КПРФ СССР

Что есть право?

#философия , #политика
Одним из излюбленных полемических приемов антикоммунистов является подчеркивание факта, что «преступления Сталина» были изобличены самими коммунистами. Дескать, именно советское государство, советская судебная система признала незаконным осуждение громадного количества людей в ходе, так называемой хрущевской «реабилитации».
Однако здесь налицо непонимание антикоммунистами всех мастей диалектики права.
Итак, что есть право? Довольно часто через словесную форму просвечивается сущность понятия. Однокоренными слову «право» являются такие слова, как «управлять», «править», «правый», «правильный». Примечательно, что и в английском языке слово «право» (right) пишется точно так же, как слова «правильный» и правый (в смысле «правая рука»). Правая рука - наиболее сильная, «править» - по сути, применять силу, «правый» - на чьей стороне право (силы), «управлять» - вынуждать, посредством применения силы. Поэтому такая форма отношений между людьми, как право, по сути, сводится к подавлению «слабых» «сильными», навязыванию слабому большинству порядка, установленного сильным меньшинством; порядка, являющегося правильным, с точки зрения, сильных, которые, при этом, в меньшинстве (иначе, зачем им силой навязывать свою волю?).
Отношений права не могло быть в обществе первобытного коммунизма, где все были одинаково бессильны перед не познанными силами природы и им подчинены. Отношений права не может быть в условиях полноценного коммунизма - технологически развитом обществе равных в своем высоком уровне развития людей, где нет материального неравенства, а движущей силой развития общества становится наука, где законы развития общества познаны и являются, по сути, единственными законами, определяющими общественную практику.
Почвой для возникновения отношений права является классовое, на отношениях частной собственности основанное общество, в котором возникает государство. Право без государства не существует, как ни одно государство не существует без права. Источником права является правящий класс. При помощи правовой системы правящий эксплуататорский класс провозглашает свои интересы общественными и жесточайшим образом карает за покушения на власть своего класса.
Общество, где господствуют отношения частной собственности, есть общество неравенства, перманентной войны всех против всех. Там, где есть собственность, есть и те, кто от нее отчужден, и те, у кого ее меньше, чем у других. Отношения частной собственности, таким образом, есть источник, по сути, не человеческих, а звериных, конкурентных отношений между людьми. Их правящий класс тоже регулирует при помощи правовой системы, карая такие формы звериных отношений между индивидами, которые считает опасными для себя. Но на деле же, правовые отношения в обществе и есть те самые звериные отношения. В будущем коммунистам хорошо бы уделить должное внимание идее дискредитации правовых отношений в глазах масс. Правовые институты даже на уровне терминов должны вызывать у масс лишь отвращение.
Однако в правовом регулировании правящий класс проявляет поразительное лицемерие. К примеру, убийство одного наемного раба другим наемным рабом признается преступлением и карается, поскольку этим самым наемный раб, во-первых, посягает на монополию на насилие (принадлежащую только эксплуататорам) и, во-вторых, лишает эксплуататора права возможности высасывать прибавочную стоимость из убитого наемного раба в течение всей его жизни. В то же время, если наемный раб восстает против эксплуататора, и его убивает, к примеру, полицейский, то такое убийство уже не карается по закону или карается не строго. Убийство же одними наемными рабами других наемных рабов на войне и вовсе называется «защитой родины».
То же самое и, к примеру, с мошенничеством. Каждый предприниматель похищает жизненное время наемного работника обманным путём. Он не объявляет ему сколько прибыли приносит его наемный труд и какая доля перепадает работнику в виде зарплаты, а какую забирает капиталист. Он откровенно врет ему о причинах роста цен. Но такое мошенничество, жертвами которого являются миллиардные трудящиеся массы, преступлением не считается.
Апологеты капитализма объявляют право источником равенства. Дескать, все равны перед законом. На деле же, наоборот, право есть и следствие социального неравенства, и инструмент сохранения этого неравенства. Буржуазная правовая система всегда такова, что представители имущих классов уравнены с представителями не имущих лишь на бумаге. На деле правовой механизм таков, что решающее значение имеет уровень материального благосостояния сторон.
К примеру, все, якобы, равны перед судом, но не все равны перед адвокатурой. Хороший адвокат стоит хороших денег. Как правило, такой адвокат знает, кому и сколько надо дать, чтоб развалить или выиграть дело. И нас не должны здесь смущать случаи посадки представителей крупного капитала. Там, как правило, совсем другая ситуация. Сам класс капиталистов карает наиболее зарвавшихся своих представителей и подпитывает в массах иллюзию, будто перед законом все равны. На деле же правовая система капиталистов всегда служит тому, кто богаче.
Неверным является и утверждение, будто правовая система служит интересам, в том числе, трудящихся масс, карая преступников. Прежде всего, право охраняет отношения частной собственности. А именно отношения частной собственности, порождающие социальное неравенство, есть источник абсолютно всех преступлений.
Когда нанятый одним предпринимателем убийца стреляет в его конкурента, эта взаимосвязь лежит на поверхности. Но отношения частной собственности есть причина и любой пьяной поножовщины. Ведь все конфликты между людьми есть конфликты между людьми, являющимися продуктом тех общественных отношений, в которых они воспитаны. Проще говоря, голова любого алкаша, ударившего ножом соседа, есть продукт общественных отношений. А общество, где господствуют отношения частной собственности, насилием пропитано, насилие является его объективным законом. Отсюда все преступления, связанные с насилием над личностью.
Предприниматель насилует работника, присваивая его рабочее время за зарплату. Работник, обвешанный кредитами, понимая свою полную зависимость от предпринимателя, топит свои проблемы в алкоголе, применяет насилие к сыну-двоечнику или его матери. Насилие, таким образом, впитывается с младых ногтей, а потом применяется на практике.
Все преступления, связанные с имуществом и обманом, тоже есть продукт отношений капиталистического общества, на лжи построенного. Лжет предприниматель, якобы выплачивающий работнику ровно то, что тот «заработал». Лжет реклама с телеэкранов, лгут маркетологи и пиарщики. Лгут буржуазные политики и пропагандисты.
И воровством капиталистическое общество пропитано. Предприниматель ворует прибавочную стоимость, выплачивая лишь зарплату, потом ворует уже из зарплаты, повышая цены, ухудшая качество продуктов, уменьшая упаковку. Наемный работник видит, что воровство - путь к богатству, потому не видит в нём ничего предосудительного. Охраняя отношения частной собственности при помощи права, класс капиталистов сохраняет условия для такой формы взаимоотношения между людьми, как насилие.
Итак, право появляется там, где возникает государство, и отмирает там, где отмирает государство. Государство диктатуры рабочего класса, существующее на первой стадии коммунизма, является отмирающим государством, то есть оно призвано направлять государственное принуждение на создание условий для своего отмирания. Главное условие такого полного отмирания - уничтожение отношений частной собственности. Следовательно, и право эпохи первой стадии коммунизма является отмирающим правом, и оно тоже призвано создавать условия для своего отмирания, то есть беспощадно карать то, что тащит общество назад в капитализм, способствовать формированию нового человека, созданию условий всеобщего равенства, где говорить о праве уже нет ни малейшего смысла. Но это, как говорится, в общих чертах...
Реализовать всё это на практике - очень сложная задача. Поэтому очень важно проанализировать советский опыт построения первой стадии коммунизма и сделать верные выводы на будущее. Это тема для большой отдельной работы, поэтому в рамках данной статьи затрону лишь некоторые аспекты.
После победы революции у большевиков не было готовой теории отмирания права для первой стадии коммунизма. В обществе были сильны демократические иллюзии, поэтому отбросить все буржуазные правовые институты (конституция, кодексы, суды, адвокатура, прокуратура и т.п.) не представлялось возможным, приходилось наполнять их новым содержанием.
Фактически диктатура рабочего класса на первой стадии коммунизма получила «в наследство» от капитализма буржуазную правовую систему, которую следовало сломать, создать на ее месте новую, направленную на решение задачи построения коммунистического общества.
Прежде всего, большевики озаботились созданием новой законодательной базы. В самые первые годы Советской власти, когда старые законы были отменены, их заменили декреты. По окончании Гражданской войны дело дошло до издания кодексов законов. Так, в 1922 г появился первый Уголовный кодекс РСФСР. В его преамбуле сообщалось, что он вводитсяУже здесь мы видим серьезные отличия от буржуазного уголовного кодекса. Для сравнения, вот что сказано о задачах современного уголовного кодекса капиталистической РФ.Уже здесь мы видим серьезные отличия.
Первое. В буржуазном кодексе на первое место поставлены «права и свободы человека и гражданина». Но, как мы знаем, в условиях диктатуры буржуазии права, прежде всего, есть у нее. То есть понятно, у кого прав и свобод больше.
В советском УК на первое место поставлена защита рабоче-крестьянского государства и революционного правопорядка, то есть научно обоснованная задача. Коммунистам не зачем скрывать классовый характер своего государства. Поэтому прямо и объявлено, что защищаться будет ранее эксплуатировавшееся большинство. Здесь интересно еще и слово «правопорядок». Это не права граждан, а порядок в интересах большинства, обеспечивающийся правовыми институтами.
Второе. В буржуазном кодексе провозглашается охрана собственности. Это и есть его основная цель, а даже не защита «прав гражданина».
В советском УК о собственности в преамбуле нет ни слова, что подчеркивает отрицательное отношение коммунистов к частной собственности как таковой. Вопрос охраны собственности намеренно выведен за рамки кодекса. Хотя, конечно, статьи за имущественные преступления сохраняются. Но суть советского права в том, что оно отмирающее, а отмереть оно может не иначе как через уничтожение отношений собственности. Поэтому провозглашать целью охрану собственности совсем уж не уместно.
Третье. В буржуазном кодексе не могло быть такого понятия как «контрреволюционные преступления». В советском кодексе им посвящена целая глава. В ней, опять же, научным путем, определен круг преступлений, наиболее опасных для самого существования рабоче-крестьянского государства. И, кроме того, в преамбуле сказано, что рабоче-крестьянское государство будет защищаться не только от тех, кто преступления уже совершил, но и от общественно-опасных элементов. И в этом тоже видна сущность советского права как инструмента диктатуры рабочего класса.
Появляется в советском уголовном праве и новая терминология. К примеру, термин «народный суд» подчеркивает, что решения он должен принимать в интересах большинства народа, термин «мера социальной защиты» подчеркивает, что на первом месте именно защита общества от угрозы, а не наказание самой личности преступника, не месть.
Однако дело в том, что написать кодекс, определить в нем правильные цели и задачи, к сожалению, мало. Есть право, а есть правоприменительная практика. И здесь большевики столкнулись с той же, кадровой проблемой, которая преследовала их всё время существования СССР.
Да, на сторону советской власти перешли многие толковые работники буржуазной правовой системы. Многие из них даже служили советской власти вполне искренне, разоблачая и карая врагов коммунизма. Другое дело, что по-настоящему образованных марксистов среди этих людей практически не было. Поэтому выявлять и карать воров, убийц и бандитов, осуждать их по закону - получалось. А когда дело касалось борьбы с контрреволюцией, где уже требовались не просто аналитические способности, не выходящие за рамки формальной логики, а еще и понимание диалектики классовой борьбы в текущий момент, следствием и оценкой меры вины приходилось заниматься чуть ли не лично товарищу Сталину. Во всяком случае, НКВД регулярно подавало в Политбюро сводки о ходе следствия по важным делам о контрреволюционных организациях, а Политбюро вынуждено было направлять работу следователей и судей.
Уровень научно-теоретической подготовки сотрудников НКВД, судей и прокуратуры оставлял желать лучшего. Антикоммунисты до сих пор ставят в вину Сталину то, что он вмешивался в работу следователей и судей, что, якобы, было «незаконно». На самом же деле Сталин понимал, что буржуазные правовые институты достались советской власти практически в неизменном виде, а потому заставить их служить делу коммунизма очень непросто. Для этого придется убирать из права то, что препятствует бороться с контрреволюционерами.
Взять, к примеру, такой принцип буржуазного судопроизводства как принцип свободного судейского решения. Он означает, что судья в своем решении руководствуется принципом «внутреннего убеждения», выработавшегося после изучения всех обстоятельств дела, но не противоречащего нормам закона. Но ведь в таком случае с судей нужно требовать очень серьезной марксистской научно-теоретической подготовки. В противном случае, судьи и их решения должны находиться под жестким партийным контролем, и ни о какой «независимости» судей речи быть не может. Суд должен быть не просто народным, но партийным. На смену принципу свободного судебного решения встает принцип партийности судей, то есть необходимости принятия ими решений, служащих делу коммунизма, то есть решений высочайшего научного качества, решений, отражающих объективную истину.
Или другой принцип - «закон не имеет обратной силы». Еще одна «священная корова» буржуазного права. Закон, прежде всего, должен карать классовых врагов и помогать коммунистическому строительству. Если, к примеру, совершенное деяние нанесло такой ущерб делу коммунизма, мера которого действовавшим на момент его совершения законом определялась неверно, то наказание должно быть адекватно мере ущерба, а не юридическим формальностям.
Или взять пресловутую «презумпцию невиновности». Тот принцип, который провозглашает невиновным всякого, чья вина не доказана. Но ведь, к примеру, если человек, настроенный откровенно контрреволюционно, был неоднократно замечен в обществе таких же контрреволюционеров, готовивших заговор против советской власти и пойманных за руку, то вина этого контрреволюционно настроенного человека не требует доказательств. Правильнее как раз с него запросить доказательства того, что он у них просто закурить просил несколько раз.
Формализм буржуазного права обусловлен, во-первых, необходимостью представить право, как нечто, стоящее над классами, перед чем, якобы, все равны. Именно поэтому провозглашается «равенство всех перед законом», а правовые нормы прописаны так, будто они касаются всех одинаково. Таким образом, буржуазия оболванивает массы, побуждая их играть, якобы, по общим для всех, но на деле её - буржуазии - правилам.
Во-вторых, формализм буржуазного права обусловлен необходимостью в рамках этого декларируемого равенства реализовывать преимущество крупного собственника перед мелким, а мелкого перед наемным работником. Реализуется это, к примеру, при помощи приоритета соблюдения процессуальных процедур над доказательной стороной дела. Ведь если доказательства получены с нарушением процессуальных норм (соблюсти которые не всегда возможно или не всегда целесообразно), то они во внимание судом не принимаются.
Вспоминается известный эпизод из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», когда подброшенный Жегловым карманнику Сапрыкину украденный им же ранее кошелёк был «правозащитником» Шараповым назван грубым нарушением. Но в результате действий Жеглова карманник поехал на зону, и это главное. А соблюдение правовых норм привело бы к тому, что вор-рецидивист Сапрыкин гулял бы на свободе.
В отмирающем праве первой стадии коммунизма этот формализм необходимо преодолеть. На смену формализму должна прийти наука. Формализм буржуазного права возник в условиях материального неравенства, ненаучности общественного устройства и общественного сознания. В силу этого, к примеру, в рамках буржуазного права вопрос научной оценки социальной вредности того или иного деяния не ставится в принципе.
В право первой стадии коммунизма, наоборот, вносится элемент научности. Но постановка права на научные рельсы уже есть, по сути, отрицание права. На место необходимости сопоставлять то или иное деяние с теми или иными статьями того или иного кодекса приходит необходимость научного подхода к каждому конкретному деянию и принятия научно обоснованного судебного решения. По мере замены формализма научным подходом, право решает задачи коммунистического строительства, а не просто карает врагов советской власти.
Однако замена формализма в праве научным подходом не происходит изданием декрета. Эта задача решается роста научности общественного сознания на базе обобществления производства и ликвидации материального неравенства. Только успешная борьба с отношениями частной собственности и построение бесклассового общества на научной основе окончательно уничтожает почву для правовых отношений.
И ведь, действительно, в обществе всеобщего равенства высокоразвитых людей насилие и агрессия будут считаться дичайшим отклонением от нормы, а причины подобного поведения будут исследоваться в рамках психиатрии.
Но вернемся к советскому опыту построения первой стадии коммунизма. В сталинский период, несмотря на сохранение формализма права, определенные шаги в направлении соединения права с наукой все же были сделаны. И это именно то, на что обрушиваются с критикой антикоммунисты всех мастей, считая подобные явления «нарушением правовых принципов».
Вообще, интересная закономерность. Любая контрреволюция сопровождается воплями о «законности», «торжестве права», «правовом государстве», «правах человека» и прочей галиматье. Антикоммунисты рвут глотки, обвиняя Сталина в пренебрежении правовыми нормами, в нарушении законов, и, с другой стороны, хвалят Хрущева за «восстановление законности», словно понимая, что присущий праву формализм ведёт в противоположную от коммунизма сторону.
Приведу несколько примеров.
Во-первых, Сталина обвиняют во вмешательстве в дела следствия и суда. Дескать, следствие и суд должны быть «независимы», а Сталин тщательно следил за следствием по очень многим делам и давал указания следователям, в каком направлении работать, а судам - какие выносить решения. Зараженный антикоммунизмом мозг не в силах понять, что право первой стадии коммунизма есть отмирающее право; право, соединяемое с наукой. Поэтому задача следствия и суда - выявление объективной истины, а не «соблюдение правовых норм».
Но беда в том, что, к сожалению, у большевиков вообще было плохо с кадрами. Из более-менее толковых теоретиков советского права можно выделить, разве что, Вышинского, а из тех, кто возглавлял органы госбезопасности, разве что, Дзержинского и Менжинского. Большая доля следователей и судей либо принадлежали к старой, буржуазной школе, либо были воспитаны буржуазной же профессурой. Они умели вычислять и ловить преступников, соблюдать процессуальные нормы, выносить приговоры по формальным признакам. Но когда дело доходило до преступлений контрреволюционных, и следствие и суд велось из рук вон плохо либо в силу их низкого научно-теоретического уровня, либо в силу тщательно скрываемого антикоммунизма. Их квалификации хватало для того, чтоб ловить открытых контрреволюционеров. А вот разглядеть опасность троцкизма они не смогли. Расследовать уход троцкистов в террористическое подполье, связанное с иностранными разведками, им пришлось лишь по прямому указанию Сталина. Не мудрено, что и определенная доля следователей и высших руководителей ОГПУ-НКВД... сами оказались связаны с троцкистским террористическим подпольем.
Если почитать речи Ягоды, Ежова, не говоря уже о руководителях рангом пониже, то бросается в глаза их полная политическая (и не только) безграмотность. Не мудрено, что того же Ягоду занесло в лагерь заговорщиков. Дело Ежова - до сих пор тайна за семью печатями, но, судя по сохранившимся документам, он, по всей видимости, был причастен к заговору маршала Егорова. Врагом оказался и министр МГБ Абакумов...
Судьба ряда высших руководителей органов госбезопасности есть доказательство не маниакальной подозрительности Сталина, а острейшей классовой борьбы в сфере права, в которой низкое качество научно-теоретической марксистской подготовки даже высших руководителей органов госбезопасности играло на руку буржуазии. А то и вовсе буржуазии удавалось подкупать этих руководителей. При этом все эти руководители вполне могли обладать определенным набором профессиональных качеств, позволявших им до поры до времени приносить делу коммунизму больше пользы, чем вреда.
Выполнение задачи соединения права с наукой с целью постепенного «изживания» права тормозилось вопиющей научно-теоретической безграмотностью исполнителей, которых приходилось держать в рамках закона, дабы не наломали дров. Скрытые и открытые антикоммунисты рассматривают вмешательство Сталина в правовые вопросы как нечто предосудительное. На самом же деле, разрушение правового формализма с позиций марксистско-ленинской науки имело очень ограниченный характер именно в силу того, что только Сталин понимал, что нужно делать для отмирания права. Было бы гораздо лучше для дела коммунизма, если б этот правовой формализм с научных позиций мог бы преодолеваться и на местах. Но достаточно грамотных кадров для этого просто не было. А там, где кадры безграмотны, растет значимость формальных механизмов, а, следовательно, правовые отношения не отмирают, а усиливаются, то есть усиливается и классовый враг.
Во-вторых, Сталина обвиняют в принятии судами «незаконных» судебных решений, когда, к примеру, за шпионаж осуждали тех, чья связь с иностранными разведками не была доказана. Или же когда виновников «несчастных случаев» признавали совершившими преступление по злому умыслу, а то и вовсе иностранными шпионами.
На деле же, и здесь мы видим проявление соединения права с наукой. Когда в рамках одного предприятия или одной производственной цепочки происходит несколько «несчастных случаев» или якобы случайных аварий, формально-законных доказательств существования вражеской организации, в общем-то, и не требуется. Особенно, если вскрывается, что ответственные лица ранее принадлежали к троцкистской оппозиции или просто были враждебно настроены против советской власти. Ну а то, что диверсии на объектах, имеющих оборонное значение, в условиях обостряющейся международной обстановки, являются, по сути, шпионажем и изменой родине - само собой разумеется. И не нужны тут никакие явки и пароли...
В-третьих, Сталина обвиняют в том, что он, якобы, уничтожил «ленинскую гвардию», осужденную на так называемых «Московских процессах». И на этих процессах, якобы, не было предъявлено ни одного вещественного доказательства связи подсудимых с иностранными разведками и их террористических намерений. Господа антикоммунисты, будучи не в силах преодолеть формализма буржуазного права, вопят о «нарушении законности». Хотя, на самом деле, если речь идет о шпионской, заговорщической деятельности, то вещдоков просто может и не быть. Вряд ли директивы Троцкого, если они и фиксировались на бумажном носителе, бережно хранились в сейфе. Скорее всего, они уничтожались сразу же по прочтению, а то и вовсе передавались устно. Во многих советских шпионских фильмах сотрудники КГБ бьются над тем, как бы поймать шпиона с поличным. Когда давно доказано и всем понятно, что он шпион. Но, видите ли, формальности соблюсти надо. Так вот в праве эпохи первой стадии коммунизма подобные формальности неуместны, ведь его задача - оградить общество от преступников и, в частности, от шпионов.
«Московские процессы» примечательны тем, что всю эту троцкистско-фашистскую агентуру, позже названную Хрущевым «ленинской гвардией», разоблачили настолько безупречно-доказательно (причем безо всяких вещдоков), что справедливость суда и приговора не вызвала сомнений даже у большинства делегированных на суд представителей капстран.
Весь сталинский период советское право было полем ожесточенной классовой борьбы. С одной стороны, под руководством Сталина право ставилось на научную основу (то есть нормы права приводились в соответствие объективным законам развития общества), преодолевался формализм и создавались условия для отмирания права как института. С другой стороны, низкое качество кадров в правоохранительной системе тормозило отмирание права и приводило к усилению формализма.
С одной стороны, классовая борьба по мере продвижения к коммунизму усиливается, враг все более свирепеет, его методы становятся всё более изощрёнными. Ловить и обезвреживать этих врагов необходимо, а для этого нужны кадры. Где их было взять в достаточном количестве, да еще и достаточно политически грамотных?
С другой стороны, низкое качество кадров тормозило отмирание института права через его перевод на научную основу и заставляло развивать формальные правовые механизмы, для смягчения идиотизма исполнителей. На уровне пропаганды советским людям внушалась необходимость уважать советские законы и правовые учреждения. Вся советская правовая система, при этом, по своей форме мало чем отличалась от буржуазной. Те же суды, прокуратура, адвокатура и т. п.
А вот о том, что право должно отмирать по мере роста научности общественного сознания, что правовые отношения противоположны коммунистическим, к сожалению, массам ничто не напоминало. Во многом, именно в силу этого хрущевцам удалось обвести массы вокруг пальца россказнями про «нарушения социалистической законности», якобы, допущенные Сталиным. По сути, хрущевцы воспользовались формализмом правовой системы в интересах борьбы с коммунизмом. Они просто вполне правовым путем издали новые законы и вполне «законно» выпустили на свободу сотни тысяч антикоммунистов, которые были, якобы, «незаконно осуждены».
Впрочем, даже с соблюдением советской законности у хрущевцев были серьезные проблемы. Они действовали откровенно топорно. Понятно, что их правовая эквилибристика вторична, а первично то, что в итоге не просто вышли на свободу, а были восстановлены в правах, получили право занимать ответственные посты откровенные враги коммунизма. Однако все же имеет смысл подробнее остановиться на этой хрущевской законотворческой практике. Ведь она наглядно демонстрирует, во-первых, принципиальную пригодность советского права для нужд контрреволюции и, во-вторых, готовность контрреволюции нарушать правовые нормы, коли они противоречат ее целям.
Из статьи «Реабилитация. Диалектика права» - http://proriv.ru/articles.shtml/fedotov?reabilitacia79

Революция и эволюция

#философия
Что же такое революция и эволюция с научной точки зрения? Общество — это форма материи, а значит, подчиняется наиболее общим фундаментальным законам материального мира.
Материя существует только в движении, как движущаяся материя. Это фундаментальное свойство бытия материи проявляется в виде единства противоположностей — изменчивости и устойчивости её форм. Всеобщая изменчивость является абсолютной чертой бытия материи, тогда как устойчивость — относительна и скоротечна.
Не подлежит изменению только само пространство, время, а также материя в целом, она не может в целом измениться, потому что бесконечна. Материя в целом существует в пространстве и во времени, что и проявляется в абсолютной изменчивости и относительной устойчивости непрекращающегося движения её форм. Материя образует бесконечное множество форм, связей, отношений и отражений. И всякая связь есть столкновение силы действия и равной ей силы противодействия, которые прямо противоположны по направлению друг к другу. Если один из элементов материи исчерпывает внутренние силы противодействия, то он изменяется, в том числе может разрушиться. Устойчивость — это и есть относительное состояние в границах силы воздействия, которая равна или меньше внутренней силы противодействия.
Устойчивость форм материи проявляется не просто в качестве «вещи», но как единство качества и количества. Всякое явление конкретно, и всякая связь явлений конкретна. Качество означает определённость: то, что делает конкретное явление абсолютно уникальным. Качество на каждом уровне проникновения внутрь обладает относительным подобием с другими явлениями. Таким образом выявляется количественная сторона.
Качество выражает прежде всего различия в противоположности всякого явления всему мирозданию, а количество определяет масштабы тождественности явлений. Различное количественное сосредоточение однотипных элементов образует различное же качество. После известных количественных изменений качество превращается в свою противоположность. Этот процесс называется периодическим законом смены качеств в результате количественных изменений. При всём том изменения качества происходят не исключительно путём изменения количества однородных элементов материи, но и через изменения количественных параметров связей явления, соотношения тех самых сил действия и противодействия.
Изменения качества объективно ограничены имеющимся формами — новые формы возникают из прежних форм, поэтому прежние формы содержат в зачаточном виде всё последующее развитие материального образования. Сущность изменения состоит в количественном росте и в качественном совершенствовании.
Однако как бы элементы материи ни изменялись, количество материи во вселенной остаётся неизменным — оно бесконечно. Материя меняет исключительно форму и исключительно по диаматическому закону отрицания, оставаясь при этом неуничтожимой ни при каких условиях. Что выражается, между прочим, всем известным со школьной скамьи законом сохранения энергии.
Капиталисты в 1990-е гг. уничтожали высокоорганизованную форму материи — советское общество, в частности производительные силы. Истребляли нищетой людей, банкротили заводы, громили образование и медицину. Но при этом материя лишь переходила из одного состояния в другое. Заводы превращались в металлолом и деньги на офшорных счетах, культура и общественные отношения перепахивались под капитализм и т. д.
Именно эта объективная противоположность, свойственная материи, т.е. непрерывное изменение и в то же время невозможность изменения материи в целом, незыблемость материи как таковой, порождает феномен устойчивости её форм и скачков в их отрицании, когда форма уже не соответствует новому количественному содержанию в ней материальных факторов: однородных элементов или давления сил, однако после скачка уже новая форма приходит в стабильное состояние до следующего момента преодоления известной меры.
Все изменения происходят в виде развития, но не все изменения отдельных элементов материи сводимы к развитию некоего целого, в которое они включены в виде частей. Например, далеко не всё развитие общественных явлений современного общества является развитием самого капитализма как формы его существования. Развивается и олигархия, и фашизм, и буржуазно-демократические институты, и даже элементы рабства, но всё это развитие относится к сущности капиталистического общества как разновидность его загнивания, т.е., образно говоря, совокупность изменений в виде регресса.
Понятие революции прямо связано с понятием развития. Обычно под развитием понимают изменения, происходящие от простого к сложному, от примитивного к совершенному, от единичного к всеобщему, от зародыша к всё более исчерпывающему проявлению качественной определенности. Однако сложность рассмотрения социального развития заключается в том, что в отличие от неживой природы, где ничто не мешает процессам смены форм материи, в обществе объективному изменению всегда предшествует субъективное осмысление. А значит, субъективный фактор придаёт объективному изменению конфликтность, колебательность и более выраженные очертания случайности.
Стратегическая тенденция развития в обществе называется прогрессом. Все элементы общества непрерывно развиваются. Но не всякий случай развития является прогрессом, то есть стратегическим развитием, затрагивающим движение общество в целом. Прогресс — это развитие системы общественного устройства от стихийной к сознательной, от ненаучной к научной, т.е. от несвободы к свободе.
Мы стоим на пороге перехода к коммунизму, т. е. обществу, отношения между людьми в котором строятся не на инстинктах и эгоистических интересах, а в соответствии с требованиями системы познанных объективных законов развития природы и общества и потому характеризуются отсутствием предпосылок для возникновения антагонизмов между индивидуумами. Незрелая фаза коммунизма начинается с обобществления средств производства и налаживания научного планирования, что даёт гигантские темпы экономического и социального развития. Как было, например, при Сталине. Наша страна, в отличие от многих других, уже достигала данной фазы, поэтому теперь нам предстоит повторить уже пройденный после 1917 г. путь в новых условиях.
Идеологи капитализма представляют дело так, что прогресс — это совершенствование технологий и рост доходов. Тогда как это вообще не прогресс, а лишь количественная предпосылка к нему. Путин всей своей позицией показывает, что задача буржуазной власти состоит в удержании установившегося экономического и политического порядка, т. е. в сохранении капитализма под видом той самой сокровенной стабильности и эволюции.
С научной точки зрения эволюция — это прогрессивные изменения, содержанием которых является накопление однотипных факторов в структуре явления. А революция — это прогрессивные изменения, суть которых состоит в смене качественной определённости на противоположную. Эволюция является не альтернативой революции, а её объективной подготовкой. Революция же, в свою очередь, закономерно венчает результаты эволюции.
Монополизацию капитализма ещё можно было считать прогрессивным изменением с точки зрения того, что государственно-монополистический капитализм является полной материальной подготовкой к коммунизму. Чрезвычайное укрупнение капитала, концентрация капитала в руках микроскопической группы олигархов и буржуазного государства делает революционное обобществление средств производства максимально безболезненным и лёгким.
Но то, что Путин считает развитием и эволюцией, т. е. рост ВВП, рост могущества буржуазного полицейского государства и даже некоторое перераспределение доходов, к прогрессивным изменениям не относится. Это лишь укрепление могущества конкретного олигархического отряда в конкурентной борьбе и способ сохранения капитализма и диктатуры буржуазии. Историческая миссия капитализма заключается в развитии производительных сил до необходимого для обобществления уровня. Этот уровень мы имеем изначально, с начала 1990-х гг.
Таким образом, сегодня реальная эволюция в нашей стране проходит исключительно в порядке подготовки субъективного фактора революции. Чем ближе массы пролетариата к организации в революционный класс, тем выше зрелость того необходимого однотипного эволюционного фактора, который переступит меру к революционному скачку.
Классовая борьба является формой существования всякого класса. Классовая борьба буржуазии состоит в поддержании экономического и политического порядка капитализма, главным образом посредством государства. Классовая борьба революционного работающего класса состоит в повышении уровня организации, вовлечении масс людей в процесс завоевания государственной власти. Коренной вопрос борьбы классов — власть.
Главным оружием организованного в работающий класс пролетариата является партия. Поэтому сейчас вся эволюция, вся подготовка социальной революции сосредоточена в проблематике необходимости формирования марксистской партии авангардного типа соответствующего историческим задачам качества. Сегодня, грубо говоря, каждый воспитанный нами грамотный марксист представляет собой кирпичик эволюционного развития. На следующем этапе эволюция будет состоять в организации самого революционного класса, в росте его силы.
Социальная революция — это скачок в развитии общества, который начинается с акта свержения власти капитала и установления диктатуры работающего класса. Революция — это скачок в развитии от старого к новому, который совершается путём обогащения старого его отрицанием. Революция представляет собой всю эпоху трансформации общества от капитализма к коммунизму.
Таково научное понимание революции и эволюции.
Из статьи "Выполнила ли Россия план по революциям?" - https://prorivists.org/43_revolution/

Как вести пропаганду коммунизма

#статья
Ответ Великого Сталина: «Глубоко вспахивать почву и серьёзно просвещать головы!»
Так что положите под сукно грандиозные планы о комиксах, мультиках, мемах и прочем, что не отвечает критерию серьёзности.
Кто-то может возразить: мол, при Сталине агитпроп вёлся широким фронтом — от песен, стихов, мультиков, музыкальных фильмов, картинок в букваре и на открытках до издания работ учёных-материалистов, классиков марксизма и БСЭ. И это верно. Однако даже по этому факту видно, что устойчивый прирост компетентных коммунистов обеспечило только серьёзное просвещение прежде всего теорией марксизма-ленинизма. Остальное кануло в Лету.
Мы идейные наследники не лучших образцов художественного творчества сталинской эпохи, а сталинских работ по ленинизму, «Краткого курса», «Экономических проблем социализма в СССР» и трудов Ленина, Энгельса, Маркса. А весь остальной советский агитпроп даже сталинского периода трогает и людей, бесконечно далёких от марксизма.
Итак, ближе к теме и по порядку.
С точки зрения политологии (буржуазной лженауки) пропаганда есть формирование и манипулирование общественным мнением. Политологам не интересна истина, тем более по поводу сущности общественных процессов. Политологи служат конкретным классам и вырабатывают средства и методы для того, чтобы решать конкретные задачи нанимателей. Естественно, они разрабатывают общие принципы воздействия на сознание людей для понуждения их думать тем или иным образом, действовать или бездействовать в тех или иных ситуациях.
Пропаганда — это разновидность общественных отношений. Содержание их и есть сам процесс распространения идей, который у буржуазных деятелей всецело подчинен умыслу.
Слово «пропаганда» получило негативный окрас, потому что пропагандистская информация намеренно сужает взгляд тех, на кого она направлена, представляет ситуацию только с выгодной для заказчика стороны. Поэтому контрпропаганда часто строится не на контраргументации или разоблачении пропаганды, а на знакомстве с различными, альтернативными точками зрения. Контрпропагандисту необязательно переубеждать, достаточно посеять зерно сомнений или запутать, тем самым снизив или нивелировав эффект от пропаганды.
Содержание буржуазной пропаганды прямо связано с порядком её осуществления. Иными словами, ЧТО говорится зависит о того, КАК это говорится, и наоборот. Поэтому слепо копировать те или иные элементы, средства, приёмы буржуазной пропаганды — не самый умный ход. Может получиться ярко, притягательно, рекламно и даже популярно, однако безрезультатно.
Важно понимать, что суть буржуазных пропаганды и контрпропаганды состоит в понуждении что-то делать или не делать (в реальности это даже не пропаганда, а агитация). Поэтому средства и методы пропаганды часто нелепы и аморальны (слухи, фейки, шокирование, домыслы, преувеличение, передёргивание).
Если бы у заказчиков буржуазной пропаганды была возможность принудить к исполнению их воли, то никакой пропаганды не существовало бы в принципе.
Есть, конечно, буржуазная пропаганда, которую агитацией не назовёшь. Например, в науке, образовании, публицистике и тому подобное. Но политология её к пропаганде, собственно, и не относит.
В отличие от буржуазной пропаганды, пропаганда коммунизма есть прежде всего просвещение, образование, то есть распространение научных взглядов. Прививание научного мировоззрения и развитие совести формируют сторонника коммунизма, а затем в ходе борьбы и личность коммуниста. Это первое, что следует уяснить по поводу пропаганды.
Чем отличается пропаганда от агитации?
«И то и другое есть привнесение сознательности в пролетариат, то есть внедрение в мировоззрение людей научных истин.
Пропаганда излагает, главным образом, теорию и теоретические положения, помогает разобраться с сущностью тех или иных явлений на основе научного понимания законов развития общества. Пропаганда обычно берёт в качестве объекта конкретное социальное явление и вскрывает его сущность через теоретическое изложение марксизма.
Агитация — это усечённый и упрощённый вариант пропаганды, направленный на усвоение одного или нескольких теоретических положений. Агитация обычно берёт в качестве объекта конкретный факт, с которым сталкиваются агитируемые лица, и наиболее доступным образом доказывает или указывает на его социальную причину. Иными словами, агитатор, отталкиваясь от факта, направляет мысль читателя, зрителя или слушателя на теоретическое положение марксизма о том или ином законе развития общества или сущности явления. Кроме того, агитатор старается воздействовать не только на знания агитируемых, но и особыми средствами на их настроение, вызывая желание встать на сторону сил прогресса и обеспечить их активную поддержку. Агитация имеет больший эмоциональный окрас, а навыки агитатора сопряжены с силой его харизмы и красноречия. Более обстоятельные средства — журнал, газета, книга, брошюра, доклад — по общему правилу используются в пропаганде, а листовка, речь, декларация, беседа, плакат, карикатура, видеоролик и тому подобное — в агитации. Агитация по своим основным свойствам способна воздействовать на более широкий круг лиц, чем пропаганда».
Сегодня пропаганда выдвигается на первый план, и это отличает нашу ситуацию от начала XX века.
Второе, что следует уяснить, — это то, что пропагандист, как и агитатор, должен стать существенно более образованным в области марксистской теории по сравнению со своим читателем. То есть недопустимо, чтобы пропагандист руководствовался принципом «главное начать, а там будем вместе разбираться…».
Или, иными словами, пропагандист должен браться за дело только тогда, когда сам разобрался досконально. Должен быть ответственным. Ответственный подход к делу и прямота — сопутствие завоеванию авторитета.
Отсюда следует, что нормальная пропаганда не совместима с превращением издательской деятельности в дискуссионную площадку, выяснение отношений, полемик, место для склок или личных мнений. Сначала нужно разобраться с теорией, прийти к единомыслию, а затем уже представлять публике свою позицию и стараться увлечь людей за собой.
У нас, прорывцев, такая позиция имеется, поэтому мы предлагаем нашим сторонникам её внимательно изучить и самостоятельно, добровольно и добросовестно к ней прийти. Если есть сомнения или несогласия, значит, или их необходимо самостоятельно изживать, или нам не по пути.
Третье — в основе пропаганды коммунизма лежит разработанная и разрабатываемая теория коммунизма. Не эмоциональное соучастие, не обострённое чувство справедливости, не классовое чутьё, не желание вернуть Советскую власть, а научное мировоззрение: от фундаментальных истин диаматики до прозорливого видения коммунистического будущего всего человечества.
Если обобщить сказанное, то можно подумать, что настоящим пропагандистом может стать только глубоко вспахавший почву теоретик. Это и так и не так.
В идеале пропагандист и должен быть теоретиком. Более того, пропаганда часто является средством развития самой теории. Но ничего идеального в жизни не бывает, поэтому всё необходимо рассматривать в процессе становления.
В деятельности по пропаганде марксизма есть элемент, который играет решающую роль в самообразовании — центральном звене в развитии личности марксиста, в превращении его в коммуниста. Это повторение уже известного своими словами.
Мне иногда говорят: «Дай тему для статьи». А когда я даю тему для статьи, разочарованно парируют, что об этом уже есть такая-то статья в газете и такая-то в журнале. И сетуют, что им всё равно не удастся написать лучше, чем уже написали старшие товарищи.
Дело здесь в том, что пропаганда именно так и работает — одна и та же мысль, одно и то же теоретическое положение повторяются десятки раз разными словами, на разных примерах жизни, на «свежем историческом материале». Идеала в этом смысле не существует. Иначе зачем было бы вообще что-то повторять за Марксом? Его всё равно не переплюнешь, он гений.
Причём как раз повторение можно подсмотреть у мастеров буржуазной пропаганды. Тиражирование одного и того же — это база всякой пропаганды, потому что так работает психика человека.
И дело не столько в поддержании внимания и концентрации. Уже не раз было сказано, что большинству навязано легкомысленное отношение к интеллектуальной работе. Чтобы достичь мастерства в любом «ручном» деле, нужно повторять операции десятки тысяч раз, оттачивать движения до автоматизма. Но чтобы разобраться в работах Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, якобы достаточно прочитать их один раз. Так это не работает.
То же и с пропагандой коммунизма. Чтобы донести какое-то либо теоретическое положение, необходимо его выразить во множестве различных статей, привести десятки аргументов, попробовать разные исторические подводки и связать его различным образом со всей системой марксистских истин. Читателю недостаточно один раз прочитать, ему нужно прочитать много раз и желательно в различных формулировках. Только так читатель и будет учиться думать.
Многократное повторение одного и того же — основа всякого результата. Ничего не бывает сделано хорошо с первого раза, в том числе и усвоение материала. Существует мастерство мыслить, существует мастерство политической ориентировки, существует привычка к пытливости и умение смотреть в корень — всему этому должна учить пропаганда коммунизма, многократное изложение марксистских истин.
Более того, чтобы правильно понять и хорошо усвоить прочитанное по поводу теории, это нужно продумать. И нет лучшего способа продумать усваиваемое, чем его пересказ, желательно для другого человека с целью его убеждения.
Поэтому вести пропаганду коммунизма нужно, максимально тиражируя нашу позицию в самых разных формулировках, на различном материале, разнообразным стилем подачи и так далее. При бескомпромиссном сохранении научного содержания!
Разумеется, пропаганда теории марксизма не ограничивается только повторением известного, сопряжена с развитием самой теории, её обогащением на основе практики. И это дело уже теоретиков.
Но теоретиками не рождаются. Нужно начинать писать высококачественные рефераты. И это немаловажная часть пропаганды, что не сознаётся многими начинающими литераторами.
Главное — не забывать сталинское «глубоко вспахивать почву и серьёзно просвещать головы».
https://prorivists.org/99_prop/

Сущность демократии

#политика #философия
В своей работе «Что есть демократия?», профессор Нисневич пишет, что, несмотря на то, чтоТеоретики РКСМ(б), владеющие только махистской методологией, могли бы насчитать и больше, кабы обратили внимание не только на подвиды, но и на «семейства», «роды», «племена», «группы» и «подгруппы» исторических случаев демократий. Но вызывает большое сомнение, что многообразие подвидов надстроечных явлений обусловлено объективными причинами, а не смесью субъективного коварства одних и субъективной необразованностью большинства демоса.
Если бы современные левые владели марксистской методологией, то они и без обширных исторических экскурсов знали бы, что любое явление общественной жизни возникает и существует, прежде всего, как единство противоположностей и, что именно это единство порождает и их борьбу, и развитие явления через отрицание отрицания. Они бы знали, что общее довлеет над особенным, и частные различия не отменяют СУЩНОСТИ явления, которая не меняется, пока существует само явление.
То, что демократия, как форма организации политической жизни общества, в соответствии с законами диаматики, могла возникнуть, но должна исчезнуть из практики, не может вызывать сомнений у диаматически начитанных людей. Но эта убежденность, проистекающая из доверия к гениальности Маркса, не освобождает марксиста от обязанности ПОНИМАТЬ и РАЗБИРАТЬСЯ в «механизме» объективного процесса, происходящего в НАДСТРОЙКЕ, в причинах, по которым он происходит.
Единство каких противоположностей порождает демократию?
Почему до сих пор существуют наперсточники и их дети, финансовые магнаты, начиная с Моргана, Ротшильда, Рокфеллера и, не кончая, Мэдоффом и Мавроди? Только потому, что недостаточно развитые в умственном отношении индивиды, имя которым - вкладчики, дольщики, пайщики, короче, легион, поступают так, как им подсказывает то, к чему они относятся с доверием, воспринимая первую родившуюся глупость, как гениальный ход своего ума. Т.е. подходя к наперсточнику (а равно и к банку), такие субъекты (пока еще с деньгами), твердо уверены, что, ВЫБИРАЯ один из трех наперстков, даже с закрытыми глазами, они имеют, как минимум, 33% шансов угадать, где находится шарик.
Однако только наперсточник точно знает, что ни под одним из наперстков шарика нет. В этом секрет и смысл его ремесла. А современный избиратель тупо, до последней своей копеечки, раз за разом выбирает пустой стаканчик из трех пустых стаканчиков и вот уже несколько тысячелетий не может понять, почему не может выиграть, хотя по теории вероятности у него в ВУЗе стояла пятерка.
Точно так дело обстоит и с банками, инвестиционными компаниями, пирамидами, риэлтерскими конторами и т.д. Они тоже предлагают всем простакам свободно ВЫБРАТЬ банк, фонд, туристическую контору, которым можно свободно подарить свои деньги за ОБЕЩАНИЕ вернуть деньги с процентами или в виде отдыха на курорте.
Особо выдающимся баранам, банки, в начале 90-х годов, предлагали до 1200 % годовых. Естественно, находились вкладчики, которые верили банкам, обещавшим по 1200% годовых. Они выбирали эти банки и очень удивлялись, узнав на следующий день, что такой хороший банк, и «вдруг»… исчез. Банкиры, обладавшие чувством юмора, зная заранее, как они поступят с вкладами людей, выбравшими их банк для сохранения и халявного преумножения своих накоплений, издевательски назвали свой банк «Чара-банк», что в переводе на бытовой язык означает «Банк-заморочка». Не обладавшие чувством юмора банкиры называли свои банки просто: «Альфа-банк», «Банк Москвы».
Злая изобретательность олигархов эпохи рабовладения состояла в том, что они, во-первых, правильно оценили умственную слабость демоса и, во-вторых, осознали безопасность предоставления такому демосу права выбора, начиная с ветвей власти и, кончая, ростовщиками, поскольку в основе логики рядового избирателя лежит его воинствующая некомпетентность, исключающая грамотный выбор, отражающий его собственный интерес.
С тех пор, право выбора лучшего из худших вариантов, заменило миллиардным массам демоса НЕОБХОДИМОСТЬ думать, не путать явление с сущностью и вырабатывать стратегию достижения СВОИХ собственных целей, а не быть безмозглым орудием в руках эгоистов.
Таким образом, с точки зрения диаматики, причиной возникновения института демократии, по общему правилу, является единство противоположностей, в данном конкретном случае просвещенной подлости олигархов, т.е. меньшей части населения, и дремучего невежества подавляющей массы демоса.
Века, прошедшие после возникновения института демократии доказали, что единство этих противоположностей и является условием существования рабовладельческих, феодальных, капиталистических республик и вытекающих из этого, шикарных прав господствующего меньшинства и самоубийственных обязанностей забитого невежественного большинства.
Отсюда, со всей очевидностью, следует, что демократия не изживет себя до тех пор, пока не исчезнет самовлюбленное невежество большинства демоса.
Независимо от моральных оценок, система выборов представительной власти есть форма признания некомпетентности, умственной несостоятельности, политической слепоты всех, кто выбирает себе властного поводыря.
По степени развитости демократических институтов и размаху демократических спектаклей, лучше, чем по поведению масс на футбольных матчах, можно безошибочно судить о степени распространенности и глубине невежества большинства членов общества. Чем активнее и красочнее предвыборные компании в той или иной стране, тем яснее, что массы избирателей данной страны легко поддаются внушению, и организаторы избирательных компаний это отчетливо видят. А кто победит, например, Обама или Клинтон, Гейтс или Маккейн, - эти мелкие детали, объективно совершенно несущественные для олигархов. После выборов обнаруживается, что эти непримиримые «противники» прекрасно работают в одной упряжке и выполняют единственную программу в интересах американского олигархитета. Если олигархи разочаровываются в своих ставленниках, они их просто расстреливают, как, например, в США - братьев Кеннеди и еще пятерых американских президентов.
Время от времени, в тех странах, где массы, с одной стороны, начинают понимать, что выбираемые ими лица работают, в лучшем случае, на себя, а с другой стороны, начинают более отчетливо сознавать свои интересы, они проводят «революции», хотя бы на манер цветных, и признают вождями не тех, кто открыто набивается в политическое руководство, а тех, кто, в ходе борьбы за свержение предыдущего режима, произвел впечатление порядочного и талантливого управленца. Причем, «выборы» такого рода проходят без прописных демократических процедур, а, прежде всего, через механизм непосредственной массовой активности граждан, сметающей старый режим явочным вооруженным порядком. Однако, в силу все того же неистребимого невежества, демос, доказав свою безграничную власть, опять соглашается на представительскую демократию, на сладкоголосые обещания и… Избирательная трагикомедия начинается в условиях всеобщего ликования, перерастающего в стрельбу. Так происходили, практически, все цветные революции, так, с незначительными вариациями, осуществилась и «арабская весна», повсеместно перерастающая в гражданские войны и дробление стран.
Следовательно, демократический выбор - это процедура, при которой несколько слегка образованных и, обязательно, лишенных совести, конкурентов, предлагают избрать СЕБЯ в… пастухи демоса. Моисей, тот или иной «мессия», Ельцин, Навальный, Прохоров, предлагавшие себя в поводыри народу, готовы были водить его, не раскрывая детали маршрута, от сорока лет до страшного суда… за нос и безо всяких гарантий, на основе обязательного слепого доверия. В этом и состоит сущность демократии.
Вот уже много сотен лет все избирательные системы построены так, что демосу приходится выбирать лишь то, что ему предложено, а не то, что ему необходимо и то, что ему сулит ГАРАНТИРОВАННУЮ выгоду.
Однако даже это не самое главное. Абсолютное большинство демоса никак не поймет, что если ты образован, а тем более, действительно, умен, тебе НЕ НУЖНО избирать, ты можешь, даже в условиях рыночной демократии, предлагать себя в качестве, пусть временного, но властителя. Если же ты не образован, а тем более, интеллектуально не развит, то твоим уделом остается ОДНО - выбирать из того, что дадут, но тешить себя мыслью, что ты тоже «крутой».
Т.е., современная демократия существует там и тогда, где и когда узкому кругу достаточно дипломированных людей противостоит недипломированная и неразвитая масса демоса, объективно неспособная разобраться в целенаправленно созданных хитросплетениях цивилизованного, правового общества, а потому вынужденная лишь верить обещаниям златоустов и выбирать лучшего из самых скользких. Практика научила господствующий класс, что главное в демократии создать в сознании масс демоса иллюзию, что они тоже власть, хотя необходимо скрыть от них, что избиратели это не законодательная, не исполнительная, не судебная власть, и даже не халиф на час, а так себе, диктатор на МГНОВЕНИЕ «тайного» голосования. И все.
Но, как ни странно, демократическая иллюзия оказалось прочнее алкогольного и наркотического бреда, с которым, очень часто, человеку достает интеллектуальных сил, чтобы порвать с ним навсегда. Но у человечества, пока, не хватает УМА, чтобы увидеть за иллюзией демократии, т.е. народовластия, тиранию олигархов.
Реакционная сущность процедуры выборов во все времена заключалась не в том, что недостаточно компетентные граждане выбирают во власть особо гениальных политиков, безусловно доказавших свои уникальные способности управлять и продемонстрировавших моральную чистоту, а в том, что некомпетентным массам приходится раз за разом, век за веком участвовать в процедуре поддержания института ВЛАСТИ над собой, за счет сменяемости политических «козлов отпущения».
Сегодня постоянное удорожание своей жизни львиная доля обывателей, как ни странно, связывает не с правом предпринимателей поднимать цены, а с происками «козлов отпущения», т.е. правительств, президентов, которые «Куда смотрят?». Именно этот бред СМИ прокручивают при каждом скачке цен. Дескать, куда же смотрит бездарное правительство? Даже нескончаемые судебные процессы, происходящие задним числом во всех демократических странах, по обвинению президентов, канцлеров, премьер-министров и губернаторов в коррупции, не приводят демос к пониманию, что взятки - это и есть плата политической, демократически выбранной верхушке, за то, что она не сует нос в дела олигархов. Какая, например, личная выгода Медведеву в том, что в ближайшее время начнется приватизация земли? Никакой. А существует ли личная заинтересованность олигархов в приватизации земли? Да! И огромная. Трудно ли будет Медведеву сформировать, в недалеком будущем, свой избирательный фонд? Легко.
Наши, ничего не читающие, кроме бульварных романов, обыватели, как из числа либералов, так и из числа патриотов, не ведают, что цены в рыночной экономике устанавливаются только продавцами, а покупатели могут свободно выбирать: покупать или не покупать. В этом и только в этом состоит аскетически-диетическая «свобода» современных массовых потребителей. Если у них спросить, кто разгоняет инфляцию, то они дружно обвинят правительство, не понимая, что инфляция есть рост цен и ничего более, следствием чего и является снижение покупательной способности зарплаты демоса, которое, для простаков, объясняется как мифическое снижение покупательной способности самой купюры.
Любые колебания индексов на биржах демос и СМИ связывают не с глупостью и подлостью основных биржевых игроков, предпринимателей, а с происками правительства и, после каждого подобного ограбления миноритариев, СМИ и массы требуют смены правительства и президента, даже не догадываясь о том, что за всеми трагедиями избирателей стоят расчетливые и бесцеремонные предприниматели и только предприниматели.
Частные СМИ, свободные журналисты, купленные олигархами, достаточно профессионально создают у демоса ощущение того, что публикации отражают мнение народа. Демос испытывает чувство мстительного удовлетворения от того, что он свободно, самыми базарно-рыночными словами, поносит на кухнях и митингах бездарных премьер- министров, президентов, министров экономик и финансов, а СМИ лишь вторят гласу демоса. И только PR-специалисты и политтехнологи, типа Джина Шарпа, знают, как именно ОНИ, кукловоды, за счет изощренных пропагандистских технологий и финансовой экспансии, формируют мнение демоса и указывают, что и как нужно вещать через СМИ, включая и интернет, чтобы демос думал, что его мнение родилось в его собственном «свободном» демососическом сознании.
Таким образом, у редколлегии нет никаких причин говорить что-то доброе в адрес демократии, поскольку, на протяжении всей своей истории, она служила лишь укреплению института ВЛАСТИ меньшинства над демосом и выпуску «пара» из социального «котла», перегретого тиранией олигархов. В демократической процедуре нет и не может быть никакого иного содержания, кроме придания институту ВЛАСТИ легитимного, юридически «оправданного» характера. Замена одной политической персоны другой, столь же эфемерной, нужна лишь для того, чтобы подогревать иллюзию влияния на власть у сменяющих друг друга поколений демоса, чтобы обновленная политическая машина насильственного принуждения непоколебимо стояла на страже главного положения всех конституций стран рыночной демократии: «Частная собственность священна и неприкосновенна». Она может быть отнята конкурентами, и проиграна в карты, и пропита, но она остается священной и недоступной лишь для того самого демоса, иначе олигархам не с кого будет драть три шкуры.
Как уже было отмечено, важнейшим необходимым условием возникновения и существования демократии в любой сфере и в любую эпоху состоит в поддержании уровня невежества большинства демоса и в предоставлении ему права и возможности выбора одного из трех… пустых «наперстков».
Если бы по какой-то исторической причине каждая личность получила гармоническое развитие и образование, то в таком обществе отпадет какая бы то ни было надобность в поводырях, тем более, политических, исчезнет класс наперсточников всех масштабов, закончится предыстория человечества и начнется история человечества разумного.
Естественно, отчетливо сознавая это, сторонники демократического театра абсурдов будут и впредь строить образовательные и юридические институты, формировать новые мистические «учения» космологии таким образом, чтобы праздник торжества некомпетентности, т.е. выборы, продолжался еще многие сотни лет.
Вот почему абсолютным экономическим законом коммунизма является всестороннее и полноценное развитие КАЖДОЙ личности, чтобы не на кого было показывать пальцем и применять слова: демос, пролетарий, чтобы КАЖДЫЙ индивид, с младенчества, имел СВОБОДНЫЙ доступ к полноценной системе всестороннего развития творческих способностей КАЖДОЙ ЛИЧНОСТИ и все необходимые условия для реализации всех своих талантов на практике, чтобы глубоко осознанная НЕОБХОДИМОСТЬ служения КАЖДОГО индивида обществу формировалась на основе глубоко осознанной необходимости ВСЕГО общества служить делу развития КАЖДОГО индивида. И это должно быть четко отражено в программе партии научного мировоззрения.
Следовательно, перед современным, ракетно-ядерным обществом стоит дилемма: развивать общество через развитие КАЖДОЙ личности и таким образом развивать потребности, ведущие к дальнейшему самосовершенствованию КАЖДОЙ личности, или упорствовать в насаждении явочным порядком олигархических, т.е. больных эталонов гастрономических, материальных, финансовых, сексуальных, властных излишеств, формирующих целые союзы стран изгоев и завистников, толпы шопоголиков, армии неудачников, армии бомжей, армии воров, эскадры пиратов, армии полицейских и просто армии, т.е. современный демос, уже почти сделавший выбор в пользу… новой мировой войны.
Из статьи "Демократический централизм, как питательная среда для размножения «бацилл» оппортунизма в коммунистической партии" - http://proriv.ru/articles.shtml/podguzov?contr_demcent_1

Национализм

#политика #история #философия
Каждый из тех, кто придерживаются антимарксистских этнологических теорий, признает нормальным социальное неравенство людей и «объясняет» это отличиями в их генах, что, в свою очередь, позволяет этим теоретикам, за умеренную плату, делить всё человечество на высшую и низшие «породы». Естественно, за своей нацией каждый подобный «учёный муж» закрепляет мудрость, за всеми другими - глупость, как наиболее важную видовую характеристику, поскольку подобную «классификацию» они проводят или на основе древних мифов своего народа, или на основе наиболее яркого мгновения в его истории, не вдаваясь в причины временного рассвета и многовековой серости.
Однако анализ истории, пройденной КАЖДЫМ из «великих» народов, позволяет увидеть, что движение ЛЮБОЙ современной нации во времени представлено как триумфальными годами, так и унизительными столетиями. Однажды подобный анализ провёл Герберт Уэллс в своей статье «Ложь под названием история», в которой им была предметно исследована официальная история Англии и её самые контрастные периоды. Особенно забавны случаи, когда члены королевской семьи Англии и её лорды учат народы мира, немало потерпевшие от многовековой английской колониальной тирании, демократии с видом генетических плюралистов и толерантов. При фактологическом подходе, немного найдется страниц истории у многих народов, за которые не было бы стыдно.
Причем, эти страницы истории позорны, как с точки зрения периодов собственного рабства, так и с точки зрения периодов порабощения других народов. Быть и рабом, и паразитом, одинаково позорно, но по-разному трудозатратно. Оказалось, что, с точки зрения этого критерия, практически, все «великие» этносы похожи друг на друга, а страниц их истории, которых следует стыдиться, у каждого народа хватит, чтобы замолчать навсегда о своей врожденной прогрессивности. Но националистам неведомо чувство стыда, поскольку они все «…учились понемногу…» истории своего народа в её наиболее тенденциозном варианте. Большинство националистов каждой современной нации до сих пор пребывают в состоянии чванливого, озлобленного самолюбования.
Каждый теоретик-националист доказывает преступность, спекулятивность, необоснованность национализма каждой «чужой нации», обвиняя друг друга и в фашизме. Не остались в стороне от участия в освещении этой проблемы и публицисты, и беллетристы всех наций. Если посмотреть на современную общественную практику, то становится очевидным, что пока в большинстве стран побеждает линия на практическое развитие и эксплуатацию идей национализма, а местами и нацизма.
Но, несмотря на всемирное распространение национализма, в теоретическом плане не выработано ничего более известного, чем писания завсегдатая психушки, Ницше, и его поклонника-заочника, Гитлера. Поэтому вожди большинства враждующих между собой наций находят инструкции для своей борьбы в «Моей борьбе» Гитлера. И было бы забавно, если бы, например, польские националисты стали бы руководствоваться трудами Бандеры, украинские - Столыпина, а русские - писаниями Адама Мицкевича. Каждый националистический кулик своё болото хвалит, но все они используют… свастику для самоидентификации. Медикам, порой, трудно определить, к какой нации относится тяжело раненный националист, если у большинства из них на теле имеется наколка в виде свастики. Трагикомично сегодня видеть свастику на теле у раненых русских и украинских националистов, выяснявших отношения.
Следует отметить, что именно художественная и публицистическая литература, посвященная национальной проблематике, придала сухим, трудно перевариваемым библиям Ницше и Гитлера более яркую, образную форму, породив уморительные клише (например, хто не скачет, той москаль; комуняку на гиляку; бей жидов, спасай Россию; ну-у-у ту-у-пые и т.д.), которые легко усваиваются массами недорослей и, на время, провоцируют в них эйфорию, под воздействием которой они, рядовые нацисты, до встречи с первыми окопными вшами, обморожениями и оторванными конечностями, идут на массовое самопожертвование.
Но, по общему правилу в окопы идет вся нация, а в Раду, Думу, Кнессет, Конгресс, Шуру и т.п. лишь вожди-националисты.
Читать далее - http://proriv.ru/articles.shtml/podguzov?nacio_43