорофеева, которого не оказалось на месте, когда полиция брала банду штурмом. Именно в это время он был на приёме у Чаки и докладывал, как на духу, о планах банды и о том, что вообще происходит. А у Чаки в его личном кабинете в этот момент работал телевизор, и как раз передавали криминальную хронику, рассказывали о спецоперации полиции по задержанию членов банды Дорофеева и его самого. И агент-информатор дона Карлоса видел этот репортаж с места событий.
‒ Не бойся, Леонидас, что ты так напрягся! – говорил Чаки своему агенту. ‒ Не выдам я тебя, Чаки своих не бросает, хахахахаха! Если, конечно, ты согласен окончательно ко мне перейти работать, в мою фирму, я гарантирую, что никто тебя здесь не найдёт и не тронет. Так, как? Пойдёшь ко мне на фирму?
‒ Да, Чаки, конечно, пойду! – не раздумывая, согласился Леонидас Карон, оказавшийся в банде скорее по глупости и неопытности, по искренней вере, что Дорофеев, позвавший его в свою преступную компанию, его настоящий друг. Теперь же таким другом он считал своего нового покровителя и будущего шефа Карлоса Леона Рейеса, известного больше как «Кукла Чаки», ведь последний действительно был куклой, хоть и не самой лучшей в своём мире.
‒ А со своими прежними связями лучше порви навсегда! – настоятельно рекомендовал Чаки. ‒ Они тебе больше не нужны и не друзья они тебе. Служи мне и Кукольному Миру и работай на меня, и всё у тебя будет muy bien, chiquito. Надеюсь, мы друг друга поняли!
‒ Да, сеньор, я Вас понял, готов приступить к работе хоть сейчас!
‒ Отлично, я знал, что ты согласишься! Но смотри у меня, Леонидас, я предателей не прощаю, имей в виду!
‒ Я никогда Вас не предам, сеньор Карлос Леон, и не подведу, обещаю!
‒ Хорошо, хорошо! Верю, но проверю, хахахахаха! В ближайшее время мы поиграем в Карабаса-Барабаса и его помощника. Ты будешь помощником и будешь меня подстраховывать, понял?
‒ Помощником Карабаса-Барабаса? – не понимал Леонидас. ‒ Это Дуремаром, что ли?
‒ Ну, вроде того, ‒ пояснил Чаки и снова расхохотался. ‒ Забавно, ты не находишь?
‒ Да, господин, это забавно.
‒ Ты не знаешь, случайно, где остановились эти двое… Лопатин и Кузьмин, которые должны передать Карабасу одну девочку из семьи Кандисов?
‒ Знаю, я бывал там у них, могу показать.
‒ Превосходно, потому что мы туда поедем своим, что называется, ходом. А по дороге заеду за бородой. Надеюсь, она уже готова.
‒ За кем, господин? – удивился Леонидас.
‒ Не за кем, а за чем! Бороду мне надо же нацепить! – объяснял Чаки.
‒ Ну, а мне тогда в аптеку за пиявками!
‒ О, кстати, отличная идея, хахахахаха! Пиявок этим двум похитителям кукольных детей прямо в штаны! Только тихо, чтобы они не заметили. Когда заметят, будет уже поздно! А когда Карабас поймёт, что они его развели, он из них самих театральных кукол сделает.
План Чаки и его нового помощника удался. Они подъехали к логову Кузьмина и Лопатина раньше Карабаса-Барабаса, передали им требуемую денежную сумму – 1500000 российских рублей и забрали Топеку, искренне думающую, что её забирает мучитель кукол, страшный дядька с густой бородой, зловредный директор кукольного театра и «доктор кукольных наук» из сказки про Буратино.
‒ Именно так мы Вас себе всегда и представляли, господин директор и доктор кукольных наук, господин Карабас-Барабас из Тарабарского Королевства! – хором сказали «Кузьма» и «Медведь с лопатой».
‒ А я по-другому никогда и не выглядел, господа антикуклисты-дорофеевцы! Ну, ладно, привет вам всем от Тарабарского Короля, а мой театр кукол сегодня же отбывает на гастроли в Реальный Мир.
‒ Слава Тарабарскому Королю! – заголосил Максим Кузьмин своим ерехонским басом.
Как только Чаки покинул лесную сторожку, где отсиживались «Кузьма» и «Медведь», держа за руку ничего не понимающую Топеку, он направился к своему автомобилю, за рулём которого его ожидал Леонидас Карон, готовый стать для шефа и простым шофёром. Посадив Топеку на заднее сиденье, Карлос Леон Рейес сам сел на переднее и, сдёрнув с себя бороду и костюм Карабаса-Барабаса, обернулся к Топеке и спросил:
‒ Знаешь, кто я, деточка?
‒ Вы не Карабас-Барабас? – почти обрадовалась наша доченька.
‒ Нет, конечно, я Чаки. Я пострашнее Карабаса-Барабаса, ‒ шутил Чаки. ‒ Ну, теперь последний штришок…
Сказав это, Чаки вдруг увидел «театральный» фургон того, кто должен был по плану Кузьмина и Лопатина забрать Топеку и продать её в Реальном Мире какому-нибудь магазину игрушек. Фургон куклоторговца осторожно подъезжал к той сторожке, от которой ещё едва успели отъехать Чаки и Леонидас, в руках которых теперь была наша малышка.
‒ А вот и наш похититель кукольных детей! – сказал Чаки. ‒ Сейчас, думаю, начнётся самый интересный спектакль, хахахахаха! Ало, полиция?! – обратился Чаки в дежурную часть. ‒ У меня для вас очень важная информация! Хотите поймать самого Карабаса-Барабаса?
‒ Кого, простите? – не понял дежурный.
‒ Главаря куклоторговцев, которого вы так и не взяли тогда…
‒ Не думали, что он и правда существует! – удивился дежурный.
‒ Так вот, записывайте внимательно координаты и высылайте группу захвата!...
Ничего не подозревавший Карабас не спеша зашёл в лесную сторожку, где Лопатин и Кузьмин назначили ему встречу для передачи Топеки в его руки. В руках у лысого бородача в шляпе был чемодан с крупной суммой денег – полтора миллиона рублей. Во столько эти мерзавцы оценили нашу девочку. Но его сделку ждал крупный провал, а его самого – большое разочарование и такая же большая опасность.
‒ Опять Вы, Карабас Барабасыч? – удивились дорофеевцы. ‒ Что-то забыли?
‒ Не понял, я же только пришёл! Что значит опять, вы чё, бухали тут?! Где девчонка?!
‒ Это мы не поняли! – недоумевали Лопатин и Кузьмин. ‒ Мы же несколько минут назад передали её Вам, а Вы нам заплатили полтора миллиона. Вот, считаем сидим…
‒ Да вы чё, в натуре, охренели?! – неистовствовал бородач. ‒ Вы кому её отдали?!
‒ В-в-в-в-вам! – начал заикаться «Кузьма». ‒ Т-т-т-так эт-то н-н-н-не Вы б-б-были?
‒ Дебилы, олухи, кретины, идиоты! Я им полтора миллиона принёс, я такой путь сюда проделал, столько времени убил, а эти болваны девчонку профукали! Да я из вас самих куклы сделаю, марионетки театральные! Всю жизнь, редиски вы недосоленные, будете у меня на ниточках работать, к вашим херам прикреплённых! – рвал и метал громы и молнии рассерженный лысый бородач в шляпе.
И тут в голове Лопатина родилась новая, ещё более гнусная идея, чем все предыдущие. Ещё бы, ведь теперь перед его жадными глазами было уже целых три миллиона, которыми он не собирался делиться ни с кем, даже с другом детства «Кузьмой-дебилом».
‒ Да, Вы не успеете из нас кукол сделать, Барабасыч, а вот я успею! – сказал Лопатин, быстро вынув из кобуры пистолет, и выпустил в Карабаса аж три пули, сразившие последнего насмерть, попав ему прямо в лысый лоб. Глава куклоторговцев теперь лежал трупом, оставалось расправиться с «Кузьмой». Но для него у Медведя с лопатой был особый, жестокий план.
‒ Ты ч-чё сделал, Медведь?! Ты зачем Барабаса завалил?!
‒ А ты предпочёл бы марионеточной куклой стать в его «Кукольном театре» имени Тарабарского Короля? Не будь дураком, Кузя! Смотри, сколько у нас теперь бабла! Возьмём все три лимона, тормознём водилу какого-нибудь, он нас до портала миров, а там и в Реальном Мире затеряемся где-нибудь. Только нас и видели!
‒ А как же наши?
‒ А зачем они нам теперь, «Кузьма»? У нас три лимона, новую жизнь начнём!
Только Лопатин лгал, как впрочем и всегда. Он не планировал делить с «Кузьмой-Дебилом» (с Максимом Кузьминым) эти три миллиона.
‒ А что с трупом делать будем? – спросил Максим Кузьмин.
‒ С трупом… да, труп – это проблема! Слушай, Макс, там в погребе канистра с бензином, принеси-ка её.
‒ Ты чё, Медведь, избу хочешь нашу спалить?
‒ Она нам больше не понадобится, а от улик надо избавляться. Так что принеси, будь корешем!
Пока Кузьмин ходил за канистрой, Лопатин достал с полки бронзовую статуэтку, довольно увесистую, и стал подстерегать Кузьму у входа в комнату. Через две-три минуты друг детства, ставший незаметно для себя уже лишним, вернулся с бензином и, не увидев друга, позвал его:
‒ Я принёс, ты где?
‒Здесь! – ответил Лопатин, нанеся Максиму Кузьмину сильнейший удар по голове бронзовой статуэткой. ‒ Молодец, что принёс! И прости-прощай, дружок детства! Ничего личного – бизнес, понимаешь!
Выйдя из сторожки с канистрой и тремя миллионами, Михаил Лопатин заблокировал вход засовом и спешно начал обливать бензином хибару, которая ещё минуту назад была их с бывшим теперь уже другом пристанищем. Какой ужасный конец ждал теперь Максима Кузьмина! Сгореть, не приходя в сознание с проломленной головой! Но чудовищному плану Лопатина неожиданно помешала полиция, прибывшая по вызову Чаки.
‒ Остановись, Лопатин, оружие на землю, лежать, руки за спину! Ты арестован!
‒ А вы попробуйте меня возьмите, куклы легавые! – крикнул Лопатин, поставив канистру и достав свой револьвер, собираясь начать пальбу по полицейским.
‒ Я повторяю приказ, Лопатин! – снова послышался из рупора грозный голос командира группы захвата. ‒ Брось оружие и сдавайся, иначе будем стрелять на поражение!
‒ Да, стреляйте! За одно и избушку эту подпалите, она вся уже в бензине, а в ней два трупа!
Тут двое карабинёров из группы захвата перешли незаметно в удобную позицию, чтобы видеть со спины опасного бандита, и если он не сдастся добровольно, ликвидировать его.
‒ Ну, что, легавые! Слабо вам меня пристрелить, а мне нет! – объявил всем «Медведь с лопатой» и начал палить в сторону кукол-полицейских.
Но в ту самую минуту одна шальная пуля сзади настигла его и свалила замертво. Так вот, в тот сумасшедший день был уничтожен один из самых опасных бандитов-рецидивистов, когда-либо промышлявших разбоем и убийствами мирных жителей в столице Квамантессы, прекрасном городе Рейамо.
Уничтожив Михаила Лопатина, группа проникла в сторожку и увидела там два бездыханных тела: Максима Кузьмина и Карабаса-Барабаса, которого уже давно искали, но нашли уже мёртвым, с тремя пулями в лысой голове. Голова второго подозреваемого – «Кузьмы-дебила» тоже была проломлена бронзовой статуэткой, но он был скорее жив, чем мёртв, хотя и потребовалась срочная госпитализация. Парень на всю оставшуюся жизнь мог остаться инвалидом, ещё большим, чем итак был по интеллекту. К тому же, Максим Кузьмин непременно должен был предстать перед судом за свои злодейства, совершённые вместе с Лопатиным и другими бандитами Дорофеева. Самому же Вячеславу Дорофееву светил пожизненный срок в колонии строгого режима. А вот Кузьмин, при всей моей неприязни к нему, имел шанс на то, чтобы быть со временем прощённым Кукольным Миром и выйти по УДО за примерное поведение. Наличие инвалидности по врождённым заболеваниям психиатрического спектра, кое было и у Максима Кузьмина, давало ему право на снисхождение и некоторое смягчение приговора.
Говорят, когда «Кузьма» пришёл в себя в больнице, где его буквально вытащили с того света, он сам потребовал, чтобы к нему пригласили следователя, желая дать признательные показания во всей своей деятельности в банде Дорофеева. Он желал рассказать обо всех известных ему эпизодах, в которых он участвовал. И хотя его участие в основном сводилось к подстраховкам дружков и было малозначительным, он искренне раскаивался в содеянном и почему-то всё время вспоминал куклу Томку Кукломирову, которую, как он утверждал теперь, он жестоко обижал в детстве и юности, которая любила его, несмотря на это. И каждый божий день, проведённый в клинике Андалусии имени Алехандро Марьяно, известного в Кукольном Мире нейрохирурга и учителя многих современных кукольных врачей, Максим Кузьмин вспоминал Томку и жалел, что не ответил ей на любовь, а вместо этого издевался над ней. Он готов был вымаливать прощение у всего Кукольного Мира, у всех кукол и проклинал тот день, когда связался с Михаилом Лопатиным и вступил в банду антикуклистов.
#Никчёмная_Личность

Глава 5 – «БАНДА ДОРОФЕЕВА»

А может быть, правы они, эти мудрые люди, и мы все, сами того до конца не осознавая, живём по уже написанному для нас сценарию. Так, какой же смысл тогда что-то планировать, если всё равно может получиться иначе? Хочешь рассмешить Бога – расскажи Ему о своих планах. Нет, планировать стоит и мы обязаны это делать как люди мыслящие! Ведь не овцы мы пассивные, чтобы послушно мекая, бежать по погону пастуха. Планировать нужно, ибо в этом смысл разумного существования, но планировать с умом и осмотрительностью и щупая почву, прежде чем ступить ногой вперёд. «Шаг шагнул – думай!» – вполне справедливо говорил Максиму Кузьмину его дед. Но, видимо, думать – это не про последнего, не для дебилов в роде него.
Я точно знаю, что именно он подстроил ту автокатастрофу, в которой моя жена Рейнальда получила многочисленные травмы, из-за которых ей в конечном итоге пришлось менять всё туловище. Благо, она – кукла! Вступив на землю нашего Кукольного Мира, проникши незаконно через портал, Максим Кузьмин начал совершать преступления против нас. В нашем же мире, в Рейамо он встретил своего друга детства, что было для обоих полной, но приятной неожиданностью. Его другом был довольно уже известный и разыскиваемый полицией за особо тяжкие преступления Михаил Лопатин, участник банды врагов кукол под руководством некоего Вячеслава Дорофеева. Держа в ужасе почти половину квамантесской столицы, банда Дорофеева промышляла разбоем и грабежом, а также похищением кукол и впоследствии убийствами. Встретив друга детства Максима Кузьмина, Лопатин предложил ему вступить в банду, и тот, не раздумывая долго, согласился. Дорофеев, главарь банды, сулил своим подчинённым большие деньги за их преступления, в последствии же весь куш от грабежей кукольных ювелирных магазинов и банков, которые особенно интересовали бандитов, доставался шефу, а он уже по сдельной системе платил подельникам. Участники банды действовали так нагло и при этом так ловко и хитро уходили от полиции, что она долгое время не могла поймать ни одного из дорофеевцев.
Но однажды полиция нагрянула на место расположения банды неожиданно для неё. Незадолго до этого бандиты, а точнее Лопатин и его напарник Кашин по кличке «Каша», взяли в плен одну девушку из кукол, напав на неё недалеко от дома. Возможно, на неё был заказ Дорофеева, и, вероятнее всего, у него с нею был конфликт или она отказала ему в удовольствии, понятно, в каком. Дорофеев предполагал, получив за неё выкуп от её отца, высокопоставленного чиновника всей области Андалусии, не возвращать последнему его дочь, а надругавшись над нею и получив от неё то, что так ненасытно желала его гнусная самческая утроба, убить её, расчленить её труп и закопать так, чтобы никто не нашёл. Таким зверским образом главарь банды поступил со многими несчастными куклами и за это имел авторитет и почёт у антикуклистов. Сволочь ‒ хуже всякой свиньи, даже слова "chuquizo" недостаточно, чтобы полностью охарактеризовать его как антисоциальную личность!
Но напрасны были его старания, ведь отличие Кукольного Мира от Натурального в том, что куклу можно воскресить. Если её кто-нибудь убьёт, уничтожив её тело (а только так можно, якобы, убить куклу), её душа продолжает жить в Кукольном Мире в форме невидимой личности до тех пор, пока не обретёт новое тело. В отличие от людей, куклы после так называемой «смерти» никуда не переселяются, ни в какой другой мир. Куклы свой мир не покидают и не предают! Нам-куклам вообще чуждо предательство и любое другое преступление, против кого бы то ни было направлено. Мы-куклы – верные и преданные существа, одна из самостоятельных рас разумных, как и люди, существ. Не даром же нас так и называют «люди-куклы» или «люди Кукольного Мира». В то время, как того же Дорофеева и членов его банды едва ли можно считать людьми. Каким-то чудом, Божьим промыслом, удалось бежать той девушке из плена. Освободившись, она сразу обратилась в полицию. Домой идти побоялась, думая, что там её могут поджидать бандиты. В полиции она рассказала о том, что с ней случилось и где находится основное расположение банды Дорофеева. Реакция стражей закона была, как и всегда мгновенной. Прибыв на чёртово место, полицейские по методу неожиданности разом накрыли всю шайку, пятеро особо опасных из них были уничтожены на месте. Главарь банды был взят живым, хоть и раненным – при попытке к бегству один из полицейских ранил его в ногу. Взяли всех, кроме двоих: Максима Кузьмина и Михаила Лопатина, прозванного в банде «Медведем с лопатой». Очень к лицу была ему эта кличка! Участвуя в бандитских нападениях в Мире Кукол, он, подобно медведю-разбойнику с большой дороги, крушил всё и всех на своём пути своей любимой лопатой. Эти двое мерзавцев в это самое время устраивали катастрофу для моей бедной Рейнальды.

Глава 4 – «ГИБЕЛЬ И НОВАЯ ЖИЗНЬ»

Я теперь едва ли вспомню, как я попал в параллельное измерение, через какой портал и в каком месте. Столько лет минуло с тех пор! Быть может там, где в моём родном городе Рейамо, чьё географическое положение чудесным образом совпало с географическим положением Астрахани в России, находится наш портал в Каньоне Ирокезии в Эстасьон Котон, что на юго-востоке Рейамо. Вот уж не думал, что этот портал действует. Собственно, а чему я так удивляюсь? Ведь межмировые порталы, подобно вулканам, то перестают действовать, "засыпают на время", то возникают вновь. А я в тот злополучный день гулял в том месте и не заметил, видимо, как переместился из Рейамо в Астрахань. Я понял, что попал в другой мир, когда увидел непривычные и странные надписи на зданиях и прочих объектах. В моём мире в этом месте находится Квамантесса, страна, где говорят по-испански, по сути – Вторая Испания. Даже наш флаг имеет те же цвета, что и флаг Испании, только у Испании горизонтальные полосы: красная, жёлтая и снова красная, а у нас – квамантов – вертикальные, делящие полотно на три части, в срединной и большей из которых расположен герб с изображением обнажённой кукольной амазонки на льве, символизирующей свободу и независимость Квамантессы и всего Кукольного Мира от враждебного куклам СОНРа, прототипа в чём-то ЮАР.
Флаг и герб Испанской Республики Квамантессы (República Española de Cuamanteza) - страны Кукольного Мира Mundo Muñeco Es.
И всё это там, где в вашем мире Южный Федеральный Округ России, Астраханская Область, Астрахань. Кстати, сама Россия в том мире, откуда я родом, – не только государство государств, но и независимый континент, не связанный ни с Европой, ни с Азией. А с марта 2014 года Россия нашего Кукольного Мира стала конфедерацией. До этого она была континентальным союзом суверенных республик во главе с Матрёшией. Вернее сказать, Матрёшия председательствовала в этом союзе на протяжении всего его существования. Сейчас эта кукольная страна – главная республика конфедерации, и её столица – Москва – столица всей Российской Конфедерации. Моя родная Квамантесса – тоже субъект РКф.
Однако описанные мной только-что события произошли совсем недавно, уже после того, как я сочинил этот рассказ и впервые опубликовал его на моём первом творческом сайте, который был взломан каким-то антикуклистом, жестоко расправлявшимся с беззащитными куклами, распиливая их бензопилой на части. Сволочь – это ещё мягкое определение для него! Надеюсь, он уже получил своё от Кукольного Мира! Впрочем, теперь мне творческий сайт не нужен, ведь есть Яндекс.Дзен, где я могу публиковать мои рассказы и прочие работы.
Однако сейчас я повествую о событиях моей жизни на рубеже веков, когда я был совсем ещё молодым и лишь лёгкий и свободный ветерок гулял в моей тогда ещё почти безмозглой кукольной голове. Нетрудно догадаться, что может испытывать человек, попав в параллельный, незнакомый ему мир. Можете себе вообразить, что почувствовал я и какой шок испытал, поняв, что я нахожусь в другой стране, где говорят и пишут не на родном мне испанском языке, а на русском. Хорошо, что я изучал его, живя в Квамантессе. Так... увлекался. Но потом я повстречал одну милую матрёшку, которая оказала мне неоценимую помощь в изучении русского языка, ведь матрёшцы – русскоязычные куклы с русской православной культурой. Я до сих пор помню и вспоминаю её, мою любимую учительницу-матрёшку Людмилу Павловну Русланову. Она какое-то время жила с мужем в Квамантессе, а потом они вернулись в родную Костромскую область, и я, к сожалению, больше не встречал их, потеряв возможность заходить к ним в гости и на уроки русского языка Людмилы Павловны, которая терпеливо обучала меня языку, культуре и литературе, знакомя меня с произведениями русских классиков. Мне же теперь предстояло капитально заняться совершенствованием моих познаний в русском языке. Не знаю, судите сами теперь, насколько хорошо я им владею.
Увидев, что я в другом измерении, естественно, мне захотелось вернуться обратно – дома меня ждали жена и маленькая дочка Топека. Я должен был вернуться к моей семье! Но в тот день жена и дочь так и не дождались меня. Боже! Что же они испытали! Они тогда и знать не могли, и сам я не подозревал, какая трагедия произойдёт со мной в этот злосчастный день.
Думая о том, как вернуться назад, в мой родной Кукольный Мир, я, озабоченный тем, что наверняка опоздаю к ужину и что обо мне беспокоятся мои жена и дочь, шёл по мосту, который в Астрахани называется Кубанским и ведёт на Фунтовское Шоссе, а в Рейамо – Puente Cotón и ведёт на Carretera de los Fuentes. В это время озлобленный, по-видимому, очередной любовной неудачей и отшитый какой-нибудь уважающей себя девушкой Максим Квакун мчался по Кубанскому мосту домой, на Кубанскую улицу, где проживал с мамой и с младшим братом. Я не видел его, он, как сумасшедший маньяк, с бешенными, красными от злости и обиды на свою жизнь и на всех людей глазами нёсся по мостовой, не замечая ничего вокруг и в то же время снося всё и всех на своём пути. Так же он сшиб и меня со словами, которые я последними услышал в моей кукольной жизни: "Пошёл вон с моей дороги, ублюдок кукольный!" Да, я – кукла! Но разве я от этого хуже других? По-моему нет и не заслужил, чтобы меня из-за моей расовой и мировой принадлежности так обзывали!
Он толкнул меня с такой неистовой силой, что, не удержавшись на ногах, я перевалился через перила и упал на рельсы, по которым шёл состав. Я не успел встать да и не мог – ушибся сильно. Конечно, поезд не остановился из-за какого-то кукля и пронёсся по мне безо всякого сожаления. От меня в тот день ничего не осталось.
Но всё же есть высшая справедливость! Ведь не может быть так, чтобы зло всегда побеждало, есть же Бог! И он дал мне вторую жизнь. Повинному в моей гибели умственно отсталому Максиму Квакуну на весну 2000-го года была назначена плановая операция по удалению щитовидно-узлового зоба. Естественно, он лёг в Александровскую больницу, где опытный хирург успешно провёл операцию. Олигофрена избавили от узлов, уродовавших его шею, но никто не мог подозревать о протекавших в его душе личностных процессах.
А процесс был таков, что в тот день началась моя вторая жизнь, но уже в другом теле. И тело это было того же Максима Квакуна. Какой же шок я испытал, впервые посмотревшись в зеркало после моей гибели под поездом! Теперь на меня вместо моего родного кукольного лица, кое я привык видеть, смотрясь в это воистину мистическое стекло, на меня из зазеркалья смотрело лицо того самого идиота, лишившего меня моего кукольного тела и моей кукольной жизни.
Ненавистный олигофрен, умственно отсталый! Псих и социопат, вообще, антисоциальная личность! Как же я ненавижу и презираю его! Теперь мне предстояло быть им для всех. Боже мой! Какая это была мука, период, ставший чёрным пятном в моей чистой биографии. Я уже не веду речь о том, что таким чудовищным образом я оказался в мучительной разлуке с действительно дорогими мне куклами: женой и дочерью. И вместо того, чтобы наслаждаться семейным счастьем с любимой моей женой и родимой дочкой, я вынужден был жить Квакунской жизнью умственно отсталого и притворяться им, чтобы не обнаружили подмену личности. Ведь выдай я себя хоть как-то, пусть даже безобидным умным или слишком мудрым для Максима Квакуна словом, я рисковал навлечь на себя лишние подозрения. "Откуда у дебила такое соображение? Такие умные мысли! Что-то здесь не чисто! Уж не страдает ли наш Максимка раздвоением личности? Надо бы его психологу показать..." А там, я уверен, дошло бы дело и до психиатра, а он поставил бы диагноз: шизофрения на почве раздвоения личности. Этот процесс я не смог бы скрыть – он был явно на лицо.
Меня спасла недальновидность и непросвещённость в вопросах психологии и психиатрии родственников Максима Квакуна, в теле которого я до сих пор живу, нося, впрочем, теперь уже моё родное имя – Максимо Виталь Кандис. Я смог вернуть его себе почти сразу, не буду вдаваться в подробности и уточнять сроки – в том же году, когда уже осенью я смог установить мой собственный контроль и за телом, и за поведением, которое теперь менялось на глазах: вместо глупых изречений и пустозвонства, бывших свойственными Максиму Квакуну, равно как и всем олигофренам, умные мысли, более даже удержанные в себе самом; вместо бессмысленных похождений в поисках любви у ветреных, облачных и воздушных дам я искал работу, чтобы накопить денег и с ними вернуться в мой родной мир – Kyкольный. Я должен был непременно дать знать о себе моим близким, оставшимся в Кукольном Мире, о том, что, по крайней мере, я жив, пусть и не совсем здоров – заболевания этого недоразвитого передались мне вместе с телом. Не знал я лишь об одном факте. Одержав мою безоговорочную победу над Максимом Квакуном и доведя его личность до полной утраты, я был уверен, что зло повержено и куклам больше никто и ничто не угрожает. Но, видимо, я ошибался. Пока я жил в Мире Людей, в моём родном городе Рейамо объявился новый потрошитель и враг кукол и Кукольного Мира Максим Кузьмин – двойник Максима Квакуна, похожий на него и внешне, и внутренне. Вероятно, проникнув в Кукольный Мир через какой-то портал, Максим Кузьмин начал совершать свои злодеяния против кукол. Потом только я узнал от Рейнальды, моей жены, что она и наша дочь Томика Пелабланка (Топека) стали первыми после меня жертвами негодяя, который на протяжении почти трёх лет терроризировал мирных кукол – жителей Рейамо, моих соотечественников, товарищей и друзей.
Я не подозревал о событиях, происходивших в Рейамо, на моей родине. Каюсь, что на какое-то время я утратил мысленную связь с моим родным миром, иначе я должен был это знать. Но духовно я оставался верен, как и всегда, моей семье, моему народу и моему миру.
Я поступил на работу в ЗАО "Астрахань GSM" на должность курьера по доставке счетов и прочей корреспонденции по предприятиям и домашним адресам в пределах определённого мне участка, к счастью для меня, по месту жительства. Работая, копил деньги на нужды моей семьи, которая ждала и надеялась, что я вернусь. Может быть, мои жена и дочь догадывались уже тогда, что я мог попасть в другой мир через портал в Ирокезии на Котоне, где находится электрическая станция. Хоть бы так! Но, похоже, что они отправились в Натуральный Мир вслед за мной, сами того не зная и не по своей воле.
Возвращаясь однажды с работы и собираясь забрать Топеку из детского садика, Рейнальда вспоминала обо мне и не на долго призадумалась. За последние месяцы, проведённые без меня, она, моя сердечная, выплакала все слёзы. И в этот день она также была неутешима. И в этом есть большая доля моей вины, а не только Максима Квакуна, сбившего меня под поезд. Какого чёрта меня понесло к этому порталу?! Приключений захотелось дураку на свою голову! Сам я ‒ такой же chachuco, как и Максим Квакун, такой же безмозглый! Жил бы себе нормально в кукольном теле и не расставался бы никогда с моей семьёй. Но говорят мудрые люди:#Никчёмная_Личность

Глава 3 – «МАКСИМ КВАКУН И Я»

После встречи в Астраханском Кремле Томка и её подруга Маша направились в Успенский Собор, чтобы, как и обещала Томка, помолиться за Максима Квакуна, а Валерия Сергеевна пошла в полицейское отделение навестить находившегося под административным арестом беспутного и безмозглого сына и заодно вразумить его, чтобы он, наконец-то, одумался и понял, что нельзя так жить, как он живёт, причиняя окружающим лишь беспокойства и нервотрёпку, ведя себя антиобщественным образом. Только напрасны были её старания и убеждения других родственников. Максим Квакун никого не желал слушать, и авторитет среди таких же асоциалов, как он сам, дружеские отношения с ними были для него важнее, чем родные и близкие люди, на здоровье и благополучие которых он плевать хотел с высокой горы. Вот, таким бичом он был в своей семье. Конечно, что могла сделать для него простая, бедная кукольная девушка Томка, кроме того, как помолиться Богу за спасение души этого недостойного её любви человека. И обещание своё она сдержала – помолилась, и даже её подруга детства присоединилась к Томке в этом по истине благородном деянии, хотя лично никогда не знала этого бестолкового и ущербного парня, к великому счастью для последней. Такие люди, как Максим Квакун, кажется, вообще не способны ценить то доброе, что для них делают окружающие. Не оценил и он, узнав о намерении Томки помолиться за него же от Валерии Сергеевны.
‒ Что? Она ещё помолиться за меня хочет?! Тварь кукольная, какое она вообще имеет право к Богу обращаться?! Она же – кукла, а церковь и вера существует только для людей! Пусть лучше тогда за себя саму помолится несчастная! Встречу – убью эту тварь!
‒ Боже, кого я родила и вырастила! – ужасалась Валерия Сергеевна, слушая бредни сына-расиста. – Я не понимаю, Максим, что такого плохого тебе сделала эта девушка?! Она же любила тебя, обормот ты эдакий! Что ты вытворяешь, бестолковый?! Да, она – кукла, но в этой кукле гораздо больше человеческого, чем в таких людях, как ты!
‒ Т-т-т… ты чё, ма! С-с-с… с ума сошла, что ли! К-к-к… куклу какую-то на один ряд с л-л-л… людьми ставишь! Люди над т-т-т… тобой за это смеяться будут!
‒ Люди уже давно над тобой смеются, Максим, и правильно делают! Ты вот об этом лучше задумайся и пойми, наконец, что нельзя так себя антиобщественно вести! Мне стыдно за тебя перед людьми, а не за Томку, которая за свою кукольную жизнь успела от тебя настрадаться вдоволь!
‒ Ну, и и-и-и-и… иди отсюда, мама, вслед за Томкой ттттт…тфу-ты твоей любимой, ррррр…раз ты ею так восхищаешься! Ы-ы-ы-ы-ы!
‒ Максим, Максим, говорить-то нормально не умеешь, а грубишь ещё!... Вот, что я тебе скажу, прежде чем уйти, за Томкой я не пойду, как бы я ею не восхищалась! Просто потому, что у неё в этой жизни своя дорога – на родину, думаю. А мне вас с Серёжей на ноги поднимать… ‒ сказала Валерия Сергеевна и ушла, оставив сына один на один с его злобой, от которой он всегда начинал заикаться.
Вообще-то, Максим Квакун довольно часто испытывал затруднения, порою даже серьёзные, при подборе слов в беседе на любую, даже самую простую для него тему. Оно и понятно – умственная отсталость, пусть и в лёгкой стадии, всё же давала о себе знать. Я же описываю диалоги с его участием в значительной степени адаптировано, чтобы легко были читаемы. Как же его бедным опекунам было тяжело с ним! И почти всегда так было.
Свободное время Максим Квакун проводил весьма праздно, постоянно ища общения и встреч с милой его сердцу Катериной Хромовой, работавшей секретарём в той же школе, где учился сам, которая в последнее время только закрывала перед ним дверь, в чём я лично с ней полностью солидарен. «Видишь, женщина тебя не переносит, и ты противен ей, догадайся же сам уйти, болван! Не действуй людям на нервы!» Но нет же, продолжал. В конечном итоге его пассия вышла замуж за её возлюбленного (не за Максима Квакуна, конечно) и уволилась из школы, чтобы перейти в другую, где, возможно, и сейчас работает учительницей русского языка и литературы. Она переехала с мужем жить в другой район, и это – правильно! Чем дальше от Максима Квакуна, тем лучше и безопаснее для всех, кому он надоедал своим обществом. Противный, липкий и приставучий недоделок! Только так могу охарактеризовать его.
Через две недели после ареста его отпустили, предварительно проведя с ним профилактическую разъяснительную беседу, что для него было крайне полезно. Но помогло ли? Пожалуй, не особо. Ведь свои бессмысленные похождения он продолжил. Правду сказать, уж и не знал он теперь, что ему делать: продолжить охоту и погоню за сбежавшей от него куклой Томкой или продолжать преследовать всё ту же Екатерину из 19-й средней школы. Вот, балбес с большой дороги, а! А ведь его даже считали вундеркиндом его одноклассники, особенно одноклассницы. В последние годы в школе хорошо учился и даже отлично, на серебряную медаль шёл! И ему её дали. Но вот только заслужил он эту медаль пополам с дедушкой, который тянул его всю школу, контролируя весь учебный процесс.
После школы Максим Квакун по настоянию того же деда поступил в Астраханский Кооперативный Техникум на бухгалтерское отделение, где в течение двух лет учился так же заочно, как и в школе. Но учился теперь значительно слабее, то и дело, колеблясь между тремя и четырьмя баллами за все свои ответы на экзаменах и контрольных, что за глаза и так было неплохо. Во всяком случае, дед его уже не пилил за сниженные оценки, как это бывало в школе. Что уж там говорить, теперь Максим Квакун уже так не старался, да и на красный диплом, всё равно, не шёл, а получил тройку на госэкзаменах и синий диплом, который в последствии через десять лет исчезнет, как и личность Максима Квакуна.
После окончания техникума для Максима Квакуна наступил, как ему казалось, золотой период большой гульбы. Теперь он чувствовал себя по-настоящему свободным и счастливым, что не надо было больше учиться и сдавать экзамены с контрольными. Он не знал, что можно быть ещё счастливее, имея своё жильё и свою семью, как я. Теперь все его хлопоты сводились к выполнению поручений, которые давали ему бабушка с дедушкой. Они давали ему деньги на покупки продуктов на рынках, но строго под отчёт по сдаче и лишь немного разрешали брать себе. А для личной жизни возможности парнишки были несколько ограничены, потому-то в тайне и злился на родственников, время от времени мотая им нервы.
Вот и освободившись из под ареста, он направился прямиком опять в любимую девятнадцатую школу, где ещё надеялся встретить Екатерину, но встретил лишь учителей, которые дружелюбно сообщили ему, что его пассия вышла замуж и уволилась из школы. И посоветовали ему поскорее забыть Екатерину и более не искать с ней встреч. Это стало ударом для Максима Квакуна, смириться с которым сразу он не смог и продолжал посещать и школу, и те места, где, по его мнению, он мог её встретить.
Много же времени ему понадобилось, чтобы понять, что все его попытки вернуть милую его сердцу подругу ни к чему хорошему его не приведут, кроме неприятностей. Больше Максим Квакун никогда не видел и не встречал Катерину Хромову. Также он больше не встречал и Томку, которую он так жестоко обижал с детства. Теперь он сильно жалел об этом, но уже было слишком поздно. Томка вернулась на родину, в Кукольный Мир, в Матрёшию, в родной город Дворянск, откуда ещё ребёнком её выкрали проклятые куклоторговцы, пособники антикуклистов, чтобы продать её в Мире Людей какому-нибудь игрушечному магазину. Этот же магазин и посетили однажды Квакуны, чтобы купить куклу, и купили именно Томку, на тот момент ещё совсем малышку, не понимавшую, что с нею происходит. Лишь три-четыре года спустя Томка осознала себя как личность и поняла, что находится в чужом ей мире, среди людей – существ для неё весьма странных и противоречивых. Так Томка оказалась в семье Квакунов. Теперь же ей предстояла встреча с её родными и близкими, которую она с волнением и трепетом души ждала всю жизнь, представляя, как со слезами на глазах обнимет родителей и, быть может, братьев и сестёр. Ведь у кукол в порядке вещей иметь большие семьи.
А похитители Томки при попытке выкрасть очередного кукольного ребёнка были пойманы с поличным кукольной полицией, нейтрализованы и теперь, содержась в особо жёстких условиях, дожидались сурового и справедливого суда. За похищение маленьких кукломирян и торговлю ими куклоторговцам грозило до сорока лет тюрьмы в колонии особо строгого режима. Решение суда своей суровостью и непреклонностью поразило бы даже больших любителей кукол и моих единомышленников. Их приговорили к личностной казни – лишению их их же личностей и внедрению в их тела кукольных личностей. Такие приговоры в Кукольном Мире выносятся за особо тяжкие преступления против личности и приводятся в исполнение немедленно, в день оглашения приговора инопланетянами. У них есть для этого все необходимые технологии.
Интересно, что бы сказал Максим Квакун, узнав об этом страшном приговоре и о том, как быстро и беспощадно вершится правосудие у кукол, насколько суровым и непреклонным оно может быть и обычно бывает. Думаю, ему бы от такой информации полностью снесло крышу, после чего пришлось бы долго-долго лечиться в психушке. К счастью для него, он об этом не узнал и уже никогда не узнает. Потом он во время одной из прогулок вокруг родной школы познакомился с весьма симпатичной, даже красивой девушкой Леной, что жила тогда в первом подъезде их девятиэтажки. Она не спеша тоже гуляла вокруг той же школы со своей маленькой собачкой. У них завязалась интересная беседа, в ходе которой Максим Квакун честно признался во всех своих прошлых проделках и ужасно раскаивался, сокрушаясь, что не оценил когда-то любившую его кукольную девушку. Естественно, Лена была ошарашена такими откровениями едва ли знакомого ей паренька. Со стороны оно походило на стремление произвести сильное впечатление на новую знакомую и в то же время на искреннее желание облегчить душу.
‒ А что стало с той девушкой, с Томкой Кукломировой? – спросила вдруг Лена своего нового знакомого.
‒ Н-н-н… не знаю, слышал только, что она на родину вернулась, в какой-то Кукольный Мир.
‒ В Кукольный Мир? – удивилась Лена. – Что за Кукольный Мир? Где это?...
‒ Это п-п-п… параллельный мир, не наш… ‒ по-прежнему запинаясь рассказывал Максим Квакун.
‒ Надо же, впервые слышу о параллельных мирах! Разве они есть?
‒ В-в-в… выходит, что есть.
Так, после той беседы у Максима Квакуна завязалась дружба с этой девушкой. Но, хотя она всегда дружелюбно принимала его в гости и гуляла с ним, и дружила, и в общении ему никогда не отказывала, любви от неё как от женщины он так и не дождался. В общем, не везло парню в любви, хоть плачь! Да, и родственники его не были особо заинтересованы в том, чтобы он создал семью. И можно их понять, ведь создай он её с его любимой девушкой, привёл бы её к родителям: «Мол, меня на ноги поставили – спасибо, а теперь с ней то же самое!» или же ушёл бы к ней навсегда и забыл бы про бабушку с дедушкой, которым на рынке нужно продукты покупать и помогать, вообще. Но, если и была такая девушка, которая устроила бы всех родственников Максима Квакуна, это была лишь Томка. Она одна любила его, не смотря ни на что, приняла бы его и взяла в мужья таким, каким он был – больным и недалёким умом своим. Но не сложилось, и виноват в этом был только сам Максим Квакун. Только он сам – творец своей несчастной судьбы, судьбы без любви, без любимой женщины.
А тем временем в Кукольном Мире, в Квамантессе, в славном городе Рейамо, параллельно жизни Максима Квакуна, шла своим чередом совсем иная жизнь другой личности, вовсе не похожая на жизнь нашего горе-персонажа. Ведь то была моя кукольная жизнь в Кукольном Мире, таком родном для меня и для всех без исключения кукол. Я появился на свет ровно в тот же день и час, что и Максим Квакун, минута в минуту, но только в Квамантессе, в пригородном посёлке нашей просвещённой столицы – в местечке под названием Арройос Секос (Arroyos Secos), что в переводе с испанского означает «высохшие ручьи». В этом милом, тихом, почти сельском, далёком от городского шума посёлке и прошло моё раннее босоногое и голенькое детство, где родители со мной и с моей младшей сестрёнкой Каталиной Марией часто катались на лодке и потом возвращались домой с богатым уловом. А вечером на ужин все дружно ели особую квамантскую уху, которую умеют готовить лишь настоящие испанские куклы – то есть, мы. С радостью поделился бы рецептом, но очень смутно помню его теперь. Двадцать лет уже не ел этот чудесный суп. И эта пора была одной из самых беззаботных и счастливых в моей кукольной жизни. А потом мы переехали жить в город, в центр Рейамо, где и находилась школа, в которую я поступил в семь лет и которую успешно закончил, как и Максим Квакун, с серебряной медалью и почти отличным аттестатом знаний.
И всё в моей жизни было прекрасно, и наши с Максимом Квакуном дороги вели нас параллельно друг другу до тех пор, пока однажды они трагическим образом не пересеклись.
#Никчёмная_Личность

Глава 2 – «ТОМКА»

В день, когда Томка покинула дом семьи Квакунов, они не сразу заметили отсутствие всеобщей, как им казалось, любимицы-куклы. По началу все подумали, что она куда-то спряталась от Максима Квакуна, который не давал ей жить спокойно. Но прошли часы, а Томка всё не появлялась и даже к ужину не вышла, как обычно. Дело было уже к ночи, и члены семьи начали беспокоиться и звать её:
‒ Томка, выходи из укрытия, Максим где-то по улице шляется. Где только его черти носят? Ночь уже на дворе, опять где-то пьянствует обормот несчастный. Господи, когда же это закончится? Сколько он ещё нам нервов вымотает, пока наконец образумится?! – причитала Валерия Сергеевна, обращаясь к младшему сыну.
‒ Мам, тут записка какая-то! – ответил тот из детской комнаты, обнаружив записку, оставленную на прощание Томкой.
‒ Какая там ещё записка?
‒ Похоже, от Томки…
‒ От Томки записка? – удивилась мама. ‒ Шутишь, что ли, Серёжа? Как может кукла записку оставить? Куклы безграмотные, они не умеют писать.
‒ Выходит, что умеют, подчерк не Максима. Такого ни у кого из нашей семьи нет. Слишком каллиграфический, посмотри сама! – сказал Сергей Квакун, протянув матери записку Томки.
Дрожащей рукой Валерия Сергеевна взяла записку и принялась читать. В этом послании Квакунам были следующие строки:Прочитав письмо, мама Максима Квакуна тяжело вздохнула и произнесла:
‒ Ах, Томка-Томка! Что же так-то, не попрощавшись по-человечески! Ушла после стольких лет в нашей семье! Что ж, иди, куколка, мы не в праве судить тебя. Ты сделала всё, что могла. Ты не виновата, что наш Максим – такой безмозглый! Это мы виноваты, что не смогли сделать из него человека. Как был пещерным троглодитом, так, наверно, им и останется! Уже вон за полночь, где его носит?!
В тот момент, когда вся семья переживала за него, Максим Квакун, как обычно, распрощавшись со своими дружками-асоциалами и социопатами, как он сам, шатался бесцельно по ночному городу в поисках приключений на свою безмозглую башку и на беду нормальных добропорядочных граждан, а особенно гражданок, которым время от времени приходилось возвращаться домой поздно вечером и даже за полночь, что особенно было опасно в столь криминогенное время, наступившее в России в лихие девяностые годы прошлого века, изрядно испортившие многих людей, почувствовавших ветер свободы, но не научившихся этой свободой правильно пользоваться. Одним из таких элементов, социально неблагонадёжных, и это ещё мягко сказано, и был Максим Квакун.
В тот вечер, когда Квакуны обнаружили исчезновение Томки и её прощальную записку, больше напоминавшую целое письмо с тревожным посланием от самого Кукольного Мира, дороги Максима Квакуна и Томки едва не пересеклись вновь. В тот день Томка случайно встретила свою подругу детства – куклу Машу тоже из Матрёшии, откуда родом была сама, из города Дворянска. Она рассказала подруге свою грустную историю, и та любезно, а иначе и быть бы не могло, пригласила Томку пожить какое-то время у неё дома, в квартире, которую ей купил в центре Астрахани её богатый поклонник и ухажёр, видный и преуспевающий предприниматель Матвей Владимирович Платонов, намеревавшийся даже жениться на Маше, как только уладит все дела. Кукла и впрямь была прекрасна собой, как и подавляющее большинство ей подобных. Ради неё её возлюбленный бизнесмен готов был свернуть горы и положить весь мир к её стройным кукольным ножкам. И он, естественно, не стал бы возражать против пребывания Томки в их любовном гнёздышке в период его отсутствия, поскольку сам в тот момент был в другом городе по делам бизнеса. Это был жилой дом с весьма комфортабельными квартирами на углу улиц Володарской и Советской. Там, в квартире на третьем этаже и жила приютившая Томку кукла Маша Царедворцева.
Около этого же дома каким-то чудесным образом очутился и Максим Квакун, будучи изрядно выпившим, что ему по болезни было категорически противопоказано. Он, видимо, перепутав адрес и приняв этот дом за тот, в котором на улице Кирова жили его бабушка с дедушкой, нянчившие его с пелёнок, начал ломиться в квартиру номер девять, ту самую, где находились Томка и Маша. Это надо же было так напиться, чтобы Советскую улицу с улицей Кирова перепутать! Кстати, и номера-то домов совсем не совпадают, да и вид домов разный, с совершенно разной планировкой. Кто бы мне объяснил, что у пьяных в голове творится!
Тот вечер вновь заставил бедную Томку пережить ужас минувших дней в семье Квакунов. Посмотрев в дверной глазок, чтобы увидеть, что это за ненормальный так названивает в столь поздний час, Томка обомлела от страха – этим ненормальным был её многолетний мучитель – Максим Квакун. Она с ужасом отскочила от двери, едва не закричав. «Как он нашёл меня здесь?! Неужели выследил!» ‒ думала Томка, вся дрожа от ужаса встретиться с ним снова.
‒ Ты что вся дрожишь, подружка? Кто это к нам ломится в такой час? – любопытствовала Маша.
‒ Ради всего святого, не открывай, Маша! Это он!...
‒ Кто он?
‒ Он, мой мучитель, Максим Квакун, из-за которого я сбежала от его семьи. Он и здесь меня нашёл! – заплакала Томка.
‒ Ну, успокойся, Томка! Может, он просто… о нет! Знакомый моего Матвея…
‒ Да, нет же, Маш, твой Матвей – уважаемый человек, предприниматель. Зачем ему водиться со всякими асоциальными элементами, как Максим Квакун?
‒ Давай, я подойду и через дверь крикну ему, чтобы убирался по добру да по здорову, а не то, полицию вызову! – любезно предложила Маша, подходя к двери. Затем, взглянув в глазок, грозно спросила: ‒ Вы хоть знаете, который сейчас час, что Вы названиваете, кого Вам здесь нужно?!
‒ Хватит дурить, предки, открывайте давайте! Ваш внук пришёл! – шатаясь и едва держась за дверь, чтоб не упасть, басил Максим Квакун.
‒ А Вы часом адресом не ошиблись, гражданин хороший? У меня нет внуков, я молодая ещё!
‒ Ничего я не ошибся! Кирова, д-девяноста д-два-а, к-квартира… ик! Дев-вять…
‒ Ты что, парень, с бодуна вообще берега перепутал? Какая, на хрен, Кирова, это Советская! И давай уже, вали отсюда, пока я наряд не вызвала!
‒ Ты оборзела, что ли, бабка! Внука родного не признаёшь! Отворяй, пока сама цела! – начал орать Квакун на весь подъезд.
‒ Ну, тем хуже для тебя, Квакун! – сказала кукла Маша и пошла вызывать патрульно-постовую службу.
Наряд подоспел молниеносно, полицейские скрутили дебошира, беспокоившего кукол и перепугавшего всех жильцов подъезда, и повезли его в отделение. Говорят, даже, будучи доставленным в отделение полиции, Максим Квакун продолжал утверждать, что просто хотел проведать бабушку с дедушкой, и был по-прежнему уверен, что пришёл именно по адресу, где они проживают. Надо сказать, сотрудникам отделения стоило больших усилий убедить Максима Квакуна, что он ошибся адресом, потому что был в совершенно нетрезвом состоянии и вообще в полном неадеквате. В ту ночь Максим Квакун домой так и не пришёл, проведя её в отделении полиции в центре города, также на улице Кирова, только в самом её начале, не далеко от Красной Набережной.
В ту же ночь бедным перепуганным куклам удалось уснуть только под утро. Подруги сильно переволновались и делились друг с дружкой переживаниями, запивая беседу успокаивающим чаем с популярными в Матрёшии колопушками, шариковыми печенюшками из сдобного теста с начинкой из мёда или просто с варёной сгущёнкой. На этом, наконец, и закончился долголетний кошмар для Томки и началась новая жизнь на свободе и среди своих. Оставалось лишь надеяться, что Квакуны не станут искать Томку, чтобы вернуть её в игрушки Максиму Квакуну во удовлетворение его мерзкой утробы. Да, и не нужна она была им особо, а Максиму Квакуну – и подавно. Но поразвлечься с нею хотя бы раз в жизни ему всё же хотелось. Ко всеобщему счастью, она теперь была далеко, потому что находилась у подруги, о которой Квакунам ничего не было известно. Теперь ей предстояло счастливое возвращение на родину, в Матрёшию, в родную Дворянскую область, которая в Мире Людей или Реальном Мире называется Самарской. И Томка была уже не первой девушкой, натерпевшейся от Максима Квакуна, которой по счастливому случаю удалось сбежать от него.
Теперь Максим Квакун был на некоторое время нейтрализован, поскольку находился под административным арестом за учинение дебоша в многоквартирном жилом доме, к которому не имел никакого отношения и где его никто не ждал. Полиция квалифицировала его действия как мелкое хулиганство и задержала на пятнадцать суток, пока не одумается. Чёртов олигофрен! Ненавижу таких асоциалов! Вот уж, действительно, умственная отсталость в сочетании с социопатией даёт гремучую смесь! Именно ею и обладал наш «герой», у которого вечно карман с дырой.
Этих двух недель в Астрахани Томке было достаточно, чтобы насладиться последними прогулками по центру города и по Астраханскому Кремлю в приятной компании подруги детства – Маши Царедворцевой. Но во время одной из таких прогулок подруги встретили Валерию Сергеевну, и она тоже увидела знакомую куклу Томку. К счастью, мама братьев-Квакунов не преследовала цели вернуть Томку домой. Она просто подошла к куклам, чтобы попрощаться с Томкой.
‒ Здравствуй, Томка! – сказала тихо Валерия Сергеевна при встрече.
‒ Здравствуйте, Валерия Сергеевна! Простите, что ушла так…, но я оставила записку, где объяснила…
‒ Я прочитала и всё понимаю, Томка. Тебе совершенно не за что просить прощения! Это ты нас прости, если сможешь, что не в полной мере защищали тебя от Максима. Он сам во всём виноват! Сидит теперь в отделении полиции под арестом. Дебош, говорят, какой-то учинил где-то в центре города, ломился в чужую квартиру в нетрезвом виде, представляешь! – сокрушалась несчастная, измученная родным же сыном женщина.
Подружки хотели было сказать: «Это он к нам ломился, и мы его сдали!», но обе промолчали, не зная, какой может быть реакция матери. Хотя Валерия Сергеевна не стала бы их осуждать за это, ситуация была бы неприятная для всех.
‒ К сожалению, меня это не удивляет, Валерия Сергеевна. Максим должен взяться за ум, ему, наконец, необходимо найти работу, он нуждается в трудовой и социальной реабилитации!
‒ Ох, Томка, твоя правда! Но сколько раз я ему об этом говорила? Всё – без толку!
‒ Если хотите, я схожу в Успенский собор и помолюсь за него, чтобы Господь вернул его к нормальной жизни и наставил на путь истинный, ‒ предложила Томка, держа за руку Валерию Сергеевну.
‒ Какая же у тебя светлая душа, куколка! Он тебя так жестоко обижал, а ты за него помолиться хочешь?
‒ Я – кукла, но я – христианка, православная, матрёшка, пусть и с болгарскими корнями. Мы все – такие.
Они обнялись, попрощались и мирно разошлись. Для Томки это была радостная и приятная встреча, ведь теперь её больше не тяготила мысль, что она ушла, не попрощавшись, как то следовало.
#Никчёмная_Личность