Предыдущая публикация
Пастор с улыбкой зачитывал приговор:
«Ты обвиняешься в смерти невинных душ,
Порче скота. В том, что слала на княжий двор
Горе-беду»
Сжалился кто-то «хоть цепи с нее сними»
Щурясь от солнца, взбиралась на эшафот
Бледная девочка лет двадцати.
Ахнул народ.
«Что здесь творится? Ребенка ведут на казнь!» —
Люди шумели, а пастор все продолжал:
«В дом призывала чертей и другую мразь,
Нежила жаб.
Ты за убийство младенцев несешь вину,
В том, что летала на шабаш на помеле,
Ну, отвечай пред народом, виновна, ну?"
Тихое «Да.
Можно последнее слово, о, пастор мой?
Что же стоите вы так далеко от огня?
Если вы, пастор, летали на шабаш со мной.
Возле меня"
Люди кричат, негодуют. «Вот значит как.
Слово, порой, убивает надежней стрел» —
Где-то в толпе, ухмыляясь, стоял ведьмак.
В небо смотрел.
Небо в порезах, от зелий кинжал востер.
«Песнями древних мне голову не морочь.
Как же тебя, моя радость, да на костер?
Сукина дочь»
Следующая публикация
Нет комментариев