- Получила?! Лера, ну зачем ты так?! – Борис сжал пальцы в кулак и потер ушибленные костяшки. – Теперь рука болеть будет… И у тебя щека опухла! Ну почему нельзя держать свой язык за зубами?
Он протянул руку, чтобы помочь жене подняться, но Валерия, забившись в угол, помотала головой.
- Как хочешь!
Борис пожал плечами, и отвернулся, а Лера потерла щеку.
Что ж… Может, он и прав? Сама виновата? Сколько раз он говорил ей, чтобы в доме чужих не было. А она? Опять впустила в дом его мать… Свекровь так просила, что Лера не смогла отказать. Да и Митя с Лизой были рады видеть бабушку. Им-то она ничего плохого не делала!
Лера посмотрела вслед удалившемуся на кухню мужу, поднялась с пола, поморщившись от нарастающей ноющей боли, и пошла в ванную.
Так, что теперь? Надо что-то холодное приложить! Иначе, завтра на работу можно не появляться! Даже девчонки уже заметили, что с ней что-то не так. Присматриваются, шепчутся за спиной… А что тут судачить? И так все понятно…
В коридоре громко хлопнула дверь, и Лера устало опустилась на бортик ванной.
Боря ушел… Он всегда так поступал после размолвок и скандалов. Теперь будет час-полтора гулять по улицам, успокаиваясь. Может быть, зайдет в какой-нибудь бар, и вернется домой чуть навеселе. Тогда придется быть втройне осторожнее. Нельзя, чтобы он заметил, что ее обида не прошла. Никаких следов, никакого недовольства. Тогда есть шанс, что на этом все и закончится.
Лера приоткрыла дверь ванной и прислушалась.
Нет, все хорошо… Дети спят. А значит, не слышали ни ссоры, ни злого, надрывного, но приглушенного, крика Бориса. Не нужно это все им. Пусть думают, что папа у них самый лучший на свете. Пусть не будет у них такого детства, как у нее…
Темная кухня встретила Леру тишиной и едва уловимым ароматом ванили. Шарлотка сегодня Тамаре Михайловне удалась, но Борис ее так и не попробовал…
Лера открыла морозилку и достала пакет с замороженной вишней.
Вот так… Холод словно ударил наотмашь по разболевшейся щеке, и она заныла еще больше. И, наконец, пришли слезы…
Лера вообще редко плакала. Привыкшая хранить свои эмоции под сотней замков и запоров, она почти никогда не давала им вырваться наружу.
Нельзя!
Мать учила ее, что сопли и вопли нужно держать при себе…
- Никому они не нужны и неинтересны, поняла?! Не сметь! Раз покажешь слабость, и пиши пропало! Разнюнишься, рассиропишься, и дашь понять, что тебя можно уничтожить!
Все это говорилось с непонятной Лере яростью. Поначалу она даже думала, что мама злится на нее. И лишь став старше, разобралась, что причины этой злости были совсем иными.
Отца своего Лера не знала. И лет до пятнадцати понятия не имела откуда она взялась и почему мать воспитывает ее одна. Через месяц после своего дня рождения, которое, по обыкновению, никто и не думал отмечать, Лера ехала в автобусе, возвращаясь из бассейна, и к ней пристал какой-то странный тип. Сначала он пристроился рядом, сжав поручень тонкими нервными пальцами, и касаясь, будто невзначай, ее руки. Лера попыталась отодвинуться, но он сделал вид, что не заметил этого. Автобус от остановки к остановке набирал все больше пассажиров, и скоро Лера оказалась стиснута со всех сторон людьми. Час пик. Ничего не поделаешь. Транспорт ходил с перебоями, а мама настаивала, что бассейн для Леры необходим. Проблемы с осанкой нужно было убирать.
Легкая летняя юбка, которую мать купила Лере не так давно, уже успела стать для девочки любимой вещью в довольно скудном гардеробе. Легкий шифон, длина, которая Лере показалось слишком смелой, и нежный рисунок из мелких цветочков, такой романтично-прекрасный, что Лера поддалась на уговоры мамы и все-таки согласилась примерить это розовое чудо. Пока она крутилась перед зеркалом, мать отдала соседке, которая предложила им эту юбку, почти половину своей зарплаты.
- Носи, дочка. Пусть хоть у тебя будут красивые вещи…
И Лера носила юбку с удовольствием, ловя на себя восторженные взгляды, и придерживая легкий подол. Было в этой вещице что-то такое… Летящее, воздушное, наполняющее Леру каким-то странным ожиданием… Чего? Она и сама не знала. Просто старалась, по возможности, снова и снова дать себе ощутить это ощущение полета и радости. И ей это удавалось, ведь лето выдалось затяжным и даже в сентябре было еще совсем тепло, несмотря на календарь.
Но в тот день Лера очень пожалела, что не выбрала другую одежду.
Жадные, странно холодные, и как будто даже чуть липкие, руки зашарили сначала по ее талии, а потом спустились на бедра, и Лера отчаянно крутанулась на месте, тоненько взвизгнув от испуга и отвращения. На нее сначала зашикали, а потом закричали.
- Стой спокойно! Ишь, королева выискалась! Всем неудобно!
Чей-то тихий голос над ухом с усмешкой подхватил нарастающее возмущение:
- Стой спокойно, маленькая! Я больно не сделаю…
Это было так противно и гадко, что Лера даже растерялась на какое-то мгновение. Этой минуты хватило, чтобы липкие пальцы прошлись еще раз по ее телу, а потом незнакомец выскользнул из автобуса вместе с другими, выходящими на своей остановке, пассажирами. И Лера глотала злые слезы, глядя, как он издевательски смеется, маша рукой вслед отъезжающему автобусу. Он прижал ладонь к губам, посылая ей воздушный поцелуй, и Лера почувствовала, как тошнота подкатила, грозя ей остановкой автобуса. Не придумав ничего лучше, девочка изо всех сил укусила себя за руку, боясь оскандалиться.
Как в тот день она добралась до дома, Лера не помнила. Она словно очнулась уже в ванной, где отчаянно терла себя мочалкой, пытаясь смыть память о том, что случилось.
Там и застала ее мать, когда вернулась с работы. Лера сидела на бортике ванной, завернувшись в большое банное полотенце, и держала в руках злополучную юбку.
- Что это? – мать сполоснула руки, схватила Леру за запястье, разглядывая укус.
И Лера разревелась. Пыталась что-то объяснить, рассказать, но слова путались и получалось что-то невнятное, неудобоваримое, а потому, совершенно непонятное.
- Что ты сказала?! – мать растерянно покрутила в руках юбку, которую отобрала у Леры, когда увидела, что тонкий подол порван. Лера сама не заметила, как в клочья растерзала тонкую ткань, пытаясь справиться со своими эмоциями. – Повтори! Господи, кого я воспитала?! Да тебе же только пятнадцать! А дальше что будет? По рукам пойдешь?!
Мать хлестала Леру порванной юбкой по щекам, а сама ревела, напрочь забыв о своих запретах на слезы.
- Приятно тебе было? Понравилось?! Пропади ты пропадом! Я знала, что так и будет!
Она еще что-то говорила, ругалась, но ее уже слова не трогали Леру. Она словно замерла в моменте, словно муха в янтаре, чувствуя, как обволакивает ее вырвавшаяся, наконец, на свободу, мамина ненависть, о которой Лера, конечно, догадывалась, но почувствовала вот так, отчетливо и без купюр, только сейчас. Ей казалось, что вокруг этого неровного, мутного кусочка янтаря, словно создается какая-то уродливая оправа из темного металла. Угловатая, неотшлифованная, она была не только отчаянно некрасивой, но и, по-своему, опасной. Брать ее в руки точно не стоило. Ведь незачищенный этот металл вопьется в кожу острыми краями, и точно оставит царапины, а то и раны…
Отлупив Леру и разодрав на части уже и так ни на что не похожую юбку, мать швырнула остатки ткани на пол ванной, и хлопнула дверью. Загремела посудой на кухне, продолжая что-то говорить и плакать, а Лера медленно развернулась на бортике, опустив ноги в ванную, и снова открыла воду. Она сидела, сгорбившись, и не почти не чувствуя холода от ледяной воды, струящейся по ногам, и думала о том, что, наверное, мать в чем-то права. И она, Лера, сама виновата в том, что случилось. Не будь юбка настолько короткой и не надень она ее именно сегодня, когда на улице чуть похолодало и пришлось ехать на автобусе, хотя можно было пробежать пешком несколько остановок, все могло бы быть иначе. Она пролетела бы по улицам свободная и счастливая, робко познавая свою красоту, и никогда не услышала бы тех жестких, страшных слов, которые говорила ей мама. Не было бы этого страшного человека, который так многообещающе махал ей вслед. И не было бы этого страха, что все может повториться вновь. Ведь послезавтра у нее опять тренировка…
Просидев в ванной больше часа, Лера с трудом добралась до своей кровати. И долго еще лежала без сна, благословляя тишину в квартире. Чем была занята мама, она не знала, да и знать не хотела. Ей хотелось сейчас только одного – чтобы та не вошла в комнату и не устроила еще один скандал.
Удивительно, но на том все и закончилось. Утром они сделали вид, что размолвки не было. Мать приготовила Лере завтрак, сама вынесла мусор, и уже на пороге, повязывая на шею нарядный легкий шарфик, совершенно будничным тоном спросила:
- Пойдешь еще в бассейн?
Лера вскинула на нее глаза и, помедлив от изумления всего мгновение, покачала головой:
- Нет!
- Хорошо.
Мать кивнула, и выпроводила Леру из дома, по привычке чмокнув в щеку и даже не обратив внимания на то, что девочка отстранилась от нее, принимая эту непрошенную ласку.
Больше они о том случае не вспоминали до тех самых пор, пока мать Леры не слегла. Лера писала диплом, а параллельно варила бульон и перетирала фрукты, мотаясь между университетом и больницей, хотя мама почти ничего не ела и гнала ее от себя, не желая видеть.
- Иди! У тебя дел полно! Не сиди рядом со мной! Не надо! Меня и сестры-то терпят едва-едва, а тебе мои нервы и вовсе ни к чему!
Лера делала вид, что не слышит и отбывала повинность в виде протокольных десяти минут, которых, как оказалось, было достаточно для того, чтобы мать не устраивала скандалов персоналу и спокойно терпела все процедуры.
Перед самым своим уходом мама сама позвонила Лере и попросила приехать сразу после очередного экзамена, освободив остаток дня.
- Поговорить с тобой хочу…
Лера сдала экзамен одной из первых. Пожала плечами в ответ на удивленный взгляд декана, пораженного ее сбивчивым ответом. И помчалась к матери, уже понимая, что этот разговор, скорее всего будет последним. Надежду на то, что мама встанет, она уже потеряла.
- Сядь. Не маячь. Голова болит…
Мать встретила ее неласково, но Лера решила не обращать на это внимания. Мало ли… Кто может быть ласковым и хорошим, когда больно?
- Выслушай меня. Только не перебивай! Говорить сложно. Но я должна. Долго тянула с этим, а надо было бы раньше все тебе рассказать.
- Что рассказать, мам?
- Я же сказала! Не перебивай меня! Почему ты никогда не слышишь то, что тебе говорят? – мать отвернулась к окну, а Лера вздохнула.
Сама виновата. Сказано же было!
- Ты… Я даже не знаю, с чего начать… - мать снова заговорила, и Лера придвинулась ближе, боясь упустить хоть слово. – Мне всегда было с тобой сложно… Тяжело, почти невыносимо… Но ты должна знать! Ты в этом совершенно не виновата!
Последние слова мать почти отчеканила, и Лера удивленно моргнула.
Ничего себе новости! Всю свою, короткую пока, жизнь, она считала, что виновата всегда и во всем.
- Молчи! И слушай! Я родила тебя вопреки воле родителей и своему собственному желанию. Просто побоялась прервать беременность. Бабушка моя была гинекологом и подробно объяснила, чем это может грозить мне. Рисковать я не стала. Ты была моей ошибкой. Глупостью, на которую я, выросшая в семье врачей, просто не имела права. Минутная слабость в объятиях того, кого я считала лучшим из мужчин, и получилась ты. Ненужная, непрошенная… Лишняя… С твоим отцом я познакомилась, когда еще училась в школе. Он был каким-то мелким чиновником на тот момент. Приезжал к нам в школу с проверками и всякими комиссиями. Проходил школьными коридорами, наповал сражая своей красотой старшеклассниц, которые тут же принимались млеть по углам, и никогда даже не смотрел в мою сторону. А потом мы как-то встретились с ним случайно на юбилее у друга твоего деда. Он был там с женой и родителями. А я была сопливой девчонкой, боявшейся даже поднять глаза на него. Когда праздник закончился и все прощались с хозяевами, он, проходя мимо меня, маявшейся у ворот дома в ожидании родителей, сунул мне в руку записку с номером телефона. Я даже не поняла, что случилось. Просто сжала эту бумажку так, что ногти впились в ладонь до крови. А на следующий день позвонила ему… Вот и вся прелюдия. Мы стали любовниками… Все было не так и неправильно, но мне было все равно, Лера. Я любила его. Так, как никогда не любила в своей жизни больше никого. Наш роман продлился всего ничего – около двух месяцев. Все это время он боялся, потел, оглядываясь миллион раз по сторонам, выходя из подъезда того дома, где снимал комнату, в которой мы встречались. Это был старый-старый дом, в самом центре города. Двор-колодец, коммунальные квартиры, где никому не было ни до кого дела, потому, что настоящих хозяев там почти не осталось. Все сдавали жилье кому попало. Там нельзя было пользоваться ванной и кухней, и он варил мне кофе на старой плитке, каждый раз охая, что вот-вот может получиться пожар из-за того, что та неисправна. Он был трусом, Лерка. Обыкновенным таким, среднестатистическим трусом… Правда, красивым… И красота эта была его единственным достоинством. Я так мало еще знала тогда об этой жизни, но это поняла почему-то довольно быстро. И перестала приходить в эту комнату. Он ждал. Я знала. Но каждый раз, доходя до ворот этого дома, старых, обшарпанных, но все-таки еще красивых, я смотрела на них, думала о своем избраннике, и понимала, что он ничуть не лучше этого измученного временем металла. И ржавчина уже тронула его душу, а потом, разъев ее до конца, сожрет и меня. Я разворачивалась и уходила оттуда. Сначала шагом, а потом бегом. Неслась по улицам, как угорелая, и думала только о том, чтобы не обернуться, не остановиться хотя бы на мгновение, ведь этот миг может мне стоить слишком многого.
Мать перевела дыхание, показав глазами на бутылку с водой, и Лера засуетилась, ища стакан.
- Не мельтеши! И так тошно… Лера, я виновата перед тобой… Очень виновата… Это сейчас я понимаю, что всю жизнь вымещала на тебе ту обиду, которая уничтожала меня тогда, у этих ворот. Обиду на него, такого непутевого и смешного. Обиду на себя – глупую и влюбленную, мечтающую только о том, чтобы он вышел к этим воротам встретить меня, не оглядываясь по сторонам и на чужие окна… Чтобы остановил мой безумный бег, сказав, что любит и сделает все, чтобы я ни о чем не жалела… Да, он был подлец, но и я была ничуть не лучше… А досталась вся эта грязь тебе, моя девочка… И за это я прошу у тебя прощения! Нет! Не говори ничего! Я не хочу ничего слышать! Ты всегда была великодушной, в отличие от меня. Но есть вещи, которые прощать нельзя! Слышишь?! Никогда и ни при каких обстоятельствах! Обещай мне!
- Что, мама?
- Обещай, что когда придет твой предел, ты не станешь терпеть! Ты забудешь о своей доброй душе и о том, как надо, а сделаешь так, как захочешь, даже, если на тот момент тебе покажется это неправильным!
- Обещаю…
- Ты так легко соглашаешься, потому, что пока не знаешь, что ждет тебя впереди.
- А ты знаешь?
- Нет. Но понимаю, как много сделала для того, чтобы тебе этот совет когда-нибудь пригодился… Я – плохая мать, Лера. И ты это знаешь. А теперь – иди. Мне нужен отдых. И позови сестру.
- Мам… Он жив?
- Отец твой?
- Да.
- Нет. Давно уже – нет. Я сама узнала о том, что его больше нет, совсем недавно. Просто думала, как сказать тебе об этом. А теперь – довольно! Иди…
На следующий день к матери ее уже не пустили.
А еще через два дня Лера попрощалась с мамой и решила, что будет жить так, чтобы той не в чем было бы упрекнуть свою не слишком-то путевую дочь.
Она окончила университет, устроилась на работу, а через два года познакомилась с Борисом.
Он был красив, успешен, умел пустить пыль в глаза, и казался воплощением женской мечты о надежном и верном спутнике.
В его надежности и верности, как позже убедилась Лера, сомневаться не приходилось, а вот во всем остальном…
Характер у мужа оказался отнюдь не сахарным.
Вспыльчивый, нетерпимый к чужим промахам, Борис умел держать себя в обществе и все окружающие были совершенно уверены – спокойнее и душевнее человека еще поискать.
Но дома, с Лерой, он становился совершенно другим. Не терпел беспорядка и «приучал» жену к тому, чтобы она «слышала», когда от нее что-то требуют. Способы для этого Борис такие, что Лера всегда терялась, сталкиваясь с очередным «уроком».
- Я же просил, чтобы к моему приходу с работы, стол был накрыт. Разве это сложно? У тебя рабочий день выстроен так, что расписание это позволяет. Тогда почему я должен ждать? – Борис крутил в руках миску с салатом которую Лера не успела поставить на стол. – Что ж… Аппетит у меня уже пропал. Спокойной ночи, милая!
Медленно перевернув миску, Борис вытряхивал салат на пол и швырял следом пустую посуду. Осколки разлетались по кухне, и большую часть вечера Лера оттирала пол от остатков соуса и искала по углам стекло, оставшееся от любимой миски.
А на следующий день Борис приходил с огромным букетом белых роз, ее любимых, и просил прощения за свою несдержанность, приглашая Леру в ресторан.
- Боря, но у меня все готово! Для чего я тогда стояла у плиты?
- Моя жена – самая лучшая хозяйка на свете! Лерочка, прости меня!
Лера, зная, что «качели» мужа – явление временное, прощала снова и снова Бориса лишь потому, что уже ждала ребенка.
На свет появился Митя, потом Лиза и ее жизнь сосредоточилась на этих двух глотках счастья, которое судьба, сжалившись, все-таки отмерила ей, понимая, что иначе эта женщина просто не справится с собой. Дети дали Лере тот смысл, которого так не хватало ей. И если раньше она чувствовала себя былинкой, носимой ветром по его капризной и недоброй воле, то теперь у нее появились сразу два якоря, державших душу и не дававших расслабляться.
Отцом Борис был просто превосходным. Вставал по ночам, купал, пеленал, не гнушаясь никаких обязанностей и ни разу не сморщив нос при виде испачканных пеленок. Он спокойно мог заменить собой Леру во всем, за исключением кормлений. Это был самый спокойный период в их отношениях. Мужа словно подменили, и Лера утратила бдительность, наслаждаясь тишиной в доме и радостью от появления на свет детей.
Борис вникал во все мелочи, возил детей в поликлинику и на занятия в детский центр. Лера словно видела перед собой другого человека и постепенно успокоилась, решив, что все их конфликты до рождения детей– это лишь недопонимание и притирка, которая бывает у всех супругов. Да, она была излишне нервной и жесткой, но теперь-то все наладилось? Так, может быть, стоит отпустить ситуацию, и перестать вспоминать о том, что было? А научиться ценить то, что есть?
Борис купил Лере машину и теперь она могла ездить с детьми в парк, где проводила ни один час, наблюдая, как ее малыши носятся по большой детской площадке или кормят белок, наперебой предлагая хвостатым непоседам орешки и семечки. Эти прогулки наполняли Леру такой тихой радостью, что она совершенно успокоилась и решила, что не стоит ковыряться в прошлом.
А зря. Некоторый экскурс ей не мешало бы совершить. И тогда, возможно, ей не пришлось бы удивляться отношениям своего мужа с родителями и тем проблемам, которые пришли в семью вслед за появлением на пороге их дома матери Бориса – Тамары Михайловны.
С родителями мужа Лера знакома была шапочно. Она ни разу не видела их, а на вопрос, заданный Борису перед свадьбой, получила не слишком любезный, если не сказать больше, ответ:
- Моих родителей на свадьбе не будет!
- Почему, Боря? – Лера недоуменно крутила в руках пригласительный, который собиралась заполнить.
- Потому, что я так сказал! Мы почти не общаемся!
- Как странно…
- Лерочка, радость моя, ну зачем тебе все это? – Борис обнял Леру, заглядывая в глаза. – Давай, просто сделаем так, как я хочу, хорошо? Я потом тебе все объясню. У нас будет молодежная, веселая свадьба. Разве этого мало? К тому же, с твоей стороны из родных тоже почти никого не будет. Так что, мы квиты.
Лера согласилась, пообещав себе расспросить мужа обо всем. Но закрутилась и забыла о данном обещании, вспомнив о нем только тогда, когда женщина, знакомая ей только по редким звонкам и фотографиям, появилась в их жизни, внеся в их едва устоявшийся мирок такой разброд и шатание, что Лера всерьез задумалась о том, чтобы прислушаться к словам мужа.
Нет, Тамара Михайловна не была монстром. Напротив, она была тихой, очень скромной женщиной, которая, потеряв мужа, приехала к единственному человеку, которого любила всем сердцем и с которым рассчитывала провести рядом остаток жизни. Однако, Борису эта затея совсем не понравилась.
- Зачем ты здесь? – он рвал и метал, вернувшись вечером с работы, и застав на кухне что-то готовившую мать. – Я тебя звал? Нет! Что ты самовольничаешь?!
Неделя, которая предшествовала приезду Тамары Михайловны, была очень тяжелой. Дети свалились один за другим с ангиной, и Лера металась между ними, то пытаясь сбить температуру, то ища способ накормить хоть чем-то капризничающих и отказывающихся от еды детей.
Звонок, раздавшийся в тот момент, когда Лиза только-только успокоилась и уснула, спокойствия Лере не добавил.
- Кто там еще?!
Она распахнула дверь, даже не глянув в глазок, и с удивлением уставилась на невысокую полноватую женщину, ласково улыбающуюся ей.
- Здравствуйте, Валерия. Я – Тамара Михайловна. Мама Бори…
В детской заплакала Лиза, и Лере оставалось только кивнуть:
- Здравствуйте! Проходите, пожалуйста. Я сейчас.
А потом случилось то, чему Лера так и не смогла найти объяснения. Эта маленькая, кругленькая, словно колобок, женщина, вошла в дом и через несколько минут изменила в нем буквально все. Ушли куда-то напряжение и раздражительность. Дети перестали капризничать, с удовольствием съев приготовленные бабушкой мягкие гренки и уснули под длинную, какую-то бесконечную, казалось, напевную сказку, которую рассказала им Тамара Михайловна. А потом Лера, лихорадочно пытающаяся навести порядок на кухне к приходу с работы Бориса, была чуть ни силком усажена за стол и перед ней появилась тарелка с оставшимися гренками и чашка с бульоном.
- Поешь! Тебе нужно!
- Откуда вы знаете?
- Сама мамой была. Если дети болеют – на себя времени нет. Они сейчас поспят, отдохнут, и им полегчает. А ты такая уставшая… Лерочка… Я могу тебя так называть? Давай знакомиться, а? Боря считает, что это ни к чему, но у меня на этот счет другое мнение.
Через час Лера узнала о своем муже куда больше, чем за все годы, которые прожила с ним. Тамара Михайловна умело обходила острые углы в своем рассказе об отношениях с сыном и мужем, но кое-что Лера все-таки поняла. Детство Бориса не было безоблачным. И на то, чтобы обижаться на родителей, у него были весьма веские причины.
- Отец Борю очень любил. Воспитывал строго, но любил. Очень боялся избаловать, и потому наказывал. Бореньке это не нравилось. Я старалась сглаживать их отношения, но получалось неважно. Муж мой был военным, Боря, наверное, говорил? Полковник… И этим все сказано. Он очень расстроился, когда Боря не пошел по его стопам. Но гордился сыном, когда узнавал о его успехах. Никому это не показывал, но я-то знала.
Леру подмывало спросить, наказывал ли Борин отец только его, или Тамару Михайловну тоже. Ответ на этот вопрос она уже знала, но любопытство не давало покоя. Правда, спросить она ничего так и не успела. Вернулся с работы Борис и учинил такой скандал, что Лере пришлось успокаивать детей, испугавшихся несущихся из кухни криков.
Тамар Михайловна сыну не возражала. Выслушала все, что он ей высказал, собралась, и уехала, на прощание кивнув Лере. А через день позвонила с просьбой.
- Лерочка, я не хочу вносить разлад в вашу семью. Но очень хочу видеть внуков. Я могу попросить тебя кое о чем?
- Да, Тамара Михайловна, конечно! – Лера не знала, как реагировать на происходящее.
- Я могу видеться с внуками, когда Бори нет дома? Нечасто! Я понимаю, что это будет неуместно. Но хотя бы иногда… Могу?
В ее голосе было столько мольбы, что Лере даже в голову не пришло отказать свекрови.
- Да! Конечно! Вы же их бабушка!
- Только, давай мы договоримся, что это будет наш секрет. Боря очень ругал меня за то, что я приехала. Я знаю, что виновата перед ним. Ведь, кто, как не я, должен был защищать его от отца? А у меня на это сил не хватило… Моя вина, что он вырос таким… сложным… Мать должна всегда защищать своего ребенка, а я этого сделать не смогла… Грош мне цена, как матери… Но, может быть, хотя бы бабушка из меня получится? Как думаешь?
- Думаю, что вы имеете полное право видеться с Митей и Лизой. Они до сих пор мне ваши гренки вспоминают и просят приготовить. А у меня такие не получаются. Секрет какой-то есть?
- Ой, какой там секрет, Лерочка?! Молоко я в яйца добавляю. А потом обжариваю все это безобразие на медленном огне. Вот и весь секрет. Попробуй!
С того разговора минуло уже больше года и все это время Тамара Михайловна приезжала в город, чтобы повидаться с внуками, два-три раза в месяц. Иногда они гуляли в парке. Иногда, ходили в цирк или зоопарк. А иногда Лера просила свекровь что-нибудь приготовить, и та каждый раз придумывала какое-то блюдо, которое можно было бы сделать вместе с детьми. И детвора с удовольствием лепила пирожки или пельмени, хохоча, и рассыпая по всей кухне муку.
И, странное дело, за все это время ни Митя, ни Лиза ни разу не проболтались отцу о том, что к ним приходила бабушка. Лера поначалу не обратила на это внимания, а потом все-таки спросила у сына:
- Митя, а почему вы папе не рассказываете о том, что бабушка была у нас? Обычно же делитесь с ним, как день прошел.
Ответ сына поразил Леру и заставил задуматься:
- Мам, он опять будет ругаться и кричать. А мы не хотим, чтобы бабушка насовсем уехала. Мы ее любим… И тебя тоже любим…
Лера обняла сына, пряча слезы, но кое-что для себя уяснила. Все их скандалы, которые возобновились с новой силой, дети видят. И делают свои выводы. И к выводам этим не мешало бы прислушаться.
Но мысли мыслями, а в жизнь воплотить свои желания оказалось куда сложнее.
Борис снова то кричал на нее, правда, стараясь делать это тогда, когда дети уже спали, то приходил домой с охапками роз и стоял на коленях, вымаливая прощение. Шкатулка Леры ломилась от подарков мужа, а на душе скребли кошки. Она не могла понять, что ей делать дальше. Оставить детей без отца? А они к нему привязаны… Уйти, бросив все, и начать новую жизнь? А сможет ли она? Без помощи, без поддержки? Ведь у нее никого нет… Да, есть квартира, профессия, и даже небольшой счет в банке, оставшийся от экономной мамы, но этого мало для того, чтобы вновь почувствовать себя уверенной и сильной…
Пока она размышляла, судьба уже приняла решение и раскрутила свое колесо, готовя Леру к переменам. Но той об этом было пока неизвестно. Валерия мечтала лишь об одном. Вернуть мир и спокойствие в дом. Хотя уже отчетливо понимала, что вернуть то, чего никогда не было, не под силу даже хорошему волшебнику, а уж ей-то и подавно.
В тот день, когда наступил переломный момент, Лера забрала детей с занятий в детском центре, и поспешила домой. Должна была приехать Тамара Михайловна и дети радостно хлопали в ладоши на заднем сиденье, предвкушая встречу с бабушкой.
На перекрестке, уже у самого дома, машину Леры подрезал какой-то лихач, и она едва успела среагировать, почти выскочив на встречную, чтобы избежать столкновения. Дети отчаянно завизжали, а Лера выровняла машину, впервые в жизни повысив голос на них.
- Тихо! Ничего не случилось! Все в порядке! Мы уже почти приехали! Успокойтесь! Вас бабушка ждет!
Последние слова произвели нужный эффект, и дети постепенно утихли, а Лера свернула во двор, отчаянно пытаясь удержать руль трясущимися руками.
Тамара Михайловна все поняла мгновенно, едва поднялась с лавочки у подъезда, где ждала, приехав чуть раньше обещанного.
- Тише, Лерочка! Не пугай детей! – сжала она руку Леры, успокаивая и даря опору. – Цыплятки мои любимые! Смотрите, что я вам привезла! Ну-ка! Кто первый подарочки получать?
Детвора занялась ее сумкой, а Тамара Михайловна обняла Леру.
- Что ты? Что?! Лерочка, успокойся!
Едва они поднялись в квартиру, Тамара Михайловна напоила Леру валерьянкой и отправила немного отдохнуть.
- Полежи! Я детей сама покормлю. А потом тебе что-нибудь вкусненькое приготовлю.
- Боря…
- И ему останется! Не переживай!
Лера прилегла в гостиной на диван, глядя, как скачут довольные подарками дети, и сама не заметила, как уснула, напрочь забыв о времени.
Проснулась же она от криков мужа, который ругался с матерью.
- Я не хочу тебя видеть! Неужели, это непонятно?! Чтобы ноги твоей больше не было в моем доме!
- Нет! – Лера сама себе удивилась, когда вскочила с дивана и вылетела в коридор, желая только одного – погасить эту ссору.
- А, вот ты где! – Борис шевельнул плечом, загораживая Лере проход в кухню. – С тобой потом поговорим. Сейчас у меня есть другие дела!
- Я сказала – нет! Тамара Михайловна будет приезжать тогда, когда захочет. Это и мой дом тоже. А наши дети – это ее внуки. Боря, почему ты так жесток со своей матерью? Разве это правильно? А если Митя будет так же вести себя со мной?
- Пусть попробует! Я научу его уважению! И тебя заодно! Совсем от рук отбились!
Борис еще что-то говорил, но Лера его уже не слушала. Она смотрела на Тамару Михайловну.
А та сидела на стуле в коридоре, пытаясь натянуть на ногу сапог, и плакала так горько, что из-за слез не видела, что перепутала обувь и пытается надеть Лерины зимние ботинки.
Оттолкнув мужа, Лера кинулась к ней, опустилась на колени, и помогла обуться, прося прощения за поведение Бориса.
- Я потом позвоню вам, и мы поговорим, хорошо? Простите…
Тамара Михайловна притянула к себе невестку, поцеловала ее в лоб, и, перекрестив, вышла из квартиры.
А Борис развернулся и наотмашь ударил Леру так, что она отлетела к стене.
- Я научу тебя слушаться!
А потом стало страшно…
И Лера поняла, что это – предел. За которым уже нет ничего. Ни любви, ни радости, ни счастья… Есть только беда. И этой беде нельзя давать дальше вмешиваться в жизнь ее и детей. И мамины слова, сказанные ею когда-то в пылу покаянной молитвы перед уходом, вдруг обрели смысл. И стали тем толчком, который помог Лере подняться.
В тот вечер Борис, вернувшись домой, не застал ни Леру, ни детей. Они уехали к Тамаре Михайловне, чтобы переждать бурю и собраться с силами, перед тем, как начать все с чистого листа.
И пусть далеко не сразу и большим трудом, но это у них получится. И эти женщины, такие разные, и в то же время в чем-то очень похожие, найдут то, что так давно искали. Одна – мать, другая – дочь. И обретя друг друга, уже не расстанутся, понимая, что в одиночку им не выстоять.
Они дадут друг другу силы и способность идти дальше, не оглядываясь. И это поможет. И дети, которые будут встречаться по выходным со странно притихшим отцом, поймут, что в мире есть сила куда большая, чем злость и ярость. И овладеть этой силой может любой – было бы желание. Это просто и не стоит ровным счетом ничего. Достаточно просто понять – того, кто тебе дорог, нужно любить.
А любовь с кулаками не бывает.
У нее нет предела или ограничений. Она способна терпеть, но даже мыслить зла, не говоря уже о том, чтобы его делать, не станет никогда.
И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – такая любовь всегда взаимна. А если это игра в одни ворота, то в такую игру лучше вовсе не играть, потому, что радости от этого не будет никому и никогда.
Поймет ли это Борис?
Как знать. Возможно, когда-нибудь, со временем, и в его душе что-то сдвинется, задышит, оживет, просыпаясь и даря надежду тем, кто так этого ждет.
Лера все еще на это надеется.
А еще она знает, что за спиной у нее есть та, кто в трудный момент положит руку на плечо, даря поддержку и опору, и спросит:
- Что ты, милая? Сложно тебе? Грустно? Страшно? Ничего не бойся! Я рядом. Мы справимся.
И пусть дорога жизни уводит Леру все дальше от Бориса и ее прошлого. Хороший это путь. На нем нет места сомнениям, страху и слабости. Ведь по этой дороге она идет не одна.
И две маленькие ладошки, которые она крепко сжимает, боясь отпустить хоть на мгновение, не дадут ей забыть о том, что было, и свернуть туда, где все это может повториться.
И Лера теперь точно знает, что дорога эта выбрана ею правильно. Ведь никто ей не подсказывал куда и как свернуть. Она решила это сама. Может быть впервые в жизни разобравшись, наконец, в том, чего на самом деле хочет.©️
Автор: Людмила Лаврова
Активная ссылка на канал автора ♏️ https://dzen.ru/lara_stories Елизавета
Хельга
Фото автора
1946 год
Отец злился и ходил из угла в угол.
- Вот сажи на милость, Лизок... Отличница в школе, в институте, везде в первых рядах, съезды, слёты, собрания и общественные дела... Да мы с матерью только и дышим над тобой, и все это ты меняешь на что?
- На что, папа? - упрямо посмотрела на него дочь.
- На колхоз! Уму непостижимо!
- Ну отчего же? Нет бы порадоваться за меня, что в свои 27 лет я стала председателем!
- А чему мне радоваться? Что ты променяешь работу в исполкоме на жизнь в деревне? Что ты вместо туфель будешь носить сапоги да галоши, а вместо шубки фуфайку?
- Папа, там тоже люди живут. И да, если это тебя так успокоит - я сама вызвалась возглавить колхоз. Он небольшой, но хороший.
- Где, мне интересно, прошлый председатель?
- Посадили...- пожав плечами, ответила Лиза.
- Что?
- Он на немцев работал, оказывается, документы им справлял, вот об этом и узнали свои же, донесли. Его супруга, которая работала вместе с ним, так же вслед за мужем отправилась в лагеря.. Говорят, Степана Матвеевича расстреляют.
- Лиза, какие ужасы ты мне рассказываешь.. - отец сел на диван и хмуро посмотрел на нее. - А нам с матерью что делать?
- Воспитывать Костика, - улыбнулась Лиза. - Ну что вы в самом деле, как будто я на другой край землю уезжаю. Здесь же недалеко, всего в двух часах езды...
Отец махнул рукой, взял газету в руки и стал читать. Лиза знала, что он смотрит в газету но не видит буквы, все его мысли только об отъезде дочери из города. Она его понимала, но в то же время злилась оттого, что они с матерью ее понять не хотят. А еще у нее была другая причина...
Предмет ее воздыханий, бравый летчик Игнат, женился не на ней, а на ее подруге, которая коварным образом сумела увести его сразу после возращения с фронта. Ей хотелось бежать из этого города, и было все равно, куда...
****
Туфли увязли в грязи, Лиза стояла и чистила их об траву. Негоже вот так в первый день предстать перед народом словно скиталица какая-то... Да еще и платье оборвалось...
- Кто вы? - она не слышала как из-за кустов вышла симпатичная девушка и вздрогнула от неожиданности.
- Здравствуйте! Вы местная?
Девушка кивнула и внимательно посмотрела на Елизавету.
- Я Сергеева Елизавета Викторовна, новый председатель. Вот, пока добралась до вашего села, стала выглядеть оборванкой. Платье порвала, зацепившись за ветку, на туфли без слез не взглянешь.
- А чего же пешком? - усмехнулась девушка. Она была удивлена, что председатель новый молодая женщина, а не мужчина.
- Сломалась машина по дороге, пришлось три километра пешком идти, а тут как назло еще и ливень прошел. Короткий, но сильный.
- Вам бы полотенцем обсушиться, да платье сменить. Идемте со мной, вон мой дом, у самой реки стоит.
Лиза пошла вслед за девушкой.
- А как вас зовут?
- Ульяна.
- Красивый у вас дом, товарищ Ульяна, не бедный.
- А почему ему быть бедным? - горько усмехнулась Ульяна.
Она завела Лизу во двор, а затем в дом. Указав на одну из дверей, Ульяна произнесла:
- Располагайтесь, ваша комната.
Лиза удивленно посмотрела на нее.
- Ульяна, вы думаете, я у вас останусь? Я не хочу вас стеснять. Говорят, для меня уже подыскали жилье, исполняющий обязанности председателя отведет меня на мое место жительства.
Ульяна села на стул и смахнула невидимые крошки со стола.
- Жить вы будете здесь. Это председательский дом.
- А вы?
- А я дочь бывшего председателя...Меня не стали выгонять из отчего дома, но это вроде как и не наш теперь дом, мне он не принадлежит. Когда неделю назад сказали, что прибудет новый председатель, пояснили, что именно он решит останусь я здесь или нет. Но я могу перебраться в дом покойной бабы Люси, правда, он разваливается весь, щели такие в стенах, что руку просунуть можно... Я же все понимаю.
- Ульяна, не успела я приехать, как вы меня уже огорошили такими словами. Конечно, никуда вы не пойдете из отцовского дома, дочь за отца не в ответе. Это я у вас в гостях, а не вы у меня.
Лиза переоделась, высушила полотенцем волосы и помыла туфли.
- Вот теперь можно идти в сельсовет, знакомиться с работой и населением. Ульяна, вы со мной?
- Нет, - покачала головой Ульяна и грустно улыбнулась. - Я с вами уже познакомилась а там, на общем собрании мне делать нечего.
Лиза вышла из дома и направилась по улице к сельскому совету, что стоял посередине села. Она шла и думала по дороге об Ульяне. Красивая девушка с грустными глазами. Неужели ее затравили из-за отца? Да сам товарищ Сталин говорил известную фразу : сын за отца не в ответе!
Но по грустным глазам Ульяны, Лиза поняла - она отвечает... Травят ее, ей богу, травят. Но она познакомится поближе с этой девушкой и обязательно прекратит эту травлю!
Остаток дня пролетел как один миг. Сперва собрались "первые лица" села - фельдшер, агроном, милиционер, ветеринар и бригадиры. Исполняющий обязанности председателя был милиционер, он же с облегчением передал эти полномочия Лизе.
- Я вас ждал. Трудно совмещать - три села на мне, только и успеваю по ним разъезжать. То муж жену поколотит, то поросенка украдут, а потом выясняется, что он сам сбежал, то мальчишки-хулиганы сарай подожгут... А тут еще и колхоз, в управлении которого я ничего не смыслю. Вы учились в институте, вам и власть в руки.
- Для того я сюда и приехала. Товарищ Антонов, я уже заселилась в председательский дом, так уж вышло, что с хозяйкой познакомилась раньше, чем до села дошла.
- Какая же она хозяйка? - возмутился Антонов. - Дочь врага народа.
- И вы туда же? Послушайте, товарищ Антонов, вы, как представитель власти, милиционер, должны были в первую очередь пресекать эти разговоры. Дочь за отца не в ответе.
- Вы в деревню приехали, здесь все по другому, не как в городе.
- При чем здесь это? - возмутилась Лиза. - Какая разница? Люди одинаковые в городе и в селе.
- Вы не правы, и очень скоро это поймете. Мой вам совет не заводить дружбу с дочерью бывшего председателя, а желательно и вовсе ее отселить в другой дом.
- Я сама разберусь, - буркнула Лиза и взяла в руки отчеты, тем самым давая понять милиционеру, что больше не намерена это обсуждать.
Вечером она пришла в председательский дом. Ее вещи были заботливо разложены в шкафу, а на улице стоял ушат с горячей водой.
- Обмойтесь с дороги-то... - Ульяна протянула ей полотенце.
- Ульяна, мне неудобно. Зачем вы так себя утруждали? Вещи я и сама могла бы разложить, вы же не обязаны. И воду подогреть я тоже в состоянии.
Ульяна молча вошла в дом. Обмывшись за шторкой, которая висела на веревке, ведущей к сараю, Лиза надела чистое домашнее платье, обмотала голову полотенцем и вошла в дом, где Ульяна уже вовсю хозяйничала на кухне.
- Приготовила щи. Пустые, правда, мяса нет. Но вкусные, я пробовала. И чай вот, тоже вкусный, я у бабки-травницы беру, лучше нее никто сборы не готовит.
Лиза взяла ложку в руки и тут же ее отложила.
- Ульяна, сядь!
Девушка села на стул перед ней и посмотрела в ее глаза.
- Я хочу кое о чем с тобой поговорить...
- Мне уйти? Антонов вам уже наговорил про меня?
- Никуда идти не надо. И давай договоримся так.. Во-первых, мы с тобой почти ровесницы. Сколько тебе лет?
- 22 года.
- Не велика разница. Так вот, раз уж мы будем жить в одном доме, есть за одним столом, так и будем общаться как подруги, идет? Выкать мне не надо хотя бы дома. Во-вторых... Не нужно прислуживать, я не барыня какая-то и ты не должна греть мне воду, убирать в комнате, готовить на нас двоих. Кстати, готовить и я умею, вот и будем это делать по очереди, установим дежурство. И повторяю - я у тебя в гостях, не ты!
- Я дочь врага народа и...
- Да мне плевать, - перебила ее Лиза и зачерпнула щи деревянной ложкой. - Как вкусно! Правда, очень вкусно!
Съев щи и выпив действительно вкусный травяной чай, Лиза спросила у Ульяны:
- Где ты сейчас работаешь?
- На скотном дворе, навоз убираю.
- Это как же твой папа позволил такое? Неужто ты необразованная?
- Отчего же, образованная. На бухгалтера училась, работала на ферме учетчиком. А вот как отца и мать забрали, так и меня Антонов на скотный двор перевел. Негоже, говорит, дочери врага народа учет важных документов нести.
- А кто же сейчас учетом занимается?
- Бригадир. Правда, он пару раз ко мне тайком подходил, не мыслит он ничего, но Антонов обещал, что похлопочет и из города специалиста дадут.
- Ну Антонов!- рассердилась Лиза. - Чего же он так зверствует?
- Оттого, что он за мной ухаживал, да только без толку, папа не разрешал мне с ним встречаться.
- Ну, а сейчас чего? Отца ведь посадили.
- Вот поэтому... Потому что отца посадили.
- Значит, не любит, -покачала головой Лиза.
- Нет, мстит. Отец за Пашку замуж меня отдавал, за агронома, мне он тоже нравился. Вот Антонов и не простил мне, что за другого замуж собралась. Правда, Павел сразу свадьбу отменил после ареста. Вот так и вышло - было два жениха, а теперь ни одного.
- Интересные дела у вас тут творятся, ну да ладно, разберемся...
Елизавета.
Часть-2
Хельга
Лиза наделала шуму своим появлением в селе. Прежде всего она вернула на прежнее рабочее место Ульяну, и в тот же день стояла на импровизированной трибуне и жестко, довольно твердо, отвечала на возражения селян.
- Ты чегой-то председательница, учудила? Ты зачем дочь вражины вернула в бухгалтерию?
- Как вас зовут? - спросила она у пожилой женщины в цветастом платке, которая громче всех кричала и размахивала руками.
- Ну Катериной меня кличут. Семенова я.
- Товарищ Семенова, я погляжу, вы здесь активистка. Ну значит, с вами и буду говорить. Начнем с того, что я обнаружила две ошибки в документах, которые передал мне бригадир Иванов. Если бы эти ошибки дошли до города, то Иванову пришлось бы туго, вплоть до лагерного срока. Он не мыслит в этом ничего, в чем и признался. Кто-то еще готов пойти на место Ульяны?
Повисло молчание.
- Ну так, Степка свою дочку и отправил учиться, чтобы, значит, на этом месте человек был.- услышала она чей-то голос.
- Вот, - развела руками Лиза. - А следовательно, кроме нее пока некому. Знаю, что многие молодые подались учиться в город после войны, но на это нужно время. А Ульяна уже работала, все там знает.
- Но она же дочь врага народа! - запротестовала Катерина.
- Но не она же сама это делала! К Ульяне были у властей претензии? Как она относится к тому, что ее отец выдал фальшивые документы бежавшим из плена немцам и блуждавшим в лесах полицаям? Она лично какое имеет отношение? Еще раз напомню - дочь за отца не в ответе, зарубите себе на носу.
- А кто же в ответе? - ехидно скривилась Катерина.
- Степан Матвеевич, но не его дочь, - ответила Лиза.
- А и правда, - другая женщина в черном платке вышла вперед. - Катька, да это же ты всех баламутишь! Вот карга старая! Ты же ведь сама из "бывших", вас раскулачили и сюда сослали. Забыла, али что?
- Я советская гражданка, - смутилась Катерина.
- Поглядите на нее! Но ведь не от рождения же, дворянка Семеновская. Фамилию-то укоротила, знаем, знаем...
Лиза видела, как покраснело сморщенное лицо Екатерины, и пожалела бедную старушку.
- Все, расходимся. Ульяна будет работать на прежнем месте, и точка. И любой косой взгляд в ее сторону я расценю, как неуважение лично ко мне.
- А что, дело председательница говорит, - услышала она голос в толпе.- И правда, что мы на Ульяну взъелись, наоборот, девку пожалеть надо.
Когда толпа одобрительно закивала, Лиза удивилась. Так вот о чем Антонов говорил... Стоит привести хоть какой-то аргумент, и народ тут же изменит свое мнение. Когда толпа разошлась, к Лизе подошел Антонов.
- Зря вы так, смотрите, не пожалейте потом.
- Вы мне угрожаете?
- Ну что вы.. Я не об этом, - Антонов улыбнулся. - Ульяна девушка с характером, она еще покажет свои зубы.
- А откуда вам знать, товарищ милиционер? Вы же, как и Павел, трусливо поджали хвост, едва председателя арестовали. Где же ваша любовь, о которой вы толковали Ульяне?
- Да что вы знаете? Я все ведь для нее, а она.. Против слова отца пойти не посмела...А уж когда за Пашку замуж собралась, так и вся любовь ушла. Вот так..
- А теперь Павел женат на другой...Быстро вы, оба, о своих словах забыли.
****
Два месяца все было стабильно, единственное, что печалило Лизу, так это порой отрешенный взгляд Ульяны. Ее отца и мать отправили в лагеря, хотя они упорно отрицали свою вину, говорили, что подписи поддельные, а сам Степан Матвеевич поведал, что печать у него украли, что новую он заказал. Но ему не верили, сказали, что пусть благодарит и за те 25 лет, что ему дали, по такой статье и расстрела мало.
- Я не верю в их вину, понимаешь? - как-то вечером произнесла Ульяна. - Не верю... Мой отец ненавидел фрицев всей душой, он никогда бы им не помог.
- Ульяна, в это сложно поверить, но у одного из убитых полицаев нашли документы с подписью и печатью твоего отца. Такой же документ нашли и в кармане утонувшего немца.
- Вот это и странно.. Чем больше я об этом думаю, тем больше уверена - отец не виноват. Ты не находишь странным, что нашли их тела одновременно? И кто-нибудь видел хоть одного живого предателя или сбежавшего немца, у которого были бы документы от отца?
- Ты думаешь, кто-то мог их подставить?
- Уверена.
- Но кто это может быть? - удивилась Лиза.
- Да кто угодно. Хоть тот же Антонов. Просто ради мести.
- Если это и так, то доказать будет трудно.
- Вот и я потеряла всякую надежду...
***
Им помог случай, после которого Ульяна поверила в то, что на свете есть справедливость...
Однажды она пошла к травнице, но той не оказалось дома. Тогда Лиза решила подождать ее. Рядом был лес, вот туда она и направилась, зная, что начался самый сезон маслят. Она уже вошла вглубь леса, который потихоньку изучила за несколько месяцев, и только наклонилась к маленькой сосне, чтобы сорвать гриб, как вдруг увидела вдалеке меж сосен мужскую фигуру. Мужчина шел и оглядывался, Лизе стало интересно и она, прячась за маленькие сосенки, постаралась проследить за ним. Он шел уверенно, не просто прогуливаясь, цель у него какая-то была. Шли они долго, более получаса, и Лиза уже переживала, что не найдет дорогу назад, но тут вдруг появилась какая-то насыпь из веток впереди, и мужчина, оглянувшись скрылся среди этих самых веток. Лизу он не заметил, а она, пытаясь унять волнение сердца и подступивший страх, тихонько прокралась к землянке. Она подошла к тому месту, из которого валил дым от папиросы - смастеривший землянку подумал и об "окошке".
- Что с документами, братец?- услышала она незнакомый хриплый голос.
- А что я сделаю? Ты свалился как снег на голову! У меня нет больше бланков и печать та недействительна.
- Ну у тебя же получилось в прошлый раз подставить Степана Матвеевича... Кстати, совесть не мучает?
- А тебя? Когда ты в полицаи заделался и в Белоруссии бесчинства устраивал, совесть не мучила? А теперь уже больше года по лесам скитаешься.
- Добудь мне документы и я в город уеду.
- Да не могу я пока. У нас новая председательница, а та печать на груди носит, на веревочку повесила и с ней ходит. И ключи от сейфа забирает, замок сменила.
- Ну так соблазни бабу-то, в чем проблема?
- Дурак ты, Сашка.
- Это ты не понимаешь, уже осень, мне в город надо, а то сдохну здесь в лесу от холода.
- Да придумаю я что-нибудь, придумаю. Вот, держи пирожки, а я пошел.
Лиза аккуратно отошла и бросилась за первую сосну, потом перебежала за вторую. Она видела, как мужчина вышел и направился в обратную сторону. Теперь следовало его нагнать, иначе не ровен час, ночевать в лесу придется...
Она тихонько ломала ветки, чтобы потом найти это самое место.
Ульяне она не стала ничего говорить, хотя девушка видела, что Лиза сама не своя.
- Ну что с тобой происходит? И где ты так долго была?
- К травнице ходила.
- Так она же в город к внуку поехала, ты разве забыла? Сама справку ей давала!
- Точно, из головы вылетело, рассеянная я какая-то сегодня.
Лиза и правда забыла, что травница уехала к внуку, но именно эта забывчивость теперь поможет раскрыть все тайны.
Ранним утром она попросила тракториста Петра отвезти ее в город.
- Ну разве что на телеге...
- А это что, не транспорт? Хоть до станции довези.
- Да я и до города могу.
Они с Петром ехали молча, уже на въезде в город он вдруг спросил:
- Как у вас с Ульяной, дружите?
- Дружим.
- Она мне нравится. Только вот с какой стороны подойти к ней, не знаю.
Лиза фыркнула от смеха. То же самое она слышала от Ульяны. Той нравился тракторист Петр, молодой и красивый парень. Да только она всегда, вздыхая, говорила:
- И на кой я ему? Хоть и замолчали злые языки, но я дочь врага народа, разве же посмотрит он на меня, когда девок молодых да красивых пруд пруди? Кабы в лицо не рассмеялся, Мне Антонова и Павла за глаза хватило..
Лиза видела, как украдкой на нее смотрит Петр и вот он сейчас в этом ей признался.
- А ты погулять ее позови.
- А пойдет? - с сомнением спросил Петр.
- Пойдет. Только не сегодня, через пару дней. Сейчас такое начнется, такой шум будет в селе, только держись!
- А что будет? - с интересом спросил Петр.
- Увидишь. Но забудь, что я сейчас тебе сказала.
- Буду нем, как рыба.
Лиза вошла в кабинет и, сев перед начальником, выложила ему все, что услышала и увидела.
- Товарищ Сергеева, вы хоть отдаете себе отчет в том, что сейчас сказали?
- Я прекрасно отдаю себе отчет. И могу показать то место.
Майор накрутил на диске телефона номер и велел поднять наряд.
Через два часа Лиза вела своих спутников по лесу, ориентируясь на сломанные ветки. Она боялась, что ошибется, не найдет ту землянку, но наконец та показалась впереди. А рядом с ней стоял мужчина и дымил папиросой.
Его заковали в наручники так быстро, что он даже и понять не успел, что происходит.
****
"Воронок" остановился у дома и Лиза вместе с милиционером направилась во двор.
- Потапов Павел Андреевич? - агроном резко дернулся, увидев вошедших. - Вы арестованы!
Антонов защелкнул наручники на его руках и потащил к "воронку". Тот затравленно смотрел по сторонам и пытался сопротивляться, отчего получил удар в бок от Антонова.
***
- Лиза, что происходит? Что за шум в селе, куда Павла увезли? - встревоженно теребила ее за рукав Ульяна.
- Скоро мы все узнаем. А пока могу тебе сказать так... Твои родители не виноваты, их подставил Павел.
- Но зачем ему?- отшатнулась Ульяна, не веря в эти слова.
- Надеюсь это скоро узнать, вдруг Антонов нам все расскажет.
Антонов приехал через три дня. Лиза и Ульяна уже собирались ложиться спать, но неожиданный гость отогнал сон прочь.
- Слушайте.. Вам, наверняка, это интересно.- Он уселся на лавке, а Ульяна поставила перед ним бутыль и стакан.
- Товарищ Антонов, ты даже не представляешь себе, насколько!
- Начнем сначала... Трудно поверить, но эти двое, тот самый полицай и сбежавший из плена немец были обнаружены Павлом в лесу, в землянке. Он с ними вошел в контакт и тогда ему на ум пришла мысль, как убить сразу двух зайцев - и от них избавиться, и отца твоего подставить.
- Но зачем? - спросила Ульяна.
- А затем, что он Таньку полюбил, но разве мог он отказаться от свадьбы с тобой? Побоялся, что твой отец этого не поймет, что отомстит ему за позор дочери.
- Из-за этого? - Ульяна подскочила и заметалась по комнате.
- Да. Боялся за свое тепленькое место и не хотел проверять как поведет себя твой отец. А нет его, нет проблем. Конечно, была и другая причина.. Он сам хотел стать председателем, но на голосовании выбрали меня. Он украл печать и пустые бланки, подделал подписи твоих родителей и, расправившись с немцем и полицаем, сунул им документы в нагрудные карманы.
Председателем он не стал и, с легкостью отменив свадьбу, вскоре женился на Таньке. И он бы подставил тебя, Елизавета, только пока не придумал как, потому что теперь ему позарез нужны были документы - недавно объявился его братец Сашка, год скитавшийся по нашей необъятной Родине.. Мы думали, что он погиб, ан нет, на другую сторону перешел. Спрятав его в лесу в той землянке, Павел стал строить планы, как добыть документы, но тут вмешалась ты и все ему испортила.
- И что теперь будет? - спросила Ульяна.
- Ну для начала ему предъявят обвинение, затем суд, и вот только после решения суда уже будут рассматривать дела твоих родителей... Ну вот я вам все и рассказал, пойду я уже, Лариса ждет.
- Неужто за Ларкой ухлестываешь? - улыбнулась Лиза.
- А чего, баба она хорошая, может, женюсь, - улыбнулся Антонов.
- Вась, спасибо тебе, - поблагодарила его Лиза и тот вскинул от удивления брови - она первый раз назвала его по имени, даже Ульяна и та по фамилии обращалась. Он улыбнулся ей в ответ, отдал честь и вышел...
- Я говорила тебе, все будет хорошо... - похлопала ее по руке Лиза.
- Да. Только я на Василия грешила, а оказалось, что женишок мой несостоявшийся все устроил... - В глазах Ульяны заблестели слезы.
ЭПИЛОГ
Спустя полгода в марте освободили мать Ульяны, Елену Сергеевну, а в мае вернулся домой и Степан Матвеевич. Никто не позволил ему вновь занять место председателя, да и он после случившегося не особо рвался. Главное, что он на свободе и с него сняты все обвинения.
Тогда же, после возращения отца, Ульяна вышла замуж за тракториста Петра и ушла жить к нему в дом. Лиза тоже хотела найти себе другое жилье, но Степан Матвеевич уговорил остаться.
- Ты теперь нам как дочь. Если бы не ты, заклевали бы мою Ульянку, да еще и нам с матерью помогла выйти на свободу. Нет, по гроб жизни обязаны тебе. Живи с нами, не бросай стариков...
Лиза осталась, но ненадолго, через два года она вышла замуж за нового приезжего врача из города. Отец смирился с выбором дочери, но просил приезжать в город почаще, навещать их с матерью.
Все совпадения случайны...
Активная ссылка на канал автора ♏️ https://dzen.ru/id/5ce684868a9ef700b21a18c7?share_to=link СКАЗКА О СТРАНЕ ЗАВЕТНОЙ МЕЧТЫ
Злата Литвинова
Он жил в стране Больших Желаний. Родину не выбирают, возможно, ему просто посчастливилось там родиться, а может быть, это никакое и не счастье вовсе. Желания рождались сами собой, стучались в душу во сне, опускались на плечи солнечным теплом, будоражили воображение шаловливым настроением, и всегда исполнялись. Странно, его друзья, живущие в такой же точно стране и даже на одной улице, не могли похвастаться такими же событиями. Скорее всего они просто не умели правильно формулировать желания. А может быть, он был баловнем судьбы. Все в жизни давалось легко и непринужденно. Исполненные желания вошли в привычку. Они стали такой же обыденностью, как крепкий кофе по утрам. Знаете, его аромат просто перестаешь замечать. С каждым годом желаний становилось все меньше, а жить все скучнее, пока он не решился поехать в отпуск. В другую страну, чтобы посмотреть, как живут люди, у которых желания исполняются в зависимости от целеустремленности, усилий, чуточки везения, и то не всегда.
Другая страна встретила его радушно. Так же, как и дома, светило солнце. Так же утром птичьи трели врывались в окно. Но улицам ходили такие же люди, улыбающиеся и вовсе не похожие на тех, кого рисовало ему воображение. Люди с неисполненными желаниями разве могут быть такими довольными, приветливыми и веселыми?
Он уже загадывал все возможные и невозможные желания раньше, поэтому никак не мог придумать что-нибудь свеженького, для проверки возможностей страны – вдалеке. По утрам он пил кофе, который практически не пах, и уходил гулять. Природа здешних мест сильно отличалась от родных. Совсем рядом бежала говорливая речка. Лес подпирал небо верхушками вековых деревьев. Трава была зеленее и гуще, и даже камни казались невозможно белыми. Он приходил в лес, садился на один из таких камней, и слушал голоса природы. Самое странное, что в эти моменты он совсем забывал о каких-то желаниях. А вечером перед сном он снова говорил себе, что наутро придумает желание, и, как только оно исполнится, уедет к себе на родину, в страну, где о новых желаниях невозможно забыть.
Однажды он как обычно, сидел на белом камне недалеко от реки, и даже напевал в унисон шелесту листьев, причем так увлеченно, что не заметил девушку, остановившуюся у реки. Девушка, видимо, тоже была погружена в раздумья, поэтому не видела его. Она постояла несколько минут, потом разделась и прыгнула в воду. У него перехватило дыхание от этой картины. Вначале он подумал, что она хочет утопиться. Но, когда она, смеясь, вынырнула на поверхность, понял, что она просто купается. Или нет, не просто. Она получает удовольствие. Мимолетно пролетело в голове: «Надо загадать что-то такое, что привлечет ее внимание». А тем временем девушка вышла из реки, натянула на мокрое тело футболку и джинсы, и убежала, так и не заметив его.
Назавтра он торопился прийти пораньше. Вдруг прекрасная незнакомка вновь придет купаться к реке. Она на самом деле пришла. Точно так же посмотрела в глубину чистейшей речной воды, как бы примериваясь к течению, и так же прыгнула в реку. Ее смех звенел колокольчиками, и задевал какие-то глубины его души. Такие, о которых он и понятия не имел. Именно в этот момент он придумал свое Большое Желание. Пусть река найдет себе другое русло! Она придет завтра, и увидит на этом месте лишь камни, гладкие, белые камни, напоминающие о том, что по ним когда-то текла река. Может быть, тогда девушка обернется вокруг, и увидит его самого. Как же неприятно быть незамеченным!
Он сделал все, как обычно. Крепко зажмурился, произнес про себя трижды желание, представил, что будет, когда оно исполнится, и с легкой душой ушел с этого места. Почему-то ночью ему не спалось. Бессонница? Нет, наверное. Страх? Страх был ему неведом. Беспокойство? Что-то похожее. Утром он побежал в лес задолго до нужного времени. Река бежала по камушкам там же, где обычно. И птицы вели тот же разговор. И деревья так же шумно вдыхали чистый воздух незнакомой страны.
Невозможно описать чувство, охватившее его в этот момент. Разочарование? Нет! Настоящая злость. Ах, так! Не получилось? Тогда я сам поверну эту реку! Часто в моменты негодования, охватившего нас, мы не задумываемся о разумности своих действий. Он стал кидать в реку камни, пытаясь создать затвор для воды.
Злость прибавляла сил, он, буквально выталкивал валуны из земли, и толкал их в реку. Ломая ногти, пачкая одежду, не останавливаясь, чтобы передохнуть. Он даже не видел, что река разносила эти камни, как пушинки, не останавливая своего бега даже на полмига. Да что там река! Он и девушку не заметил, подошедшую к нему почти вплотную.
Зато она в этот раз заметила его.
- Что ты делаешь? – ее голос был глубоким, а глаза золотыми, хотя, возможно, это солнце отражалось в глубине ее души.
- Я хочу повернуть эту реку.
- Зачем?
- Чтобы ты наконец заметила меня.
Она промолчала, печально глядя в глубину воды, помутневшей от камней, которые он кидал.
- Река не повернулась, но ты меня заметила. Значит, я не зря делал это. – Ничего другого ему просто не пришло в голову…
Но она и в этот раз не сказала ни слова.
- Почему ты не отвечаешь?
- Я не знаю, что тебе сказать…
- Скажи, что ты удивлена, хотя бы…
- Нет. Я не удивлена. Я привыкла к тому, что поступки некоторых людей совершенно необъяснимы. Чтобы я заметила тебя, достаточно было просто подойти. Или сорвать цветок, что у твоих ног, и подарить его мне. Зачем надо что-то разрушать, когда можно наоборот, построить?
- Ты всегда приходила и смотрела в воду, а не вокруг. Если бы ты обернулась хоть раз, ты увидела бы меня и так.
- Я всегда смотрю в воду, потому что иногда на дне оказываются камни, о которые легко разбиться. Их кидают люди, которые не умеют ценить всего, что их окружает.
Ее слова разозлили его, и он попытался схватить ее за руку, чтобы заставить смотреть ему в лицо. Однако рука оказалась бесплотной. Его пальцы прошли сквозь ее запястье и сомкнулись в кулак. Он отступил на шаг, пытаясь осознать происходящее.
- Кто ты?..
- Ты приехал из страны Больших Желаний, избалованный дарами судьбы, но, по сути, несчастным человеком. Потому что счастлив лишь тот, кто прилагает не только усилия для исполнения желания, но и умеет правильно желать.
- А это страна…
- А это Страна Заветной Мечты… Которую может увидеть каждый, но не каждый может удержать…
Девушка таяла на глазах, оставляя после себя лишь луч солнца, постепенно растворяющийся в речке…
А лес шумел вокруг невозможно громко, рассказывая пролетающим облакам о том, как легко упустить свою мечту, бросая камни в реку жизни, надеясь изменить ее русло, вместо того, чтобы сделать шаг в нужном направлении… Ведь идя на поводу у своих желаний, мы часто упускаем цели, дающие нам возможность притронуться к мечте, и не потерять ее в лучах улыбнувшейся удачи…
https://lenta.ru/news/2024/06/28/deputat-milonov-zahotel-lishit-zhenschin-nakachannyh-gub-za-kakie-esche-detali-vneshnego-vida-on-hotel-nakazyvat-rossiyan/ https://lenta.ru/news/2024/07/01/kanie-uest/ https://lenta.ru/news/2024/07/04/photoshop/ https://lenta.ru/articles/2024/07/08/parties/ https://m.lenta.ru/articles/2024/07/08/parties/ https://m.lenta.ru/news/2024/07/10/girlfriendeffect/
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 1