Это стало частью масштабной антинемецкой кампании, охватившей русское общество в начале Первой мировой войны. Но название не прижилось: после смерти Ленина город переименовали в Ленинград.
Имперский период российской истории немыслим без «немецкого фактора». Достаточно взглянуть на карту: столичный город — Санкт-Петербург — и его пригороды — Ораниенбаум, Кронштадт, Петергоф, Шлиссельбург — носили немецкие названия.
В XVIII веке немецкая иммиграция стала следствием петровского модернизационного проекта: в Москве и Петербурге появились значительные колонии выходцев из многочисленных тогда немецких государств. Кроме того, после присоединения Эстляндии и Лифляндии (нынешних Эстонии и Латвии) российское подданство пополнили так называемые «остзейские немцы» — аристократы из Прибалтики, традиционно сплоченные и ставшие частью высшей бюрократии.
Заняли они и определенные позиции при дворе — особенно это стало заметно в правление Анны Иоанновны (1730–1740), когда разгорелся открытый конфликт между «русской» и «немецкой» группами при дворе.
ПОЗЖЕ В ИСТОРИОГРАФИИ ЭТОТ ПЕРИОД ХАРАКТЕРИЗОВАЛСЯ КАК ЗАСИЛЬЕ ИНОСТРАНЦЕВ, ПОЛУЧИВШЕЕ НАЗВАНИЕ «БИРОНОВЩИНА».
Однако со временем противоречия сгладились. Если в 1760-е годы Михаил Ломоносов еще вел патриотические войны за историю с Миллером и Шлецером, отстаивавшими «норманнскую теорию» происхождения русской государственности в ее радикальном изводе (по их мнению, славянские племенные союзы на создание государства были не способны, в отличие от викингов), то уже к началу XIX века ситуация изменилась.
ТОГДА РОССИИ ТРЕБОВАЛИСЬ ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ, В ЧАСТНОСТИ ДЛЯ ОСВОЕНИЯ ПРИСОЕДИНЕННЫХ СТЕПЕЙ НОВОРОССИИ И КРЫМА.
Выходцы из немецких государств охотно стали селиться там, а также в среднем и нижнем течении Волги.
Многие немцы совершенно обрусели, частенько принимали православие и становились лояльны к своей новой Родине. Часть сохраняла веру (лютеранство или католичество), но все равно становилась русской по духу. Весь XIX век Россия не воевала с немецкими государствами, за исключением тех, которые поддерживали Наполеона в начале столетия. Поэтому объявление войны 1 августа 1914 года стало шоком и знаком перемен.
Общество бурлило — началось «священное единение».
НА УЛИЦАХ ГОРОДОВ ПРОШЛИ ПАТРИОТИЧЕСКИЕ МАНИФЕСТАЦИИ, СОТНИ ЛЮДЕЙ ПОШЛИ НА ФРОНТ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ ДОБРОВОЛЬЦАМИ, НАЧАЛИСЬ ПОЖЕРТВОВАНИЯ И РАЗВЕРТЫВАНИЯ ГОСПИТАЛЕЙ ДЛЯ РАНЕНЫХ.
Владислав Ходасевич в мемуарах «Некрополь» писал: «Книга неистово патриотических стихов Городецкого «Четырнадцатый год» у многих еще в памяти. Там не только Царь, но даже Дворец и даже Площадь печатались с заглавных букв».
В этих условиях немецкая община оказалась в двойственном положении. Большая часть ее представителей демонстрировала верноподданнические чувства: так, наставник баптистского Дома Евангелия в Санкт-Петербурге Фетлер провел торжественную молитву об императоре и русской армии, а также призвал в проповеди запасных быть верными императору и Родине.
Однако антинемецкая кампания набирала обороты. В «Санкт-Петербургских ведомостях» 15 августа был опубликован фельетон о немецких военнопленных в Вологде, которых разместили в «лучших номерах» вологодских гостиниц. «Они сидели за столиком, что пили, ели... Мне казалось, что я сижу не на вокзале в ожидании поезда, <...> а в бирхалле маленького немецкого университетского городка. Они чувствовали себя так, словно были в своем отечестве», — писал анонимный автор. «Нельзя ли приспособить этих краснощеких буршей к выполнению полевых работ?» — задавал он риторический вопрос. В Прибалтике закрывались школы «Немецкого союза» (что сопровождалось обвинениями со стороны местной прессы немецкого местного дворянства в измене).
31 августа удар по врагу был нанесен и на фронте географических названий:
НИКОЛАЙ II «ВЫСОЧАЙШЕ ПОВЕЛЕТЬ СОИЗВОЛИЛ ИМЕНОВАТЬ ВПРЕДЬ» ПЕТЕРБУРГ ПЕТРОГРАДОМ.
2 сентября 1914 года главная городская газета уже вышла с шапкой «Петроградские ведомости».
«ВСЯКИЕ БУРГИ ДОЛЖНЫ ИСЧЕЗНУТЬ С ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ КАРТЫ РОССИИ», — ПРИЗЫВАЛ ЕЩЕ ОДИН ЖУРНАЛИСТ «ВЕДОМОСТЕЙ».
Однако этого не произошло — даже жители небольшого Шлиссельбурга не добились переименования своего города в Орешек. Не исчезли с карты империи ни Екатеринбург (ставший Свердловском только при большевиках — в 1924 году), ни Оренбург (который с 1938 по 1957 год был переименован в Чкалов).
Реакция общественности на это была смешанной. В эти дни уже началась настоящая война — шло сражение при Танненберге в Восточной Пруссии, закончившееся поражением русской армии; в Галиции армия прорывала австрийскую оборону. В столицу и крупные города потоком пошли эшелоны с ранеными.
«Священное единение» начало давать течь. Не приняла переименования и часть интеллигенции. Зинаида Гиппиус писала:
«Кто посягнул на детище Петрово?
Кто совершенное деянье рук
Смел оскорбить, отняв хотя бы слово,
Смел изменить хотя б единый звук?»
НАЗВАНИЕ «ПЕТРОГРАД» СОХРАНИЛОСЬ ЗА ГОРОДОМ ДО 1924 ГОДА, КОГДА ПОСЛЕ СМЕРТИ ЛЕНИНА В ЯНВАРЕ БЫЛО ПРИНЯТО ОПЕРАТИВНОЕ РЕШЕНИЕ О ЕГО ПЕРЕИМЕНОВАНИИ В ЛЕНИНГРАД.
Тем не менее на городских картах остался исторический район Петроградская сторона (расположенная на островах между Малой Невой и Малой Невкой), а в 1963 году появилась станция метро «Петроградская».
Однако название не закрепилось в быту — просторечно город продолжили называть Питером, а в 1991 году, когда вопрос о названии города был выставлен на референдум, жители выбирали из Ленинграда и Санкт-Петербурга. Да и в настоящее время заметного движения «за Петроград» в городе нет.
Автор: Тимур Мухаматулин
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 3