Добрые истории от Жанны

Освобождай квартиру👆 🍂 — Вы не будете жить в этой квартире, — заявил отец. — Тая, послушай, не веди себя, как дитё неразумное. Мы же с отцом… — начала было мать. Таисия развернулась и, не говоря ни слова, вышла из родительской квартиры. Всё понятно. Всё повторяется. Ничего не изменилось. …Таисия у отца с матерью единственная дочь. Любимая. Всё ей. Родители, ещё тогда, когда она училась в школе, смогли приобрести ей квартиру. Взяли ипотеку и выплатили её как раз летом того года, когда Тая успешно поступила в университет, оправдав очередную родительскую надежду. Тая всегда оправдывала надежды. Училась на отлично, рисовала — великолепно, чудесно танцевала, пела в хоре («У девочки волшебный голос» — заявляла педагог). Правда с хором не сложилось. Детскую хоровую школу, которую посещала девочка, из полуразрушенного деревянного здания дореволюционной постройки, наконец, переселили в новое отремонтированное здание, которое находилось «у чёрта на куличиках» (как выразилась мама Таи) и посещать его стало, ну никак неудобно. Ведь Тая, кроме хора и рисования, занималась ещё и балетом. Тоже до определенного момента. Как-то Тая серьёзно разболелась, долго пила антибиотики, потом поднимала иммунитет, гемоглобин, ещё Бог знает чего, и участковый врач велела с балетом пока подождать. И вообще девочку кормить надо лучше, сказала она. Ребёнок совершенно измотан. И физически и психически. Балет — это очень большая нагрузка. — Вы что, собираетесь сделать из неё Майю Плисецкую? — спросила врач маму Таи Галину Андреевну, когда они с дочерью находились у неё на очередном приёме. — Нет… — растерялась женщина. Одиннадцатилетняя Тая безучастно сидела на кушетке рядом с матерью и смотрела в одну точку. — Вы посмотрите на девочку, — врач понизила голос до шёпота. — Глаза ввалились, синяки под ними, да и вообще вся синяя. Недобор веса, анемия! Ребёнок истощен! Кожа, да кости. Ей надо больше гулять и кушать. — Но, позвольте! Балет, там нормы веса, они… — начала было мать. — Вам важнее балет или здоровый ребёнок? — прищурившись, спросила врач. — У неё гемоглобин никак не поднимается. Вот о чём сейчас надо думать, а не о нормах веса. Я за всю свою практику не встречала ещё более заморенного ребенка! Тая, продолжавшая молча сидеть на кушетке, подумала о том, что врач ещё не знала о хоре. Ведь совсем недавно она совмещала, и хор, и балет, и рисование. «Хорошо, что хоровая школа переехала…» — вздохнув, подумала девочка. Врач всё-таки смогла убедить Галину Андреевну в серьёзности ситуации, и балет пришлось оставить до лучших времён. Здоровье Таи, и правда, улучшалось крайне медленно. *** — Наша девочка талантлива! — часто говорила Галина Андреевна мужу Игорю Романовичу. — Нельзя спустя рукава относиться к таким дарам. Надо их развивать. Муж соглашался. Он гордился талантами дочери не менее жены, и тоже считал, что их нужно развивать. Саму Таю никто не спрашивал, что она хочет. Её просто вели на очередное занятие, где она делала успехи. Тая действительно имела способности, а ещё безгранично любила родителей и старалась их радовать. Спустя два месяца, после того, как Тая перестала ходить на балет и хор, пропила курс витаминов, отдохнула и нагулялась (мама строго соблюдала рекомендации врача), она стала выглядеть значительно лучше. Щечки девочки порозовели, руки перестали быть синими и холодными, она ожила, стала активнее и чаще улыбалась. Только тогда родители поняли, в каком плачевном положении их дочь недавно оказалась и что в погоне за развитием талантов чуть не уморили собственного ребёнка. Самой Тае тоже было страшно. Она с ужасом вспоминала себя ту, ещё недавно считавшую, что головокружение и потемнение в глазах — это норма, что немощь и желание всё время спать — это от лени. Она никогда не рассказывала об этих симптомах родителям и считала, что надо преодолевать себя, стойко терпеть трудности ведь только тогда можно вырасти достойным человеком и чего-то в жизни добиться. Мама часто читала ей жизненные истории знаменитых людей. Их путь к успеху никогда не был гладок. С кружками и студиями было покончено накануне поступления в университет. На повестке дня стояли экзамены, и к ним надо было готовиться. Родители выбрали для Таи самую перспективную, по их мнению, специальность, выбрали вуз, факультет, нашли репетиторов. Тая блестяще сдала экзамены и, находясь в списке на самой верхней строчке (будучи стобалльницей) конечно же, поступила. Родители торжественно вручили Тае ключи от квартиры. — Ты стала совсем взрослой, девочка! — сказала мать и обняла Таисию. — В добрый путь! — Да, дочка. Пора тебе начинать самостоятельную жизнь. Квартира находится близко к университету и тебе не придётся далеко ездить, — сказал отец. Тая была счастлива. Собственная квартира, подумать только! У её одноклассниц не было такого счастья ни у кого. Все говорили о том, как поступят и будут жить в общежитиях. Наивная Тая, хоть и знала о существовании у родителей квартиры, всё же не думала, что она в ней так скоро поселится. И с ужасом слушала разные страшилки о тараканах, которые иногда обитали в «общагах», и пыталась представить, как она там будет выживать. Домашняя девочка, выросшая в тепличных условиях, она даже не представляла такого. — Тараканы отменяются! — сказала сама себе Тая когда, наконец, осталась одна в своей собственной квартире. Родители, которые помогли ей перевезти вещи и закупили продукты на некоторое время, беспрерывно обнимая и целуя дочь, уехали (прощание было грустным, Тая и мама даже всплакнули) и Тая сидела на кухне, подперев щёку кулачком, и размышляла о своей дальнейшей жизни. Деньги родители ей тоже оставили. — Учись, дочка. Работать пока не стоит, деньгами мы тебе поможем, сосредоточься на учёбе, — объясняла мама. — Да. Пока мы живы, об этом можешь не беспокоиться, — улыбнулся отец. Тая, вспоминая этот разговор, тоже улыбалась. Всё-таки родители у неё были самые лучшие. В квартире имелось всё необходимое: мебель, бытовая техника. Всё новое, чистое. Повинуясь какому-то порыву, Тая как-то купила в маркете пару полотенец для лица и маленький коврик в коридор. На коврике были нарисованы забавные коты, и он ей безумно понравился. Таисия почувствовала себя хозяйкой. Это было приятно. Гром грянул в конце первого курса, когда Таисия решила перевестись на другой факультет и рассказала о своих планах родителям. — Как же так? Прямо вдруг, ни с того, ни с сего?! — восклицала мама, разводя руками. — Не вдруг, — терпеливо объясняла Тая. — Я весь второй семестр уже думала. В середине года не переводят, вот я и решила сейчас. — Да зачем?! Объясни ты нам, наконец! — потребовал отец. — Ну не моё это… Я поняла сразу, но терпела, думала, привыкну. Но нет. Что такого-то? Другой факультет, не другой вуз! Зато это мне это ближе, понимаете? — объясняла Тая. — Не понимаем, — отрезала мать. — Твоя специальность очень перспективная, мы специально с отцом выбирали. Ты будешь получать хорошие деньги! А то, что ты задумала — это бред какой-то, блажь, даже не знаю, как назвать! — Глупость! Кому нужна такая специальность! С ней ты будешь перебиваться с хлеба на воду! — припечатал отец. — Даже не думай подавать заявление. Мы против. Тая уехала домой расстроенная. Однако она не отказалась от мысли о переводе. И подала-таки заявление. Комиссия его одобрила, Таю перевели и девушка, после некоторых колебаний, всё же решила сообщить новость родителям, решив, что те наверняка остыли и теперь примут её выбор. Случился вселенский скандал. Мама плакала, кричала и заламывала руки. Отец хмурился и строго выговаривал дочери. А потом, накапав лекарство матери, которая продолжала безутешно рыдать, отец заявил: — Да как ты могла перевестись, если мы тебе запретили?! Раз ты не считаешься с нашим мнением — освобождай квартиру! Иди, куда хочешь! На все четыре стороны! Галина Андреевна перестала рыдать и испуганно взглянула на мужа. Ей было жалко дочь, но что было делать? Они же не желают ей зла, а заботятся. Пока дочь ничего не понимает, глупая и наивная и нужно ею руководить, направлять, воспитывать. Вырастет, ведь потом сама спасибо скажет… Тая была поражена таким поворотом событий. Уехав от родителей, девушка не спала всю ночь и плакала. Она выехала из квартиры, договорилась с подругой и переехала жить к ней, а так же нашла подработку. — Не понимаю, Оля… Не понимаю… — говорила она подруге. — Я думала, что это моя квартира, а они мне тут же указали, где моё место: квартира записана на мать, у меня там никаких прав и если я не слушаюсь (слово-то какое детское, стыдно прямо) то иду на все четыре стороны. — Ты же мне рассказывала о своём детстве! Чему тут удивляться, — фыркала Оля. — Ты всегда делала, как они говорят, и не прекословила. Судя по всему, это был твой первый взбрык, они даже не думали, что ты ослушаешься. А девочка выросла… Родители Таи действительно не думали. Они рассчитывали, что после угрозы о выселении её из квартиры, Тая попросит у них прощения и впредь больше не станет поступать против их воли и совершать глупости. Они уже жалели о размолвке и сильно переживали за дочь. В конце концов, они созвонились и помирились. Ключи от квартиры были отданы и Тая туда вернулась. В сентябре снова началась учёба уже на новом факультете. Конечно, переигрывать Таисия ничего не стала, да и как это было сделать? Разве можно так прыгать туда-сюда? Да её просто засмеют! Наконец-то учёба стала приносить ей радость и удовлетворение. Кроме того, она ещё испытывала гордость за себя, за то, что впервые смогла поступить так, как хотелось. Отношения с родителями были нормальными, хотя Тая, после того конфликта опасалась слишком много о себе рассказывать, ведь родители любили указывать ей, как нужно делать. Наверняка они сами не замечали, как это делали, и конечно не со зла, но Тая стала вдруг это очень сильно замечать, и ей отчаянно захотелось наконец-то взяться самой за управление собственной жизнью. И потому со своим парнем она познакомила родителей далеко не сразу. Целый год она молчала об их отношениях, пока парень, Вадим, не сделал ей предложение. Тая хотела, прежде чем сыграть свадьбу, окончить университет и предложила сначала пожить вместе, однако с родителями познакомить Вадима всё же было нужно. Вечер прошёл хорошо. Мама и папа Таи отнеслись к Вадиму положительно, мило беседовали, но оставшись наедине с дочерью, вылили на девушку целый ушат претензий. — Сказать, что он нам не понравился — это вообще ничего не сказать, — заявила мама. — Да, дочь. Плохой выбор, — согласился отец. — Но он нравится мне, — возразила Тая. — О чём ты с ним будешь говорить? Ты посмотри на него! — сказала мама. — Ты ничего не понимаешь, люди должны общаться с равными себе. Тогда и брак будет крепким, а пока у вас гормоны в крови играют. И вы не замечаете, что совсем разные. Но это хорошо видно со стороны. Рано вам ещё жениться, — терпеливо объяснял отец, обняв плачущую дочь за плечи. — Ничего не понимаю?! — громко спросила Тая. — Да когда же я уже начну понимать-то хоть что-нибудь в своей собственной жизни?! Мы не собираемся жениться. Мы просто хотим пожить вместе… — Вы не будете жить вместе, — твёрдо сказал отец. — Или освобождайте квартиру. — Хорошо. Как скажете, — ответила Таисия, вытерла слёзы и молча вышла из родительской квартиры. Она снова съехала. С Вадимом они сняли квартиру и стали там жить. Свою подработку девушка не бросила, Вадим тоже работал и потому деньги у них были. С родителями общались, изредка перезванивались. Мама убеждала Таю, что Вадим ей не пара, говорила, что она ведёт себя как ребёнок, что есть замечательная квартира, купленная для неё, заботливо обставленная мебелью и техникой, а она ведёт себя как неразумное дитя. И что ей нужно немедленно расстаться с Вадимом и вернуться, тогда они снова станут ей помогать. — Ведь мы о тебе заботимся! Всё исключительно для твоего блага, — увещевала мама. Но Тая возвращаться не спешила, однако расстаться с парнем всё же пришлось. В один из дней они поссорились, как говорится, на ровном месте. Таисия была на нервах, готовилась к защите диплома, Вадим же не понимал её беспокойств, никак не поддерживал, а напротив, говорил странные вещи: — Стоит ли трепать нервы? Прямо свет клином сошёлся на этом высшем образовании! Работать кто будет? Все только хотят сидеть в офисе и ничего не делать, — снисходительно рассуждал он, лениво листая сообщения в своем телефоне. — Я не хочу ничего не делать? С чего ты взял? Я хочу защитить диплом, я училась пять лет для чего? Чтобы слить всё это в унитаз? — возмутилась Тая, в сотый раз пытаясь отредактировать текст. — Да успокойся ты со своим дипломом! У меня вот вообще нет специальности и ничего. — А я хочу, чтобы специальность у меня была! — Женщинам вообще не нужна специальность. Дома сидеть, щи варить, за детьми смотреть много ума не надо и образования тоже. — Ты сейчас серьёзно?! — грозный тон Таисии не предвещал ничего хорошего. Она поднялась из-за стола и взяла в руки тяжёлую папку со своими распечатками и угрожающе занесла её над Вадимом. Она была настолько взвинчена, что чувствовала, что ещё немного, и она приложит этой папкой его по голове. Но тот неожиданно сообщил, что Тая ему надоела, уж слишком «умная» и много из себя строит, с такими трудно, очень амбиции большие. И он устал. Потому уходит от неё. Девушка настолько опешила, что так и застыла с папкой в руках. Вадим быстро собрал свои вещи и ушёл. — Скатертью дорога! — заявила Тая, со всей силы хлопнув несчастной папкой об стол. Когда за Вадимом закрылась дверь, она невозмутимо села редактировать текст диплома дальше, не позволяя эмоциям взять верх. «Всё-таки не зря я в детстве занималась балетом. Упорства и выдержки мне не занимать», — с гордостью подумала девушка, всё же смахивая со щёк предательские слёзы. Об уходе Вадима она рассказала матери по телефону через несколько дней. — Ну вот, доченька! Возвращайся теперь, — довольным голосом сказала мать. — Мы же с отцом сразу сказали, что он тебе не пара! — Нет, мам. Я не поеду. Я буду жить здесь, на съёмной квартире, — твёрдо заявила Таисия. Мать ещё долго пыталась её уговорить, но Тая стояла на своём. «Я сама накоплю на квартиру, буду жить там, и поступать так, как сочту нужным, — твёрдо решила девушка. — Я не хочу быть, словно собачка на поводке, которая чуть что сделает не так, её тут же дёргают или тыкают носом в лужу. Я живой человек и у меня есть чувства и своё мнение. Да, может быть, я набью шишек, но это будут мои шишки, и я сама буду за них в ответе». Матери она всё это говорить не стала, просто вежливо поблагодарила за заботу (ссориться с родителями она не хотела) и прервала разговор. И потому родители продолжали надеяться, что неразумная дочь, наконец, перестанет глупить и вернётся. — Ведь всё же есть! Живи, да радуйся. Что ей не хватало! — возмущалась Галина Андреевна, разговаривая с мужем. — Как-то мы с тобой неправильно её воспитали… Где-то мы её упустили, — расстраивался Игорь Романович. — Погоди… Может ещё вернётся, — вздыхала Галина Андреевна. *** Прошло десять лет. За это время Таисия устроилась на работу по специальности, вышла замуж и родила сына. С родителями она поддерживала прекрасные отношения, но в ту квартиру так и не вернулась. Галина Андреевна и Игорь Романович смирились с решением дочери, нашли арендаторов и стали квартиру сдавать. Таисия с мужем накопили первый взнос на двухкомнатную квартиру — взяли ипотеку. Родители Таи часто бывают у них в гостях, очень любят внука Мишу, привозят ему горы подарков и Таисия опасается, что они избалуют мальчика. Но родители так не считают, кроме того, общение с внуком приносит им радость. А однажды они сообщили новость. — Мы, дочка, решили ту квартиру Мишутке подарить. Вырастет, будет у него свой угол, — улыбаясь, заявила Галина Андреевна, когда они с мужем в очередной раз приехали в гости. — Мне не нужен никакой угол, я буду всегда жить с мамой и папой, так спокойнее! — вдруг заявил шестилетний Мишутка. Все засмеялись, а Игорь Романович, улыбаясь, погладил внука по голове и сказал: — Устами младенца глаголет истина… Жанна Шинелева #рассказ #дочь #семья #родители #помощьдетям #квартира #взаимоотношения #историиизжизни

Купите мне квартиру👆 🌸 — А если вы разведётесь? Я буду опять скитаться? — спросила свекровь. — Мама, не начинай… — сказал Максим. — Как не начинай! Облапошить меня хотите! Там ведь и мои деньги будут. — В самом деле, Аня, — со вздохом сказал Максим жене, которая находилась рядом и присутствовала при разговоре. — Так получится нечестно. — Нечестно?! — тут уже пришла пора возмущаться Ане. — А честно нас в кабалу загонять, когда мы только-только из неё вышли?! В комнате повисло напряжённое молчание. Свекровь вопросительно смотрела на сына. Максим старательно делал вид, что ищет что-то в своём телефоне. Аня поняла, что сегодня они опять ни до чего не договорятся. И придётся этот разговор снова отложить. Мама Максима, Валентина Егоровна родилась и выросла в деревне. Мать её овдовела, едва Вале исполнилось пять лет. Мать растила её одна, замуж больше не вышла. Валя выросла девушкой весёлой, беззаботной, общительной и смелой. Не побоялась отправиться в большой город одна, когда окончила школу и решила поступать в техникум. Окончив его, девушка переехала на съёмную квартиру. Вместе с двумя подругами они решили обосноваться в городе и стали снимать квартиру на троих, выходило дёшево. Валя довольно быстро нашла работу по специальности, а через два года спешно вышла замуж за парня по имени Андрей. К сожалению, девушка повторила судьбу матери. Мужа её не стало очень рано, Андрея сбила машина, и у Вали на руках остался маленький сынок Максимка. Родители Андрея с самого начала не очень-то жаловали девушку, а уж после того, как их сын трагически погиб, так и вовсе обозлились на неё, обвиняя в произошедшем. Ведь именно к Вале и маленькому сыну торопился Андрей, когда переходил дорогу в неположенном месте. Когда Андрей с Валей ещё только встречался, ему пришлось полностью отстраниться от родителей, которые были категорически против его женитьбы на Вале, аргументируя тем, что она ему не пара. Девушка казалась им уж совсем простушкой, деревенщиной. Будучи научными сотрудниками, родители Максима прочили сыну невесту из их круга. Однако наперекор родителям Андрей переехал к любимой и стали они снимать квартиру вместе. В деревню к матери после того, как окончила техникум, Валя успела съездить лишь единожды, тогда и рассказала девушка ей о том, что встречается с парнем, и что они собираются пожениться. Мать покачала головой и сказала, что Андрей Вале не пара. Уж слишком они из разных семей, между ними пропасть. Валя горячо заверила родительницу, что у них настоящая любовь и ей неведомы никакие преграды. — Приедешь на свадьбу? — спросила Валя. — Приеду, — улыбнулась мать. — Посмотрю, наконец, как ты живешь… Но встретиться больше им было не суждено. Мама Вали внезапно попала в больницу с серьёзным приступом давней, запущенной болезни, о которой она даже не догадывалась. Спасти её не успели. Так и запомнилась Вале мать с улыбкой в тот последний день их встречи… Похоронив мать, через полгода Валя вышла замуж за Андрея. Жили они счастливо ровно четыре года, пока Андрей не погиб. Пришлось Вале поднимать сына в одиночку. Ни матери, ни мужа, а лишь обозлённые на неё свекры, считающие убитую горем молодую женщину виноватой в смерти сына. Максимку они знать не желали и даже никогда не видели… С огромным трудом Вале удавалось зарабатывать на жизнь и на съём квартиры. Ехать в деревенский дом она категорически не хотела. Женщина уже привыкла к городу и не представляла себя в деревне. — Что там делать-то в деревне? Я от тоски взвою! — часто говорила она Максимке. — Да и дом уже не пригоден для жилья стал. Крыша течёт, подвал затопило. Плесень пошла, отсырело всё и развалилось. Эх… Дом без хозяина завсегда пропадет. Всему пригляд нужен, уход и забота. А ещё мужские руки. Максим вырос, окончил школу, отучился в вузе. Так они и жили с матерью на съёмных квартирах. Валентина периодически ездила по месту прописки, всякий раз наблюдая, как родительский дом разрушается и выглядит всё хуже и хуже. Соседние дома давно стояли заколоченные, многие жители из деревни уехали, а те которые остались, рассказывали Вале, что покупать эти дома и задаром никто не хочет… — Так и нет у меня ничего за душой, кроме этой халупы, — грустно вздыхала Валя. — Если б хоть её продать, денег добавить, да купить что-нибудь по приличнее… Да кто её возьмёт? Значит один выход — копить деньги. Но копить Валентина не умела и не хотела. Когда Максим пошёл на работу и начал зарабатывать, жить им с матерью стало значительно легче. Однако вместо того, чтобы копить, Валентина стала ездить на отдых, покупать себе много вещей и питаться деликатесами. — Живём один раз! — говорила она. — Всю жизнь я себе отказывала, лишний кусок не могла купить. Ну могу я хоть теперь, вторую половину жизни пожить нормально?! — Мама, живи, конечно! Покупай всё, что захочешь, — говорил Максим. — Теперь тебе есть на кого положиться. — Спасибо, сынок, — Валя очень гордилась сыном. Прошло время, Максим встретил девушку, женился. Первые годы они жили на съемной квартире, но усердно копили на свою. У Максима была мечта. Всё детство он завидовал друзьям и одноклассникам, потому что у них было собственное жильё. Они же с матерью, словно кочевники, то и дело перебирались с места на место. Прописан Максим был там же, где и мать, в ветхом домике в деревне. Сей факт он старался скрывать, стеснялся его и считал постыдным. Невесте Ане Максим, конечно, признался, не желая начинать отношения с вранья. Он рассказал, что они с матерью всю жизнь живут на съёме, и за душой у него ничего нет. Аня заявила, что хоть у них с мамой и есть квартира, но она принадлежит маме, и у неё лично тоже ничего нет. Поэтому строить свою совместную жизнь они оба будут с нуля, так что они в равных условиях. — Вот накопим на свою квартиру, хоть крошечную, пусть, лишь бы свой угол. И пропишусь там наконец-то. Буду, как человек! Родится у нас ребёнок, а может даже два, — мечтательно говорил Максим Ане, глядя на неё с любовью. — Конечно же, жилплощадь надо будет со временем расширять. Но ничего, справимся. Аня сильно любила Максима и соглашалась с ним. Однако она часто задумывалась о том, что будет делать его мать, когда выйдет на пенсию? Конечно же это будет ещё не скоро, но всё же… Поедет жить в деревню? В тот самый дом, который и домом то уже не назовешь? О чём она думает? Но Валентина Егоровна о таких «мелочах» не думала никогда. Она жила на полную катушку, тем более что сын продолжал помогать ей деньгами. И Аня, и Максим хорошо зарабатывали, потому молодые люди, накопив на первый взнос, довольно скоро взяли ипотеку. Валентина Егоровна очень яростно их осуждала: — Это надо, а?! Такую сумму денег банку носить каждый месяц, уму непостижимо! Да на эти деньги можно два месяца квартиру снимать и в ус не дуть! Я вон без долгов как хорошо живу! А вы такое ярмо надели… — Мама! Зато своя квартира, понимаешь? Своя! — радовался Максим. — Хмм… Ну не знаю. Уж очень деньжищи большие. Их можно потратить куда приятнее. Живём один раз. А вы и на море ни разу не ездили, и теперь ещё столько лет не поедете, и вкусненького ничего не купить, и не развлечься. Молодые ведь! В кино, в театр. Неужели не хотите? — Хотим, — отвечала Аня за двоих. — Но квартиру свою хотим больше. Ипотеку молодые люди выплатили за пять лет. Им пришлось сильно поднапрячься, но оно того стоило. — Свобода, Аня! — радостно заявил Максим, когда внёс в банк последний платёж. Он обнял жену и закружил по комнате. — Вот теперь можно и ребёнка планировать, — улыбаясь, произнесла Аня, когда муж аккуратно поставил её на ноги. — А вдруг двойня родится? Двойное счастье? — прищурившись, спросил Максим. — С чего бы… — ответила Аня. — У меня в роду не было близнецов и двойняшек. Да и у тебя тоже. Во всяком случае, ты мне про это ничего не рассказывал. Да я и одному малышу буду рада! — Помогите мне купить квартиру! — предложение Валентины Егоровны заставило Максима поперхнуться чаем, который он пил, мирно сидя за столом на кухне. Когда он откашлялся, то спросил: — В смысле? Как помочь? — Вам-то хорошо! У вас своё жильё, а я как беспризорница скитаюсь, — заявила Валентина Егоровна и, всхлипнув, добавила: — Не девочка уже. Здоровье не то, чтобы переезжать каждые три месяца. Хозяева квартир словно сговорились, то и дело гонят меня. Всё у них случаются непредвиденные обстоятельства. А на работе меня сократить хотят. Не знаю, что делать буду. Куда я пойду, кто меня перед самой пенсией возьмёт? Даже если и не сократят, то зарплату мне сильно поубавят… Словом ипотеку мне не одобрят. Вот если бы вы купили мне квартиру! Я бы платила сама. Вы только возьмите ипотеку. Максим поперхнулся чаем во второй раз. Когда Аня, постучав его по спине, подняла глаза на свекровь, то увидела, что по лицу её катятся крупные слёзы. Аня вздохнула и подумала, что сбылись худшие её опасения. Свекровь за то время, пока они платили ипотеку, нисколечко не накопила. Напротив, она продолжала жить в своё удовольствие и даже приобрела машину в кредит, который они же и помогли ей выплатить. Она тогда заявила, что мечтает научиться водить. И что на работу лучше ездить на машине, ведь это так удобно. Оказалось, что нет, неудобно. И машина вот уже год стояла ненужная. «Бензин дорогой», — буркнула Валентина Егоровна, когда сын спросил, почему она не ездит на своём авто. — С чего ты платить будешь, если зарплату урежут? — спросил Максим. — Ох, мама, мама… Ещё недавно ты говорила, что ипотека — это кабала! И зачем мы её берём. А теперь ты нам сама предлагаешь! — Тогда обстоятельства были другие! А теперь у меня на горизонте замаячили сокращение и пенсия! — со слезами в голосе заявила Валентина Егоровна. — Не хотите помогать?! — А… э… — Аня беспомощно смотрела на мужа, не зная, что ответить. — Ну ладно… Ну допустим… Ну возьмём мы квартиру, — примирительно сказал Максим, выставив вперёд руки. — Только она же будет на нас оформлена, мы же за неё платить будем! — Здрассьте, приехали! — перебила сына Валентина Егоровна. — А вдруг вы разведётесь? Я опять скитаться буду? Нет уж, квартиру надо оформлять на меня. А платить я вам буду помогать. Кроме того, там будет мой первый взнос: я продам машину, всё равно она мне не нужна. Можете считать, что вы делаете вложение на будущее, после меня она вам же и достанется. Родится у вас ребёнок, вырастет, будет у него своя жилплощадь... Родные люди должны помогать друг другу. Если не вы, то на кого мне ещё надеяться? Аня мрачно молчала, но чувствовала, что внутри у неё всё прямо закипает от злости. Она думала о том, что с такими делами ребёнок может и не родиться. Подумать только! Два месяца прошло с момента финального платежа за ипотеку, как они радовались с мужем, как мечтали о том, что купят, куда поедут… И на тебе! Снова брать кредит! И почему? Потому что свекровь вдруг надумала «иметь своё жильё». Наверняка она это задумала давно и просто ждала удобного момента. И именно поэтому не стала брать ипотеку раньше, зачем? Она рассчитывала, что её выручат сын с невесткой. В тот день они ни до чего не договорились. И в другие дни тоже. Всякий раз, когда заходила речь про эту идею матери, Максим находил кучу поводов, чтобы увильнуть от неприятного разговора. Наконец мать припёрла его к стенке, заявив, что решать надо срочно! — Столько лет было не срочно! — возмутился Максим. — А тут вдруг загорелось! Хорошо. Но если уж решать, то квартиру мы покупаем для себя. И только так. А ты живи там на здоровье. Платить тоже будем мы. Они с Аней едва не поругались, обсуждая этот вопрос. Аня была категорически против ипотеки, она приводила разные доводы, пытаясь убедить мужа. Максим же, нахмурившись, молча упорно просматривал сайты с предложениями от застройщиков. — Аня. Она моя мать. Да, со своими причудами и недостатками, но всё же. Она растила меня одна. Без чьей-либо помощи. Совсем. Ей многое пришлось пережить: смерть мужа, матери. Да, возможно она мне что-то недодала, но теперь это уже не важно. Видит Бог, она старалась. А теперь мой долг помочь ей, — наконец сказал он. — Я понимаю. Но она поступила нечестно. Она специально дождалась момента, чтобы выкатить эту свою идею. Как можно было прожить всю жизнь на съёмной квартире и за все эти годы нисколько не озаботься приобретением своего жилья?! — Озаботилась, видишь? — саркастически ответил Максим, не отрывая взгляд от монитора. Он продолжал вращать колесико мышки, просматривая сайты с продажей квартир. — Я не знаю, что делать… — грустно сказала Аня и села на стул рядом с мужем. — А я знаю… Помогать. Мать она мне всё-таки. Не чужая. Через месяц, подобрав подходящий вариант, они взяли в ипотеку студию. Валентина Егоровна была невероятно рада обретению своего жилья и не уставала благодарить сына и невестку. Так как за квартиру платили они, мама Максима истово взялась наводить уют в новом жилище и покупать на свои деньги разные милые вещицы. Это занятие её очень увлекло. — Ох, ребята, что ни говори, а своё-то оно лучше, — улыбаясь, говорила она. *** — Женщине плохо! Разойдитесь, надо вызвать врача, — какая-то женщина суетилась вокруг Ани, находящейся в полуобморочном состоянии. — Осторожно, она беременна. Двойня, да? Месяц примерно восьмой? Аня слабо кивнула, перед глазами её плясали серые мушки, её трясло, тошнило и сильно болел живот. — Двойня! Восьмой месяц, преждевременные роды! — заявила по телефону женщина диспетчеру, вызывая скорую. — Приезжайте быстрее, мы ждём. Она уселась на парковую лавочку рядом с Аней и принялась обмахивать её лицо газетой. На улице стояла жара, был июль. Приехавшая бригада скорой помощи быстро увезла Аню в больницу, где ей срочно сделали кесарево. На свет появились две крохотные девочки. Утром того же дня ничего не предвещало беды. Аня гуляла в парке, как предписывал ей врач, и вдруг у неё закружилась голова. Она присела на лавочку, и в этот самый момент у неё зазвонил телефон. Незнакомый голос сообщил, что её матери больше нет. — Я чувствовала… Я чувствовала… — твердила Аня, бледнея на глазах. В следующую секунду она потеряла сознание. Когда она очнулась, вокруг собралось много народу, а потом какая-то женщина вызывала скорую. Так на Аню одновременно свалилось и счастье и горе. Когда выяснилось, что Аня беременна двойней, Валентина Егоровна заявила о том, что в их роду были двойни, и рассказала много всего интересного, о чём не знал даже Максим. — Как жаль, что семейные альбомы пропали! Вот кому они могли понадобиться? Зачем взяли?! — сокрушалась Валентина Егоровна, вспоминая о том, как в их дом в деревне однажды (когда мать ещё была жива) залезли воры и похитили некоторые вещи, прихватив зачем-то семейные альбомы с фотографиями... Когда родились близняшки, мама Максима, тут же взяв на работе отпуск, очень помогла невестке. Она буквально спасла Аню, которая была ещё очень слаба, и физически, и морально (после потери мамы), и с трудом управлялась. Шло время, девочки росли. Свекровь Ани всё так же каждый день приходила и помогала ей. Валентина Егоровна считала, что они родные люди и потому должны держаться вместе и помогать друг другу. «Кто вам поможет, если не я?» — заявляла она. А ещё она часто восхищалась внучками. — Какое чудо! — то и дело восклицала женщина, любуясь на малышек. — Я никогда не имела дела с девчонками и оказалось, что это так здорово! Ну, словно куколки! И бантики, и крошечные платьица, и заколочки! Одинаковые-то какие, Бог мой! — Спасибо вам, Валентина Егоровна за помощь! — повторяла Аня. — Когда я узнала, что моей мамы не стало, я сразу вспомнила о вас. Каково вам было пережить такое? А вы ведь ещё потеряли мужа. Это невообразимое горе! И никого рядом у вас не было. Как вы только справились и не сошли с ума?.. А у меня есть вы, есть Макс, малышки и теперь, спустя время, я могу сказать, что я счастлива! Хотя мамы мне очень не хватает. — Всё хорошо, девочка. В жизни всякое бывает, но родные люди должны помогать друг другу. А иначе зачем оно, такое родство? Если ты не против, я буду твоей мамой… Второй мамой, — Валентина Егоровна обнимала невестку, незаметно смахивая слёзы. Максим смотрел на мать и супругу и едва сам не прослезился. Всё-таки они правильно тогда поступили, что помогли матери и купили для неё квартиру. Она права, родные люди должны держаться вместе и помогать друг другу… Жанна Шинелева #рассказ #семейныеотношения #семья #помощьродителям #помощьматери

Мы тут поживём🎀 👜 💼 — Мам ты что? С малышом на съёмную квартиру идти? — возмутился Ярослав. — Ты же сам распорядился имуществом, вот теперь и расхлёбывай! У тебя всё было, — ответила мать. — Так было нужно! Не вмешивайся. — А раз не вмешивайся, то зачем ты сейчас ко мне явился? — парировала мать. — Гонишь? — сощурил глаза Ярослав. — Ни в коем разе, — соврала мать. Именно соврала. Потому что в душе всё кипело от гнева на сына. И она действительно хотела, чтобы он ушёл. «Ну, это же надо было поступить так запредельно глупо, и теперь мне подобное заявлять?! Жаль, что отец не дожил, хотя… Он бы со стыда сгорел за Ярослава, за его слова и поступки… Разве так мы его воспитывали? Разве так представляли наше будущее?» — грустно думала она. *** Валентина Сергеевна с мужем Дмитрием Васильевичем начинали свою совместную жизнь в бараке. Без условий: отсутствие канализации, печка вместо центрального отопления, дырявая крыша и обваливающиеся потолки. Зато много счастья и безграничная любовь. А ещё малыш сынок Ярослав, который родился там же, в бараке. Скорая не смогла вовремя приехать, застряла на дороге в снегу, и у Валентины начались роды. Врачи, когда через метель и снегопад, наконец, добрались до них, увидели улыбающуюся роженицу и счастливого мужа, бережно держащего на руках, орущего во всю мощь лёгких, карапуза. Малыша и Валю забрали в роддом, откуда через неделю они вернулись домой. Дмитрий к этому времени купил коляску, кроватку, ванночку, комплект для выписки и кое-что из вещичек для малыша. Молодые люди были суеверны и ничего не приобретали заранее. Спустя некоторое время барак признали аварийным, он пошёл под снос и его расселили. Валентина Сергеевна и Дмитрий Васильевич получили комнату в общежитии, стало немного полегче. Потом Дмитрий сменил работу, на которой ему обещали квартиру. Спустя пять лет семья благополучно въехала в новое жильё. Счастью не было предела. На новом месте Ярослав пошёл в школу, где учился успешно, получая почти одни пятёрки. Поступил удачно в вуз, отучился, устроился на хорошую работу. Валентина Сергеевна и Дмитрий Васильевич всё это время копили деньги и к окончанию института подарили Ярославу квартиру. Это дело они задумали давно. Очень хотелось, чтобы сын имел лучшие условия для начала своей самостоятельной жизни. — У нас-то был вообще кошмар, — вздыхала Валентина Сергеевна. — Как вспомню наш разваливающийся барак! Ребёнок маленький, не помыть, не искупать. Не постирать ничего нормально. Всё воду в тазах грели целыми днями. Зимой холод собачий. Печку топить приходилось постоянно. — Ладно, мать, не вздыхай, — говорил Дмитрий Васильевич супруге. — По молодости-то оно не так ощущается. Это ты сейчас охаешь, а тогда только улыбалась. — Я и сейчас улыбаюсь, — отвечала Валентина Сергеевна, с любовью глядя на супруга. — Просто хотелось бы сыну лучшей судьбы. — Ну вот, постарались. Настелили так сказать, соломки везде, где только можно. Выдюжили, купили сыну квартиру, обеспечили высшее образование. Теперь, даст Бог, себе на дачу ещё немного поднакопим, и будем там отдыхать с тобой. Валентина Сергеевна и Дмитрий Васильевич очень мечтали о даче и вскоре смогли её приобрести. Построили там небольшой домик, вырыли колодец. — Приедут к нам внуки, будут ягодки с грядки кушать, — улыбаясь, приговаривал Дмитрий Васильевич, окучивая кустики клубники. — Хочу ещё яблоню привить, уж больно сорт мне один понравился, весной займусь… Только не суждено было Дмитрию Васильевичу дождаться внуков. Даже свадьбы сына он не дождался. Осталась Валентина Сергеевна одна. Через три года после того, как не стало отца, Ярослав женился, только семейная жизнь у него не сложилась. Едва родив ребёнка, пара развелась. Валентина Сергеевна не очень удивилась такому раскладу. Супругу себе Ярослав выбрал взбалмошную, скандальную, хотя и очень красивую. С самого первого дня семейной жизни у них кипели нешуточные страсти, а когда родился ребёнок, девочка, то вместо радости в их семье лишь прибавилось скандалов. «Такой у неё темперамент, — говорил Ярослав матери. — Но жить на вулкане я больше не могу, устал. Да и любви между нами не осталось, была, да вся вышла…» Больше всего Валентина Сергеевна удивилась не разводу, а тому, что сын после развода явился жить к ней. — Свою квартиру я оставил Светке, в счёт алиментов. Ей жить негде, не выставлю же я её со своим ребёнком на улицу? А на квартиру я себе сам заработаю! Я же мужик! Услышав это, Валентина Сергеевна обомлела. Она почувствовала, как у неё подкосились ноги. — Прав был отец! Не надо было квартиру на тебя оформлять, поторопилась я! — в сердцах заявила она. — Ума нет совсем! «Свою квартиру»?! Да ты палец о палец не ударил, для того чтобы она стала твоей! Это мы с отцом горбатились, себя не жалели, чтобы ты жил в комфорте, а ты так легко взял и распорядился! — Всё, мам. Она уже переоформлена, назад дороги нет, хватит обсуждать, — буркнул Ярослав, занося сумки со своими вещами в комнату. — Я спать пойду, мне завтра на работу рано вставать. В отличие от сына, Валентина Сергеевна в ту ночь не спала совсем. Она плакала и вспоминала, как они с мужем во всем себе отказывали и, стиснув зубы, копили на квартиру и мечтали о благополучии сына. Может и здоровье своё муж потерял именно тогда, когда работал без сна и отдыха, и теперь она осталась одна. А сын у разбитого корыта… Не прошло и полгода, как Ярослав от матери съехал. Сказал, что переезжает к своей невесте на съемную квартиру. Валентина Сергеевна не успела понять, радоваться ей или грустить от этого события, как сын вернулся к ней обратно и не один, сообщив, что спешно женился, что у них любовь и всё такое. А вообще они ребёнка ждут. «Опять?!!» — успела подумать Валентина Сергеевна и почувствовала, как у неё снова подкосились ноги. — Жить на съёмной квартире не вариант, — с порога заявил Ярослав удивлённой матери. — Хоть я и хорошо зарабатываю, но копить на своё жильё и снимать квартиру, это ужас как неудобно. Новая супруга сына, стояла молча, скромно потупив взор и теребя потёртый край своей дешёвенькой курточки. «Снова видать жить ей совсем негде, да и не на что, — мрачно подумала Валентина Сергеевна, разглядывая невестку. — И где он их только таких находит?» — Ты же не против, если мы у тебя поживём? — спросил Ярослав, уже разуваясь. Валентина Сергеевна молча повернулась и на слабых ногах ушла в свою комнату, где села на диван и крепко задумалась, глядя в одну точку. Что-то слишком часто сын стал преподносить неприятные сюрпризы… —Я же тебе говорил, что моя мать очень добрая и ни за что нас не выгонит, — услышала она из коридора голос сына. — Надо бы тебе тапочки купить, а то пол у нас холодный… Стали они жить вместе. Потихоньку-полегоньку супруга Ярослава Юля из той забитой простушки, которая ходила в ободранной курточке, превратилась в яркую красотку с большими претензиями. Ярослав и правда неплохо зарабатывал и денег на жену не жалел. Она то и дело ходила в салоны красоты и покупала себе обновки. «Отмыли, отчистили, причесали, приодели и, гляди что, какая стала», — думала Валентина Сергеевна глядя на невестку. Всё бы ничего, да у той вместе с красотой появились и запросы. То одно ей было надо, то другое, причём срочно. А ещё у неё была дурацкая манера «ныть» по любому поводу. — Шкаф такой маленький, вещи не лезут, вываливаются! Почему полка сделана здесь, а не вот там, чуть-чуть повыше? Почему у нас полотенца висят так неудобно? Вот бы крючок тут приделать и было бы лучше! Стулья на кухне такие тяжёлые, с растопыренными ножками, я всё время о них ноги сшибаю, что за дизайнер придумал такие… Ванна узкая, неудобная, зачем наделали каких-то выгибов с боков и ручек? Тут только стоя можно душем мыться, а я хочу ванну принять!.. Кто-нибудь, пристрелите уже эту собаку! Почему у нас во дворе она постоянно лает?! Шла бы в другой двор. Я только отдохнуть прилегла, а тут этот бешеный лай... Кто только придумал зимой шапки носить? После того, как я одеваю шапку, у меня вся причёска портится… — ныла она без перерыва целыми днями по любому поводу. — Надеваю! Шапку надевают, а не одевают, — машинально поправляла Валентина Сергеевна. Она думала о том, что возможно, невестка ноет, потому что беременна, и виноваты гормоны. И, наверное, надо снисходительно к этому относиться, но делать это становилось всё труднее. Валентина Сергеевна едва терпела, считая дни до того, как Юля с сыном съедет. Почему-то ей казалось, что это вот-вот произойдёт, не верила она в то, что сын с невесткой надолго у неё обосновались. А уж когда Юля, вконец обнаглев, заявила, что неплохо бы поменяться комнатами, чтобы было удобнее, то Валентина Сергеевна не выдержала и высказала невестке все, что накопилось. Однако сын Юлю поддержал. — Мам, и правда, надо бы нам поменяться. Твоя комната больше. Когда родится малыш, нужно будет ставить кроватку, а в нашу комнату она и не влезет, я думаю, — заявил он. — А ещё пеленальный столик! Я уже присмотрела, — вставила Юля свои «пять копеек» и нежно погладила огромный живот: шёл восьмой месяц беременности. — Кроме того, если поменяться сейчас, то ещё есть время сделать ремонт. Обои переклеить. У тебя они какие-то тёмные, мрачные, в детскую надо бы посветлее… — задумчиво изрёк Ярослав, потирая подбородок. Они с женой недавно как раз обсуждали, какие обои можно было бы купить. — Слушай, умник, — заявила разъярённая Валентина Сергеевна. — А не пойти ли вам двоим, куда подальше из моего дома! Деньги у вас есть, можете снимать какую захотите квартиру, с очень просторными и светлыми комнатами! Обои им мои не нравятся! — С новорожденным малышом на съёмную квартиру?! — изумился сын. — Скоро роды! Мы же договаривались, что будем жить у тебя, пока не накопим на первый взнос, а это дело не быстрое, ты же понимаешь. — Я ни о чём с тобой не договаривалась, — начала было мать, но Ярослав её перебил. — Хорошо, есть другой вариант. Чтобы ускорит наш отъезд, можно твою дачу продать. Вот и будут деньги на первый взнос! Это была идея Юли. Она часто говорила об этом Ярославу и предлагала озвучить её матери. Но Ярослав всё не решался. — Дачу?! — Валентина Сергеевна не нашла слов от возмущения. Как мог сын предлагать такое? Ведь он знал, что она весь дачный сезон ездит туда и очень любит проводить там время… — Ты подумай, короче. Надо этим заняться, — спокойно произнёс Ярослав и, обняв Юлю, преспокойно отправился с ней на кухню пить чай. — Выметайтесь отсюда немедленно! — заявила Валентина Сергеевна, в ярости влетев в кухню. — Выметайтесь, я сказала!!! Никогда она не думала, что дойдет до такого, что будет выгонять из дома собственного сына. Однако пришлось. «Ну, казалось бы, всё мы с отцом предусмотрели, но такого развития событий даже не предполагали!» — думала она, плача. Ей было очень-очень грустно. Уходя, оскорблённый до глубины души сын заявил, что ноги его больше в этом доме не будет. Что мать, отказавшись ему помогать, на его помощь теперь может не рассчитывать! На что Валентина Сергеевна заявила, что давно уже не рассчитывает, потому что сын у неё совершенно бестолковый и помощи от него всё равно никакой, лишь одни убытки. *** Следующие полгода прошли относительно тихо. Сын не звонил, Валентина Сергеевна тоже. Конечно, временами она вспоминала о нём и невестке, гадала, какой у них родился сын и на кого он был похож (что ожидается именно сын, показало УЗИ). — Всё же я мать, какая-никакая, — грустно рассуждала вслух Валентина Сергеевна сама с собой. — Может плохая. Не знаю. Но разве так можно с матерью?! Подруга, самая близкая, которой Валентина Сергеевна рассказала о ссоре с сыном, осудила её. — У тебя одна внучка растёт, ты даже не знаешься, не видела её сто лет! Ну, с той женой сын в разводе, ладно. Но теперь-то! Внук родился, а ты вообще не видела его ни разу. Даже не представляю такое. Разве это по-людски?! — А что я должна делать? — удивлялась Валентина Сергеевна. — В ножки им кланяться? Попробовала бы ты пожить с этой Юлей! — А потом, когда сама немощная станешь, к кому обратишься? — понизив голос до шепота, спросила подруга. — То-то же! Я со своими умудряюсь находить общий язык. Где промолчу, где стерплю. Не такие уж они и плохие. Ну, бывают заскоки иногда, не без этого. Но потом миримся обязательно. Зато у невестки я любимая мама Оля, вот! И внуки вокруг меня хороводом ходят: «бабушка, бабушка». Валентина Сергеевна всё думала над словами подруги и даже немного завидовала. Ей и вправду было так одиноко! Получалось, что у неё не осталось никого: ни мужа, ни сына, ни внуков. Одиночество её пугало. *** — Мам. Ну, я же тут прописан, в конце-концов, и ты не имеешь права меня выгонять, — пробубнил понурый сын, явившийся к Валентине Сергеевне, ни свет, ни заря, в субботу. Ярослав втащил две объёмные сумки в коридор и закрыл за собой входную дверь. Пока он входил, Валентина Сергеевна инстинктивно пыталась заглянуть за спину сына, пока не убедилась, что он пришёл один. — Один я. Опять, — мрачно произнёс Ярослав в ответ на вопросительный взгляд матери. — Не выходит у меня с семейной жизнью никак. — Снова развод?! — ахнула пораженная Валентина Сергеевна. — Да как с ней можно жить, я не знаю! Она всё время недовольна, ноет и ноет и меня отчитывает по каждому поводу, словно я неразумный мальчишка какой-то который снова испачкал руки в песочнице! Спим раздельно, потому что я ей видите-ли мешаю отдыхать. Ребёнок родился, подойти к нему не даёт. Всё я делаю не так, криворукий, кривоногий… А она прям само совершенство! Забыла, из какой грязи я её вытащил, гляди что, рот раскрывает! И в то же время жалуется, что я ей не помогаю. Да как ей помогать-то? Короче плюнул я и ушёл. С сыном видеться буду. Ох, мама, он так на меня похож, ну просто одно лицо. Полюбил я его… Ну почему мне так не везёт? — Жили-то вы где? — севшим голосом спросила Валентина Сергеевна. — На съемной квартире. А теперь она с ребёнком к родителям своим вернулась, а я вот… к тебе… Несмотря на невезение в любви на работе Ярослав делал огромные успехи, и зарплата его за годы значительно выросла. Он справлялся с какими-то архисложными задачами, с которыми никто не мог справиться. Валентина Сергеевна подробно не спрашивала, потому что всё равно ничего не понимала в IT-сфере, но поняла, что у сына прямо чутье какое-то было, за это его и ценили. Однако алименты конечно уменьшали количество денег, которое он зарабатывал, и на этот факт Ярослав всё время бубнил и злился. Валентина Сергеевна его стыдила и говорила, что это его ребенок и надо нести ответственность, обеспечивать и помогать его растить. Однако Ярослав ещё не знал, что его ждало впереди. Первая жена Светлана взяла и подала в суд на алименты. Оказалось, что во время переоформления на неё квартиры, договор был составлен не совсем правильно, и по бумагам получалось, что это был просто жест доброй воли со стороны Ярослава, который вовсе не отменял уплаты алиментов. Суд оказался на стороне Светланы и удовлетворил иск. Просто бывшая жена Ярослава повторно вышла замуж за юриста, он-то её и надоумил, как поиметь выгоду с бывшего муженька. Общие знакомые давно уже рассказывали ей о том, что Ярослав — отличный IT-специалист и хорошо зарабатывает. — Ты такой умный на работе, да почему же в жизни-то это совсем не так! — сокрушалась Валентина Сергеевна, узнав новость. — Говорила я тебе, что плохая была идея отдать ей квартиру! Плохая! — Да кто же знал-то, мама?! — отвечал Ярослав, закрыв лицо руками. Он был просто раздавлен происходящим. — Я знала. Я… Вроде, и мозги есть, и красота, и способности, и зарплата, а всё не впрок, всё профукал, — грустно вздохнув, произнесла Валентина Сергеевна. Спустя долгое время, Ярослав всё же встретил свою судьбу. Это была скромная молодая женщина Ирина, разведённая, с двумя детьми — мальчишками-погодками пяти и шести лет. Валентина Сергеевна снова стала жить одна: сын переехал к супруге. Сыновья Ирины хорошо приняли Ярослава. Их отец по иронии судьбы тоже работал в IT-сфере, тоже хорошо зарабатывал и денег на сыновей не жалел, участвовал в их судьбе, у них было всё и даже больше. — Вот какая сложная штука жизнь, как всё бывает запутано, — говорил Ярослав матери, когда с семьёй приезжал к ней в гости. — Пути Господни неисповедимы, — соглашалась Валентина Сергеевна, наблюдая, как внуки, сидя за столом, весело собирают конструктор, который она им подарила. Она полюбила мальчиков, и они полюбили её. Кроме того у неё сложились прекрасные отношения с невесткой. — Ну, хоть на третий раз нам повезло! — шутила Валентина Сергеевна, с любовью глядя на Ирину, которая держала на руках симпатичного малыша — их общего с Ярославом ребёнка. Жанна Шинелева #рассказ #жизненныеистории #историиизжизни #семья #брак #отношения #развод #алименты

Помоги, сынок💗 — Боюсь разведутся, что я тогда делать буду? Опять этот ужас терпеть? — вопрошала Юлия Дмитриевна свою подругу Валю. — Тебе ж она никогда не нравилась, Ася-то, чего бояться… — Золотая девочка, сыну повезло с ней, — проговорила пожилая женщина и смахнула слезу. Валентина Сергеевна, с немым вопросом в глазах посмотрела на Юлию Дмитриевну. Ещё недавно она своими ушами слышала, как подруга «поливала грязью» невестку, не стесняясь в выражениях. А тут вдруг такие заявления… — Сейчас я тебе всё объясню, — сказала Юлия Дмитриевна и расстроенно шмыгнула носом. *** — Моя-то Иришка и готовит божественно, и стирает и убирает, и гладить успевает, а у вас эта стопка белья, вижу, вторую неделю лежит, уж запылилась наверное… Не очень чисто у вас дома, либо солнце так светит, не пойму, пыль прямо в воздухе летает. Может полотенчики сменить в ванной? От старых тряпок, говорят, самая пыль. Сейчас этого добра навалом везде, хочешь, домой даже привезут. Чего не закажете новые? Тюль на кухне тоже серый какой-то от того что грязный или просто он такого цвета? Раньше как хорошо, тюль был кипенно-белый, а сейчас наделали странных цветов «пыльная роза» например… Ха-ха, пыльная, смешно! — произнесла Юлия Дмитриевна и засмеялась. — А унитаз — лицо хозяйки, да! Так говорят, не смейся Матвей! А у вас он старый. Поди, не отмывается уже? Или просто редко моете? Иришка-то бывает, придёт с учёбы и давай намывать, начищать, потому чистота у нас. Мне некогда убираться, да и сил нет. Но вы-то оба молодые! Грех грязь разводить. — Мама! — укорил Юлию Дмитриевну сын Матвей. — Ну, то есть, я хочу сказать, что Ириша моя молодец, ведь правда же? — она заискивающе посмотрела на невестку и сына. — И Ася тоже молодец, просто… Ну каждый живёт, как умеет, хотя будущее для сына я представляла несколько иначе, однако судьба-злодейка она… Свекровь всё тараторила, тараторила, а Ася сдерживалась из последних сил, чтобы не наговорить ей гадостей. Каждый раз одно и то же. Все два года, что они с Матвеем женаты, она приходит к ним в гости и произносит такие речи: нахваливает свою дочь, а Асю ругает. Потом, поняв, что наговорила лишнего, метёт хвостом, юлит, говорит глупости, иногда пытается обратить всё в шутки, от которых Асе уже хочется сделать что-нибудь нехорошее. Сколько раз она разговаривала с мужем на эту тему. Просила как-нибудь деликатно или не очень поговорить с матерью и объяснить, что не хорошо приходить в чужой дом и обсуждать хозяйку. И вообще обсуждать дом и всё, что в нём, даже пословица такая есть «Заходя в чужой дом — закрой глаза, выходя из чужого дома — закрой рот», но ничего не менялось. Ася была уверена, что со своей ненаглядной Иришкой они ещё и дома потом обязательно всё это обсуждали и перемывали ей косточки. Иришка — это младшая сестра Матвея. Она учится в институте, ей двадцать лет. Матвей старший, ему тридцать три. Юлия Дмитриевна — их мама, вдова. На тот момент она и Ирина жили вместе. Тогда как Матвей два года назад женился и ушёл жить на жилплощадь Аси. Совсем недавно ему досталась по наследству от отца квартира (Ирина к ней отношения не имела, потому что у них с Матвеем были разные отцы) и они с Асей могли бы переехать туда. Но та квартира была однушка, а у Аси трёхкомнатная. Поэтому жить они продолжали у Аси, а однушку Матвея вот уже год как сдавали и копили деньги на будущее. И потому неприятно было Асе слушать такие речи в её же собственном доме. Но мать Матвея очень любила ходить к ним в гости, ведь, несмотря на то, что она называла невестку нерадивой хозяйкой, у них в доме всегда было вкусно и сытно: Ася прекрасно готовила. И вообще была хлебосольной хозяйкой: едва гость переступал порог её дома, как его тут же сажали за стол и подавали самое вкусное. Ссориться и грубить Ася не любила и потому продолжала привечать мать Матвея, но делать это становилось всё труднее. В конце-концов, однажды Ася вышла из себя и, высказав всё, что накопилось в душе, выгнала свекровь. Юлия Дмитриевна возненавидела невестку ещё больше. Ходить в гости она перестала, не звонила и не писала. Ася, хотя и чувствовала себя несколько не комфортно, вздохнула с облегчением. Как ни стыдно было это признать, но такое положение дел устраивало её гораздо больше. Однако однажды ситуация резко изменилась. Началось всё с того, что «преподобная Ириша» (так за глаза называла золовку Ася) спешно выскочила замуж. Об этом событии в один из дней сообщил Асе муж, поговорив по телефону с матерью. Он продолжал с ней общаться, звонил и иногда заходил в гости. — Представляешь? Ещё учёбу не окончила, а уже замуж вышла. А всё потому, что, как мать выразилась, «живот на нос полез». Беременна она! Кто муж? Тоже студент, с другого курса. Гришей звать. Правда красавец писаный, так мать сказала. Ася выслушав новость, усмехнулась. Совсем недавно свекровь все уши прожужжала о том, что Ириночка-умничка собирается отучиться на бакалавра, возможно, поступит в магистратуру, потом найдет хорошую высокооплачиваемую работу, построит карьеру, и только потом создаст семью и родит детей. А не то, что Ася. Во-первых, имея за плечами лишь средне-техническое образование далеко не уедешь. И Асе следовало попытаться поступить в институт. А во вторых, не стоило торопиться и выходить замуж. Сначала надо было чего-то добиться в жизни, построить карьеру. А у Аси не вышло ни то, ни другое. То ли дело Ириша! — Вот тебе и преподобная Ириша! — сказала Ася мужу. — Матери сюрприз, значит, подкинула. — Ага. Не такой у неё конечно срок, что живот так заметен, мать преувеличила, но идти в клинику уже поздно. Говорит, что Ира сама срок затянула, от матери скрывала, глупая. Правда ни о чём не жалеет, хочет семейного счастья. Так что учёба там отошла на второй план. — А как же карьера? — спросила Ася. — Это были мечты и планы матери. Иришке они по-барабану! У неё ещё ветер в голове. На повестке дня любовь. Мать расстроена донельзя, плачет. А что поделаешь? — Жить-то где будут? — У матери. Им больше негде, — развёл руками Матвей. Прошло время. Ирина родила ребёнка. Юлия Дмитриевна, ясное дело, помогала. Только делала она это в своей манере: нахрапом, с пристыживанием и нравоучениями. Иришка это ещё как-то терпела, но зять скрипел зубами, а потом, оставаясь наедине с супругой, высказывал всё ей. Ирина злилась на мать, расстраивалась, плакала. В семье наступил период постоянных ссор, слез, обвинений и недопонимания. Ася, тем временем, тоже ожидала появления малыша. Свекровь эту новость никак не прокомментировала — ей было некогда, да и вообще ни до чего. Обстановка у них в семье накалилась до такой степени, что без ругани не проходило ни дня. Дошло даже до порчи имущества: Ирина как-то во время ссоры с матерью в сердцах разбила тарелку. И потому обратилась Юлия Дмитриевна к сыну с просьбой: — Сынок, помоги! Пусти Иришку с мужем и сыном в свою однушку! Очень прошу тебя! Если не разъедемся сейчас, не знаю, до чего у нас дойдет. А то ещё и разведутся, останется Иришка матерью-одиночкой. Не можем мы вместе жить. А снимать им не на что. Гришка пока учится, правда подрабатывает, но денег копейки приносит. С ребёнком Иришке не помогает, да и когда ему! Юлия Дмитриевна беззвучно заплакала. — Мам. Хоть квартира и моя, но единолично этот вопрос я решать не могу. Ася не работает, сидит в декрете, вот-вот родит, денег у нас поубавилось, а с той квартиры доход. Наш общий, семейный. Скоро малыш родится, денег ещё больше понадобится. Не знаю… Как Ася решит, так и будет, — ответил Матвей. После этих слов Юлия Дмитриевна заплакала ещё сильнее. А Матвей смотрел на мать и вспоминал её недавние придирки к жене, вспоминал, как просил её быть терпимее и корректнее и не высказывать первое, что придёт в голову, да ещё в такой манере. А мать спорила с ним и бесконечно повторяла фразы о том, что Ася ему не пара, что он неудачно женился, а вот Иришка… *** — Что же делать, поможем, — сказала Ася, выслушав мужа. Она сидела на диване, подложив под поясницу подушку, и с улыбкой поглаживала живот, который ходил ходуном. — Что-то малыш наш сегодня разбушевался… Пусть переезжают, пока не поубивали там друг друга. Может ещё уживутся. — Ася — ты ангел! — сказал Матвей. — Любая бы на твоём месте вдоволь позлорадствовала и не пустила бы никого. Пусть бы сами колупались. На самом деле так и надо было бы сделать, поделом им. Но жалко же! Родственники как-никак. — Ага, — Ася улыбалась во весь рот. Она была счастлива и готова была помочь кому угодно. *** — Так что теперь мне всё по-другому кажется, — сказала Юлия Дмитриевна своей подруге Валентине Сергеевне. — И больше всего боюсь, что они с Матвеем разведутся. Тогда Матвей переедет в свою однушку, не захочет он со мной жить, я уверена! А Иришка с мужем и внуком обратно ко мне вернутся. Тогда хоть из дома беги… — Не разведутся, если ты к этому руку не приложишь, — сказала Валентина Сергеевна и захихикала. — Уж если раньше не развелись, когда ты там свои замечания высказывала, то теперь уж… — Я считала, что она не пара Матвею. Ну, казалось мне так! Мне хотелось, чтобы они развелись. А она вроде бы и ничего оказалась, хорошая… Отношения Юлии Дмитриевны и Аси наладились. Как-то однажды, расчувствовавшись, свекровь Аси даже попросила у неё прощения. Пожилая женщина снова стала ходить к ним в гости, ведь у неё появился второй внук. В гостях Юлия Дмитриевна ведёт себя тихо и про свою Иришу старается не упоминать, чтобы снова не сказать что-нибудь не то, однако это даётся ей с большим трудом, потому что её прямо распирает от гордости за дочь. Ирина вернулась на учёбу, доучилась, нашла работу и теперь получает хорошую зарплату. Всё это она умудряется совмещать с воспитанием маленького сына. Григорий тоже хорошо зарабатывает, они копят на ипотеку, и года через два из квартиры Матвея планируют съезжать. Так что в семье Ирины всё сложилось наилучшим образом. — Благодаря тебе, Ася! — вот эту фразу Юлия Дмитриевна повторяет теперь чаще всего, когда находится в гостях у семьи сына. Ася молча улыбается, а Матвей, глядя на мать, думает о том, что она такая вежливая ненадолго и, имея такой характер, кого угодно может развести и поссорить. Поэтому хорошо, что у них у всех есть возможность жить отдельно. Не зря люди говорят: «Чем дальше, тем роднее» Жанна Шинелева #рассказ #родственники #отношения #семья

Три квартиры 👓 👜 🌂 — Бабушка! Ну, продай хоть одну квартиру, — сказала Эля. — Нет, внучка. Не стану продавать и не просите. Недвижимость это надежно. А деньги — фить и нету их. Профукать можно быстро и не заметишь, — заявила Василиса Дмитриевна. — Тьфу! Упёрлась, не переубедишь, да что же это такое! — в сердцах воскликнула Эля. А бабушка посмотрела на внучку поверх очков, грустно покачала головой и сказала: — Э-эх… Только о деньгах и думаете! Совсем молодежь другая стала. Мы бывало жили и радовались, работали не покладая рук, детей растили, песни пели… Да… Всё с улыбкой, да с радостью. Есть условия — хорошо, а нет, и не надо. По молодости оно всё легче переносится, трудности-то. А вы… Всё бы вам комфорт, жильё отдельное, денег побольше чтоб на юга-то эти и на моря поехать… А зачем? Что без этого и прожить нельзя? Я вон и не видела этого моря. Ну и что? *** — И сказала я бабушке, что помогать больше не смогу, скоро в декрет пойду, самим мало будет. А она говорит, ну и ладно, что ж, на нет и суда нет, — рассказывала Эля мужу после того, как съездила к бабушке в гости. — Не понимает она, что если мы ей помогать не сможем, то как она будет за эти квартиры расплачиваться? Видимо надеется, что брат поможет или родители мои. А им самим не с чего тоже. А бабушка, как собака на сене, сам ни ам и другим не дам. Да у неё этих денег никто и не просит! Какие там деньги-то? В её городишке квартирам такая цена, что смех, да и только… — Да… Василиса Дмитриевна со своими понятиями и других мнений не признаёт, — согласился муж Эли, Павел. — И ведь обижается! Кричит, что мы хотим у неё эти квартиры отобрать. Или деньги выцыганить! Да никто и не думает о таком! — возмущалась Эля. — Эх, бабуля… Василиса Дмитриевна, бодрая семидесятидвухлетняя женщина была младшая из трёх сестёр. Она находилась в добром здравии и на своих ногах. Жила она в маленьком городке, который некогда был шахтёрским. Потом шахты, находящиеся поблизости и обеспечивающие рабочие места в том городке, выработали свой ресурс и их закрыли. Городок постепенно стал приходить в упадок. То ли дело раньше! Василиса Дмитриевна помнила, как в крошечном городке был свой парк с прудом и фонтаном, дворец культуры (шикарное здание с высокими колоннами и мраморной лестницей, балкончиками и балюстрадами), в котором регулярно проводили творческие вечера и танцы, а так же показывали фильмы. В городке был даже свой профилакторий. Бассейн функционировал, стадион, хорошая больница. Улицы широкие, красивые, засаженные липами, были ухоженные и чистые. Кругом клумбы, белые парковые скульптуры… Теперь город выглядел грустно. Вместо молошного (как говорила Василиса Дмитриевна) и хлебного магазина появились магазины современные: Пятёрочка, Магнит и прочие, только пропали парк, профилакторий и бассейн, который стал никому не нужен. Стадион обветшал, белые фигуры дискобола и девушки с веслом, стоящие у его входа осыпались, парк пришёл в негодность, фонтан давно уже не включали, а арка, возле которой некогда Василиса Дмитриевна фотографировалась с мужем, когда тот ещё был жив, находилась в таком состоянии, что под ней страшно было проходить. Дорожки заросли, клумбы тоже, пруд превратился в болото… А всё потому, что из городка уехала молодёжь и остались там одни старики. Работать в том городке было откровенно негде, да и зарплаты там оставляли желать лучшего. Недавняя эпидемия унесла жизни двух старших сестёр Василисы Дмитриевны. Это стало большим потрясением для неё. Очень часто она ходила на кладбище, расположенное на окраине городка и плакала. Там были похоронены и родители, а теперь и сёстры Василисы Дмитриевны. У них было большое семейное захоронение. Василиса Дмитриевна ухаживала за цветами, растущими в цветниках, и потом, утомившись, подолгу сидела на низенькой лавочке и вспоминала родных. Прямо впритык к кладбищу располагались участки, на которых люди сажали картошку. Василиса Дмитриевна вспоминала, как старшая сестра Марина всегда фыркала, глядя, как окучивали эту картошку, и говорила, что, мол, вот, покупаешь на рынке овощи и не знаешь, где они выращены и какими соками напитались. Средняя сестра Зоя улыбалась и говорила, что ей без разницы, лишь бы вкусно было. — Даа… Зоечка всегда любила поесть, — вспоминала Василиса Дмитриевна. — Наголодалась бедная, в трудные времена, досталось ей больше остальных. Молодые сейчас не поймут, что это такое, когда есть нечего и в лесу корешки приходится жевать, да травами питаться. Это когда тепло, а когда зима! Вот где ужас… А Марина модница, всё фигуру блюла. Макияжик, стрижка, платочек на шею. Осиная талия, королевская осанка, каблучки, чулочки. Ох, девочки вы мои дорогие… Василиса Дмитриевна посидит, бывало, поплачет и домой соберётся. А дома что? Пусто. Тихо. Одиноко. Но она привыкла, конечно. Дочь давно звала её в большой город к себе, да не хотела она переезжать. Тогда ещё сёстры были живы, все тут рядышком жили. Звонили друг другу часто, общались и так встречались. Зоя в последнее время болела и не выходила уже на улицу. Они с Мариной к ней приходили, навещали. — А потом вирус пришёл и покосил всех, одна я осталась… — плакала Василиса Дмитриевна. От обеих сестёр осталось наследство: две однокомнатные квартиры, которые достались Василисе Дмитриевне. Так вышло потому что обе сестры были одиноки. У Марины семьи так и не было, а у Зои когда-то погибли муж и сын одновременно и осталась она одна. Состояние квартир было не очень. Совсем не очень. И, по-хорошему, там бы надо было сделать ремонт. — А если совсем по-хорошему, — рассуждала Василиса Дмитриевна сама с собой. — Ремонт надо было сделать в моей квартире. И окна поменять, и полы, и сантехнику. Плиту заменить, холодильник. Ведь он совсем старый, дребезжащий «Смоленск», как он ещё работает? Раритет! Но на что это всё делать и покупать? — Мам. Тебе надо эти две квартиры продать, — Не раз говорила Василисе Дмитриевне дочь, Лариса. — Так и денежка, какая никакая будет и на ремонт тебе как раз, и на бытовую технику хватит. — Да на что она мне нужна эта техника! — расстраивалась Василиса Дмитриевна. — Живёшь-живёшь и раз… Здоровье-то не железное. А квартиры пусть стоят. Во-первых как память, А во-вторых… — Во-вторых, ты бы хоть их сдавала! Всё доход! — перебила дочь. — Не буду я сдавать, чужих людей пускать. Ни за что! Мало ли что произойдёт, я виновата потом буду. Да и разгромят там всё квартиранты эти, испортят, не своё не жалко. Нет. Пусть стоят. Я заперла их. Хожу, время от времени проверяю. Почтовый ящик проверяю, если что. Приду, форточки открою, проветрю, краны покручу, чтоб не закисли и ухожу. — А квартплата! Дорого платить-то! — пыталась достучаться до матери Лариса. — Ничего, выдюжу. У меня пенсия хорошая. — Мам. Это ещё отопление не включили. Когда включат, не расплатишься. А ещё лучше продать все три квартиры и перебраться в наш город, к нам поближе. — Яйца курицу не учат! Сказала, не буду продавать! Что ты заладила? Так и уехала Лариса от матери и не смогла её переубедить. Наступила осень. В домах дали отопление. Квартплата поднялась. Василиса Дмитриевна стала звонить дочери. И внучке позвонила и внуку. Просила помочь деньгами. Мол, квартплата большая, не потянуть. А у всех свои надобности. Лариса с мужем Александром дачу обихаживают, которая досталась ему по наследству, деньги вкладывают в неё. Вадим, их сын и внук Василисы Дмитриевны отдельно живёт в съёмной квартире, работает, копит на свою квартиру. Тоже особо не с чего помогать. Эля с мужем тоже живут отдельно от родителей, снимают квартиру и тоже копят. — Элька, я бы и рад помочь бабуле, но только чтобы за её квартиру платить, а не за эти ветхие непонятности, которые давно продать надо! — кипятился брат Эли Вадим. — Да я знаю, — отвечала Эля. — Мне кажется, что бабуля просто не хочет расставаться с памятью о сестрах. Там в тех квартирах, знаешь, всё прямо так и стоит не тронутое, как в музее. Я была там с бабулей, когда к ней ездила, она мне показывала. Посуда стоит на кухне, кружки, ложки на столе, прямо как всё осталось, так и лежит, вещи развешаны на стульях, фотографии на стенах висят, хрусталь в серванте. Цветы там комнатные на подоконниках! Она ходит, поливает. Недавно ходила собирать яблоки с яблони, которая растёт под окном бабы Зоиной квартиры. Она же на первом этаже жила, яблоня прямо ветками в окно упирается. — Антоновка, Эля! Это же замечательные ароматные яблоки! — сказала тогда бабуля внучке. — Взяла я тележку и пошла. Насобирала, сварила компот, закрутила шесть трехлитровок. — Бабуля, зачем ты утруждалась, у тебя же давление! Вдруг голова закружится и упадёшь? — всплеснула руками Эля. — Это память. Зоечка всегда приглашала собирать эти яблочки осенью, чтобы варить компот. Я варила и её угощала. Она же болела, одна рука у неё совсем не работала, ноги тоже кое-как, еле ходила, какой ей компот! Вот я и радовала её. И Марину угощала тоже. А теперь не знаю, кто его будет пить, компот этот… Сама выпью потихоньку… Бабуля замолкла и отвернулась к окну. Эля понимала, что она очень грустит по сёстрам. — Не продам и не сдам я эти квартиры. Не могу, — тихо сказала бабушка. Прошло три года. Так и помогали ей помаленьку, то Лариса с мужем, то Эля, то Вадим. Со скрипом, но помогали, деньги подкидывали на оплату тех квартир. Потом всё больше ворчать стали. У Ларисы с мужем на даче крыша в доме потекла, ремонт в копеечку влетел, Вадим никак не мог на квартиру свою накопить, на той работе, где он работал, стало меньше заказов, платить тоже стали ощутимо меньше. Он искал другую работу, но пока ничего стоящего не попадалось. А Эля с мужем активно готовились к появлению малыша. Покупали кроватку, коляску и детские вещи. Кроме того, они продолжали откладывать деньги на своё жильё и платить за аренду квартиры. — Переехать к вам? Лучше вы ко мне приезжайте и живите в этих квартирах! — предлагала бабуля внукам. — Нет, бабуль. Что мы там делать-то у тебя будем? Работать негде, — отвечала Эля. — Лучше ты продавай и приезжай к нам. — Ну, продам я кое-как эти квартиры. И свою продам и что? У вас в городе я только однушку на эти деньги и куплю. А тут целых три квартиры! Это же недвижимость, — всё пыталась объяснить бабушка. — Да и боюсь я продавать, ещё обманут, и вообще страшно мне всем этим заниматься, не справлюсь я. Вот не станет меня, тогда и распоряжайтесь, как хотите… Весной, когда снег растаял, Василиса Дмитриевна отправилась на кладбище, навестить родных. — Пасха скоро, надо убраться, — говорила она сама себе, осторожно ступая по узкой дорожке. Могилы тут были расположены хаотично, и иногда тропинка между ними становилась уж слишком узкой, а иногда вдруг расширялась, но после зимы там стояла непролазная грязь, и потому всё равно приходилось обходить её по узким перешейкам. В какой-то момент Василиса Дмитриевна не удержалась и, поскользнувшись, упала прямо в лужу. Сначала пожилая женщина перепугалась, что всё себе переломала, но потом поняла, что вроде ничего не болит и попыталась аккуратно перекатиться на бок, чтобы подняться. Она осторожно поднялась на ноги, стала отряхивать куртку, у которой от падения вырвалась «с мясом» молния, и услышала тихие голоса. Невдалеке разговаривали две женщины, которые тоже очевидно пришли убраться на могилу к своим родным. Одна рассказывала о том, как она ездила отдыхать в санаторий и как хорошо там поправила здоровье. А ещё про то, что пылесос купила новый и пуховик красивый, легкий, тёплый. А другая спросила, откуда, мол, деньги-то? — А квартиру Лялечкину продала, сестры моей, — объяснила женщина, показывая на памятник. — Конечно, дешево вышло, потому что квартира была ветхая, ремонт там требовался основательный, ну да ладно. Я денежку в банк положила. Проценты идут. Пассивный доход, так мне дочка объяснила, каждый месяц снимаю, трачу на себя. Живым — жить, мертвым память, вот памятник зато смогла поставить… Василиса Дмитриевна задумалась. Убралась на могилах, протёрла памятник родителей тряпочкой, поставила свежие цветы. А потом села на скамеечку и заплакала. Так ей грустно стало от того, что не вернуть ни сестер, ни родителей! И память о них навсегда в сердце останется, а квартиры… Может и правда, продать их? Собралась Василиса Дмитриевна с духом и занялась продажей квартир. Вышло всё удачно. На удивление квартиры продались быстро. Все же некоторый приток людей в их маленький городок был. В основном приезжали люди с севера и из южных стран. Их привлекала откровенно «смешная» цена на недвижимость. Первым делом на вырученные деньги Василиса Дмитриевна поставила сёстрам памятники. Она очень радовалась, потому что теперь душа её была спокойна. А потом бабушка пригласила специалистов, чтобы они поменяли окна. Стало уютнее, чище и теплее, ведь старые створки уже все облупились и продувались зимой так, что ветер свистел. Холодильник себе купила Василиса Дмитриевна, плиту газовую. Сама заказала в интернет магазине и ей привезли. С помощью Вадима Василиса Дмитриевна осваивала потихоньку интернет. Это он приехал к ней и помог найти фирму, которая подключила интернет. Вадим же привёз ей и ноутбук, который они купили вместе с Элей: они решили таким образом порадовать бабушку. Куртку себе Василиса Дмитриевна тоже купила новую, красивую. А самое главное, она положила деньги в банк под проценты. — Молодец, мамочка! — говорила ей Лариса. — Не думаю, что тётя Марина и тётя Зоя обиделись бы на тебя. Ты всё правильно сделала, продав их квартиры. А то, что это? Сама сидела впроголодь, не покупала себе ничего, экономила. Чуть здоровье не потеряла. Ради чего? Чтобы сделать из их жилья музей? — Теперь вот в санаторий поеду. Хочу очень, прямо мечтаю, — сказала Василиса Дмитриевна, улыбаясь. — А ещё Эле денежку перевела на правнучку. Пусть купит ей что-нибудь, детям всё время ведь что-то нужно. И вам, и Вадиму помогать буду. Я теперь могу! — Спасибо, мама, мы уж как-нибудь сами, — улыбнулась Лариса. — Главное чтобы ты была жива и здорова! — Буду! У меня теперь столько планов! Может, ещё и на море съезжу, хоть посмотрю, какое оно. Ох, как хорошо с денежками-то… Лариса смотрела на мать и радовалась. Давно она не видела её такой весёлой и жизнерадостной. Жанна Шинелева #рассказ #бабушка #квартира #отношения #взаимоотношениявсемье #деньги #бюджет

Поделись с сестрой, от тебя не убудет🌷 — Радуйся, что в детский дом тебя не отдали. Живёшь в семье в тепле и достатке, — говорила мать старшей дочери. Но Вика не могла понять, почему при живых родителях она должна была попасть в детский дом? Девочке была уже большая и кое в чём разбиралась, да и учительница в школе на обществознании рассказывала про разные законы и правила. А мама… Мама иногда говорила странные вещи. А папа… Папы не было. Точнее был, но мама с папой развелись, когда Вике было пять лет. Через три года мама вышла замуж повторно, и у Вики появился отчим. Вроде нормальный мужчина, не злой, на Вику никогда не ругался. Он её просто игнорировал. Вот словно не было её. Мама тоже не особенно интересовалась дочерью, считая её уже достаточно взрослой, чтобы позаботиться о себе самой, потому и была девочка предоставлена самой себе. Мать Анна Сергеевна, часто ворчала и любила напомнить дочери о том, что отец её — алкaш, ни на что не годный, и скорее всего Вика станет такая же, потому что сильно на него похожа, а отчим, дядя Максим очень хороший потому что взял Анну в жёны с «довеском», которого принял, как родную дочь. Вика молчала. Она сомневалась, что дядя Максим стал бы так относиться к родной дочери. А уж когда через ещё три года у Вики появилась младшая сестра Арина, то девочка полностью убедилась в своих сомнениях. Арину родители боготворили. И к ней отчим относился совершенно по-другому. — Чему тут удивляться? Это же очевидно! — заявляла Анна Сергеевна, когда Вика спрашивала мать. — Ариночка так на него похожа! А ты похожа на чужого мужика. Но всё равно он относится к тебе лучше, чем мог бы. Ты должна быть ему благодарна. Он кормит и одевает тебя, совершенно чужого ребёнка. — Но для тебя же я не чужая! — пыталась достучаться до матери Вика. — Хватит из пустого в порожнее переливать! — отвечала мать. — Радуйся, что дома живёшь, и в детдом тебя не сдали. Скорее бы уж пользу начала приносить. А то пока только убытки одни… На самом деле никаких убытков от Вики не было. Она привыкла обходиться малым. Ещё когда отец жил с ними, в их семье никогда не водились деньги, и Вика не привыкла ни к разносолам, ни к обилию одежды и игрушек. Потом были годы после развода, который они с матерью жили чуть ли не впроголодь. Мать мало зарабатывала, но почему-то не устраивалась на другую работу. Вика тогда ещё ничего не понимала и никаких вопросов не задавала, а принимала всё, как должное. Мать что-то ворчала про образование, которого у неё не хватает для устройства на нормальную работу, а хватает только на работу поломойкой. И прибавляла, что это, мол, всё из-за Викиного отца, да и из-за самой Вики так получилось. А потом в их жизни появился «благодетель» — дядя Максим. Денег стало побольше, только на Вику их всё равно не тратили… До рождения Арины мать и отчим жили в своё удовольствие. Часто покупали вино и деликатесы и устраивали себе ужин при свечах, находясь в романтической обстановке в спальне. Дядя Максим (как продолжала называть его Вика) был очень романтичным, матери это нравилось… Вика же всякий раз должна была не мешать, а делать уроки, даже если она их уже давно сделала. — Лентяйка! — говорила мать, откупоривая бутылку с хорошим вином и наливая его в бокалы. — Сделала? Делай что-нибудь на послезавтра или следующую неделю… Ох… Чует моё сердце, вырастешь такой же никчёмной, как твой отец! Всё бы тебе балду гонять… Вика, понурившись, молча уходила в свою комнату и закрывала дверь. Там она читала книгу или слушала музыку. Гулять её не отпускали. — Ещё свяжется с дурной компанией, проблем не оберёшься, — Вика часто слышала, как мать говорила дяде Максиму такие слова. Отчим согласно кивал. Вика продолжала убеждаться, что ему всё равно. Однако когда девочка окончила девятый класс, именно отчим вдруг заявил, что ей надо бы поступить в колледж, потому что кормить её ещё два года они не намерены. — Там и общежитие дадут, съедешь, наконец, — сказал дядя Максим. Мать поддакнула. А Вика, которая всё же собиралась оканчивать одиннадцать классов и не думала, что её вот прямо так выпрут из дома, подумала о том, что может быть оно и к лучшему? Поступить в колледж и быстрее уехать уже отсюда! Всё равно в этом доме ей не рады и то и дело намекают на то, как она всем в тягость. Не то, что Ариночка, на которую только радовались… — Прямо иконы можно писать с этой Ариночки, — сердилась потихоньку Вика. Однако она отмечала, что как ни странно, ненависти к пятилетней сестре не испытывала. Вика была умная девочка и ей хватило здравого смысла понять, что сама Арина ни при чём, ей просто повезло родиться в других условиях и от другого отца… — А твой отец никчемный! — то и дело повторяла Анна Сергеевна дочери. «Твой отец…» — для матери Вики это стало ругательным словосочетанием, словно он был виновником всех бед, которые случились у них и даже тех, которые не случились, но могли. Поступив в колледж, Вика поселилась в общежитии. Мать и отчим «вздохнули свободно», избавившись от докуки. Анна Сергеевна посчитала свой родительский долг выполненным. Она посылала дочери ровно четыре тысячи в месяц, полагая, что этого вполне достаточно. Конечно же, Вике этого было совсем не достаточно, ведь стипендия у неё была всего лишь около тысячи рублей и однажды она, находясь в полном отчаянии, решилась на авантюру. Когда наступили зимние каникулы, девушка отправилась к своему родному отцу. Домой дороги не было, это Вика поняла ещё в ноябре, когда приехала домой на три дня, на праздник, и её ждал совсем неласковый приём. Мать возвела глаза к потолку и раздраженно заявила, что Вика явилась не вовремя, потому что они с Аришей и Максимом собирались поехать в парк развлечений на целый день. — Ну и сиди тут одна, значит, раз припёрлась, — буркнула мать. Через минуту отчим, мать и сестра быстро оделись и вышли из квартиры. Вика подумала о том, что в парке развлечений они наверняка сегодня собирались потратить явно не четыре тысячи, которые мать посылала ей раз в месяц, полагая, что на эту сумму можно прожить. Вика всплакнула немного и отправилась обратно в общежитие. И потому на новогодние каникулы даже не планировала приезжать домой. Откровенно сказать, она больше вообще никогда не планировала приезжать домой… — Хоть посмотрю в глаза тому, из-за которого всю жизнь страдаю, — говорила себе Вика, отправляясь к родному отцу. Ехать оказалось недалеко. Сорок минут на электричке. Адрес она знала. Давным-давно мать написала ей его на обрывке листка бумаги, когда Вика однажды полюбопытствовала, где живёт родитель. — Можешь поехать к этому ничтожеству, убедиться, что ты ему не нужна. Судя по алиментам, он по-прежнему едва сводит концы с концами, — сквозь зубы проговорила мать, передавая Вике бумажку с адресом. — Хотя я не знаю точно, может переехал уже или спился совсем… Отец, которого звали Павел, не переехал и не спился. Когда он открыл дверь, то был сильно удивлён, узнав, кто стоит перед ним. Павел пригласил девушку в комнату, где они продолжили разговор. Отец отметил, что Вика очень бледная и худая. — Мать тебя что, совсем не кормит? — спросил он дочь, на что она неопределенно пожала плечами. Вика молчала и смотрела на отца очень внимательно, прямо изучающе (Павел даже поёжился от этого взгляда, пронизывающего насквозь). Вике совсем не показалось, что отец пьёт, даже наоборот, выглядел он свежо, был гладко выбрит и аккуратно пострижен. И дома, в его небольшой однокомнатной квартире, был полный порядок. — А как ты считаешь, на пять тысяч в месяц можно прожить? — внезапно севшим от волнения голосом вдруг проговорила Вика. Она так устала от трудностей, от всего, что на неё навалилось… С самого детства она испытывала эту тяжесть, выносить которую уже больше не могла… Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. — Купила хлеба и молока. Рыбки только вот ещё хотела, да забыла. Завтра тогда… Кто это у нас тут плачет? Паша? В чём дело? — вдруг послышался голос из коридора, где секунду назад хлопнула входная дверь. В комнату, тяжело ступая, вошла пожилая женщина. Она всплеснула руками и снова спросила: — Деточка, что ты так горько рыдаешь? Паша! Это кто? …Через полчаса умытая Вика с красным носом и припухшими от слёз глазами пила на кухне чай с печеньем и рассказывала о своей жизни. — Вот ведь, мегера, — то и дело повторяла Нина Сергеевна и качала головой. Та пожилая женщина оказалась матерью Павла. — Вот ведь мегера, твоя Анька, что б ей ни дна, ни покрышки! Это же надо так ребёнка довести! — Она уже давно не моя… — вздыхал Павел и растеряно гладил по голове дочь, которая то и дело принималась плакать. — Ну, полно, дочка, полно… Бабушку свою Вика никогда не видела и с Ниной Сергеевной в тот день они встретились впервые. Так вышло потому, что на момент рождения Вики мать Павла жила далеко, но три года назад он перевёз мать поближе к себе, когда у той начались проблемы со здоровьем. Павел помог матери продать дом в посёлке, где она жила и они приобрели однокомнатную квартиру в городе, довольно близко от того дома, где жил сам Павел. Нина Сергеевна часто заходила к сыну в гости и иногда даже готовила обед, за что неизменно получала от Павла шутливый выговор. Он волновался за мать. Несмотря на то, что она бодро бегала по магазинам и так же бодро готовила и убиралась, у неё было много серьёзных болячек. Просто она предпочитала их не замечать и не жаловаться… От отца Вика узнала, что после развода мать с Павлом сильно разругалась. Поменяв квартиру, Анна вместе с дочерью переехала, а адреса Павлу не оставила. Анна очень хотела «насолить» бывшему мужу за то, что тот оказался «ни рыба ни мясо». За то, что был слабохарактерным, мало зарабатывал и не смог обеспечить Анне красивую жизнь. За то, что был «блаженным», как она его часто презрительно называла за его не конфликтность и доброту. Она видела, что дочь Павел любит и потому, желая ему досадить ещё больше, всячески мешала бывшему мужу общаться с ней. Павел же действительно отличался мягкостью и нерешительностью и, помыкавшись некоторое время, предпочёл не связываться со своей бывшей женой. Судиться он даже не собирался, оставив всё, как есть. Но самое главное, что он совершенно не пил. И почему мать называла его алкашом, для Вики так и осталось загадкой. — Может когда и выпил пивка… — прищурившись, сказал отец Вике. — А она… Аня… она просто ненавидела меня, вот и всё… После того, как Вика познакомилась со своими родственниками, жизнь её переменилась. Оставшиеся годы учебы она уже не голодала, как прежде, потому что и отец, и бабушка помогали ей деньгами. Отучившись в колледже она переехала к отцу. Потом нашла работу, недалеко от дома. Мать изредка интересовалась, как у неё дела: звонила и писала. Делала она это скорее для галочки или вообще непонятно для чего. Она задавала вопрос «как дела?» и, получив ответ «нормально», тут же прекращала разговор. О том, что живёт у отца, Вика матери говорить не стала, сказала, что работает и снимает квартиру. Годы жизни у отца и присутствие рядом бабушки Вика запомнила как самое счастливое время. Наконец-то она почувствовала себя частью настоящей любящей семьи. Только это продлилось недолго, всего четыре года. Сначала не стало бабушки. До последнего дня Нина Сергеевна была активна и вела полноценную жизнь. Никакие уговоры ни Павла, ни Вики, ни врачей не могли повлиять на неё. — Плевала я на врачей! — улыбаясь, говорила она. — Сколько Бог даст, столько и проживу, а ограничиваться не буду. Буду ходить, буду гулять, лежать в кровати вы меня не заставите! А от таблеток от этих у меня изжога, пусть сами их пьют… Нина Сергеевна умерла в больнице. Врачи не успели её спасти. Вика очень полюбила бабушку и сильно горевала, когда той не стало. Павел тоже тяжело переживал утрату. Только спустя год они кое-как смогли забыться и начать жить дальше. Однако судьба уготовила Вике ещё одно испытание. Через пять лет отца у неё тоже не стало. Она даже не успела ничего толком понять, он умер во сне. Просто в выходной день утром не встал с постели. Вика так напугалась, когда увидела его, неподвижно лежащего на кровати, что непонятно зачем набрала номер матери, а только потом вызвала скорую. Мать приехала через три часа. Отца уже увезли, а Вика сидела на кухне на табуретке и смотрела в одну точку. Её колотило крупной дрожью. Мать деловито прошлась по квартире, цепким взглядом отмечая всё, что видит, а потом села на табуретку рядом с бледной дрожащей дочерью и стала выспрашивать. Вика рассказала ей про отца, про бабушку, про то, как они дружно жили. На время она забылась и мысленно перенеслась туда, где было всё хорошо и все были живы. По наивности она подумала, что мать хочет её отвлечь от грустных переживаний и потому расспрашивает. Мать проявила невиданную щедрость. Она дала немного денег и помогла с организацией скорбного мероприятия. На девятый день, когда мать снова приехала (чему, несмотря на взрослые годы, остававшаяся наивной Вика опять не удивилась) то после поездки на кладбище завела странный разговор. — Обе квартиры теперь принадлежат только тебе! Ты одна наследница. Зачем тебе столько? — прямо в лоб спросила мать. — Поделись с сестрой, от тебя не убудет. Отдай ей одну квартиру! Только тут Вика, наконец-то, прозрела. — Так вот к чему были все эти поклоны и реверансы… — сказала она, покачав головой. — Какие реверансы? Что ты городишь? Кто ты такая, чтобы тебе поклоняться? Где нахваталась-то умных слов? На заводе что ль своём? Так там такие же работяги как ты, шарашат. И никогда, слышишь, никогда им не подняться и тебе тоже! Выше головы не прыгнешь! Ты родилась у простых людей, так что нечего нос драть. Делись с сестрой! На кой пёс тебе две квартиры?! — мать вышла из себя и, сбросив все маски, кричала на дочь. — Что же твой благодетель Максим не помог родной доченьке с жильём? — спросила Вика. — Я выгнала его. Он пить начал, с работы уволили. Зачем он мне нужен, сидеть на моей шее? Алкaш, — мрачно ответила мать. — Опять алкaш?! — усмехнулась Вика. — Ты и отца в алкaши записала, только он не пил, слышишь? И эти годы, что я прожила в его доме, оказались для меня самыми счастливыми. Спасибо тебе за помощь, и езжай-ка ты обратно по добру по здорову. А жилплощадь ты у меня не отнимешь. Бабушкина квартира давно на меня оформлена, а у отца я единственная наследница. И Арина тут совершенно ни к селу, ни к городу. Сами колупайтесь. Вика говорила это, а внутри у неё всё дрожало и клокотало от гнева. И от страха. В первый раз за всё время она разговаривала с матерью на равных. Анна Сергеевна, шипя и чертыхаясь, уехала домой. Она поняла, что её дочь выросла и теперь ею не удастся так манипулировать, внушая чувство вины и никчёмность. — Поклоны и реверансы! — твердила Анна Сергеевна, сжимая зубы от злости. — Ишь, рот научилась открывать! Мать растила её, кормила и поила, а её гонят, словно собаку! А Вика стояла, упершись лбом в оконное стекло и плакала, вспоминая, как её растили и кормили. Как сводило живот от голода и кружилась голова, когда она училась в колледже, как темнело в глазах и постоянно клонило в сон, и не было сил даже ручку в руке держать. А мать и отчим (который, по словам матери, «растил её как родную») возили Аришу по развлекательным центрам. Вот пусть теперь сами себе жильё покупают, раз богатые. Телефонный номер матери Вика заблокировала. Бабушкину квартиру сдала. И стала жить не тужить. А ещё она поступила в институт на заочное отделение, тем самым исполнив свою мечту о высшем образовании. Залюбленная родителями Арина, напротив, никуда не поступила. После окончания школы, едва сдав экзамены, она сбежала от матери с первым же парнем, а потом через год вернулась, родив ребёнка и повесив его на мать. Анна Сергеевна схватилась за голову, но что было делать? Пришлось ей вспоминать, как пеленать, да укачивать малышей. И, да, к ней снова вернулся Максим. Она его простила и пустила назад. Он клятвенно пообещал, что больше в рот не возьмёт ни капли. А роль деда ему даже понравилась. Теперь они, словно молодая пара, растят ребёнка. Аришка сидит дома, живёт на деньги родителей и ничего в своей жизни менять не собирается. Вика же, получив высшее образование, добилась определённых успехов на работе и продолжает подниматься всё выше. «Трудности закалили меня. Наверное именно благодаря им я стала такой, и многого добилась», — часто думает Вика. А ещё чаще ей вспоминаются отец и бабушка. Милые добрые люди, которые смогли отогреть её сердечко и внушить надежду на лучшее. Как же она по ним скучала! Жанна Шинелева #рассказ #историиизжизни #мать #дочь #семья #отец #развод #взаимоотношения

Костик 💖 📚 Лена с тоской смотрела на Костика и думала о новом платье, которое она видела сегодня в магазине. Какое оно было шикарное! Но она его не купит. Потому что муж Костик сумасшедший нищий ученый. Вот почему. И ему бы пойти найти нормальную работу, а он только талдычет о своих частицах… — Дорогая! Я, кажется, изобрёл машину времени… Ты только послушай: материя одновременно может проявлять свойства частицы и волны. Знаешь, что это значит? — Костя разволновался и даже привстал из-за стола, но неловко зацепил стоящий на нём какой-то прибор, и он с грохотом рухнул на пол. — Я сейчас всё соберу, не волнуйся, дорогая, — пробормотал Костя и принялся ползать по полу и собирать раскатившиеся детали. Лена шумно вздохнула, удручённо покачала головой и ушла на кухню. «И кто меня дёрнул выйти замуж за учёного? — с тоской думала женщина, нарезая картошку для супа, — Надо было за Вадима выходить, из соседнего подъезда, была бы сейчас в шоколаде. А я на отпуск едва насобирала. И то во всём себе отказывала. А Вадька, вон, на крутой машине рассекает. И рядом с ним всегда новая пассия. Так и не женился. Зачем ему? Девушки сами на шею вешаются, можно каждый день менять. Денег куры не клюют, а он щедрый, не жмот совсем. И ведь он мне предлагал в десятом классе за него замуж выйти. А я дура, хотела, кого поумней, Вадька глупым казался, примитивным. А он из армии пришёл, бизнесом занялся. И вон как поднялся. Хватка у него оказалась деловая. А тройки в аттестате этому не помеха. За него думают специальные люди, которым он платит. Ему голову ломать не надо. А мой… «Машина времени, частицы…» Кому нужна эта физика? Сидит в своем кабинетике, изобретает, опыты какие-то проводит. А денег ему за это платят гроши. Так ему работы мало, он ещё и дома сидит, изобретает. Всю квартиру захламил». *** — Константин Николаевич, это невероятно! — аспирантка Катя моргала восхищёнными глазами, глядя на учёного, — Вам надо срочно писать статью в Научное общество! — Погоди, Катенька, погоди… Нужно ещё всё проверить. Катя восхищалась молодым учёным. И как часто бывает, на этой почве даже влюбилась в него. Но Костя ничего не замечал вокруг, кроме науки. И в быту был абсолютно неприспособленным чудаком. На работе о нём заботилась Катя, а дома Лена. *** — Мы что, на отдых не поедем? — подбоченившись, спросила Лена, настраиваясь на скандал, — Я весь год этого ждала! Деньги копила, откладывала. Купальник купила! Ты совсем с ума сошёл со своими экспериментами? Поссориться с Костиком было практически невозможно. Он только моргал своими умными глазами за толстыми стёклами очков и со всем соглашался. — Не могу, Леночка, не сейчас… Прерывать исследования никак нельзя. Если хочешь — езжай без меня, — рассеянно произнёс Костя и снова углубился в свои записи. — Тьфу! — в сердцах сказала Лена, — Ну и сиди тут один, в духоте! А я поеду! Вот увидишь, поеду! Первый раз она отправилась на отдых в одиночку. До этого Костик никогда бы не отпустил её. «Вообще он сильно изменился со своей наукой, — думала Лена, — Совсем я для него ничего не значу. Пустое место. А ведь мы когда-то любили друг друга…» Приехав на море, она в первый же день сняла кольцо с безымянного пальца и убрала в сумочку. Женщина она была яркая, долго скучать ей не пришлось, и Лена скоро познакомилась с интересным мужчиной, назвавшимся вдовцом. Роман был бурным и волнительным. Женщина бросилась в приключения, как в омут, напрочь, потеряв голову. Две недели пролетели, словно один миг, пора было возвращаться домой. Всю дорогу она чувствовала себя совершенно несчастной. Лену ужасала перспектива окунуться опять в «серые будни», которыми ей представлялась жизнь с Костиком… — Привет, красавица! Отлично выгладишь! — Вадим стоял около подъезда перед своей машиной и увидел Лену, которая выходила из такси. — Ты тоже ничего, — невесело ответила она, подхватывая чемодан и сумку, которые подал ей таксист. — Не передумала ещё за меня замуж-то? А то смотри… Или ждешь пока твой муж получит Нобелевскую премию и прославится? — довольный своей шуткой Вадим громко засмеялся, — Может, сходим куда-нибудь? Посидим, поговорим… — А твои пассии, что? Сегодня не могут? — поддела его Лена. — Обижаешь. Какие пассии? Это так, дешёвки… Никто не может заставить меня забыть тебя… Помнишь, нашу школьную любовь? Вадим подошел так близко, что Лена почувствовала, как от него пахнет хорошей туалетной водой. «Хьюго Босс» — машинально отметила про себя женщина. И вдруг у неё закружилась голова и она почувствовала, что не может сопротивляться своему желанию взять и пойти с ним в ресторан. «А что такого? — подумала она, — Костику на меня наплевать, вот и мне тоже!». — Сходим! — ответила Лена и почувствовала, что рвётся последняя нить, которая ещё связывала её с мужем. — В восемь, я жду тебя здесь, — негромко, но твёрдо произнес Вадим. — Я буду, — звенящим от напряжения голосом, произнесла женщина. Вечером ей удалось уйти из дома незамеченной. Костик так углубился в свои записи, что даже не заметил, как она негромко щелкнула замком входной двери. По вечерам Костя часто допоздна засиживался в комнате со своими приборами и расчётами и иногда засыпал прямо за столом. Так что Лена была уверена, что он и не заметит, что она ушла. Так и вышло. Вернувшись из ресторана, раскрасневшаяся Лена застала Костю спящим за столом. Она выключила свет и тихонько легла. Она много думала этой ночью. И о себе и о своей жизни. И о Костике, вспоминала, как они встретились, как он покорил её своим умом. Он был такой милый, внимательный, восхищался ею, называл «моя королева». А потом стал всё больше погружаться в свою науку и, по всей видимости, любовь в его жизни отошла на самый последний план. А она… Она ведь совсем молодая, красивая, следит за лицом и фигурой. Ей так хотелось жить яркой, насыщенной жизнью, а на деле выходило совсем другое. Они фактически жили на её зарплату. Того, что приносил Костик, хватало только на оплату квартиры. Ни пойти никуда, ни поехать. Ни даже просто погулять вдвоём. Ни поговорить. Его ничего не интересовало, кроме науки. И сегодня вечером она поняла, что так не может дальше продолжаться… *** — Куда же ты, Леночка? — Костик беспомощно моргал газами за толстыми стёклами очков, — Я тебя обидел чем-то? Так ты прости меня, дурака, наверное, я задумался и ляпнул не то… — Я ухожу от тебя! Да, Боже мой! Что не понятного? Я ухожу! Совсем! Да отвлекись ты уже от своих опытов! Хотя бы сейчас! — Лена плакала и почти кричала на него, — Все люди как люди, а ты даже отреагировать не можешь нормально! Ну что ты молчишь? Скажи что-нибудь. Тебя что ни как не волнует факт, что я развожусь с тобой? — Если ты всё решила, то препятствовать тебе не буду. Иди, раз хочешь... Лена была разочарована. Даже здесь ей не удалось поскандалить. Нарочито громко швыряя свои вещи в чемодан, она удалилась, напоследок хорошенько хлопнув дверью. А Костя покачал головой и углубился в свои расчёты. Его действительно было трудно вывести из себя. *** —Костя, я так горжусь тобой! Ты будешь самым молодым лауреатом Нобелевской премии в области физики! — Ну что ты, дорогая, до этого ещё далеко. Предстоит ещё много работы. А сейчас, если ты не против, я бы сходил куда-нибудь, развеялся, в кино, например, — произнес Костя, вставая из-за стола и сладко потягиваясь. Катя обняла мужа и нежно прижалась к нему: — Зачем куда-то ходить? — томным голоском спросила она, — Кино можно устроить и дома. Уверена, тебе понравится, — тихо проговорила женщина, и они опустились на кровать. *** Когда Лена ушла от Костика к Вадиму, то он впал в депрессию. Не такой уж он был и бесчувственный. Конечно, он переживал. Несколько дней ходил, как в воду опущенный. На работе его помощница Катя никак не могла добиться, от него, что случилось. Костя путал цифры, срывал опыты, потому что был ужасно рассеян. Наконец он признался Кате, что развёлся с женой. И когда Катя проявила к нему сочувствие, внимательно выслушала его и даже искренне попыталась его приободрить, он вдруг взглянул на неё совсем с другой стороны. Раньше он как-то не замечал, что у девушки такие красивые глаза с длинными густыми ресницами и пухлые губы. А когда она смеётся, то на щеках образуются очаровательные ямочки. Что она всегда в хорошем настроении, никогда не жалуется и не ворчит, понимает его, даже более того, восхищается им. И это приятно. С ней можно обсудить научные проблемы, и она не будет возводить глаза к потолку, всем видом показывая, как это скучно. Костя никогда не замечал, что она молодая симпатичная женщина. Она для него всегда была лишь помощница, правая рука. Но она всегда была с ним. Верный друг и преданный товарищ. И звёзды сошлись. Не прошло и полгода после развода, как они поженились. Костя разительно переменился, как будто очнулся от долгого сна. Несмотря на то, что научная деятельность его была весьма успешна и продвигалась полным ходом, параллельно с этим он почувствовал жажду жизни, ему захотелось простого человеческого счастья, тихих семейных вечеров, прогулок по вечерам и походов в кино. Все его мечты смогла осуществить смешливая девушка Катя с лёгким характером, которая и раскрасила его жизнь в яркие цвета. А Лена живёт той жизнью, которой всегда хотела жить. Правда Вадим как был, так и остался довольно грубый и примитивный. И поговорить с ним особо не о чем. А уж глупые шутки, которые он часто отпускает, вовсе не смешные, а дико раздражают Лену. Но он осыпает её подарками и регулярно вывозит к морю. И не особо контролирует расходы. Лена теперь покупает себе всё, что захочет. Правда по вечерам иногда вспоминает о Костике. Как они вместе клялись любить друг друга всю жизнь. Какой он был чувствительный, добрый и интеллигентный. Не то, что этот грубиян, который сидит сейчас, развалившись, рядом с ней на диване и смотрит боевик, отправляя в рот гигантские порции попкорна… ©Жанна Шинелева #рассказ #историиизжизни #взаимоотношения #любовь #добрыеистории

Добрый день, дорогие читатели! №4779515118 По требованию Роскомнадзора российские блогеры с количеством подписчиков более 10000 с площадок, перечисленных в специальном перечне, обязаны зарегистрироваться на Госуслугах до первого января 2025 года. Что я, как законопослушный гражданин, и сделала. Данная публикация — чистая формальность. В течение трёх дней после подачи заявления, я должна разместить в своём блоге информацию об этом, обязательно указав уникальный номер, присвоенный моему заявлению. Размещаю: номер моего заявления №4779515118 Всем удачи в делах и хорошего настроения!🌸 🌹 🌺

Не предупредила💛 — Мать, ты что?! — опешил Илья. — Что я? — не поняла Анна Викторовна. — Я думал, ты нам поможешь! Мы на тебя рассчитывали, а ты нас подвела! — Я?! Подвела? — Анна Викторовна была возмущена до глубины души. На глазах её показались слёзы. С сыном они поругались. Он ушёл, сердито хлопнув дверью, не обращая внимания на то, что мать плачет. Словно ему было всё равно. *** — Вот как так? Живёшь-живешь и не думаешь, что может такое произойти. Ведь родные люди! — сокрушалась Анна Викторовна, делясь с подругой своими грустными новостями. Подруга Элла Андреевна, расстроенно сняв очки в толстой оправе, покачала головой. Она подумала о своих взрослых детях: а ну как и у неё такое приключится? С виду вроде всё тихо-мирно, полюбовно, а копни поглубже и выходит, что всё это неискренне и к матери одно лишь потребительское отношение. — А это знаешь, как говорят? Пока по шерстке гладишь, всё хорошо, а как против, так совсем по-другому… — сказала она задумчиво. — Да чего же я такого ужасного сделала-то?! — сокрушалась Анна Викторовна. — Как будто Илья не знал, что я скоро на пенсию выхожу! …Анна Викторовна вот уже год готовилась к своему выходу на пенсию. Думала, планировала, решала. Пенсионный возраст она перешагнула уже много лет назад, но продолжала работать. Здоровье, за которым женщина тщательно следила, позволяло ей работать и дальше, но она устала. И морально и физически. Сын Илья был совсем взрослый, имел семью: жену и двоих детей-подростков, жил отдельно в том же городе. — Вот выйду на пенсию, собаку заведу, будем с ней гулять, — мечтательно говорила Анна Викторовна Элле Андреевне. — Сейчас, пока работаю и не завожу никого, что толку? Будет бедный питомец один сидеть целыми днями, заскучает, да ещё выть начнёт, соседи станут жаловаться. На восьмом этаже, прямо подо мной, соседи жили когда-то, у них хаски была, так они, как уходили все рано утром на работу, та оставалась одна и выть принималась, да громко так, прямо с ума нас всех сводила. Хорошо я тоже на работу потом уходила, а остальные соседи как, не знаю. То ли хозяева её в комнате запирали, то ли что ещё, но грохот стоял, скрежет, она там скреблась и на двери бросалась бедняга от одиночества… — Нечего заводить собаку, раз некому за ней следить! — поджав губы, проговорила Элла Андреевна. — В нашем доме на втором этаже у одной женщины тоже шпиц целыми днями заходится. У нас же пятиэтажка, лифта нет, вот все, кто по лестнице поднимаются, слышат лай этот, хоть уши затыкай. И жаловались, и говорили ей, всё без толку. — Ну, так вот, — продолжала мечтать Анна Викторовна, — Заведу пёсика себе. А ещё куплю велосипед. Хочу много ездить, знаешь, как полезно! А зимой на лыжи встану. Ещё хочу записаться в студию растяжки. Спорт в нашем возрасте ну просто необходим! — Это ты, мать, загнула, растяжка! Скажешь тоже! — засмеялась Элла Андреевна. — Ничего смешного! Моя невестка, Илюшина жена, ходит в студию балета, ну такая у неё мечта всегда была с детства заниматься балетом, сейчас за деньги хоть чем можно заниматься, только плати. И вот там у неё в группе довольно много пожилых. И очень пожилых, да. Классической хореографией занимаются… Ты бы лучше смеяться перестала, и сама бы чем-нибудь полезным занялась, — Анна Викторовна даже обиделась на подругу. — Пенсионеры что, не люди?! — Ну, извини! Я представила нашу Семеновну, соседку мою, у балетного станка, — отсмеявшись и вытирая слёзы, проговорила Элла Андреевна. — Ну да, Семеновна твоя лучше у токарного бы станка смотрелась! — Анна Викторовна перестала обижаться и тоже рассмеялась… Словом, мечтала Анна Викторовна о выходе на пенсию давно, да всё не решалась. А потом решилась. Объявила своё решение начальству, взяли на её место молодую девушку, стала её Анна Викторовна потихоньку обучать, передавать секреты мастерства. С сыном Ильёй Анна Викторовна о своей пенсии тоже не раз говорила. Но он, как обычно, пропускал её слова мимо ушей. Илья любил рассказывать матери о себе, о жене, о детях. А слушать не очень любил. Хотя мать его, конечно, научила вежливости, но было заметно, что он едва терпит, пока собеседник договорит, чтобы начать снова рассказывать о себе. Анна Викторовна часто сетовала, что это она, наверное, его так приучила, когда он ещё учился в школе. Усаживала, бывало, сына рядышком с собой на диван и расспрашивала, как дела, да что у него произошло за день. Всё подробно, обстоятельно. Потом уроки готовили вместе, пересказ текста, стихи учили. Так и повелось, что Илья говорит, а мать слушает. — На пенсию выйду через месяц, буду чаще гулять... — начала было говорить Анна Викторовна, когда Илья приехал к ней в очередной раз в гости. Сын, сидевший рядом с матерью на диване и что-то лениво просматривающий в своём телефоне, вскинул брови и посмотрел на мать. — Через месяц?! — спросил он и даже привстал от удивления. — Погоди, ты что всё-таки выходишь на пенсию? — Илья, я тебе сто раз уже говорила, а ты опять как заново родился! — возмутилась Анна Викторовна. — Мам, послушай… Тебе нельзя сейчас никуда уходить, — вдруг заявил Илья, отложив телефон. — Погоди чуток. Мы хотели машину поменять, получше купить. Наша-то уже не новая, надо успеть продать пока цена на неё не упала ниже плинтуса. Я думал, ты нам поможешь, кредит возьмешь. — Здрассьте, приехали! Почему я-то? У тебя зарплата хорошая, у Алёны тоже. Берите свой кредит на здоровье… — Мам, ты что, забыла? Меня обвиняешь в плохой памяти, а сама не помнишь ничего. У нас серая зарплата большую часть составляет. А белая — кот на плакал. У меня десять, у Алёнки семь тысяч. Кто нам кредит даст? Машина ведь немалых денег стоит. Погоди пока уходить, не время. — Как это, погоди? Я и начальство уже предупредила, вместо меня человека взяли, да и официально у меня уже всё, последние недели дорабатываю. Переигрывать не хочу, даже не проси. — Ах так?! Эгоистка ты, мать, вот что я тебе скажу! Подвела нас! Не предупредила! Мы на тебя, между прочим, рассчитывали, — Илья говорил эти обидные слова и нервно ходил по комнате, размахивая руками. В какой-то момент он задел стеклянную вазу, стоявшую на столе, подхватил её в последнюю секунду и с силой поставил обратно на стол. От удара ваза раскололась, по ней разошлись трещины, и она, словно в замедленной съёмке, разделилась на две большие части и россыпь маленьких кусочков. Анна Викторовна ошарашено смотрела на осколки, лежащие на столе, а сын просто развернулся и ушёл в коридор. Он натянул свою куртку, надел кроссовки и вышел, хлопнув дверью. Анна Викторовна застыла с открытым ртом. Сын всегда был вспыльчивым и импульсивным, но с ней он никогда так себя не вёл. Было очень обидно. «Это я-то эгоистка?!» — думала про себя Анна Викторовна, глотая слёзы и пытаясь аккуратно собрать осколки вазы в ненужную коробку, чтобы выбросить. В какой-то момент она всё же порезала палец и побежала на кухню, чтобы взять из аптечки перекись водорода и остановить кровь. Немного повозившись с открыванием пузырька и доставанием ваты (одной рукой это было сделать нелегко), она остановила кровь, перебинтовала палец и пошла обратно в комнату, собирать осколки. В душе всё буквально кипело от обиды на сына. — Я эгоистка, конечно, ага… Поэтому и подарила ему перед свадьбой свою наследную квартиру, которая мне досталась от тёти. А ещё раньше на свои деньги отремонтировала её. Чтобы они с молодой женой не мыкались по чужим углам. Нате, живите на здоровье! А могла ведь её сдавать и жить припеваючи! Это я была эгоистка, когда без разговоров брала больничные почти каждый месяц и сидела с маленькими внуками, когда они болели? И сама ведь однажды при этом болела, между прочим, спину лечила, еле разгибалась, но это никого не интересовало, внуков всё равно привезли! Мам, помоги! Мам, надо! И мама, напившись обезболивающих, шла и помогала. И ночей не спала с температурящими детьми, ходила, как тень, но это ж мелочи! А когда они мне привезли внуков, а я после операции, сама никакая, по стеночке ходила, тоже эгоистка? Ну, у них же путёвки! Горящие путёвки взяли спонтанно, выгодно очень, отдохнуть захотели, мама снова выручила. А Алёнкины родители шиш с маслом всё время показывали. То они не могут, то заболели, то вообще уехали за тридевять земель и живут теперь там. Совсем не помощники. Но эгоистка — я! Зазвучал сигнал мобильного телефона. Анна Викторовна ответила на звонок. — Может всё-таки передумаешь? — без предисловий и извинений сразу с места в карьер начал сын. — Ну, мам, ну очень нужно! — Нет. Я уже объяснила тебе. Всё. Это вопрос решённый. Нет, — спокойно и твёрдо проговорила мать. Это спокойствие стоило ей огромных усилий, ещё чуть-чуть и она бы разревелась от обиды, но сын уже бросил трубку. *** — Так и поругались. Два месяца не общаемся, — грустно рассказывала Анна Викторовна подруге. Элла Андреевна уезжала надолго в гости к старшему сыну и его семье, поэтому не знала о размолвке подруги. — Ни он не звонит, ни я. Вот как так? Я звонить не буду, но сын! Должны же быть какие-то чувства в душе к матери? — Ай, ладно тебе, что от них ещё ждать! Дети выросли, мать не нужная стала, что теперь с тебя толку?! Того и гляди самой помощь потребуется! — сердито проговорила Элла Андреевна. — Смирись уже с этим. — Не могу. Обидно. Я не заслужила такого отношения… Как только вышла не пенсию Анна Викторовна, как и собиралась, купила щенка. Стала много времени проводить с ним, гуляя на улице. А также купила велосипед и часто каталась на нём. Она вела активную, интересную жизнь, полную приятных забот и скучать ей было некогда. Однако нет-нет, да и вспоминала она внуков и сына. Да и невестку вспоминала, вроде хорошая же женщина. И они с ней никогда не ссорились… *** — Так не годится, — говорила Алёна мужу, в который раз. — Мать есть мать. Зачем ты на неё так наезжал? Ну не хочет она больше работать это её право! А машина нам новая не так уж и нужна, можно на этой пока ездить, чего тебе так уж прямо приспичило её менять? — Тебе не нужна. А мне очень даже нужна, ты ничего не понимаешь, — тихо ответил муж, стоя спиной к жене и скрестив на груди руки. Он смотрел в окно и думал. Эта ситуация ему и самому не нравилась. — Ты как маленький, ей Богу! Мама тебе всё должна! — Алён, не заводись, и так тошно! — резко сказал Илья и вышел из комнаты. — Ох ты ж батюшки! — фыркнула Алёна и принялась готовить ужин. А сама всё думала о свекрови. Ей было стыдно за то, что Илья поругался с матерью и не общается с ней. Ведь она им никогда ничего плохого не сделала, а только помогала. Но муж не понимал и продолжал обижаться. *** — Анна Викторовна, вы простите нас! Илья же вспыльчивый, вы ведь знаете! Наговорит, сам не знает чего, а потом переживает. А мириться не умеет. Но я то вижу, что он ходит, как в воду опущенный, — горячо говорила Алёна. Она смотрела на свекровь и отмечала, что выйдя на пенсию, та стала выглядеть свежее и моложе. Свекрови было семьдесят два года, но сейчас она выглядела на шестьдесят, не больше. «Молодец, Анна Викторовна!» — подумала Алёна с восхищением. Она приехала к свекрови в гости с детьми, не сказав об этом Илье. Муж носился в поисках новой работы и находился на очередном собеседовании. — Я так рада вас видеть, моя девочка! — сказала Анна Викторовна и обняла невестку. — А что с машиной-то? — Да ничего. Не берите в голову. Илья ищет работу с нормальной белой зарплатой. Вот устроится, отработает три месяца и будет кредит на себя брать, — ответила Алёна. — А вот и он! Легок на помине. У Алёны просигналил телефон, и она ответила на звонок. — Да ты что! Здорово, поздравляю! Нет, мы не дома… Нет… Где? У мамы твоей, вот где. Да? Ну, хорошо, — Алёна положила телефон на стол и загадочно улыбнулась. — Мам! Бабуль! Можно мы с Ричи погуляем? — заглянув в комнату, спросили дети Алёны Полина и Слава. — Погуляйте! — за двоих ответила Анна Викторовна. — Он очень любит прогулки, да и погода хорошая. Только поводок возьмите, Ричи ещё плохо слушается. Весело переговариваясь, дети ушли с собакой на улицу и скоро Алёна и её свекровь увидели в окно, как они направились по дорожке в сторону парка. — Совсем большие стали… — проговорила Анна Викторовна, любуясь внуками. — Да, Славе четырнадцать, а Полине тринадцать лет уже исполнилось… Вы простите Илью, он не хотел вас обидеть, — ещё раз произнесла Алёна и обняла свекровь, у которой на глазах заблестели слёзы. Когда через час, вернувшиеся с прогулки Полина и Слава, уселись на кухне пить чай, то вдруг кто-то позвонил в дверь. Анна Викторовна пошла открывать и увидела сына, а точнее сначала увидела большой букет цветов, а за ним сына. Илья вошёл в прихожую, вручил матери цветы и она снова расплакалась. — Мам… Я это… Купил вазу, похожую на ту, что разбил у тебя тогда, — проговорил Илья, доставая из пакета, который держал в руках, большую коробку и вручая её матери. — Ух ты! Какая красота! — восхитилась Анна Викторовна, распаковав подарок. — Только на стол я её, пожалуй, ставить не буду. У меня теперь появился озорник, который любит тянуть за скатерть и всё сбрасывать на пол. Спрячу ка я эту красоту в стеклянный шкаф. — Меня обещали взять на работу, Алёна представляешь! Зарплата вся белая, наконец-то буду как нормальный человек, — сказал Илья и обнял жену. Анна Викторовна поставила вазу в шкаф и посмотрела на сына с невесткой. Она улыбнулась и подумала о том, что Илье повезло встретить такую мудрую женщину в лице Алёны. — Это она меня вдохновила на поиски новой работы! — важно сообщил Илья матери, продолжая обнимать жену. — Молодцы ребята, — улыбнувшись, произнесла Анна Викторовна… *** — Так и помирились. Хорошая у меня невестка! — рассказывала потом Анна Викторовна подруге. — Да… Если б не она так и дулись бы друг на друга до морковкиного заговенья, Илья ни за что бы не пришёл мириться, дюже гордый,— улыбнулась Элла Андреевна. — В том-то и дело! А сам ведь переживает, уж я-то знаю… — Всё хорошо, что хорошо кончается. — Вовсе не кончается, я бы даже сказала, что только начинается, — загадочно сказала Анна Викторовна. — Что начинается? — не поняла подруга. — Алёна, оказывается, ребёнка ждёт, третий месяц пошёл. Вчера мне звонила и рассказала… — Вот тебе бабушка и Юрьев день! — Элла Андреевна изрекла очередную поговорку. — Понятно теперь, что твоя распрекрасная Алёна так стелилась перед тобой. Бабушкина помощь скоро понадобится! — Может понадобится, а может и нет. Старшие дети уже большие, помогут, если что. Но, знаешь, я тут подумала, это ведь хорошо, что ты кому-то нужен, правда же? — Хорошо! Если б не было у нас детей и внуков, сидели бы мы с тобой как две палки в лесу, бестолковые и никому не нужные. Сами бы давно уже взвыли от тоски, — согласилась Элла Андреевна и засмеялась. — А я, знаешь, сходила в студию балета-то, купила абонемент, буду заниматься. Только не смейся! — А чего мне смеяться? Молодец! — похвалила подругу Анна Викторовна, но всё же не удержалась и прыснула от смеха в кулачок. Жанна Шинелева #рассказ #историиизжизни #мать #родители #помощь #взаимоотношения

Сами разбирайтесь🐕 🐕 🐕 — Поругалась вчера с матерью. Это надо такое заявить! — возмущалась Ульяна. — Что? Всё так серьёзно? — спросила подруга. — Более чем. Мать считает, что права. Но я отплачу ей той же монетой. Может быть тогда она поймёт свою ошибку… — Отплатить? Матери? Нехорошо как-то… — засомневалась подруга. — А ты послушай сначала, как всё было. И потом скажешь, хорошо это или нет, — заявила Ульяна. Она была очень зла и расстроена. Скорее даже разочарована. Разве так поступают?! *** Мама Ульяны Лариса Михайловна очень любила собак. Ещё когда Ульяна была маленькая, у них дома жил беспородный пёс Байкал. Чудесная умная собака, прожившая много лет и не доставлявшая никаких хлопот, лишь одну только радость. После того, как его не стало Лариса Михайловна, примерно через полгода завела другую собаку. Она поездила по собачьим приютам, выбрала очень похожего на Байкала щенка и назвала его Лаки. Интеллигентности Байкала ему явно не хватало. Щенок был озорной, непослушный и плохо поддавался дрессировке. Лариса Михайловна несмотря ни на что, его очень полюбила и не теряла надежды воспитать. Через некоторое время Ульяна вышла замуж за мужчину по имени Артём и съехала от матери. Следом за этим событием, за короткое время в доме Ларисы Михайловны появилось ещё три четвероногих друга. Все они попали к ней разными путями. Самого крупного представителя стаи Лариса Михайловна взяла из приюта. Правда на тот момент, когда она его брала, он был отнюдь не крупный, средний такой пёс непонятной породы по имени Боцман, у которого были такие грустные глаза, что Лариса Михайловна не смогла пройти мимо. Старенький, почти глухой мопс был подобран с улицы. Несчастное животное потерялось и прибилось к Ларисе Михайловне во время того, как она возвращалась с работы. Пёс был весь мокрый и грязный: стояла осень, и после недавнего дождя на дорогах было много луж. Он деловито следовал за Ларисой Михайловной всю дорогу от автобусной остановки до подъезда и не отставал ни на шаг. Женщина решила, что мопс потерялся и временно забрала его к себе домой отогреть и накормить. Некоторое время она пыталась искать его хозяев, но безуспешно. Пришлось оставить мопса себе. Лабрадора Ларисе Михайловне отдала подруга. Это был пёс её матери, которой не стало, а подруге собака матери оказалась не нужна. Сложностей с питомцами было много, но Лариса Михайловна умудрялась как-то управляться с ними. Самая крупная собака — Боцман весила сорок пять килограммов и по комплекции превосходила саму Ларису Михайловну, которая была довольно субтильного телосложения. Размером поменьше был ослепительно-белый лабрадор Джесси. Ни большим, ни маленьким был Лаки — беспородный и непослушный, который продолжал оставаться таким же неуправляемым, несмотря на воспитание. Арчи — самый маленький из стаи. Добродушный, но глуховатый мопс, который во время прогулки даже на секунду боялся потерять хозяйку из вида. И если такое происходило, то он, сломя голову, нёсся по направлению к дому, не обращая внимания на крики хозяйки, ведь он их не слышал. Очевидно пёс пережил стресс, когда потерялся и оказался на улице один, повторения того кошмара он категорически не хотел и потому не любил прогулки, однако отважно шёл со всеми за компанию. Собаки Ларисы Михайловны были очень дружны. Всех питомцев Лариса Михайловна регулярно возила к ветеринару, делала необходимые прививки, следила за их здоровьем. Она купала их, чесала и хорошо кормила. Шерсти от собак было конечно много, но с этим фактором хорошо справлялся робот-пылесос, который елозил по полу квартиры целыми днями. Гаджет подарили Ларисе Михайловне Ульяна с мужем. Пылесос был практически пятым членом стаи и даже имел имя «Кругляш». Поначалу собаки его сторонились и норовили облаять, но потом привыкли, успокоились и почти перестали обращать на него внимание. Арчи даже иногда на нём катался, когда ему становилось уж совсем скучно. Время в ожидании хозяйки с работы собаки проводили, либо тихо грызя свои игрушки, либо отдыхая, каждый на своей лежанке. Разборок в их собачьей семье почти не было. Они случались разве только тогда, когда не в меру расшалившийся Лаки вдруг надумывал поиграть чужой игрушкой. Это дело ему безнаказанно никто не спускал, кроме флегматичного мопса Арчи. Тому было абсолютно всё равно. Лишь было тепло, сухо и вовремя кормили. И даже если Лаки, играя, утаскивал лежанку мопса куда подальше, флегматичный Арчи, не обнаружив свою тёплую мягкую постельку на привычном месте, грустно вздохнув, шёл к дивану, влезал на него (не всегда с первой попытки) и спал там, за что потом получал от хозяйки нагоняй. Лариса Михайловна иногда уезжала в санаторий или в небольшие автобусные поездки по выходным дням. Присмотр за своими собаками она поручала дочери. Ульяна это дело не очень любила, крупных собак побаивалась и не знала, как вести себя сразу с четырьмя питомцами. Приходя в гости к матери и, едва заходя в квартиру, она всегда испуганно отступала назад, потому что вся собачья стая бросалась к ней, норовя поздороваться и чуть не сшибая с ног. Особенно старался Лаки. Он прыгал и пытался облизать ей лицо, а именно: рот, глаза, нос и даже уши… Ульяна отстранялась, закрывалась руками, но у неё это плохо получалось. В этот же момент под ногами вертелся Арчи, и суетились Боцман с Джесси, оттесняя Ульяну всё дальше к двери. Наконец, когда собаки немного успокаивались, можно было снять верхнюю одежду и переобуться в домашние тапочки. Прогулка с питомцами матери была для Ульяны тем ещё развлечением. Собаки плохо слушались, Лаки всё время норовил убежать, Арчи со своей глухотой ничего не слышал и иногда впадал в нирвану, ни на что не реагируя. Можно было сколько угодно тянуть его за поводок, он стоял на месте непоколебимо, словно скала и задумчиво смотрел куда-то вдаль, словно ему было доступно то, что не видели все остальные. Белоснежный лабрадор просто обожал валяться в грязи и прыгать по лужам. Так что осенью с ним было особенно весело. И только Боцман, самый крупный и очевидно самый умный и воспитанный из стаи, гордо шагал рядом с Ульяной и понимал команды с полуслова, а иногда даже с полувзгляда. Ульяна, когда гуляла с собаками, представляя, как она выглядит со стороны, всегда вспоминала басню Крылова «Лебедь, рак и щука». Именно так выглядели животные на картинке в её детской книжке. Потом — возвращение домой. Это была отдельная песня. Ведь нужно было всем собакам помыть лапы. И начинать надо было с самого нетерпеливого. Или с самого непослушного? Или с самого грязного? Или с самого маленького? Никогда не получалось вымыть лапы так, чтобы кто-нибудь из стаи не успевал уже наследить в комнате. И вот, наконец, вымытые четвероногие друзья, деловито стуча когтями по ламинату, отправлялись к своим мискам. Накормить их тоже было делом не простым и это представляло из себя квест, похлеще помывки лап. Лаки мог на середине трапезы, бросив свою миску, начать ни с того ни с сего лезть в чужую. Начиналось рычание и возня. Пока происходили разборки, мопс Арчи мог совершенно невозмутимо съесть содержимое не только своей миски, но и тех посудин, что временно остались бесхозными. Ульяна уже перестала удивляться тому факту, что мопс был словно резиновый, в него могло влезть невероятное количество корма. Словом за процессом кормления приходилось неустанно следить или даже разделять по времени на несколько заходов, что собаки не очень-то понимали и любили. Оно и ясно: это же несправедливо, одному дали обед, а другому «сиди и жди!»… Ульяне мама звонила с просьбой о помощи всегда внезапно. Они много раз обсуждали этот момент, но Лариса Михайловна почему-то постоянно забывала предупредить дочь заранее и на Ульяну внезапно сваливалась гора забот: на вечер, на пару дней или сразу на целых две недели. Но Ульяна никогда не отказывала матери, кроме того, ей помогал муж. Правда он любил собак ещё меньше, чем супруга, однако терпел и покорно отправлялся к тёще в квартиру, если Ульяна просила её заменить. Собаки слушались Артёма больше, чем Ульяну и их встречи проходили более-менее без проблем. Спустя пару лет, когда Ульяна забеременела, она какое-то время ходила ещё к матери, если та просила присмотреть за собаками, но потом, будучи на седьмом месяце, стала отказывать. Она опасалась, что может поскользнуться и упасть, когда будет гулять с собаками. Лаки мог сильно и резко потянуть поводок, а на улице стояла зима, и дороги были обледенелыми. Кроме того собаки продолжали бросаться на Ульяну при встрече, норовя сбить с ног. Словом, женщина не хотела подвергать себя дополнительному риску, беременность и так проходила нелегко. Лариса Михайловна по-прежнему часто отлучалась из дома в разные поездки, и просила дочь помогать. Только теперь эти просьбы Ульяна переадресовывала Артёму. Когда родился малыш Илюша, Лариса Михайловна принесла целый ворох подарков. Она была очень рада появлению внука, часто приходила в гости и играла с ним. О помощи Ульяна мать не просила, потому что хорошо управлялась с малышом сама. Но спустя полгода Ульяна всё же обратилась к Ларисе Михайловне с просьбой помочь. Нужно было прийти и побыть с внуком в выходной день с обеда до позднего вечера, пока Ульяна и Артём сходят на праздник. Пару пригласили в ресторан близкие друзья по случаю годовщины свадьбы. С малышом там, ясное дело, было бы неудобно. Ульяна ничтоже сумняшеся позвонила матери. Ответ её сильно удивил. — Слушай, дочь, с малышом сами разбирайтесь. Я не могу с таким маленьким так надолго оставаться. Помнишь, как тогда он при мне устроил истерику, аж закатывался и синел? Как я тогда испугалась! Я не знаю, как бы я смогла его успокоить, если бы была с ним наедине. Вы-то уже приспособились. Да и кормить малыша придётся. А будет ли он у меня есть? Сама говоришь, в последнюю неделю Илюша плохо ест, плачет, наверное зубы лезут. Это вообще кошмар. А вдруг температура поднимется? Да я там с ума сойду от беспокойства. Нет. Со своим ребёнком сами разбирайтесь, — повторила Лариса Михайловна. Ошарашенная Ульяна, даже не попрощавшись с матерью, молча прервала разговор. В ресторан Ульяна и Артём не пошли. Разочарованным друзьям пришлось соврать, что заболел малыш. Ульяна очень обиделась на мать, однако та, как ни в чём не бывало, продолжала приходить в гости, сюсюкаться с внуком и приносить подарки. Ульяна сверлила мать недобрым взглядом, а та, словно бы не замечала этого. Артём молчал. Он тоже не ожидал от тёщи такого, но и её мог понять. Ведь с таким маленьким ребёнком в самом деле оставаться один на один большая ответственность. Мать Ульяны небось и позабыла, как это всё делается. Одно дело ненадолго приходить в гости, а другое — оставаться на несколько часов. Он и сам не очень-то справлялся, если только ненадолго, на пару часов, пока Ульяна бегала на маникюр или стрижку. И всякий раз для Артёма это было очень серьёзным испытанием. Но и Ульяну понять было можно. Лучшая подруга пригласила её на праздник. Жена и помыслить не могла, что мать откажет. Ведь они сами ни разу не отказывали ей в помощи с собаками… — Вот пусть только попробует теперь обратиться к нам! — горячилась Ульяна, в разговоре с мужем. — Отплачу ей той же монетой. А она попробует! Как раз время подходит, когда она обычно в санаторий собирается. Вот и посмотрим. *** — Лариса Михайловна, приезжайте, пожалуйста, Ульяну на скорой в больницу увезли с болью в животе. Илюшка орёт как не в себя, не могу успокоить. Уже час ношу по комнате, не знаю чего делать. Не ест, не спит, — Артём позвонил тёще вечером в пятницу. — Не переживай. Сейчас соберусь быстренько и на автобус. Через минут тридцать буду у тебя, помогу. Что с Ульяной-то? — забеспокоилась Лариса Михайловна. — Уже вроде получше, она мне написала, — сбивчиво ответил Артём. — Вы приезжайте, я вам всё расскажу. Артём, едва супругу забрала скорая, принялся успокаивать плачущего сына. Но малыш никак не унимался. Уже четыре дня у него резались зубы, и была повышена температура. Ульяна вымоталась с ним, но худо-бедно справлялась, однако Артём никак не мог унять плач малыша. Родители Артёма жили далеко в другом городе, помочь ничем не могли и он позвонил Ларисе Михайловне… — Что же она такого съела-то? Так прямо сильно живот болел? — спрашивала Лариса Михайловна зятя про дочь. Малыш Илюша наконец успокоившись, уснул в своей кроватке. — Да йогурт этот! Будь он неладен! — в сердцах произнес Артём. — Ульяна купила себе йогурт в супермаркете, но видимо он какое-то время пролежал в магазине без холодильника и испортился… Больше она за день ничего не ела, только чай пустой выпила утром. Думать больше не на что. Ульяна промучилась полдня, потом позвонила мне, я отпросился с работы, приехал домой и мы вызвали скорую. — Даа… Сколько раз видела, как в магазине бросают продукты на каких-нибудь полках, не донеся до места, где они должны храниться. И ведь не что-нибудь, а молочное! Или детское питание! Безобразие! Жаль, чек не сохранился… — сокрушалась Лариса Михайловна. — А за малыша не волнуйся, вдвоём как-нибудь справимся, тем более что ты говорил, что Ульяну скоро отпустят. — Ну да. Острое состояние сняли. Говорит, полегчало, — сказал Артём. — Спасибо вам, Лариса Михайловна! — Ты только стаю мою собачью сходи, пожалуйста, покорми. И погуляй с ними, — улыбнувшись, попросила мама Ульяны Артёма. — Не вопрос! — ответил мужчина и стал собираться. Через четыре дня Ульяну отпустили из больницы. Она очень просила врача как можно скорее её выписать, аргументируя тем, что у неё дома маленький ребёнок. Все эти дни Лариса Михайловна (которая взяла на работе три отгула) и Артём кое-как справлялись с малышом, с нетерпением ожидая возвращения Ульяны. *** — Мамочка! Спасибо тебе большое за то, что помогла нам! — сказала Ульяна, когда вернулась из больницы. — Как же я соскучилась по этому вот кричащему гражданину! Ульяна взяла малыша из рук матери, бережно прижала к себе и поцеловала в макушку. Малыш довольно заулыбался. Ульяна внезапно вспомнила о том, как ещё недавно хотела отомстить матери, проучить, и заявить, что не будет больше помогать ей с собаками и пусть она сама с ними разбирается! «Неужели я и правда бы так поступила?» — думала сейчас Ульяна, и ей вдруг стало ужасно стыдно… — А мы подружились, — заявила тем временем Лариса Михайловна и улыбнулась. — И этот кричащий гражданин перестал так уж сильно кричать. Оказалось, что он очень любит вот эту раскладную книжку-потешку с яркими картинками. Рассматривает её и затихает. А я читаю. Сто раз подряд, правда, но это мелочи! Лариса Михайловна засмеялась и погладила Илюшу по головке. — С ребёнком конечно больше хлопот, чем с собаками, но я справилась, кое-что припомнила, хитрости всякие, — гордо сказала мать Ульяны. — Спасибо, тебе, мама, — ещё раз поблагодарила её дочь. — Приезжайте ко мне в гости, пора уже познакомить Илюшу с моей стаей домашних хулиганов. — Приедем, обязательно, — пообещала Ульяна и улыбнулась. Муж посмотрел на неё и тоже улыбнулся. — А пойдёмте пить чай! — предложил Артём. Через пятнадцать минут все сидели на кухне и пили чай с медовым пирогом, который между делом испекла мама Ульяны пока внук спал. Илюша сидел на руках у Ларисы Михайловны и грыз свой прорезыватель в виде пончика. Десны у него по-прежнему чесались, правда уже не так болели: мама Ульяны купила в аптеке специальный обезболивающий гель. *** Спустя много лет именно собаки, живущие у Ларисы Михайловны (выйдя на пенсию, она так и продолжала держать в доме четвероногих питомцев), помогли определить будущую профессию Ильи: он решил стать ветеринаром и поступил в ветеринарную академию. А всё начиналось с тех визитов в гости, во время которых бабушке удалось привить внуку любовь к животным… Жанна Шинелева #рассказ #питомцы #собаки #взаимоотношения