Все,что на сердце у меня

Популярные темы

Он знал, что уходит. Но перед тем, как лечь в больницу, из которой уже не выйдет, встал и съездил в студию, чтобы без репетиций и дублей записать свою последнюю песню — гамзатовских «Журавлей». Над каждым образом, каждой песней Бернес тщательно работал, становясь полноправным автором созданного вместе с режиссером, композитором и поэтом. Потому и вошли в золотой фонд советской культуры его роли в фильмах «Человек с ружьем», «Два бойца», исполненные им песни «Тучи над городом стали», «Темная ночь», «Шаланды, полные кефали», «Я люблю тебя, жизнь», «Враги сожгли родную хату», «Хотят ли русские войны», «Сережка с Малой Бронной», «С чего начинается Родина?». Из Сети

⚡️⚡️⚡️Вы не поверите, но этот чел гражданин России. Ему выпал в жизни счастливый билет получить гражданство. Как он его получил, и кто ему выдал паспорт РФ остаётся "загадкой", и вместо того чтобы честно работать, он решил приторговывать наркотиками. Как вам ситуация?!

Вере Петровне позвонили . Администрация завода , где она проработала 50 лет, хотят ее поздравить и вручить подарок к ее 75-тилетию. Как же она обрадовалась ! Десять лет как не работает , а ее вот вспомнили ! Поздравлять будут ! Да пусть даже просто открытку вручат , и то приятно будет . И вот настал этот день. Вера Петровна оделась нарядно , даже губы накрасила , и пошла пораньше , чтоб не опоздать . Таких как она - " именинников " , собралось шесть человек . Все друг друга знают , как же были рады встрече ! Зам. Директора сказал поздравительную речь , и вручил конвертики , с тысячной купюрой . Далее женщина из отдела кадров повела их обедать в заводскую столовую. Накормили обедом , так сказать вспомнили заводскую кормешку. И в конце вручили по "продуктовому набору" : пять видов круп по 1кг , пакет муки 2кг , рыбные консервы 3шт, и стеклянная банка яблочного сока 3литра. Все это конечно хорошо , приятно , нужные продукты , но как все это донести до дома ? Приветливая женщина из отдела кадров говорит : "Милые женщины , не переживайте , можете что-то оставить у меня в кабинете , потом еще раз придете или приедете и заберете . Не волнуйтесь , ничего не пропадет !" Вера Петровна в жизни всякое видала , и даже в душе усмехнулась этому предложению . Ага , оставь вам , и потом ничего не найдешь ! Решила все забрать сразу . Целлофановый пакет из супермаркета всегда был при ней . На пакете написано , что выдерживает 10 кг , сложила крупы , муку и консервы , а банку сока взяла под мышку . И пошла потихоньку осторожно ступая по обледенелому тротуару . Жила Вера Петровна через две остановки от завода , и всю жизнь конечно же ходила пешком . И сейчас тоже решила пойти , как в автобус залезть , руки то обе заняты . Нести тяжело , а на душе радостно . И сок этот ей вроде и не нужен , три литра . Своего заготовила много , яблоки нынче уродились . Но раз дали - надо брать , пригодится !. И крупы они такие не едят - чечевица да ячка , да еще какая то незнакомая крупа , ничего , все пригодится ! Вера Петровна дошла до поворота , отдохнула . Вот сейчас перейду эту маленькую дорогу , как раз машины стоят , ждут когда светофор загорится . Перейду вот так , наискосок , так ближе , до пешеходного перехода далеко идти . На дороге ледяная колея , ступает осторожно . За рулем дорогой красивой машины , перед которой пыталась перейти дорогу Вера Петровна , сидел молодой парень , рядом его подруга. И наверно им смешно было смотреть на раскорячившиюся посреди дороги бабку , и он зачем то нажал на сигнал . Резко , громко, неожиданно ! Вера Петровна вздрогнула , дернулась , поскользнулась на колее , сделала витиеватый пируэт ногами и руками и грохнулась на дорогу . Банка разбилась . Сама она упала на пакет ,от чего два мешочка с крупами лопнули и посыпались на дорогу . Пакет муки треснул . Вера Петровна поднялась на ноги , повернулась лицом к дорогой красивой машине . Сквозь работающие "дворники " , сметающие снег с лобового стекла на нее смотрели и давились от хохота молодой парень и его подруга , махали ей руками , мол пошла быстрее с дороги , чего встала . Они сквозь гремящую в салоне музыку и собственный хохот не могли слышать что говорила эта бабка , могли только видеть ее красное гневное лицо . Вот она наклонилась , видимо будет собирать свою авоську , и парень опять нажал на сигнал .В голове у бабки будто что-то взорвалось . В одно мгновенье вспомнились рассказы ее отца фронтовика , как он метал гранаты в фашистские танки , как учил ее никогда не давать себя в обиду . Вера Петровна действительно подняла с земли пакет с крупой , и тыкнув в него пальцем , чтоб посыпалась крупа , размахнулась и метнула его в лобовое стекло красивой машины . Потом следующий пакет . Парень сигналил , но выйти боялся . Вера Петровна бросала и бросала , когда кончилась крупа она подняла пакет с мукой и это было круто , она забросила его на крышу машины, треснувший пакет рассыпался , покрыв почти ровным слоем весь мокрый от снега автомобиль . Убедившись , что все " снаряды"закончились Вера Петровна подняла консервные банки , и держа в руке одну как бы думая куда ее запульнуть , вдруг увидела такой ужас в глазах парня за рулем . Видимо такие же глаза были у фашистов при виде наших солдат.Положила их в сумочку , отряхнула руки , перешла дорогу и поковыляла домой . Дышалось легко , и на душе успокоение . А крупы такие они все равно не едят , соков своих полно, еще и вкуснее магазинных . И гаденыша этого наказала , папа был бы доволен . Давно горел зеленый сигнал светофора , большую красивую машину все обьезжали и рассматривали улыбаясь . Парень так и не вышел из машины , все звонил кому то по телефону . " Дворники" устало размазывали по лобовому стеклу белую жижу . А вечером неожиданно приехал внук . Привез торт и шампанское . "Бабуль , я думал ты только пирожки вкусные умеешь печь , а ты у меня еще и с гранатой на танк сможешь! В Ютюбе тебя показали!" Вера Петровна теперь местная знаменитость . Ох , кто же может знать на что способна "старая гвардия" в минуты отчаяния . Лучше никому не знать Автор неизвестен Художник: Ольга Громова

Советское сельпо. Фото Исаак Дынин

Пришли к Бабе Яге имущество описывать... Немедленно откройте! — раздалось за дверью. — Мы знаем, что вы там! — Там, — подтвердила Яга, неохотно открывая дверь. — Чего надоть? Кто такие? — Недельщик я, — толстый краснощёкий человек оттолкнул Бабу-Ягу и прошёл в избу. За ним семенил маленький лысый человечек в очках и с кипой бумаг. Недельщик осмотрел избу и повернулся к Яге. — Почто налоги не платишь, старая? — А за что мне их платить? — удивилась она. — Закон такой, — ответил Недельщик, прохаживаясь. — Грибы и ягоды в лесу собираешь? — Собираю, — кивнула Яга. — А лес чей? Государственный. Сбором грибов ты наносишь лесу невосполнимый урон, который… — Как это невосполнимый? — перебила Яга. — Грибы-то обратно вырастут. Недельщик хмуро посмотрел на лысого человечка, и тот протянул ему бумагу. — Действительно, — протянул он, пробежав взглядом по листу. — А это вот что у тебя? Печка? Дровами топишь, верно? — Нет, — ответила Яга. — Волшебная она. Сама по себе горит. — Дым идёт? — Идёт. — Ну вот! — радостно воскликнул Недельщик. — Дым наносит урон окружающей среде. На решение этой проблемы нужно золото. Плати налог за использование спецустройства без Государственного разрешения. — Не буду, — фыркнула Яга. — Поколдую и не будет дыма. За что платить? Недельщик повернулся к лысому, тот пожал плечами. — Ладно, старая. А вот изба твоя. Налог за неё платишь? — За что? — изумилась Яга. — Я ж её сама наколдовала! — За обслуживание, конечно, — снисходительно улыбнулся Недельщик. — Крыша не течёт? Не течёт. Грызуны есть? Нет. А чья это заслуга? Государственная. Ибо Государство о тебе заботится и не забывает. А ты налоги не платишь! Стыдно! Баба-Яга захохотала. — Насмешили, — проговорила она, вытирая слезу. — Крыша не течёт, потому что мне её Леший каждый год перестилает. А грызунов Кот истребляет. Недельщик снова повернулся к лысому, и тот с улыбкой выдал несколько бумаг. — Значит, говоришь, Леший незаконной трудовой деятельностью занимается? А налоги не платит. Разберёмся. Яга выругалась. — А что же насчёт коммунальных платежей, старая? — продолжил Недельщик. — Ни разу не оплачивала ни за свет, ни за воду. — Вода в ручье течёт, — возмутилась Яга. — А ручей тут без Государственного участия образовался! — Мы это проверим. — Да и свет, знаешь ли, тоже не Государственная заслуга! Солнце задолго до вас всех светить начало! — Глупости какие, — засмеялся Недельщик. — Раз не хочешь платить, ограничим доступ. Не будет тебе Солнце светить больше. Он просмотрел бумаги и протянул одну из них Яге. — Это за всё остальное. Плати, или мы имущество опишем в счёт Государства. Недельщик подошёл к Коту, спящему в кресле, и поднял его за шкирку. — Вот это что? Кот? Вот его и опишем. Тем более, что у него нет разрешения на истребление грызунов. — Сволота! — закричал Баюн. — Пусти! — И нужно выяснить, — продолжал Недельщик, — куда он шкурки девает? Почему не сдаёт Государству? Только он договорил, как превратился в мышь, а лысый человечек в крысу. — Надоел, — Яга отряхнула ладони. — Баюн. Баюн! Как поймаешь, целиком не жри. Шкурки оставь. Я их Государству сдам. Олег Шушпанников

Александр ШИРВИНДТ (Благодарная память🙏) Я могу набросать портрет поколения. Но зачем? Мне кажется, сегодня наш опыт мешает. В словарях типа Даля написано, что «на сто лет считают три людские поколенья». Так что у меня идёт конец третьего поколения. Мы — моё и предыдущее поколение — как жили? Мы не знали, что такое деньги. Была зарплата и сберкнижки. На этих сберкнижках лежали мистические сбережения, в основном на чёрный день или похороны. Старички и старушки копили, чтобы их похоронили по-человечески. В остальном была коммунальная жизнь с кастрюлями борщей на неделю. То, что я ел при дефиците, я, стесняясь, ем и в изобилии. И считаю: носить нужно только то, что хочется, и старое. Деньги появились в моей жизни уже в конце второго поколения... Гениальный Перельман с авоськой молока и хлеба отказался от миллиона долларов не потому, что дебил, а потому, что вокруг дебилы. Стеснительная гордость... У нас всегда было тёмное прошлое, жуткое настоящее, светлое будущее... Светлое будущее — где-то на горизонте, а он, как известно, удаляется по мере приближения. Со времён Нерона, инквизиции, французской буржуазной революции или Великой депрессии мы ждём чего-то неслыханного и делаем вид, что стало лучше. Помню, как на телевидении снимали спектакль Театра сатиры «Безумный день, или Женитьба Фигаро» — милый, изящный, бездумно-музыкально-танцевальный спектакль о треугольнике любви, где Бомарше позволил себе в конце монолога Фигаро сказать: «Все вокруг хапали, а честности требовали от меня одного, пришлось погибать вторично». Эту фразу вымарали на всякий случай, потому что могут подумать... Не то Карякин, не то Афанасьев (не помню точно, кто из них, но оба Юрии, — я их очень любил и дружил с ними) сказал, что история с «шестидесятниками», все их прекрасные порывы — это было ускорение внутри прыжка. Очень образное и точное определение состояния того времени. А сегодня, когда все давно уже приземлились, народишко пытается ускориться после прыжка — тупик и бессмыслица. Я очень устал от этой страны. Но, во-первых, я её целиком заслужил (целиком я и целиком её), а во-вторых, другой уже не предвидится. Каждые полвека — ветер перемен. Обычно ветер перемен порывистый и мощный. Но ходить до ветру сегодняшних перемен надо дозированно и возрастно. А «пысать» против ветра перемен старческой струёй — чревато. Перемены... В наше время человек на трибуне не мог оторваться от бумажки, а теперь несёт бог знает что — без бумажки и очень грамотно. Сейчас спи с кем хочешь, мужикам даже венчаться можно друг с другом. А раньше люди сидели за это десятилетиями. Помню, возвращаюсь в «Красной стреле» из Ленинграда и попадаю в СВ с актёром Фимой Копеляном. Сразу коньячок, начинаем трепаться — редко видимся. В коридоре стоят два стройных мальчика, один в одном конце вагона, другой — в другом. Стоят, в окошко смотрят, друг с другом незнакомы. Поезд трогается, они ныряют в одно купе, закрываются. Мы пьём, дружим. Я говорю: «Фима, подумай — люди предаются этой пагубной страсти, рискуя свободой. Фимочка, живём один раз. Надо успеть попробовать». Он говорит: «Шура, я не смогу, я очень смешливый». Вчера тебя сажали в тюрьму за валюту, сегодня — пожалуйста, держи миллиардные долларовые счета. Вчера нельзя было купить и перепродать — сегодня на этом строится весь наш бизнес. Но как жить без идеологии, без чёткого государственного устройства? После того как мы решили освободиться от советского прошлого, мы ничего не создали, кроме эфемерных надежд. А вектора-то нет! И нет корней, потому что их всё время выкорчевывают. А теперешние саженцы крайне подозрительны. Смысл нашей жизни заключался в том, чтобы не потерять себя в определённом узком кругу знакомых, близких, друзей. Этот узкий круг был достаточно широк. Но он был один. Сейчас время диктует корпоративную дружбу, ведомственную. Тусовки стали синонимом дружбы. Я родился, жил, мужал, глупел и старился в Стране Советов. Хочу посоветовать человекам: на все позывы организма — физиологические, половые, социальные и творческие — нужно откликаться молниеносно. Любое промедление — а не рано ли, не поздно ли, не страшно ли и так далее — наказуемо. Я никогда не начинал жизнь с чистого листа, потому что у меня его никогда не было. Всё время на листе было уже что-то напачкано, и приходилось начинать с середины. А это трудно. Кроме того, в том, чтобы каждый раз начинать с чистого листа, есть колоссальный эгоцентризм: всё отмести и начать сначала. А шлейф предыдущих испоганенных листов куда деть? Выбросить? Это надо иметь большую силу воли и бессовестность. Утомительная цельность — выгодное, но очень скучное существование. Как говорил кто-то у Чехова и моя покойная нянька, все болезни от нервов. А нервы — это что? Нервы — это стрессы. А стрессы — это что? А стрессы — это жизнь. Поэтому я всю жизнь стараюсь себя обезопасить иронией. Но всё-таки с годами накапливается огромный запасник негатива. Поневоле что-то остаётся в осадке и уже не вымывается ни иронией, ни юмором, ни скепсисом, ни цинизмом. Это превращается в такую корку, которую не размочишь ничем. Тот же Чехов в письме к Суворину восклицает: «Боже! Как я себе надоел». Присоединяюсь к гению и робко добавляю: «Боже! Как я от себя устал». Выбрал лимит вожделений, надежд и мечт. Очень люблю своих детей и внуков. Правда, не хватило мне мужества, чтобы быть им душевно необходимым. Они относятся ко мне как к физиологической данности, без которой не проживёшь, а хотелось бы. Сегодня счастье для меня — это суммарное ощущение сиюсекундного относительного благополучия. Знаешь, где находятся внуки в данную секунду — ура! Коленка не болит — победа! На сцену идти не надо — радость! Скоро на рыбалку, уже есть путёвка на Валдай — виват! И когда всё это соединяется вместе, думаешь: хорошо. Ещё счастье — это когда возвращаешься после спектакля домой, ноги совершенно не ходят (в театре-то бегаешь — прикидываешься), выпиваешь пятьдесят шесть граммов, снимаешь все атрибуты, плюхаешься на кровать, вытягиваешься и — я высчитал — шесть секунд полного кайфа. Так что всё время хочется дойти, раздеться, лечь и вытянуть ноги (слава богу, пока не протянуть). Вернее, так: доехать или дойти и лечь, доиграть и лечь, допить, доесть и лечь, договорить и лечь, долюбить и уснуть. Вообще лежать в ногу со временем. Никак не могу сформулировать для себя смысл земного пребывания: животное ли только начало или смысловое? И кто этот смысл не для амёб запрограммировал? Смысл — остаться в веках? Или хотя бы в пятилетке после конца? Напротив Большого театра стоит памятник основоположнику. Его голова, как засранная голубятня, олицетворяет относительность бессмертия. Да и к чему оно? Всё равно, очевидно, не узнаешь ТАМ, состоялось бессмертие или нет. Да и что это за бессмертие, когда ты сдох? А если ТАМ что-то и кто-то есть и ты будешь иметь возможность из-за черты новой оседлости наблюдать за земным бытом и услышишь, как вдруг о тебе разочек вспомнили после панихиды и, не дай бог, повесили над подъездом дома табличку, что ты здесь был и даже делал вид, что жил, — как воспользоваться этим триумфом, не имея возможности лично скромно поклониться и положить два цветочка на открытии своей доски? А если ТАМ ничего нет и ты этого не узнаешь, тогда вообще зачем? Старикам иногда по утрам или при неожиданно удачном стуле мерещится хорошее настроение. И они надеются на искренность. К вечеру эти надежды рассеиваются. Нынче существует жёсткий регламент скорби — от минуты молчания до вечного огня. Так что, если о себе сам не позаботишься, пиши пропало. Планета Земля в начале XXI века живёт в стиле гламурно-кровавого шоу, поэтому уходить с неё надо радостно и с блеском. Ростки этого «жанра» возникли давно, аж в 50-х годах прошлого века. Был такой дико элегантный, бессмысленно-красивый, знаменитый чтец Всеволод Аксёнов. Он сам написал подробный сценарий своих похорон. Я был. Панихида в Концертном зале имени Чайковского имела огромный успех... Умер Алеша Баталов. Мы никогда закадычно не дружили, но раз в десять лет, случайно пересекаясь на маршрутах кинотеатральных передвижений, бросались друг на друга и восклицали: «Боже, надо чаще видеться!» «Что имеем — не храним, потерявши — плачем» — вечный исторически-менталитетный лозунг нашей родины. Сегодня новая головная боль — не только не храним, но и не знаем, где, за чей счёт и как похоронить. А уж об увековечить... Материалы об ушедшем Баталове на денёчек вытеснили из всевозможных СМИ очередную фотосессию раскляченной в шпагате балерины на пляже в Майами. В газетах ханжески-слезливо умилялись дачей-сарайчиком Баталова в Переделкине, где он десятилетиями не мог выдворить со своего участка въехавшую туда баню соседа. И наконец, за неделю до кончины он узнаёт в больнице, что, кажется, суд начинает склоняться в его пользу и баньку снесут. Ищем всем миром деньги на памятник Тане Самойловой. Несколько лет играли благотворительные концерты и спектакли, чтобы воздвигнуть на кладбище памятник Лёвочке Дурову. Денег нет. Кто поставил памятник Петру Первому в Льеже? Может, у него попросить? Конечно, умирать надо вовремя, но как высчитать в наш меркантильно-прагматичный век, когда это вовремя, чтобы «благодарные» потомки тоже вовремя спохватились и поняли, кого они потеряли? Доски на стенах жилья, памятники на кладбище, названия улиц, пароходов, самолётов, огромное количество музеев-квартир и книги, книги, книги... Страшно, конечно, переборщить с просьбами об увековечении. Мне, например, не хотелось бы, чтобы где-нибудь на окраине Сызрани вдруг возник Ширвиндтовский тупик. Я прожил жизнь под девизом: «Мы можем всё, нас могут все». В промежутках между этими позывами-призывами мы пытались оставаться людьми. Из книги «В промежутках между»

По многочисленным просьбам наших читателей повторяем публикацию 1973 год. На экраны Советского ТВ выходит фильм "ВЕЧНЫЙ ЗОВ". Картина снята по одноимённому роману Анатолия Иванова. Как и все, пересматривал не один раз, и книгу прочёл, но почему то не придал тогда значения одному маленькому эпизоду. Невероятно, но писатель предсказал в абсолютной точности будущее нашей страны. Я намеренно не буду дёргать из ютуба эти отрывки, а представлю их в печатном виде, так больше места для мысли: – Вам никогда не победить Россию! – уверенно сказал Пётр. – А вот, это позволь, Пётр Петрович… Есть только одна идеология – человек хочет ЖИТЬ и ЖРАТЬ! Причём, жить как можно дольше, а жрать, как можно слаще! – Почему же наши солдаты идут в бой, не щадя своих жизней? В тылу женщины и дети стоят по 20 часов у станка, крестьяне отдают фронту всё до последнего зерна… – Фанатизм! – засмеялся Лахновский, – Вы так воспитали их! Но мы заставим их вспомнить, что "своя рубашка ближе к телу"… Мы вытравим это коммунистическое, это общественное из их мозгов… Вот, закончится война, и тогда начнётся другая война. За нами идеологическая машина западного мира. Да и внутри СССР мы найдём много помощников… – Не думаю, что найдёте много… – Нет, не просто найдём… мы их ВОСПИТАЕМ… мы их наделаем столько, сколько нам нужно… ДЕНЬГИ СДЕЛАЮТ ВСЁ! Войну за души людей мы выиграем! " ........ А вот этот отрывок из книги в фильм не вошёл: "…Главное – воспитать БЕЗРАЗЛИЧИЕ К ПРОШЛОМУ… "И когда таких, кому это безразлично, будет много, дело сделается быстро. Всю историю России, историю народа мы будем трактовать как бездуховную, как царство сплошного мракобесия и реакции. Постепенно, шаг за шагом, мы вытравим историческую память у всех людей. А с народом, лишённым такой памяти, можно делать что угодно. Народ, переставший гордиться прошлым, забывший прошлое, не будет понимать и настоящего. Он станет бездушным ко всему, отупеет и, в конце концов, превратится в стадо скотов. Что и требуется! Что и требуется! – Вот так, уважаемый, – произнёс он голосом уже не гневным, но каким – то высокопарным. – Я, Пётр Петрович, приоткрыл тебе лишь уголочек занавеса, и ты увидел лишь крохотный кусочек сцены, на которой эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия о гибели самого непокорного на земле народа, об окончательном, необратимом угасании его самосознания. Конечно, для этого придётся много поработать…" Когда мы читали это произведение, то никакого внимания не обратили на эти слова… Всё, как по сценарию, сегодня.

ВРЕМЯ ВАРЕЖЕК НА РЕЗИНКЕ Похоже, не зря люди говорят, что человек с годами становится философом. Ну, философом не философом, а кое-какие наблюдения есть у каждого из нас, в том числе и у меня. В частности, друзья, я заметил, что наше детство заключало в себе несколько условных этапов или периодов. Например, был такой условный Период Манной Каши, помните? Да ещё с комочками! Сколько было пролито слёз за этой ненавистной тарелкой и в яслях, и в детском садике, и даже дома! А ещё был Период Рыбьего Жира, кто помнит? И я помню. Рад бы забыть, но... Бр-р-р-р-р!!! До сих пор дрожь берёт от воспоминаний запаха и вкуса этого снадобья. А ещё почти каждый из нас прожил Период Невыученных Уроков! Ох-х-х-х... Лучше и не вспоминать. Несёшь, бывало, «двойку» домой в тетради по русскому языку, что-то там не то накалякал, страница красная от замечаний учительницы, портфель словно камнями набит, а ноги... Ноги становятся с каждым шагом всё тяжелее и тяжелее по мере приближения к родному крыльцу. Было такое? А ещё... А ещё, друзья, был славный и сладкий Период Школьной Любви! Улыбнулись сейчас? А вот так! Мне в первом классе очень нравилась девочка Таня. Сидела она от меня через ряд, и мне стоило больших усилий не поворачивать голову в её сторону на уроках. В четвёртом классе нам однажды прямо во время урока представили новенькую, красивую такую девочку с огромными белыми бантами, и потерял я покой до такой степени, что тайком, по темноте, под окнами её дома вытаптывал на снегу четыре буквы: «НА-ДЯ». Пробирался в одиночку, как разведчик, по сугробам, постоянно озираясь по сторонам. А ещё, кроме всего прочего, был Период Варежек На Резинке! О как! * * * Середина 60-х. Сибирь. Зима. Жили мы тогда в бараках на окраине маленького городка. Это было время, когда я ещё не знал, что на свете есть такая замечательная игра, как хоккей. Но лыжи у меня уже были, и бегал я на них лучше всех в нашем втором «В» классе, потому что почти каждое утро (а учился я во вторую смену) носился я на этих лыжах в одиночку вдоль обочины дороги мимо наших бараков, проложив сам себе лыжню прямо по канаве. И моими «соперниками» были проезжавшие по улице автомашины. Состязался я с ними наперегонки, будь здоров! После таких постоянных утренних пробежек конкурентов в нашем классе у меня, естественно, не было, и на школьных соревнования в своей возрастной группе я всегда побеждал без проблем к общей радости моей и мамы! Так вот. Про варежки на резинках. Конечно, были они и у меня, эти варежки. Мама мне их пришивала, чтобы не потерялись, просто и удобно. И у Санька Блинова были такие же, и у Васи Фёдорова, и у Пашки Волкова. А вот у Генки Копейкина на резинке были пришиты огромные такие взрослые рукавицы – у нас в Сибири они назывались «шубенки», огромные взрослые рукавицы на меху. Однажды Генка одну из них потерял, как-то она оторвалась. Долго в тот день лазали мы по сугробам и к общей радости сам же Генка эту «шубенку» нашёл! Надо сказать, что мы очень любили барахтаться в сугробах, постоянно что-то строили, перестраивали, прокапывали в этих сугробах длиннющие тоннели, из снежных пластов сооружали какие-то крепости, потом эти крепости «штурмовали». Эти самые варежки на резинках в мороз нас очень выручали, потерять их было очень сложно, пришиты они были нашими мамами намертво и до обморожения рук дело, слава Богу, не доходило. А какое удовольствие было в эти сугробы прыгать с крыши окрестных сараев! Да ещё на глазах соседских девчонок! Натягивали мы на валенки штаны, чтобы не набивался в них снег и... Как вчера, Боже мой! Кроме того, играли мы, конечно, и в «казаки-разбойники». Куда в те годы без этого? Правда, наши игры «казаки-разбойники» назывались по-другому и имели прямое отношение к только что просмотренному в кинотеатре фильму. Воспитанные книгами и кинофильмами, мы подражали своим героям, как могли. И были мы «неуловимыми мстителями», горячо споря, кто из нас будет Валерка, а кто Данька или Яшка Цыган. И танкистами мы были, как в фильме «Перекличка», изобретая из подручных средств «танки», вкапывали-вбивпли в снег палки-рычаги. И даже были мы лётчиками из фильма «Хроника пикирующего бомбардировщика», переоборудывая те же «танки» в «самолёты». И были мы разведчиками, как в фильме «Звезда», только без маскхалатов. Сами выпиливали себе из дерева автоматы, пистолеты и даже пулемёты, плели из проволоки сабли. А как мы делились на команды, кто помнит? Разбиваясь по парам, отходили в сторону, обозначали себя «секретными» словами, затем подходили в обнимку к «маткам» и хором произносили заклинание: — Матка-матка, чей допрос? Груша или слива? И «матки» называли, скажем, «грушу». Таким образом эта «груша» причислялась к её команде, а «слива» отходила к команде соперника. Было такое? Ещё бы! И как это забыть, друзья? * * * Первым от нас навсегда ушёл Вася. Выскочил из вагона поезда прямо на ходу и... Только-только из армии пришёл, ему бы ещё жить, да жить. Вовка Мартов вырос и стал одним из лучших наших местных футболистов, но семейные неурядицы, разводы, скандалы и... финиш. Светлая им память. Генка Копейкмн сразу после школы исчез из города и с концами. А вот с Санькой Блиновым мы иногда встречаемся, в основном в поликлинике – возраст берёт своё. Обнимаемся, как родные, смеёмся, вспоминая те наши «барачные» времена. А в самих тех бараках уже никто и не живёт. Мой барак сгорел несколько лет назад. Остальные стоят, заброшенные и осиротевшие, полынью заросшие до небес. С забитыми окнами, с поникшими печными трубами на черных крышах. Стоят, как памятники тому славному и незабываемому времени, времени наших Варежек На Резинке. Александр Волков

Художник Иван Щепетнов. «Вид с корабля на вечернее море».2025

На свалке. (Басня). На свалке, выйдя из привычной роли, вздыхала старая сковорода: "Не думала, признаться, никогда, что удостоюсь столь несладкой доли"! Была когда -то новенькой и ладной, старалась от души: из года в год, пекла хозяевам блины, оладьи, цыплёнка жарила и вкусный антрекот По вечерам меня прилежно мыли, чтоб завтраки с утра могла я подогреть сейчас же вдруг покинули, забыли и под дождём оставили ржаветь! Лежу я здесь и грустно наблюдаю: народ толпою валит в магазин, куда витрины броско зазывают, и с этих ярких, красочных витрин - ножи, кастрюли, сковороды, вёдра- от блеска у людей глаза слепит - наклейками блестя, горланят гордо: "Эй, не скупись, купи меня! Купи"! И пачка денег оседает грузно в карманах загорелых продавцов.. у покупателя в лице ни тени грусти: спешит домой с покупкою, готов гостей позвать и что -то приготовить, а если кто -то спросит невзначай: "А долго ли прослужит та обнова"? Ответит гордо он: «Не приставай»! И невдомёк ему, что в стареньком сарае, За нас, людей, сгорая от стыда, От грусти и безделья изнывая, вздыхает старая сковорода: «Скажите, люди, что случилось с вами? К чему так за обновками спешить? Ведь, вы, того не замечая сами, Снесли на свалку часть своей души… Игорь Коренев. 2024

Фильтр

Всё Увлечения