Предыдущая публикация
Финал Николая Кровавого
«23 ступени вниз», так озаглавил свою книгу советский историк Марк Касвинов, описавший в ней подробности казни бывшего российского императора Николая Романова и его семьи. Название намекает на число ступенек лестницы, по которой экс-самодержец проделал свой последний путь, спускаясь со второго этажа Ипатьевского дома в полуподвальную комнату, где 17 июля 1918 года приведут в исполнение смертный приговор.
Книга богата обширным фактологическим материалом и, безусловно, интересна всем, кто хочет узнать историю последних дней августейших особ, не ограничиваясь официальными и полуофициальными панегириками по поводу «невинно убиенных царственных страстотерпцев». В то же время есть в ней одна неточность, содержащаяся непосредственно в названии. Отнюдь не 23 ступенями ограничивался путь Николая Второго к смерти. 23 года шёл он к этой участи, не только не пытаясь отвратить её, но, напротив, делая оную закономерной и неминуемой.
В каком-то смысле он походил на чрезмерно самонадеянного капитана, который упорно отказывался изменить курс корабля, несущегося в Мальстрем. Судном была монархия, а экипажем – семья Романовых, чья династия началась в стенах Ипатьевского монастыря и закончилась в подвале Ипатьевского дома. Будучи императором, Николай постоянно то лишал страну выбора, то разрешал, тут же перечеркивая его результаты. В конце концов, судьба не оставила выбора тем, в чьих руках он под конец жизни оказался сам.
Ограниченные размерами статьи, мы, разумеется, не можем представить читателю детальный и законченный потрет последнего российского государя и потому остановимся лишь на некоторых наиболее красноречивых фактах и свидетельствах, характеризующих как самого Николая II, так и его разложившийся и коррумпированный режим.
Вот, к примеру, некий полковник А. А. фон Вендрих, инспектор министерства путей сообщения. Во время очередного голода, который прокатился по царской России, его послали особоуполномоченным в пострадавшие районы, где он так «мастерски» все организовал, что в тупиках оказалось 11 тыс. вагонов с зерном, из-за чего сгнило 6,5 млн пудов ржи и пшеницы. Хлеб предназначался для голодающих, но когда царю доложили об «успехах» Вендриха, тот ответил:
«Не говорите о нем вздора, это достойный офицер. Всяких побирающихся всегда будет много, в таких верных людей, как Вендрих, раз-два и обчелся».
В роли «побирающихся», как нетрудно догадаться, были русские крестьяне, чье положение было столь ужасным, что даже бывший министр земледелия в царском правительстве А. Н. Наумов был вынужден это признать:
«Небывалые недороды повлекли за собой почти повсеместное недоедание, а в ряде районов настоящий голод с его последствиями — цингой и тифом… Россия фактически не вылезает из состояния голод, то в одной, то в другой губернии, как до войны, так и во время войны».
Не сыграл ли этот фактор свою роль и в Ходынской катастрофе? Напомним, что 30 мая 1896 года на Ходынском поле должны были пройти гуляния, в связи с коронацией Николая II, в рамках которых ожидалась раздача 400 тысяч подарочных кульков. Организацию мероприятия поручили специальной комиссии, которой руководил дядя царя, великий князь, гомосексуалист Сергей Александрович. Поле, на котором должны были пройти гуляния, служило также и учебным плацем для войск Московского гарнизона и было покрыто ямами, рвами, траншеями и брустверами. Здесь чиновники и решили собрать полмиллиона человек. В результате давки погибло от 1389 до 4000 человек. Как известно, царь, несмотря на трагедию, отправился на бал к французскому послу, Сергею Александровичу объявил благодарность «за образцовую подготовку и проведение торжеств», а в дневнике в канун Нового года записал «Дай бог, чтобы следующий 1897 год прошел бы так же благополучно, как этот»4. Монархисты, кстати, любят напоминать, что Николай II велел каждой осиротевшей после Ходынки семье выдать по 1000 рублей. Когда выяснилось, что погибли не десятки, а тысячи, он негласно отозвал свою милость и снизил выплату до 50-100 рублей.
Не забудем и о Кровавом воскресенье, разгоне мирной демонстрации, закончившемся гибелью 150-200 человек и ранениями для 800 других участников акции. Через 10 дней после этой трагедии царь вызвал к себе делегацию из 34 рабочих и объявил, что прощает рабочим людям их вину, так как верит в их непоколебимую преданность ему.
Что это? Лицемерие и ханжеская подлость или святая уверенность в собственной непогрешимости? Не исключено, что и то и другое разом. Некоторые из резолюций, наложенных им на важнейшие государственные документы, вообще создают впечатление, что их автор не российский самодержец, а Джоффри Баратеон из сериала «Игра престолов».
Государственный совет выступает с предложением отменить «Положение о телесных наказаниях», согласно которому любой полицейский начальник мог выпороть любого крестьянина. Резолюция царя на отчете о дискуссии в Совете: «когда захочу, тогда отменю». Пришло сообщение о задержании «анархистов-агитаторов», якобы пытавшихся разложить армию. Резолюция царя: «Задержанных повесить». Ни суда, ни следствия. А вот доклад одного губернатора о расстреле демонстрации рабочих и гибели 47 человек, на котором царской рукой написано: «Жаль, что мало». Жандармский офицер Подгоричани организовал в Гомеле с помощью «Союза русского народа» избиение местных жителей. Совет министров пытается отдать Подгоричани под суд, но государь на соответствующем документе ставит резолюцию «Кому какое, собственно, до всего этого дело?» и отказывается утверждать решение совмина.
Жестокость, впрочем, распространяется не только на людей. Дневники Николая II переполнены записями типа «гулял долго, убил ворону», «ездил на велосипеде и убил две вороны», «гулял, убил кошку» и так далее. Заинтересовавшиеся этим вопросом люди на основании дневниковых записей подсчитали, что только за 1902 год благодаря царю-батюшке расстались с жизнью более 1300 кошек.
Да что там кошки! Даже смерть собственных слуг не печалила государя. Даже тех, что погибли защищая его режим. Скажем, после убийства министра внутренних дел В.К. Плеве в дневнике царя появляется следующая запись:
«На то его (бога – прим. авт.) святая воля. Завтракала тетя Маруся… гуляли с мама… Обедали на балконе, вечер был чудный».
«И день был чудный, и вечер чудный, и Плеве больше нет, и на том слава богу», – ехидно комментирует эту запись Касвинов.
Когда умер Витте, царь написал царице:
«В сердце моем воцарился истинно пасхальный мир».
А вот перлы поострее. Разгромлена эскадра на рейде Порт-Артура! Комментарий Николая: «Я смотрю на все это, как на укус блохи». Между тем при обороне Порт-Артура погибло около 15 тысяч русских солдат. Всего же в русско-японскую войну мы потеряли только убитыми почти 33 тысячи. Подобное пренебрежение человеческими жизнями напоминает поведение психопата, но не смущает отечественную промонархическую интеллигенцию, не забывающую при случае помянуть Николая Второго добрым словом. И это особенно забавно, если учесть, что сам государь-император интеллигентов терпеть не мог. Как вспоминала Вырубова, когда царь произносил слово «интеллигент», на лице у него было такое выражение, словно он говорит о сифилисе. Это подтверждается и воспоминаниями бывшего министра внутренних дел империи князя Святополка-Мирского, который засвидетельствовал эпизод, когда царь признался, что слово «интеллигент» ему противно и даже пообещал, что прикажет Академии наук изгнать его из русского языка.
История, впрочем, распорядилась иначе и вместо «интеллигента» изгнала самого императора. Нет никаких сомнений в том, что делал бы этот человек, получи он назад вырванную у него Февральской революцией власть. Об этом, как ни странно, свидетельствуют заметки самого экс-императора, сделанные им незадолго до казни. В книге, которую он читал – «1793» Виктора Гюго, Николай подчеркнул такие строки:
«С каким рвением возьмется он вновь за гнусное свое дело! С какой радостью окунется неумолимый Лантенак в пучину ненависти и войны! С каким наслаждением уже завтра он будет любоваться пылающими хижинами, убитыми пленниками, приконченными ранеными, расстрелянными женщинами!… Лантенак никогда не успокоится до тех пор, пока не приведет в исполнение свой смертоубийственный замысел — водрузить над республикой, словно могильный камень, монархию… жизнь Лантенака — это гибель тысяч и тысяч ни в чем не повинных существ, мужчин, женщин, детей, захваченных водоворотом гражданской войны… в свете противостоящих друг другу истин, возникал неразрешимый вопрос, выпускать ли тигра на волю».
Именно в этом и был великий и в то же время страшный смысл расстрела бывшей царской семьи. Не только Николай, но и максимально возможное число членов его семьи должны были перестать существовать ради того, чтобы жила республика. Белых, как известно, в числе прочего погубила разобщенность, несогласованность действий и, что немаловажно, отсутствие объекта, вокруг которого могли сплотиться силы контрреволюции. Казнь детей Николая Второго – кошмарная картина для любого человека, разделяющего общечеловеческие нравственные принципы. Однако сохрани им большевики жизнь и попади цесаревич или одна из принцесс в руки белых, и Гражданская война продлилась бы еще дольше, принеся народу еще больше несчастий.
Около 10 с половиной миллионов человек потеряла тогда Россия. На сколько она могла потерять, если бы символом единства белого движения стал законный наследник или наследница российского престола. Иными словами, перед Уральским Советом стоял вопрос не в том, какой поступок совершить, хороший или плохой, а в том, какую меру ответственности должны будут его члены взять на себя. Законно было их решение или незаконно, согласовывали его с Москвой или нет, не имеет для истории особого значения.
Очень удобно встать в беспроигрышную позицию морального осуждения казни детей бывшего царя и из этого неуязвимого положения бросать большевикам горькие упреки. На эту тему написано немало слезливой макулатуры. О 17-летнем Юрченко, повешенном в числе 11 крестьян в 1908 году в Херсоне, слез никто не льет. И о четырех малолетних расстрелянных в Ченстохове 22 сентября 1906 года тоже. В 1906 году в Митаве, Люблине, Риге и Ревеле были расстреляны 17-летние юноши. В 1909 году 13 января по подозрению (!) в участии в террористическом акте царский режим повесил четырех 16-летних. В Рижском уезде расстреляли ещё одного 17-летнего, который не выдал скрывавшегося отца. На станции Хилок, что в Забайкалье, генерал Ренненкампф, который позже погубит на фронте Первой мировой армию генерала Самсонова, расстрелял 4 юношей и 15-летнего мальчика только за то, что они поколотили машиниста и тем самым «способствовали низвержению существующего государственного строя». 15-летнего Рудольфа Альфреда и Петра Дийка расстреляли 8 января 1906 года в Вольмаре за то, что они пели революционные песни. Все это было при царе-батюшке, и никто тогда наказания не понёс. Напротив, за «успешные» карательные рейды против охваченных волнениями городов и сёл их усмирители, такие как генерал Мин или Ренненкампф, получали царские благодарности.
Вырисовывается обоюдоострая тема, хотя какое дело нашей интеллигенции до какого-то «быдла», расстрелянного в «России, которую мы потеряли». Она готова оплакивать кого угодно, но только не собственный народ.
Следующая публикация
Комментарии 23
Интересно, какая история преподается нашим попам, которые из него великомученика делают!?
Похоже и эти жирные твари хотят кровушки русской напиться!
Россия, которую хотят вернуть!
С вами все понятно " еганутые "
О величии СССР ничего не знаете..