“Я не лидер и не “совесть нации”, я простой, измотанный жизнью белорус, который хочет одного – остаться честным”, – так написал Василь Быков в последней своей биографической повести “Долгая дорога домой”.
Он рос в деревне, на хлебе и картошке. Воевал – был лейтенантом и прошел тернистый путь “Ваньки-взводного”. Был тяжело ранен, считался погибшим. После войны работал в газете. А потом шесть лет снова служил в армии и демобилизовался майором.
Так прожили свой век многие. Одни тихо и незаметно. Другие, наделенные большим талантом, сгинули на войне. А Быков уцелел и стал голосом тех, кто прошел через ад. О его политических взглядах говорили разное, но это совершенно неважно. Куда существеннее иное – так, как он, об оказавшемся перед лицом смерти человеке, о выборе между жизнью и честью, о долге и предательстве, о кровавом колесе войны не писал, наверное, никто. Он рассказал о тихом, неприметном героизме “маленьких людей”, о том, как, сами того не замечая, другие люди переходили на сторону зла и переставали быть людьми. Ему мы обязаны очень важным, дорого доставшемся фронтовикам знанием.
Василь Владимирович Быков родился на севере Белоруссии 19 июня 1924 года в небольшой деревушке Бычки, что в Ушачском районе Витебской области. Мальчик рос в крестьянской многодетной семье: помимо него воспитывались сестры Антонина (умерла в 15 лет), Валентина и брат Николай.
Его отец Владимир Федорович раньше отправлялся на заработки в Латвию, а также служил в царской армии в Гродно. Затем Быков-старший с началом Первой мировой войны был демобилизован, далее попал в плен и оказался в Германии, где трудился у бауэра. Владимир Федорович рассказывал пятилетнему чаду о том, как сражался в Гражданской войне и как попался немцам в Восточной Пруссии, а Василь слушал, внимая каждому слову, и задавал любопытные вопросы.
Мать писателя Анна Григорьевна происходила из простой семьи, которая жила в деревне Заулок, находящейся на территории Польши. В отличие от главы семейства, которого дети побаивались, Анна была женщиной мягкой и доброй. Родители Василя жили бедно и еле сводили концы с концами, поэтому сытный обед или вкусный ужин были большой редкостью, к тому же будущему писателю порой нечего было надеть, так как его гардероб не отличался обилием одежды.
Поэтому единственной отрадой для маленького мальчика были природа и книги. Он обожал проводить свободное время (если оно было, потому что Василь с раннего детства познал, каково это – зарабатывать на хлеб тяжелым трудом) на улице, наслаждаясь пением птиц и свежим воздухом. Но в особенности маленький мальчик обожал озеро Беляковское, где купался, ловил рыбу и раков.
Или же он читал какую-нибудь классическую литературу, которая окунала его с головой в невиданные приключения, придуманные писателями. Первым его прочитанным произведением стала сказка о Царевне-лягушке, которую мальчик получил от учителя. Также Василь хорошо рисовал: он мастерски запечатлевал карандашом на бумагу то, что рождалось в его воображении. Возможно, Быков стал бы выдающимся художником, как Рембрандт, Врубель или Левитан, но судьба уготовила этому талантливому человеку совершенно иной путь.
Известно, что Василь побывал далеко не на одной школьной скамье: он учился в родной деревне, потом перевелся в Двор-Слободку, а затем ходил в школу в Кулибичи. Далее Быков продолжил обучение, поступив в Витебское художественное училище на отделение скульптуры. К сожалению, молодому человеку пришлось оставить это учебное заведение из-за отмены выплаты стипендии: юноше пришлось устраиваться на работу. Но все-таки он получил образование в школе фабрично-заводского обучения и сдал экзамены за десятый класс экстерном в 1941 году.
Война застала Василя Быкова в Украине – там он участвовал в оборонительных работах. Будущий писатель оказался на волоске от смерти: во время отступления в Белгороде он отстал от своих товарищей и был арестован. Василя сочли немецким шпионом и чуть не расстреляли. Но Быкову удалось убедить в том, что он гражданин СССР. Также известно, что зимой с 1941 по 1942 годы молодой человек жил на железнодорожной станции Салтыковка и в городе Аткарске, что в Саратовской области.
Окончив Саратовское пехотное училище, автор «Альпийской баллады» был призван на службу в армию, где дослужился до звания младшего лейтенанта. Быков проявил себя как отважный и мужественный человек, участвовал в боях за Кривой Рог, Александрию и Знаменку. В начале 1944 года Быков три месяца пребывал в госпитале, а когда его физическое состояние пришло в норму, он вновь стал сражаться за Родину: был старшим лейтенантом, командиром взвода полковой и армейской артиллерии, участвовал в многочисленных операциях, выступал вместе с действующими армиями Болгарии, Венгрии, Югославии и Австрии.
С 1947 года, после демобилизации, мастер пера жил в Гродно – городе, который именуется культурной столицей Белоруссии. В то же время Василь Владимирович начал печататься, параллельно работая в различных мастерских и в редакции местной газеты. С 1959 года начинается его творческая биография: Василь Быков представляет на суд читателей произведение «Журавлиный крик», а в 1961-ом выходит в свет повесть «Третья ракета», принесшая мастеру слова признание и славу. Осенью 1965 года читатели впервые познакомились с произведением «Мертвым не больно», которое опубликовал журнал «Маладосць». Сюжет повести разворачивается в 1944 году во время Кировоградской операции, в которой Василь Владимирович участвовал лично: был ранен в живот и ногу, но чудом остался жив, хотя стоит отметить, что молодой солдат первоначально по ошибке числился как погибший.
В 1974 году талантливый писатель удостоен Государственной премии СССР за произведения «Обелиск» и «Дожить до рассвета» . Вообще, существует около двадцати кинолент, снятых по мотивам произведений Василя Владимировича, например: «Восхождение» , «Фруза» , «Круглянский мост» , «Пойти и не вернуться», «В тумане» и т.д.
Несмотря на титулы – Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, которыми власть перед ним каялась в минуты оттепели или перестройки за нескончаемое преследование, с годами, по его словам, он все меньше имел среди единогодков единомышленников. Его правда о войне была правдой, а не победой, а кому это может нравиться? Но кто сказал, что Быков писал только о войне? Его “Знак беды”, его “Сотников” – это восхождение. Восхождение к человеку, который должен сделать в нечеловеческих обстоятельствах человеческий выбор.
Не раз возникали разговоры о том, что Быков – среди реальных претендентов на Нобелевскую премию. Со слов жены в западной печати было много написано, нас в Польшу все вытаскивали для обсуждений, да Василь к этому относился очень иронично. Есть такая версия, что ему несколько раз предлагали: ты прими решение, определись. Он явно котировался вместе с Генрихом Беллем, Гюнтером Грассом, и уж никак не меньше масштабом был. То есть давай диссидентом в Европу, откажись от гражданства, возвысить голос против диктатуры и все – Нобелевка у тебя в кармане. Но Быков был тут неприступен: от гражданства не откажусь никогда, хочу жить на родине, хочу помереть на родине. Политическим флюгером он по духу своему не мог быть.
Он не доверял чужому переводу и старался все делать сам, поэтому оказался неотъемлемой частью великой русской литературы XX века, в нашу литературу вошел с русского входа.
С конца 1997 года Василь Быков жил за границей: первоначально в Финляндии, затем в Германии и Чехии. Приехал в родные края только за месяц до собственной смерти. Великий писатель и автор культовых военных произведений скончался 22 июня 2003 года от рака желудка. Василь Владимирович умер в отделении онкологического госпиталя, находящегося неподалеку от столицы Белоруссии. Могила гения литературы находится на Восточном кладбище (Минск).
Ольга Егорова вспоминает:
Побывала у него на квартире лишь на днях, в канун первой годовщины со дня смерти Быкова. Дверь открыла вдова писателя, Ирина Михайловна. Она только что вернулась с кладбища. Ходит туда каждый день. Весь год почти ни с кем не встречалась…
В кабинете ничего не тронуто с тех пор, когда Быков уехал в больницу. Те же книги, стол, листок бумаги на нем и даже ручка. Ирина Михайловна печатала на пишущей машинке то, что диктовал ей муж.
– Мы уехали за границу из-за того, что надо было подлечиться. Василь страдал очень. У него была сердечная астма. Позвали в Финляндию друзья. Согласились. Многие считали, что мы эмигрировали, да нет же… Просто болел Василь. Потом в Германию пригласили. И в Чехию… Жили очень скромно, как студенты. Он много работал. Писал свою “Долгую дорогу домой”… А вы не собираетесь в Москву? Передадите рукопись в издательство?…
“Долгая дорога домой” – так называется последняя книга Василя Владимировича Быкова. В ней – про все пережитое и переосмысленное в жизни заново.
До сих пор под Кировоградом стоит обелиск, на котором в числе погибших солдат высечена и его фамилия. Во время войны пришла в родную деревеньку Бычки, на Витебщину, матери и отцу Васи Быкова похоронка на сына, все как положено: “Погиб смертью храбрых”. А он – жив! Живой да и все. Спросила однажды Василя Владимировича об этом: неужели ему никогда не хотелось вычеркнуть себя из списка павших?
– Все в жизни должно оставаться так, как однажды сложилось…
Василь Быков умирал столько раз с каждым солдатом на войне и после нее – и в “Альпийской балладе”, и в “Дожить до рассвета”, и в “Обелиске”, и в моей любимой повести “Пойти и не вернуться”, и в “Знаке беды” – что невозможно примириться с мыслью: больше он не вернется.
…От минского Дома литераторов до кладбища его провожали тысячи людей, растерянных и молчаливых. Он отдал нам свою любовь и книги. Быков одним из первых в Беларуси выступил за национальное возрождение. За развитие культуры народной, истинной, за восстановление права говорить и писать по-белорусски. И по-русски, но честно, откровенно – тоже. Что мы можем дать в минуты прощания ему?
Рядом со мною шла пожилая деревенская женщина в мужском пиджачке и с васильками. Плакала. Гудели, сигналили ему смельчаки из машин. Попытались милиционеры перекрыть дорогу – не удалось. Он прожил жизнь свободным человеком – и пробудил это чувство внутренней свободы и достоинства в других.
Шли эти три километра до кладбища, может, часа четыре, ослепнув от солнца в глаза. Когда наконец дошли – оно уже повисло над самой линией горизонта. В рядах траурной процессии встревоженно зашептались: “Как это? Хоронить после захода солнца?..” “Ничего, хоронят и ночью, – сказал кто-то, – лишь бы по-человечески…
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев