Предыдущая публикация
РАЗВЕДЧИЦА ШИЛОВА
Марии Николаевне Шиловой в первые послевоенные
десятилетия очень обидно было, что не может сказать, что тоже является
участницей Великой Отечественной. На митинг Победы ветераны шли,
увешанные медалями и орденами, она только со стороны посматривала.
Знающие ее с детства подруги, недоуменно спрашивали:
- А ведь ты вроде на фронте-то была?
Мария Николаевна только махнет рукой да постарается
перевести разговор в другое русло.
И вот только в конце семидесятых годов могла она наконец
приоткрыть свою тайну...
И после этого у ней в доме перебывало столько корреспондентов, что она
даже растерялась. Во многих газетах напечатаны были о ней статьи.
Во время войны Маша Беспалова, так звали тогда Марию Николаевну,
была агентурной разведчицей. Ее забрасывали вместе с рацией в тыл
врага, в партизанские отряды, и она оттуда должна была передавать
сведения добытые партизанами, о передвижениях противника.
В семидесятые годы часты были по ТВ сериалы о разведчиках,
а тут вдруг твоя соседка, незаметная старушка, была когда-то радисткой-
разведчицей. Изумленные земляки нововязниковцы стали приглашать ее
в различные аудитории и школы. Она никому не отказывала. Слишком
долго была невостребованной, обязана была определенное время держать
все в тайне.
Марии Николаевне нетрудно было выступать перед
школьниками. Ведь говорила она о своей жизни, о пережитом.
Когда началась война, Маша была совсем девчонкой. Отец и
три брата тут же ушли на фронт. И ее, как и всех молодых,
потянуло защищать Родину. Мать, конечно, в слезы:
- Машка, ты с ума сошла что ль? Ладно уж мужики, а тебе-то
чего там надо?
Это уже потом, с точки зрения своего возраста Мария
Николаевна не одобряла своего поступка, а тогда комсомольская
романтика и патриотическое воспитание не могли подсказать иного.
Повлияло на это ещё и гибель на фрронте в начале войны ее любимого
брата. Вот и захотелось отомстить врагу. Наверное, тем и отличается
молодость от старости, что бесшабашная она.
После Горьковской военной школы подготовки
радистов-разведчиков ее забросили в брянские леса. Навсегда запомнился
прыжок с самолета в неизведанное, в жуткую черную ночь. Стропами так
хлестнуло по лицу, что она чуть не потеряла сознание. Ее, не успевшую
еще опомниться, встречающие партизаны потащили в лес:
- Быстрей, быстрей, немцы окружают!
- Как немцы? - ужаснулась она. - За нами же еще один самолет с
разведчиками, вот-вот сбросит группу!
- Ничего не поделаешь, мешкать опасно! - торопили ее.
С тревогой за товарищей и с холодком в сердце, что сама
случайно не оказалась в том самолоте, углублялась она с партизанами в
темную чащобу.
Сколько подобных случаев было за время войны, сколько их
она пережила? Долго плакала, когда, например, узнала, как погибла ее
близкая подруга по учебе в школе радистов Аня Тимофеева. Работала она
на рации, а ее подручный, который должен следить и охранять радистку
во время работы, видимо зазевался. Только подняла она голову и ахнула,
к ним уже подбирались немцы. Одна дорога уходить через болота.
Подручный ее позвал, а она от отчаянья растерялась и за голову
схватилась, все одно погибать: под немецкими пулями или в болоте
тонуть. По инструкции подручный должен был застрелить радистку, ведь
она знает тайные шифры и коды. Но не всегда в жизни все идет по
инструкции. Разве у всякого поднимется рука на юную девчушку, притом
свою, русскую. Но получилось так, что оставил он ее на погибель, а сам
прошел через это проклятое болото и явился в часть. И отправили его в
штрафбат, за то что не выполнил он инструкции, но совесть корила его,
что не смог он уговорить Аню и бросил на произвол судьбы.
Но это единичный пример у Марии Никололаевны, когда
узнала она о судьбе однокурсницы. Но в общем , конечно, она не не
ведала, куда отправлялись ее подруги, и почти ни с кем больше не
встречалась в жизни. Не положено было, опять-таки, по инструкции этого
знать. Так и было предусмотрено, чтобы не встречались они в
дальнейшем ни на фронтовых дорогах, ни на жизненном пути.
Такова была суровая война.
Два месяца пробыла у брянских партизан. Испытала на себе
всю их жизнь, весь их быт. Спала в осенние промозглые ночи прямо на
земле, накидав еловых веток, и укутавшись в одежонку, что на ней была,
кляня себя за глупость, которую совершила в тот момент, когда после
окончания школы разведчиков, привели их на склад и велели выбрать
цивильную одежду, потому, что курсантская форма им, разведчикам уже
не понадобится. Голова пошла кругом от обилия всякой одежды и обуви.
Ну и что могла набрать шестнадцатилетняя девчонка? Ясно, туфли на
каблуках и красивые стильные кофточки. Ну, и каково в этих нарядах
красоваться в дикой чаще. Каблуки сломались на первых же кочках... Как
жалко не было на этом складе того, кто бы мог подсказать.
Много всего было пережито за эти два месяца, но молодость все
выдерживает. И радостно было, что регулярные войска отнимали у немца
город за городом, местность за местностью, и вскоре тыл врага, куда
заброшена была Маша, стал нашим тылом. А она спешила в центральный
штаб партизанского движения, куда была прикомандирована после
окончания разведшколы за новым заданием. И ее посылала снова и снова,
то в бригаду Героя Советского Союза Тихомирова, то в соединения
знаменитого Ковпака.
Последняя отправка во вражеский тыл - это была Западная
Белоруссия. Там, конечно, у партизан было сытнее и быт лучше. Жили в
землянках, питаясь мясным. Западные земли только перед войной были
присоединены к СССР, там не было колхозов, селяне имели большое
количество скота. Но там трудности были иные. Например, полицаи
цеплялись к ее владимирскому окающему говору, мол, ты не местная.
Ведь приходилось жить не только в лесу, но и в селах, на квартире.
На это у ней, конечно, была легенда. Мол, перед войной отправилась к
сестре, и война застала ее в пути, так, что и до места не доехала, и обратно
возвратится уже не смогла. Скиталась. Вроде верили. Ведь войной
брошенные люди были то тут, то там. Конечно, была и на грани провала.
Однажды старосту, который был человек партизан, схватили немцы.
Хорошо его дочь предупредила и они ушли в лес. Но староста никого не
выдал.
Особо о своей работе радистки сказать красиво М.Н.Шиловой
трудно. Шифры, коды и работа на рации. Но порой о плодах своего труда
она знала и они ее радовали. То аэродромы немецкие бомбились налетами
наших самолетов с подачи ее рации, то военные эшелоны...
Как только советская армия вступила в Польшу, то для
плодотворной работы агентурных разведчиков, нужно было знание
языка. На общевойсковых рациях, она не имела права работать. Потом
она знала много секретных шифров, поэтому не могла подвергаться
никаким случайностям, вроде плена, и Марию отправили домой.
Ехала она, ничего не зная о своих близких ни о тех, кто на
фронте был, ни о матери. Ведь она не имела права ни писать, ни получать
письма. А в Нововязниках ее ждали горестные вести, и отец и остальные
два брата погибли...
Марии Николаевны Шиловой, в девичестве Беспаловой уже нет
на свете. Она прожила долгую жизнь, умерла на девятом десятке, но
память о ней жива у земляков-нововязниковцев, как и о Победы, к
которой она приложила свои усилия.
Следующая публикация
Нет комментариев