Часть 3 Взгляд с другой стороны: воспоминания дочери
У меня, конечно, плохая память. Я плохо помню жизнь с отцом. Да и видела я её только с одной стороны...
После окончания Высшего военно-морского училища имени М.В. Фрунзе в 1947 году отец какое-то время служил на судне на Черноморском флоте, по-моему, в Севастополе и в Керчи. Мама вспоминала, как снимали комнату в доме (считай в избе) в Севастополе.
Потом мы переехали в Ленинград. По крайней мере, в 1950 году жили уже в Ленинграде. Комната была в квартире, в которой поселилась после войны бабушка, мамина мать. Бабушка выбрала эту квартиру, потому что она располагалась в кирпичном доме. От жилья, которое давали в деревянном доме, она отказалась. Но на месте деревянного дома через пять лет построили кирпичный дом с высокими потолками и заселили его людьми из деревянного. Хотя может быть это и легенда. Спустя некоторое время в квартиру вернулась из эвакуации семья. Выселить бабушку им не удалось, но самая большая комната в квартире была отдана прежним жильцам. Жизнь была на уровне выживания, как сказали бы сейчас. Но в 50-е годы это было нормально. Еда, одежда, кино с мороженым.
Алексея Васильевича почти целыми днями не было дома. То он ездил в Стрельну, то учился в Военно-морской Академии имени А.Н. Крылова. Отец уходил на учебу рано утром. В то время добраться с Васильевского острова до Черной речки можно было на трамвае и это занимало целый час или больше, несмотря на отсутствие пробок. Возвращался домой отец поздно. Потом садился за огромный двухтумбовый письменный стол и там просиживал весь вечер. Что-то читал, писал или чертил. Он красиво надписывал тетради и фотографии в альбомах – отдыхал, занимаясь каллиграфией. Я поняла это позже, тогда мне казалось это пустой тратой времени. Скорее всего, красиво и аккуратно писать учили в училище. У нас всегда было много простых карандашей разной твердости, перьевые ручки, тушь. Видимо, проявлялся гидрографический навык. Увлечение этим делом перешло к внучке Алексея Васильевича – воспроизведение текста разными шрифтами, пером и тушью теперь и её увлечение.
Мы жили втроем в одной комнате, моя кровать была отгорожена ширмой. Перед сном отец занимался моим обучением. Лёжа в кровати, я должна была перечислить семь чудес света, композиторов «Могучей кучки», нобелевских лауреатов и прочее. Все это вдалбливалось в меня лет с пяти. Алексей Васильевич считал, что его дочь должна знать много. Он часто мне показывал свою фотографию на фоне развернутого боевого знамени училища. Так фотографировали только отличников.
Когда я пошла в школу, отец заставлял меня все задания делать сначала на черновиках, а потом переписывать в чистую тетрадь. Я и не предполагала, что можно иначе. Года два он делал со мной уроки каждый день. Даже не знаю, есть ли такие отцы сейчас. Потом как-то ослабил контроль. Совместные занятия восстановились, когда я поступила в математическую школу. Целый месяц мы корпели вместе над задачками, пока я не приспособилась. Но внимание к результатам моей учебы было всегда. Первым экзаменом при поступлении в Ленинградский государственный университет (ЛГУ) была письменная математика. После экзамена я думала, что не полностью решила одно задание – не все параметры исследовала. А когда мы втроем с родителями посмотрели результаты экзамена в Университете и оказалось, что я получила пятерку, Алексей Васильевич прямо на Менделеевской линии поднял меня на руки. Никогда – ни до, ни после не было такого открытого выражения радости.
Несмотря на то, что я была абсолютно неспортивна, отец приобщал, как мог, меня к физкультуре. Помню, в воскресенье по утрам вместе выполняли маленький комплекс гимнастических упражнений. Зимой он учил меня ходить на лыжах, мы даже вдвоем ездили за город. Учил кататься на ногах с ледяной горки. Научил плавать брассом, говорил, что так моряки могут долго держаться на воде. Научил играть в шашки.
Алексей Васильевич никому не разрешал днем прилечь на диван. Сам он до последних дней проводил время, сидя в кресле, и чем-нибудь занимался – читал, писал, вырезал статьи из газет. У него была целая папка вырезок юмористических рисунков, анекдотов.
У нас в семье есть легенда, почему отец защитил кандидатскую диссертацию. В конце пятидесятых годов его отправили на службу в Калининград. Мы с мамой остались в Ленинграде. Для того чтобы чаще приезжать в Ленинград и видеть свою семью отец нашел предлог – решил сдавать экзамены кандидатского минимума. Не знаю, учился ли он в училище в адъюнктуре или нет, но для сдачи каждого экзамена приезжал в Ленинград. И по привычке сдал все экзамены на отлично. Чтобы показать, что экзамены были сданы не просто так, ему пришлось работать над диссертацией. В ходе работы он познакомился с сотрудниками Института физики земли Академии наук СССР, и за два года написал и защитил диссертационную работу. Это очень короткий период.
Связи с профессорами этого московского института длились десятки лет. Совместно с сотрудниками лаборатории профессора Попова Евгения Ивановича был сделан прибор для измерения гравитации, который установили на космическом корабле. Евгений Иванович имел лишний вес, ежегодно лежал в больнице на лечебной голодовке. Почти сразу после этого приходил к нам в гости с двухкилограммовым тортом. Я была в Москве в его лаборатории, которая располагалась в небольшом историческом особнячке, который по слухам принадлежал в прежние времена Салтычихе. Приборы находились на глубине под землей на большой цементной плите, чтобы минимизировать обычные колебания почвы от проезжающих автомобилей, самолетов и прочих возмущений. Много умных и увлеченных людей побывали в этот период в нашем доме, пару раз и мы бывали в доме московских знакомых Алексея Васильевича из этого круга исследователей.
Конец 60-х - начало 70-х были годами очень активной деятельности Алексея Васильевича. Он проводил исследования на подводной лодке в Севастополе, кажется, руководством Юрия Дмитриевича Буланже. Юрий Дмитриевич однажды был у нас дома в Ленинграде. Очень колоритная фигура. Я запомнила его рассказ о том, что он много лет отсидел в лагере (в публикациях в интернете нигде не нашла этого факта). Ещё он рассказывал про кружку, черную от чифиря, говорил, что он спасался этим напитком и взял с собой домой. Он женился на молодой женщине, когда вернулся из лагеря, и из своего возраста вычитал годы, проведенные в лагере – не считал их своей жизнью.
В составе высокоширотной воздушной экспедиции отец летал на лед, по крайней мере, дважды. Вторая экспедиция с его участием (СП-23, если не ошибаюсь) была очень короткой – льдина, на которой был разбит лагерь, треснула, и трещина быстро увеличивалась. Возникла угроза, что в такой ситуации самолет, который доставлял грузы и людей, не смог бы взлететь. Первым эвакуационным рейсом отправили собаку Кузю и Алексея Васильевича.
Во времена масштабного сокращения Вооруженных сил в 60-х годах Н.С. Хрущевым диплом кандидата наук послужил Алексею Васильевичу охранной грамотой. Некоторых более старших и опытных преподавателей кафедры демобилизовали и отцу поручили читать их курсы, практически «с колес». Друзья не оставили ему своих конспектов и Алексей Васильевич интенсивно готовился к лекциям, занимаясь дома до ночи. Я преподаватель, поэтому знаю, что значит готовить новый курс, да ещё почти в пожарном порядке. Судя по всему, отец любил работать, это было основным занятием в жизни, труд был его биологической потребностью. Считаю, что ему удалось реализовать свой потенциал на работе. Последнюю лекцию он прочел за две недели до смерти.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев