Предыдущая публикация
Вера кинулась к нему, взяла кольцо, расцеловала. Гриша стоял и улыбался.
— Почему именно сейчас, ведь мы уже так долго вместе? — смотрела она на него.
— Не хотел, чтобы наша свадьба была просто. А сейчас понял, что накопил достаточно. Сыграем такую, все обзавидуются, — он прижал девушку к себе.
Гриша и Вера познакомились случайно. Они оба опаздывали на учебу, стояли на остановке. Когда подъехал автобус, видно было, что он уже переполнен. Но отступать никто не хотел, и люди втискивались туда, кто, как мог. Вера оказалась зажатой между людьми около самых дверей. Гриша смотрел на девушку, он понимал, что, если откроются двери, она вылетит, как пробка. Парень протянул руку и подтянул ее к себе.
— Молодой человек, что вы делаете? — она испуганно смотрела на него тогда.
— Если не хотите разбить лицо, держитесь за меня, — он улыбался.
Так они и доехали до места назначения. Когда вышли из автобуса, познакомились. Гриша предложил встретиться вечером. Вера сначала ссылалась на дела, но потом, всё-таки согласилась.
Молодые люди начали встречаться, а уже через три месяца Вера переехала жить к Грише. Ему от бабушки досталась квартира, так что он был счастливым обладателем собственной жилплощади. Прошел год, потом второй. Они уже окончили учебу и начали работать, а предложение от Григория так и не поступало. И вот сегодня случилось чудо.
— Меня бы и простая свадьба устроила, — прижималась к любимому девушка.
— Нет, я хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее, — настаивал молодой человек.
— Я тебя люблю, — она не хотела отрываться от него сегодня.
— И я тебя, — он поцеловал ее.
Начались приготовления. Вера хотела сделать все так, как надо. Но, она узнала, что Гриша сделал все уже за нее. Он нанял женщину, которая все организовывала свадьбу.
— Тебе нужно купить только платье, об остальном побеспокоятся другие, — смотрел он на нее.
— Спасибо, — Вера немного расстроилась, но не показала этого.
Она позвонила подружке, позвала ее с собой по магазинам. Аля приехала спустя час. Девушки поехали. Оказалось, что выбрать свадебное платье, это не очень легкое дело.
Вера мерила уже пятое, но все время что-то было не так. То длина не подходила, то верх был сильно открыт.
— Я больше не могу, — упала она на диван рядом с подружкой.
— Ты чего, это же такие приятные хлопоты, — засмеялась Аля.
— Ты потрогай, сколько они весят, да чтобы надеть одно у меня уходит много сил, и так уже пять раз, — Вера говорила серьезно.
— Ну ты даешь, — Аля не могла успокоиться. Они немного посидели, Вера расслабилась от разговора с подругой. Собралась с силами, встала и снова пошла к примерочной. Наконец, платье было выбрано. Оно было белоснежным, но каемка и пояс — красного цвета.
— Букет будет таким же, с красными вкраплениями, — сказала будущая невеста.
— Тогда и у меня должно быть что-нибудь красное, — размышляла вслух Алевтина.
— Ну да, — кивнула Вера.
Они приехали домой, платье было спрятано в шкафу, чтобы жених не увидел его раньше времени.
— А Гриша уже выбрал себе костюм? — было интересно подруге.
— Я даже не знаю, — пожала плечами Вера.
— Он все сам? Да? — предположила Аля.
— Ты даже не представляешь, как сам, — Вера повернулась к ней.
— Это же хорошо, тебе повезло, подруга, — Алевтина подошла к ней и обняла.
— Да, мне попался лучший мужчина на земле, — девушка вздохнула.
— А что тогда вздыхаешь? — не поняла подружка.
— Так, не хочу сглазить, — засмеялась Вера.
Они долго сидели на кухне, подписывали приглашения, не зная, кого пригласить, а кого не стоит.
— Привет, девчонки, — в квартиру вошел Гриша.
— Привет работникам! — подняла руку Аля.
— Что обсуждаем? — он подошел и поцеловал Веру в макушку.
— Гостей, — смотрели на него девушки.
— И что там получается? — он наклонился над столом.
— Получается много, — Вера показала ему список, — думаем, может кого вычеркнуть.
— Да ты что, если надо, то приглашай, — он посмотрел на нее, — в зал влезет до 200 человек.
— Куда так много? — удивилась Аля.
— Ничего, — отмахнулся Гриша, он пошел в ванну.
— И что? Всех оставишь? — посмотрела подруга на Веру.
— Я даже не знаю, — та пожала плечами.
Было решено оставить только близких друзей и родственников. Их получалось чуть более ста человек. Остальные — бывшие одноклассники и коллеги, могли и так поздравить.
— Все, готово, — Вера показала любимому на пачку приглашений на столе, — осталось только разослать.
— Хорошо, я займусь этим, — он улыбнулся.
Вера вечером набрала для себя ванну, она добавила пены, сейчас лежала и нежилась. Девушка закрывала глаза, она не могла поверить, что все ее мечты сбываются. Кажется, еще недавно она была маленькой девчонкой, которая мечтала о принце и о большой любви, и вот, сейчас, все это начало сбываться.
— Объявляю вас мужем и женой, молодые могут поздравить друг друга, — услышали они, в этот момент все гости захлопали. На безымянном пальце обоих сверкали красивые кольца, теперь они настоящая и крепкая пара.
— Ну что, в ресторан? — подошел к ним друг Гриши.
— А покатушки? — улыбнулся жених.
— Хорошо, — кивнул Леня.
Они вышли из ЗАГСа, расселись по машинам и поехали.
— Надо Алю с Леней ближе познакомить, — шептала на ухо Грише Вера.
— Ты что, в сводницы записалась? — засмеялся парень.
— Ага, — серьезно кивнула Вера.
— Ладно, что-нибудь придумаем, — он положил свою ладонь на ее руку.
Свадьба прошла весело. Все говорили добрые слова, желали много всего, было красиво. Домой приехали только к утру.
— Не думала, что на собственном празднике я так устану, — Вера сняла туфли. Она прошла в спальню и грохнулась на кровать прямо в платье.
— Давай помогу, — подошел к ней Гриша. Он развязал ей корсет, наконец, она избавилась от этого груза, молодые легли спать.
Утром все было по-прежнему, только Гриша и Вера сейчас были в новых статусах.
Молодой человек уже давно приставал к жене с вопросом про детей. Но та только плечами пожимала.
— Как Бог даст, так и родим, — говорила она с улыбкой. Однажды утром девушка поняла, что Боженька раздобрился.
— Ты чего, тебе плохо? — спрашивал Григорий.
— Да, мне кажется, что скоро кто-то станет папой, — говорила она и снова бежала в туалет.
— Верочка, — муж вскочил с кровати и начал танцевать по комнате.
— Да успокойся ты, — ей было плохо, но в то же время смешно над Гришей. Они поехали в больницу, все подтвердилось, Вера была беременна. Все проходило гладко, муж исполнял все прихоти жены. Когда он в местном магазине покупал сгущенки и селедки, продавщица улыбалась.
— Что, у Веры снова заскоки? — спрашивала она.
— Ага, вчера картошку с вареньем ела, а вот сегодня селедочки со сладеньким захотела, — он тоже улыбался. Но, что делать, если женщина хочет, в таком положении ей нельзя отказывать.
— Принес? — кричала девушка с кухни.
— Да, — Гриша проходил туда. Он смотрел, как жена уплетает соленую рыбу, при этом макает кусочки в густую сладкую массу, отворачивался.
— Что, противно? — улыбалась Вера, ей было очень вкусно.
— Кажется, ребенок родится с извращенными вкусами, — говорил Гриша.
— Не говори глупостей, — махала на него жена.
На восьмом месяце Вера сама решила пойти и лечь в больницу, чтобы потом не суетиться, не вызывать машину скорой помощи.
— Ну как ты? — приходил к окну мужчина.
— Хорошо, — улыбалась она, и рисовала на окне сердечки.
— Держись, — показывал ей кулак муж. Этот знак любил делать его отец. Он всегда ему говорил, что пальцы по одному ничего не могут, только сломаться. А если их сложить в кулак, то можно многое сделать. Это парень запомнил с детства. И сейчас, даже если была какая-то трудность, он сжимал кулак, представлял, как в нем появляется сила.
— Люблю, — шептала Вера.
— И я, — кивал он.
Молодой человек уходил домой, а Вера оставалась в палате. Здесь лежало много девчонок, так что, скучно не было.
Однажды ночью Вера проснулась от резкой боли. Она хотела встать, но боль повторилась, да еще и с удвоенной силой.
— Помогите, — кое-как сказала она. Девчонки тут же сбегали за врачом. Он вошел в палату.
— Кто тут рожает? — подошел он к Вере.
— Мне кажется, я умираю, — она согнулась вдвое.
— Это, матушка, схватки, — улыбнулся врач.
— Почему так больно? — Вера не могла говорить нормально.
— Все просто не дается, — он помог ей встать, и они пошли в предродовую палату.
Кто-то кричал, как дышать, кто-то держал за руку, Вера плохо понимала, что происходит вокруг. Наконец, она услышала плач ребенка, почувствовала, как что-то теплое и мокрое положили ей на живот. Девушка приподняла голову, она увидела непонятный комочек, это была ее дочь.
— Алина, — прошептала Вера. Боль ушла, она не чувствовала ничего. Девушка понимала, что стала мамой.
Григорий прибежал к больнице, как только Вера ему позвонила.
— Покажи, — просил он. Жена подняла малышку и показала ее отцу.
— Красавица, — кричал он, — я вас люблю.
— И мы тебя, — тихо сказала Вера.
Когда, через несколько дней они вернулись домой, там уже стояла кроватка и было все необходимое.
— Позаботился, — подошла к нему Вера.
— А как же, ведь домой едут мои девочки, — он взял Алину на руки и приобнял жену.
Все было, как всегда — идеально. На следующий день в гости пришла подруга Аля. Они не виделись с того времени, как Вера легла в больницу.
— Это кто тут у нас? — подошла она к кроватке.
— Алина Григорьевна, — гордо сказал отец.
— Красавица, — Аля погладила ее.
Она принесла целый пакет всякого для новорожденной.
— Спасибо, — взяла ее за руку Вера.
— Все хорошо, надеюсь, крестной буду я, — улыбалась Аля.
— Конечно, — закивали родители.
Крещение было назначено через два месяца, к этому времени малышка должна начать крепко держать голову.
Девочка подрастала, родители гордились ее подвигами. Вот она впервые пошла, сказала первое слово, сама села на горшок, начала кушать ложкой. Было много всего, мать фиксировала все в блокноте.
— Какая же у нас хорошая семья, — обнимал Гриша ночью жену.
— Сплюнь, чтобы не сглазить, — шептала она ему.
— А что тут сглазить, если все хорошо, — он не мог понять.
Алинка пошла в детский сад, ей уже было три года. Вера собралась выходить на работу. Гриша поддерживал все начинания своих девочек. Он просил у Веры второго ребенка, но та только руками разводила.
— Я ничего специально не делаю, — говорила она ему.
— Надо стараться, — как будто упрекая себя, — бубнил под нос Гриша.
Вот уже и детский сад остался позади, родители вели свою девочку на первое в ее жизни 1 сентября.
— Ты волнуешься? — смотрела на мужа Вера.
— Нет, а что тут волноваться, школа, как школа, — он пожимал плечами.
— Не знаю, мне как-то волнительно, — Вера прижалась к мужу.
Они смотрели, как их Алина читает стихи, которые они учили весь вечер.
— Горжусь ей, — сказал Гриша.
— А я нами, — Вера чмокнула его в щеку.
Когда начали задавать первые задания в школе, мама и папа хотели как-то помочь, но потом увидели, что девочка и без них со всем справляется. Они отошли, только попросили, если будет что-то непонятно, сразу обращаться к ним.
— Хорошо, — ответила Алина.
— В начальной школе все было хорошо, дневник пестрел пятерками, учителя хвалили. В конце четвертого класса, на выпускном из начального звена, Гриша и Вера получили похвальную грамоту за воспитание дочери. Этим можно было гордиться.
В сентябре, когда девочка пошла в пятый класс случилось непредвиденное. Был тихий вечер, Вера готовила на кухне, Алина в своей комнате делала уроки. Дверь открылась, что-то загремело. Женщина вышла в коридор, она увидела там своего мужа, но не в таком состоянии, как обычно.
— Гриша, что случилось? Почему ты пьяный? — спросила Вера. Она вообще ничего не понимала, муж никогда не пил. Он мог пригубить, но только для вида, а чтобы вот так, никогда.
— Меня уволили, сказали, что не нуждаются больше, — он сидел на тумбочке и никак не мог снять обувь.
— И что, это повод? — спросила Вера.
— А что, нет? — он уставился на нее.
— Считаю, что все нужно принимать достойно, — женщина наклонилась и помогла мужу справиться со шнурками.
— Я осваивал технологии, модернизировал их. А теперь, когда все готово и можно работать, мне говорят, что я хреновый специалист, — качал головой мужчина. Он прошел на кухню, из-за пазухи он достал бутылку водки, поставил на стол.
Вера не стала ничего говорить, начала накладывать в тарелки ужин, который одновременно стал и закуской.
Гриша налил себе, выпил, и снова налил.
— Может, хватит? — спросила Вера.
— Ничего не хватит, у меня горе. Не хочешь присоединиться? Ведь ты всегда со мной, всегда рядом, — предложил ей Гриша. Вера не хотела пить, но, чтобы поддержать Гришу она согласилась.
— Фу, как ты ее пьешь? — поморщилась она после первой стопки.
— Не нравится, не трогай, — Гриша отодвинул от Веры все.
Она встала из-за стола и пошла в комнату Алины.
— Ты как? — спросила она у нее.
— Нормально, а что с папой? — девочка не понимала.
— Ничего, он просто сильно расстроен, — мама поцеловала дочь в макушку и пошла в спальню. Там она расправила кровать и легла. Она посчитала правильным, не мешать мужу. Пускай посидит один, разберется во всем, может быть, поймет, что к чему. Вера уснула. Проснулась от того, что кто-то гремел на кухне. Она вышла.
— Ты что, еще не ложился? — смотрела она на невменяемого мужа, он что-то искал.
— У нас тут был спирт, где он? — он не смотрел на жену.
— Его уже давно нет, — проговорила Вера, ей становилось страшно.
— Тогда пойду, — начал собираться мужчина.
— Куда ты в такую рань? — хотела остановить его женщина.
— Это не твое дело, — он хлопнул дверью. Гриши не было до вечера, потом он пришел, от него пахло так, что можно было вместе с вещами затолкать в стиральную машину и прокрутить.
— Раздевайся, — говорила Вера, я постираю. Мужчина кое-как снял с себя вещи, она их забрала. Когда вернулась он уже спал на диване.
— Ну и хорошо, — подумала Вера.
Она дождалась, когда все постирается, развешала белье, заглянула к дочке, которая уже тоже спала, пошла к себе и тоже уснула.
Утром все повторилось снова.
— Гриша, так ты хоть со мной поговори, — хватала она мужа за рукав.
— Отстань, — отдергивал он руку.
— Аля, привет, можешь приехать? — позвонила подруге Вера.
— Да, — согласилась та.
Девушки сидели на кухне, Вера все рассказала Алевтине, у той был шок.
— У меня такое чувство, что ты сидишь и специально мне врешь, — говорила девушка.
— И мне бы так этого хотелось, — Вера взялась за голову.
— Что думаешь делать? — спросила Аля.
— Не знаю, не позвала бы тебя, — встала Вера со стула и начала ходить по кухне.
Пока они сидели, домой вернулся Григорий.
— Вот, посмотри на это чудо, — показала рукой Вера. Он опять был сильно пьян, и от него исходил стойкий запах алкоголя.
— Господи, кто это? — закрыла Аля руками нос и рот.
— А, подруга, привет, — невнятно произнес мужчина.
— Какая я уж там тебе подруга? — качала головой девушка, ей было жалко подругу.
Гриша что-то еще хотел сказать, но в этот момент сапоги Али оказались под его ногами, он свалился. Пока девушки охали, услышали сильный храп.
— Уснул, — покачала головой Вера.
— И что сейчас? — не поняла Аля.
— Ничего, пусть спит, потом приползет на диван или кровать, — жене уже все это надоело.
Это начало происходить каждый день. Началась зима, как-то утром Гриша ушел очень рано из дома. Вера сразу же открыла все форточки. После того, как ее муж стал приходить домой в неадекватном состоянии и всегда с запахом помойки, в квартире стало плохо пахнуть.
Она пару раз следила за ним, куда он ходит, увидела, что к местным бомжам, которые пили между гаражами. Туда местные автолюбители сносят весь свой хлам.
— Гриша, посмотри на себя, на кого ты стал похож, — сетовала не раз жена.
— И на кого же? — пока он с утра был более-менее трезвый.
— Ни на кого, на своих друзей. Отличие лишь в том, что они никогда ничего не имели, а у тебя все есть, но вскоре ты можешь и это потерять, — она уже не могла выносить этого.
— Мне уже все равно, — зачесал он волосы назад и вышел. Вечером он не пришел. Утром раздался стук в двери, на пороге стоял один из БОМЖей, с которыми путался Григорий.
— Здравствуйте, вам кого, Гриши нет, — хотела закрыть двери Вера.
— Вы меня извините, — замялся мужчина, на нем были какие-то лохмотья и тот же запах, — кажется Гриша умер.
— Чтооо? — глаза Веры вылезли из орбит.
— Замерз, — тихо проговорил он.
— Где он? — она начала спешно одеваться.
Мужчина повел ее туда, где они обычно собирались.
— Мы с утра посидели, потом разошлись, кто куда, а он сказал, что посидит еще у костра. Наверное, уснул, а костер потух. Когда мы вернулись, он уже лежал окоченевший, — говорил по дороге бродяга.
— Как такое могло произойти? — шла и плакала Вера.
— Вот, — он показал на Гришу, сомнений не было он лежал в одной позе, тело уже окостенело.
— Спасибо, — женщина вызвала скорую, с ними приехала и милиция.
Вера вернулась домой, на ней не было лица.
— Мамочка, что случилось? — подбежала к ней Алина, она перепугалась, когда мать ушла и даже ничего ей не сказала.
— Папа умер, — спокойно проговорила Вера. Но это спокойствие было только здесь, внутри все клокотало. Девушке хотелось кричать, плакать. Она обвиняла всех вокруг. Ну разве на заводе не могли предоставить хоть какое-то место, чтобы не сокращать вот так, сразу.
Алина видела, как плохо маме, поэтому переживала эту боль в себе. Девочке тоже было очень печально.
— Нужно все подготовить к похоронам, — говорила Алевтина, которая приехала незамедлительно.
— Да, — сидела на табурете и кивала головой Вера.
— Ты сиди, я обо всем позабочусь, — обняла она подругу.
— Да, — заклинило девушку.
— Алина, можешь помочь? — крикнула Аля из кухни.
— Что нужно сделать? — прибежала девчонка.
— Найди валерьянки или пустырника, разведи и дай матери попить, — скомандовала девушка.
— Хорошо, — Алина готова была помогать хоть в чем.
Вечером гроб с телом Гриши привезли домой, он стоял посередине комнаты. Как только Вера это увидела, она начала выть.
— Верочка, пожалуйста, успокойся, — гладила ее по голове соседка.
— Не могу, Гриша, почему так? — завывала женщина. Ее отвели на кухню, что бы она не видела тело мужа. Там соседка накапала Вере 50 грамм водочки.
— На, лишним не будет, — сказала та и протянула ей рюмку, Вера послушно выпила, внутри все зажгло.
— Можно еще? — спросила она.
— Конечно, — обрадовалась женщина, что Вера больше не воет. Она налила еще в рюмку, а потом еще и еще.
Когда Вера была уже пьяна, ее просто уложили спать. Утром, когда она открыла глаза, то поняла, что у нее очень сильно болит голова. Вокруг суетились люди, от этого было только хуже. Вера подошла к столу, где стояла еда, которую приготовили на поминки. Она заглянула под стол, там стояли ящики с водкой. Женщина взяла бутылку, открыла ее и налила себе в стакан.
— Ты что творишь? — подошла к ней Аля.
— Ничего, — наклонила стакан и выпила Вера.
— Хочешь закончить также? — показала подруга на тело Гриши.
— Это помогает мне не думать, — показала Вера на стакан.
— У тебя дочь, — сказала Аля, она развернулась и вышла из кухни.
Вера села на табурет, водка уже подействовала, поэтому женщина была уже в хорошем состоянии и настроении.
На кладбище все было как обычно, Вера подошла, поцеловала Гришу в последний раз, она не верила, что их сказка вот так просто взяла и закончилась. Потом рабочие долго кидали землю, установили крест, положили венки и все, поехали домой, нет больше человека.
Аля забрала Алину к себе, а Вера поехала домой. Она села за стол и налила себе снова, в дверь постучали. На пороге стоял все тот же БОМЖ.
— Хозяйка, помянуть бы Григория нужно, — сказал он.
— Заходите, — она распахнула дверь. Четверо мужчин вошли в квартиру. Вера обратила внимание, что не все выглядят так, как тот, что к ней приходил.
— Спасибо, — они начали снимать обувь. Все было организовано в комнате.
— А я думала вы все БОМЖи, — сказала Вера.
— Нет, что вы, — улыбнулся один из них, — просто мы любим собраться у костра, поговорить и выпить.
— Ой, ладно, хватит разговоров, — Вера посмотрела на бутылку на столе. Они все поняли, стаканы сразу же были наполнены, они подняли их и выпили не чокаясь.
Так просидели до самого утра. А утром пришла Аля с Алиной.
— Что здесь происходит? — закричала она.
— Ты чего орешь, — подняла с подушки голову Вера.
— Очнись, что ты творишь? — смотрела на нее подруга.
— Аля, иди отсюда, — она махнула на нее рукой.
— Я то уйду, а кто тебе поможет? — все еще громко говорила подруга.
— Мне не нужна помощь, — Вера повернула голову, Алина плакала.
— Я пошла, — развернулась и вышла из квартиры Алина.
— Ну и иди, а ты чего стоишь, иди к себе, — скомандовала мать Алине.
С этого момента девочка была предоставлена сама себе. Каждый день мама с утра уходила на работу, а вечером в их доме собирались компании. Причем никогда женщин кроме мамы в них не было.
Как-то Вера не смогла с утра встать, сколько бы ни звонили с работы, она не поднимала трубку. Вскоре женщина узнала, что ее уволили, но расстройства уже не было. Она продолжала гулять. Иногда, когда приходило просветление, Вера понимала, что поступает так же, как и Гриша, но уже ничего не могла с этим сделать.
Как-то вечером к ней снова завалились мужики. Они сидели, что-то громко говорили. Алина в этот момент делала уроки, ей очень мешали из соседней комнаты. Девочка решила к ним сходить.
— Можно вести себя чуточку тише? — попросила она.
— Ой, а кто это тут у нас такой хорошенький? — просюсюкал один из мужчин.
— Отстань от нее, это моя дочь, — дала ему Вера по рукам.
Они стали говорить чуть тише, но это не спасло ситуацию. Вакханалия продолжалась до самой ночи. В один момент стало сильно тихо. Алина прошла на кухню, чтобы взять воды, когда она возвращалась в комнату, то поняла, что за ней кто-то идет. Девочка оглянулась, это был тот самый мужчина. Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, девочка видела, что ее мама спит. Но мужик схватил ее и резко зажал рот ладонью, он потащил девчонку в ее комнату.
— Тихо, — говорил он шепотом, а сам пытался стянуть с нее пижаму. Алина была ни жива, ни мертва, она так напугалась всего этого, что не могла ничего сказать. Его грубые руки лезли к ней со всех сторон. Вдруг, в комнате зажегся свет, мужика подняли над Алиной и откинули в сторону.
— Петро, ты что творишь? — крикнул его друг.
— А ты что, тоже захотел молоденького? — сказал тот пьяным голосом.
— Да ты что, сдурел, это ведь ребенок, — накинулся спасатель на Петро.
— И что с того? — не понял тот.
— А ну вышел отсюда! — показал спаситель рукой на дверь. Он подошел к девочке, ту всю трясло. Он погладил ее по голове, а потом и сам вышел из комнаты. В голове Алины не было ни одной мысли. Она сидела на кровати, вдруг у нее началась истерика.
— Как спалось? — утром в комнату заглянула мать.
— Никак, — девчонка отвернулась к стенке.
Она еще немного полежала, а потом пошла на кухню, где мама шарила по шкафам, Алина знала, что она там ищет.
— Мамочка, хватит пить, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты умерла, как папа, — начала плакать девушка.
— Что? — повернулась к ней Вера.
— Не пей, ведь если тебя не станет, меня отдадут в детский дом, а я этого очень не хочу, — рыдала девчушка.
— Родная моя, — Вера прижалась к своему ребенку. Она вспомнила как родила ее, этот теплый комочек на груди, — я постараюсь.
— Можешь сварить мне каши? — попросила дочь, чтобы мама отвлеклась от поисков.
— Привет, — набрала номер подруги Вера.
— Говори, что хотела? — не поздоровалась та, была обижена.
— Аля, ты можешь взять к себе на время Алину? — спросила Вера.
— А ты что, опять бухать со своими кавалерами? — огрызнулась подруга.
— Нет, хочу лечь в клинику, пролечиться от всего этого, — призналась Вера.
— Честно? — голос Али стал добрее.
— Да, меня сегодня Алинка попросила, а это уже последний звоночек, — заплакала Вера.
— Хорошо, сейчас приеду, — согласилась подруга. Она была рада такому развитию событий.
Вера, как и обещала легла в клинику, нужно было около полугода, чтобы вся кровь очистилась. Аля и Алина готовы были ждать хоть сколько, лишь бы мама была жива и здорова.
Девочка все также посещала школу, только теперь у нее появилась фобия. Она боялась всех, кто был мужского пола. Стоило учителю физкультуры подойти к ней, как у девушки начинался приступ. Сразу вызывали скорую. Никто не понимал, что происходит.
Вера, которая уже давно не пила, также ничего не знала и не понимала. Она думала, что это смерть отца и ее запой так подействовали.
— Алина, ты мне можешь сказать, что с тобой происходит? — спрашивала мама у девочки.
— Все нормально, — она кивала головой, как она могла сказать маме, что тогда все это произошло? Тогда женщина начнет винить во всем себя.
— Ну как же нормально, когда с тобой такое происходит, — кивала головой Вера.
— Не обращай внимания, может быть это из-за переходного возраста, — предполагала девушка.
Алине было 16, на носу выпускной класс и поступление. Она готовилась, как могла. Однажды девушка поехала к подруге, чтобы вместе написать доклад. Алина вошла в подъезд, она боялась, когда там было темно, подошла к лифту. Она вошла в него, и, когда двери уже почти закрылись, их задержала чья-то нога.
— Извините, — ворвался в кабинку молодой парень.
— Можно…, — хотела сказать что—то Алина, но не успела, ей стало плохо. Она упала на пол, начинался приступ. Парень напугался, он уже успел нажать на кнопку нужного этажа. Сейчас лифт двигался на полу лежала девчонка, а он растерялся.
— Что с тобой? — он присел над ней, похлопал по щекам, никакой реакции не последовало. Тогда парень приподнял ей голову, нажал на грудь. Алина резко вдохнула.
— Что ты сделал? — она смотрела на него.
— Ничего, только то, чему учили, — он улыбался. Они так и остановились, Алина лежит на полу, голова на коленях у парня.
— Спасибо, — она хотела встать, он ей помог в этом.
— Может номер дашь? — проговорил он, когда она выходила из лифта. Девушка остановилась, посмотрела на него, подумала, что он первый, кто не так напугал ее.
— Записывай, — сказала она. Алина продиктовала цифры.
— Алексей,— крикнул парень, когда двери уже закрылись.
— Привет, — зашла Алина к подруге, — ты не представляешь, что сейчас произошло.
Девушкам было уже не до доклада, они общались на тему Алексея, как поняла Алина — это было его имя.
— Ну ничего себе, в моем подъезде, — говорила Марина подруге.
— Думаешь позвонит? — спрашивала у нее Алина.
— Думаю, да, — кивнула подруга.
Алина еще немного побыла там, никаких уроков они так и не сделали, девушка собралась домой. Она спустилась на лифте, вышла из подъезда.
— Ну, наконец-то, — проговорил Алексей, он сидел на лавочке.
— Ты что здесь делаешь? — девушка боялась своего состояния. Она чувствовала, что сердце забилось сильнее, и начала болеть голова. Такие признаки всегда были перед приступом. Но она начала говорить и дышать, чтобы успокоиться.
— Тебя жду, — просто ответил он.
— А если бы я не вышла? — удивилась она.
— Вышла, вышла, — покивал он, — пойдем провожу.
Они пошли по улице, парень подставил ей локоть, но Алина отказалась, она не знала, как может отреагировать организм. У подъезда они расстались, парень обещал позвонить завтра.
— Мама, а я с мальчиком познакомилась, — зашла Алина на кухню. На столе стояла бутылка пива. У девушки упало сердце.
— И что, — повернулась мать улыбаясь.
— Ты что, опять начала? — показала девушка на бутылку.
— Нет, ты что, я кляр делаю, смотри, всего пару столовых ложек отлила, — успокоила мать.
— Фу, напугала, — Алина присела на табурет.
— Так что у тебя там с мальчиком? — напомнила Вера дочке.
— Ничего, просто, познакомились, улавливаешь, о чем я, — Алина наклонила голову.
— Нет, — покачала головой мама.
— У меня же приступы, при виде мужчин, а он сегодня в лифт ко мне шагнул, — рассказала девушка.
— Ну ничего себе, значит при нем ничего не случилось? — мать была рада.
— Случилось, только в какой-то легкой форме, — Алина тоже была рада этому. В последнее время, когда подружки начали встречаться с парнями, она думала, что навсегда останется одна.
— Телефон дала ему? — спросила мама.
— Да, завтра позвонит, — она пошла к себе в комнату.
На экране телефона девушка увидела сообщение. Оно было от Леши.
— Ты мне понравилась, — было написано в нем.
— И ты мне, — ответила Алина. Она не могла дождаться наступления завтра.
Парень пришел, как и обещал, они пошли гулять. Леша предложил начать встречаться официально. Когда Алину видели в присутствии парня, и она не падала в обморок, многие удивлялись.
Подходил к концу 11 класс, была пора экзаменов. Леша и Алина встречались не так часто, как хотелось бы, она училась.
— Ну что, как сдала? — встречал ее Лёша у ворот школы.
— Отлично, — показывала класс Алина. Сегодня был последний предмет.
— Ну все, сейчас официально, ты свободна? — засмеялся парень.
— Да, можем гулять, сколько захотим, только недолго, впереди вступительные, но их гораздо меньше, — улыбалась девушка.
— Хочу познакомить тебя с родителями, — вдруг предложил Алексей.
— Хорошо, давно пора, мою маму ты уже полгода знаешь, а я твоих еще ни разу не видела, — сказала Алина.
— Сегодня вечером они нас ждут, — он обнял ее.
Алина волновалась, не знала, что надеть на встречу. В конечном итоге выбрала брючный костюм, подумала, что это классика, ничего не видно, и в то же время строго.
— Привет, — парень ждал ее у подъезда.
— Привет, я почему-то так волнуюсь, — Алина подала ему руку. Они пошли домой к Леше.
Когда подошли к дому, парень встал напротив нее.
— Главное, не волнуйся и веди себя естественно, ты очень хорошая, обязательно понравишься моим, — сказал Алексей.
— Хорошо, — она обняла его.
Они вошли в квартиру, сначала в коридор вышла мама, она поздоровалась и пригласила пройти. В этот момент в коридоре появился мужчина, Алину начало трясти, она упала на спину, потеряла сознание.
— Вызывайте скорую, — крикнул Алексей. — с ней такое бывает.
Машина приехала быстро, Алине провели все процедуры на месте.
— Не нужно отвезти ее домой? — спросил медик.
— Нет, все хорошо, я ее парень, — сказал Алексей.
— Понятно, ну, счастливо оставаться, — врач собрал свой чемоданчик и ушел.
— Все нормально? — спросил молодой человек. Он рассказал матери, что с Алиной происходит, когда она видит мужчин. Поэтому попросил, чтобы папа посидел на кухне. Мама в этот момент вернулась в комнату.
— Ваш муж извращенец и насильник! — тихо проговорила Алина, она не могла поверить, что судьба ее свела с сыном именно того мужлана. Сегодня, когда она увидела его в коридоре, то сразу узнала, это он тогда, когда ей было 10 лет, а мать спала пьяная и он потащил ее в комнату.
— Что ты такое говоришь, мой папа известный хирург, он даже не пил никогда, — сказал Алексей, ему стало обидно.
— Мне кажется, я знаю о чем она говорит, — посмотрела на молодежь мать Леши, — как долго действует препарат?
— Минут 50, — ответила Алина, ей и самой было уже интересно.
— То есть, за это время ничего не случится, даже если ты кого-то увидишь? — уточнила женщина.
— Не должно, — неуверенно сказала Алина, они так не экспериментировали.
Женщина накинула пальто, попросила об этом же и молодых людей. Они вышли из подъезда и вошли в соседний. На третьем этаже, мама Лёши открыла дверь своим ключом, они вошли в квартиру. В нос ударил едкий запах. На кровати лежал мужчина, как две капли воды похожий на отца Алексея.
— Наверное, это был он, — показала мама рукой на него.
— Как ты мог? — кинулся к нему Алексей.
— Это Петр, он брат близнец моего мужа. Всю жизнь жил за его счет, кутил, гулял и пил, сейчас его парализовало, лежит не встает уже третий год, — пояснила женщина.
— Так тебе и надо, — подошла к нему Алина, и посмотрела в глаза. Его глаза зашевелились, видно было, что Петр узнал девчонку.
— Прости, — кое-как выговорил он буквы.
— Бог простит, — сказала Алина, и они вышли из квартиры.
Она поступила в институт, Алексей сделал ей предложение. Когда они играли свадьбу, Алина обняла своего будущего свекра, больше она не падала в обмороки при виде его.
Вера была счастлива за дочь, она радовалась, что когда-то прислушалась к голосу своего ребенка. А могла бы не попасть на эту свадьбу.
Автор: Житейские истории
Если эта история понравилась Вам, нажмите Класс или оставьте свое мнение в комментариях, только так я вижу что Вам понравилось, а что нет. Спасибо за внимание 💛
Тесто:
🥟 Мука- 400 гр
🥟 Яйцо- 1 шт
🥟 Соль- 1 ч.л
🥟 Кипяток- 190 мл
🥟 Масло растительное- 3 ст.л
Начинка:
🥔 Картошка- 500-600 гр
🧅 Лук- 1 шт
Соль, перец
В муку добавляем яйцо, соль, масло перемешиваем. Вливаем кипяток перемешиваем сперва лопаткой, затем замешиваем руками. Оставляем отдохнуть на 15-20 минут
Картошку отвариваем, сливаем всю воду.
Лук обжариваем на масле. Обжаренный лук добавляем к картошке, по вкусу добавляем соль и перец.
Тесто раскатываем не слишком тонко, выкладываем начинку и лепим вареники. Края обязательно зажимаем чтобы не вытекла начинка.
Отвариваем в подсоленной воде.
Тесто:
🥟 Мука- 400 гр
🥟 Яйцо- 1 шт
🥟 Соль- 1 ч.л
🥟 Кипяток- 190 мл
🥟 Масло растительное- 3 ст.л
Начинка:
🥔 Картошка- 500-600 гр
🧅 Лук- 1 шт
Соль, перец
В муку добавляем яйцо, соль, масло перемешиваем. Вливаем кипяток перемешиваем сперва лопаткой, затем замешиваем руками. Оставляем отдохнуть на 15-20 минут
Картошку отвариваем, сливаем всю воду.
Лук обжариваем на масле. Обжаренный лук добавляем к картошке, по вкусу добавляем соль и перец.
Тесто раскатываем не слишком тонко, выкладываем начинку и лепим вареники. Края обязательно зажимаем чтобы не вытекла начинка.
Отвариваем в подсоленной воде.
Дорога лентой летела под колеса, а Лена думала о сестре.
Как живёт она все эти годы? Терпению Татьяны можно было ставить памятник. Мать их, Галина Петровна, всю жизнь была женщиной властной, напористой, спуску не давала никому.Вот странное всегда было у Лены ощущение при приездах домой. Она скучала, родные места обнимали картинами и ароматами воспоминаний, дом манил, мать хотелось обнять, пожалеть, помочь.Такое всеобъемлющее дочернее чувство охватывало тут. Но, стоило увидеть мать, как все менялось. Откуда-то вырастало подростковое сопротивление, протест, желание доказать матери свою правоту, свою независимость. Но это не удавалось, мать была сильнее, тут же подчиняла, и Лена в родном доме превращалась в большого ребенка, который никак не мог найти с матерью пути согласия.Таня ещё не знала, что Лена, собрав все накопившиеся отгулы, может отпустить ее к внукам не на месяц, а почти на два. Так хотелось дать сестре время – пожить без матери, помочь дочке.Лена остановилась возле родного дома, вдохнула. Здесь она не была два года. Улыбка сама разлилась по лицу – родной камень, вросшая в землю скамья, щемящий сердце знакомый скрип калитки, поленница во дворе.Лена не стала брать сумки, налегке вскочила на крыльцо, дернула дверь – закрыто. Постучала. За дверью послышалось шарканье тапок, дверь открылась – постаревшая, еще больше поседевшая перед ней стояла мать.Смотрела сурово, кто там? Увидев, обмякла:– Лена... – Мама, – Лена обняла мать, – Ну, здравствуй. Как вы?– А Танька убегла. Послала я ее Феньку еще попасти. Дойная корова должна наедаться, а пастух-то у нас – дурак дураком. – Я так рада, мам, что вырвалась к вам.– Так ить кто тебе не велит, приезжай, да живи. Чай, не гнали, – это были ласковые слова.Мать уж давно себе решила, что Ленка ее живёт жизнью неправильной. – Не солидная работа у тебя, и чего ты за нее держишься? Домой приезжай, да живи – дом большой, хозяйство свое, а приедешь, так поболе заведем. А работу всегда найдешь. Вон – птицеферма целая – Танька определит. А не хошь, так на завод на автобусе люди ездют, льготы там...Работала Лена детским тренером в спортшколе, закончила институт физкультуры. И то, что у нее заслуги, что тренер она известный, что команда ее волейбольная вышла на уровень российский, что мечтают родители отдать своих чад именно к Елене Сергеевне, мать не волновало. – Лучше б делом занялась, нечем свой мячик бросать, – махала она рукой. Не так давно с тренерской работой Лена рассталась. Возраст брал свое, да и предложили место хорошее. Открылся у них новый большой санаторий с бассейном, со спортивными тренажёрами. Вот и пригласили Лену туда. Работа нравилась – ответственности меньше, а благ больше. И зарплата, и питание, да ещё и частные подработки с отдельными отдыхающими. Занималась Лена с пациентами в бассейне, зарядкой по утрам и в тренажерном зале. Таких тренеров тут было несколько. Они меняли друг друга, график работы был плавающий, свободного времени стало больше.Когда, в прошлый приезд, рассказала матери о новой работе, решила, что зря. Раньше, по мнению матери, хоть "детей развлекала", а теперь "развлекает бездельников". На матери бледно-зелёная в мелкий горох кофта, широкая тёмная юбка в клетку и неизменный цветастый фартук.– Думали уж завтра явишься. Таньке удрать хочется скорей. Не терпится ей мать одну оставить. А как я одна-то?– Так ведь я приехала, мам. Теперь не одна. А ей ведь внучат посмотреть хочется, понянькаться. Пусть съездит.– Пущай, – мать машет рукой, отпускает дочь со скорбью на лице.Лена все понимала – мать расстроена. Для нее нет ничего важнее этого дома и ее хозяйства. И чем старше она становится, чем беспомощней, тем ярче это выражается. Она давно и неусыпно за всем следит, стоит у каждого над душой, если не может сделать сама, учит, требует, укоряет. Она и сама привыкла работать из последних сил, и для близких другой жизни не видит. Казалось бы, доверься – ведь старость пришла. Сиди, отдыхай, грейся на солнышке, ходи в гости. Но день ото дня мать копошилась по хозяйству сама, и бдительно следила за Татьяной. Как-то Лена приехала с юной невестой сына. А та возьми и скажи: как у вас хорошо, мол, всё – своё, всё – свежее.Так мать до сих пор считает, что сын женился на дурочке.– Нашла чему завидовать! А во сколько мы встаём да ложимся, сколько горбатимся на это "свое" она не заметила? Ходила тут, цветочки собирала...Бездельников мать не любила. И сколько б Лена не оправдывала юную девушку – сноху, вердикт матери был неоспорим – "глупая, жизни не знает." Тем не менее "глупая" сноха Лены закончила мединститут, уже работала врачом, и выбором сына Лена была довольна.А у матери была масса примеров семей односельчан и односельчанок, где все живут вместе, дружно, держат большое хозяйство. Правда и в этих семьях случались казусы, разводы, ссоры и большие обиды. Но это было другое – живое, настоящее, стоящее, не то что у городских.Вот и сейчас, пока не вернулась Татьяна, мать рассказывала Лене о семье знакомых – об однокласснице и подруге Лены. Уж не раз ставила она Ольгу ей в пример.– Горе... Горе сплошное вокруг,– качала головой мать, – У Ольги сын совсем без присмотру.– Мам, так он же вроде женился.– Вот и говорю. Женился, а без присмотру. Разе это не горе для матери? Ей, Верке-то его, девке, дом от бабки достался, там жить начали. Так он, веришь, полы сам моет! – мать сказала это страхом в глазах, – Говорит, чтоб Верка, значит, ручки не пачкала, мол, ребенок у ней. А она рада. Так Марья убивается, мать Ольгина, а дед и вовсе скандалить с ней, с молодухой-то, пошел. Так Лешка потом прибежал, орал на деда. А разе дед не прав? Разе плохого он хотел? Даже слег после этого... А теперь молодые решили уезжать, чтоб, значит, не совались к ним, ни мать, ни бабка с дедом. А сердце-то у Ольги болит...– Схожу к ней потом. А молодые правы. Своей жизнью пусть живут.– Своей... Какой своей-то? Ни кола ни двора ещё. Все – с матери, да с бабки, а уж туда же – своей... Неумные, вот что скажу.Лена уж не раз убеждалась, что эти темы с матерью лучше не обсуждать. Заведется она, разнервничался на несколько дней.Как -то спросила она ее:– Мам, а вот ты всю жизнь горбилась на хозяйстве, работала в колхозе. Гордишься своими трудовыми подвигами. А ведь другие так не вкалывали, но и отдыхать ездят, и живут не хуже. Ох, и долго вспоминала эти слова потом ей мать. То и дело возвращалась к ним, оправдывая себя, свою жизнь, доказывая Лене и себе, что именно они жили и живут правильно, а нынче – все просто с жиру бесятся.С Татьяной разобнимались. Сдала и Таня – вид усталый, расплылась, седина не закрашена. Она занесла ведро с молоком. Мать разговор начинать никак не давала.– Ты смотри, учися процеживать-то. Тебе теперь. А доить-то не разучилась? Ой, горе-горе, как жить будем? – тяжело вздыхала.Таня улыбалась, рада была сестре. – Сейчас закончу с молоком и поужинаем.– А Борьку-то напоила?– Напоила, мам, – опять обернулась к сестре, – Устала с дороги-то? А я смотрю – машина. Думаю, неуж... – Ещё помидоры в теплице заливать, помнишь? – мать переживала, что приезд Лены собьёт налаженный хозяйский ритм.– Помню, мам, – и опять к сестре, – Неуж сама ездишь?– Сама...– А завтра травы нарви два мешка, не успеешь отпасти-то. Я пораньше встану, до угона отпасу. – Ладно, мам. Прокатишь?– Конечно, Тань...– На чем это? – наконец услышала мать.– Мам, так Ленка сама на машине прикатила. Представляешь – сама рулила на такую даль. Чай, устала?– Отосплюсь, – ответила Лена, и встретив на лице сестры усмешку, поняла, что ответ ее – впросак. Сочувствовали ей глаза сестры.– Это как это – на машине? – не верила мать.– Да, мам. Ты не заметила, что без сумок я. Они ещё в машине.– На улице? Ох, сопрут ведь...– А у меня и подарки там. Пошли...Они вышли к машине. Ворот у дома впереди не было, загнать во двор автомобиль можно было только с тыльной стороны двора, через хозяйскую часть, куда пригоняли корову. Пока Лена объехала пару домов, пока заезжала, пока успокаивали дворового пса Тишку, пока аккуратно объезжала Лена старый плетень, мать вся извелась, изнервничалась.– Ну все! Не заедет! Ох, пропал двор!Нарушался заведённый порядок: корова утром может испугаться машины, а куры перестанут нестись.– Напридумывали себе проблем! Горе-горе! И приехала бы как человек – на поезде, так нет... Не живётся по-людски-то.А Лена уж жалела, что не оставила машину прямо на улице. В восемь сели ужинать. Лена наблюдала за сестрой – теперь уж ей предстоит готовить, она присматривалась где что лежит. Говорили о детях, о внуках Тани. У Лены внуков ещё не было.– А твои-то когда? Уж ведь пять лет живут.– Не спешат. Учились, и теперь ещё у Веры ординатура.– Не спешат, – мать хмыкает, – Смотри...совсем без внуков останешься! – угрожает.Татьяна потихоньку машет рукой, мол, внимания не обращай. Ровно полдевятого мать начинает подглядывать на часы, беспокоиться.– Поливать-то думаешь? Стемнеет ведь...– Я вот воды сейчас бак поставлю, а то у нас теплой-то не хватит. Она потечет-потечет, а потом – холодная. Ты поди купайся, а я – на огород. Устала ведь, такая дорога...Лена, и правда, устала, за рулём проехала восемнадцать часов, но сейчас хотелось побыть с сестрой наедине, поговорить по душам– Давай помогу. Надо ж мне поливу научиться. Но мать пришла следом, руководила поливом, следила, чтоб училась и Лена. Но вскоре ушла, спать она ложилась рано, и сейчас уж ноги понесли в постель.Лена смотрела вслед ее сутуловатой фигуре. Почему-то калоши с мехом всегда были у матери размера на три больше, они шлепали сзади. Вот сколько себя помнит Лена – так было всегда. Это было объяснимо, когда отец был живой – покупалось на обоих, но отца давно нет, а калоши как будто прежние.– А чего у мамы калоши большие, Тань?– Калоши? Так экономит... Старые порвались, а она говорит: заклей. И не переспоришь. Ну, я похожие нашла, да и купила – попачкала, потопталась в них, и говорю – вот заклеил мастер, подремонтировал. Она и думает, что прежние. Мех, говорит, видать, тоже подновил. – Восхищаюсь я тобой, Тань. Как ты подстраиваешься под нее? Я, наверное, не смогу. Кстати, не стала я говорить при маме – я до сентября свободна. И ты...– Правда? – шланг в руках Тани метнулся от радости, – Спасибо, Ленка. Спасибо! Я тебе ценные указания завтра дам. Ты уж прислушайся, иначе ... В общем, дай понянчиться с внучатами, сестрёнка. Уж будь так добра...На следующий день управлялись вдвоем. Познакомила Таня сестру с пастухом, показала лужайку, где можно корову пасти самой ( мать все равно заставит), отвезли на тележке молоко в пункт приема – в частный дом, где молоко принимала семья предпринимателя, державшего стадо.
– Лен, матери не говори, что все им отдали, – Татьяна, повязанная косынкой назад, гремела пустой тележкой, – Скажешь – пару банок продали у трассы, на базарчике на Липовой. Она требует, чтоб торговала я сначала, а уж, коль не удастся продать – везла на сдачу. А я так устала. Стоишь там стоишь – жара, ноги не держат. А разница в цене – копейки. Стоит ли? Вот и стала ей привирать. А правду скажи, так в лодыри запишет и попрекать будет всю жизнь.
– Тань, неуж не понимает, что и ты уж не молода?
– Нет, они в наши-то годы... эге-гей, – копируя голос матери, ответила Таня.
– Скажи, а зачем ей столько денег, если даже калоши купить не хочет?
– Я много об этом думала, Лен. А нет ответа. Это не из-за денег, понимаешь. Она легко отдает, знаешь ведь. Федьке моему надо было на машину – добавила немного и не жалеет. Тебе – Лизе на учебу. Надо, значит надо. Ей деньги как таковые не нужны, она отдает их. Ведь сколько тогда в 90-е сгорело! Ого-го! И ты думаешь, они с отцом сильно жалели? Поохали немного и забыли – у всех же сгорели. Только работать начали больше, третью корову тогда взяли, вот и все. Не из-за денег она... Просто... Просто они так привыкли: время должно принадлежать хозяйству и только хозяйству, и нельзя его тратить впустую.
– Ох, Танюха, чего-то я уж робею. Справлюсь ли?
– Справишься, – широко шагала Татьяна, – Если спорить не начнёшь и свое доказывать. Ты, если доказать чего захочется, до десяти считай и обратно. Помогает. А ещё – чего хочется ей, пускай делает, не перечь, все равно не переперечишь.
На машине так и не покатались – было некогда. Договорились, что по воскресеньям Лена будет прибегать к знакомым на соседнюю улицу –у них в дом был проведен телефон, телефон был и у Нади – Таниной дочки. Именно от этой знакомой и звонила Таня дочери.
– Вечером, часов в восемь? – уточняла Лена.
– Нет, в восемь у тебя полив и чистка свинарника. Давай в девять, – Таня знала лучше.
Татьяна уехала вечером следующего дня. Лена хотела было подбросить ее до вокзала, но в это время нужно было встречать корову, мать забеспокоилась, и Таня, махнув рукой, с чемоданом пошла на станцию пешком. Лена видела счастливое и немного раскрасневшееся от предстоящей дороги лицо сестры.
Когда она последний раз уезжала отсюда? Наверное, когда рожала детей.
Номер телефона Нади был и у матери, а значит – вызвать Таню можно в любой момент. Лене казалось, что мать уверена, что пойдет все не так, хоть и видно же было, что и она довольна тем, что Таня поехала, рада за дочь.
Вот только хозяйство...
А хозяйство важнее всего прочего – легкомысленного и глупого.
***
Когда рано утром по будильнику – полпятого Лена с трудом поднялась с постели и пришла к Феньке – мать сидела на скамеечке у коровы, уже заканчивала дойку.
– Мам, ты чего? Сама же сказала – полпятого доить.
– Да чего ты там надоишь? Сама я, – буркнула мать. Струя молока звонко била в ведро.
Лена было открыла рот, чтоб ответить, но тут вспомнила слова сестры: чего хочется ей, пускай делает, не перечь...
– Ну, ладно. Пойду тогда чего-нить на завтрак сварганю.
Лена зашла в дом, достала кастрюльку, заварила геркулес. А потом вдруг сообразила, что мама ведро с молоком не донесет, вышла во двор, но мать уже шла, держа в обеих руках по ведерку – видать, распределила молоко в два ведра. Лена ринулась навстречу, подхватила ведра – мать глянула на нее сурово, но ведра отдала.
Только Лена неловко открыла дверь плечом, дверь не поддалась, и чуток плеснулось молоко из ведра.
Мать смотрела сурово, как на самую большую неумеху.
– Вчетверо марлю...вчетверо, да не лей так шибко, не лей. Смотри, каплет у теб с марли-то! Господи, и чему вас только учат! Дай-ка, я сама, – она подвинула дочь, начала процеживать молоко сама.
"Один, два, три, четыре..." – спасибо сестре за совет.
– Ступай, оботри ее ещё разок, да выпаси. Стадо только не прозевай. Ох, Танюхе надо звонить, упустим скотину, – отослала дочь, казалось, с глаз долой.
Настроение у Лены упало. Хоть усчитайся. Так старалась она, да вот – не угодишь. Не успел день начаться, а уже сплошные неприятности.
В первый день мать так и не доверила ей дойку. Молоко Лена отвезла, сдала, солгав матери, что на базаре Липовой продать удалось всего одну банку.
– Так ты вырядилась, как на свадьбу, вот и не взяли. Штаны-то сыми, кто ж у тебя купит, если ты в штанах, как будто стены белила.
Потёртые джинсы маму давно раздражали.
День тянулся. Далее был огород: "Затопчешь всю посадку", уборка двора и курятника "Не пыли, на окна полетит, не отмоешь". На дворе у них было семь построек: дом, сарай, летняя кухня, туалет, сенник и погреб с кирпичным навесом, работы хватало.
"Один, два, три, четыре..."
Потом Лена старательно мыла и терла кухню, отмывала то, что обычно хозяевам уж и не заметно, а гостям сразу бросается в глаза.
– Мам, а баньку так и не построили да? Отец все собирался.
– Да где уж. Мы привыкли...
– А унитаз чего в дом не поставите? Ведь есть выгребная...
– Вот ещё! Не хватало грязи в доме! Не барева, побегаем.
– Вы ведь обе – не молоды. А зимой?
– Да ладно тебе. Нам бы вон сенник обшить доскою, да в свинарнике доски поменять. Это дело, а у тебя в голове – одни глупости.
Так всегда, в первую очередь – скотине б...
Утром следующего дня к корове встала Лена первая. Подоить корову – дело нехитрое. И Лена никак не ожидала, что ее сильные руки, укреплённые долгими годами волейбола, так устанут. Они дрожали, пальцы плясали, аж выпрыгивала из них ложка. Ночью руки гудели. Она доила – мать стояла позади.
– Помазала?
– Помазала.
– Разотри.
– Растерла.
– Не спеши, тяни дольше.
– Тяну.
" Девять, восемь, семь, шесть"...
Она полола, мать была рядом.
– Не так стоишь, траву топчешь. Встань наоборот.
– Хорошо.
– Не отсель тяпкой-то, куда машешь! Ох, горе-горе...
– Вон вишню б подвязала, а то ветки стегают.
–Подвяжу.
– А чем? Нечем у нас.
– Схожу, куплю верёвку капроновую.
– И что делать с цыплятами не знаю. Накупила Танька чертей инкубаторских – и зарезать некого.
Вечером мать садилась на скамейку и грозилась позвонить Татьяне.
– Ох, Танька-Танька, бросила мать. Кому я нужна такая, старая, немощная? Никому мы не нужны, старики, никто нас не поймет. Пока ещё крутишься, так ладно, а сляжешь, так и не нужен.
– Мам, – осторожно начинала Лена, – Разве Таня бросила тебя? Она же временно...
– Да чего я не понимаю? Надоело ей со мной, вот и рвется уехать.
– Так ведь к дочке. И меня вот попросила, переживает за тебя...
– К дочке. А чего у дочки-то? Семеро по лавкам что ли? Мы вот бывало как... Нас две невестки было в доме, и у каждой – грудное дитя. Начинается полка-буряка: в пять утра вставали, сиську сунули, покормили и бегом в поле. Машем тяпкой, поём, и так до вечера. А в голове и думки нет, что дитя твое в пять утра было кормлено, потому что свекруха есть. Она жидкого хлеба нажуёт, в тряпку четвертинку воды сладкой наведёт, сунет ему эту бабку в рот, вот и потерпит до вечера. А когда и с собой брали, положишь в борозду, только и глядишь, чтоб вороны не налетели.
– Я тоже, считай, мам сама детей растила. Всякое бывало. В магазин убежишь, а дома грудная Лиза да пятилетний Колька. Мне помогать было некому. Муж вечно по командировкам.
– Ну так, сама виновата ... Зачем уехала? Чего дома-то не жилось? Ведь все есть? Как сыр в масле каталась.
Ох, как хотелось напомнить матери историю своего отъезда. Но Лена не стала – пожалела мать, да и себя тоже. Не хотелось вспоминать прошлые обиды.
А дело было так – Ленку просто не пустили однажды в дом. С вечера не послушалась: вместо сушки сена, ушла в поход с ночёвкой с одноклассниками. Об этом походе прожужжала она матери и отцу все уши. О том, что поход прощальный, о том, как они всем классом готовятся. Но оба пропускали они ее рассказ мимо ушей – сезон сенокосный, не до глупостей.
Вернулась она из похода утром. Дом закрыт на навесной замок. Ушла спать в летницу. Проснулась, постучала в закрытые двери – в доме кто-то есть, но дверь ей не открыли. Пошла вокруг – хотела в окно залезть, а тут Танька в окне.
– Ленка, не нарывайся. Злые оба... Говорят, не пустят в дом.
Ленка села на скамейку, родители ходили мимо, а потом мать встала рядом и начала кричать. О том, что шлялась, а они надеялись на нее, чтоб шла туда, где ночь провела, что – лентяйка, бездарность и чуть ли не гулящая. Кричала она так, чтоб слышал отец. Дескать, вот она какая – строгая мать.
Лена тогда зашла в дом, собрала сумку и пошла на станцию. Следом бежала Татьяна. Но вернуть не смогла. Если б не Танька, Ленка б, конечно, тогда не выжила. Сестра присылала ей деньги. Лена и сама работала вечерами – уборщицей в той самой спортивной школе, в которой в будущем станет заслуженным тренером. Работала и училась. Очень помог ей директор этой самой школы –старый тренер Илья Степаныч. И комнату у старушки знакомой нашел до общежития, и с подработками помогал.
Мать с отцом одумались года через два – тоже начали помогать, обида отошла.
А ещё отчего-то вспоминалось, как однажды приехала она уже с детьми. Лизе, дочке, лет восемь. Ехала она к бабушке воодушевленная, везла подарки.
– Это что за обдергайка? – встретила ее бабушка и дернула за остриженные волосы, – А косы где? Это ж надо – так девчонку испоганить! Село насмешите! Ума-то нет...
Даже смотреть было больно в глаза ребенка. Ей так нравилось это каре, мечтала постричься. И эта материнская обида за дочку поселилась в сердце надолго. Лена тогда и погостила меньше, уж не было желания.
В воскресенье созвонились с Таней.
– Ну, чай уж порывалась меня мама вызывать?
– В первый же день.
– Я так и знала. Ты как?
– Устала, Тань. Потрафляю, да не потрафить. Падаю с ног. Думала – спортивная я вся, сильная.
– Спорт тут не поможет. Спать нужно. А ты не больно-то слушай ее. Она задачи ставит, а сама спать идет после обеда, и ты ложись.
– Так ведь рассердится.
– Скажи, траву рвала, дала кабану. Она не проверит, съел ведь. А ещё на лугу полежи, пока Феньку пасешь. А ещё в сарайке другой раз посиди минут пятнадцать, скажешь – управлялась. А если дома сядешь, или перед телевизором – не даст. Иначе не выдержишь, Лен.
Поговорили и ещё. О внучатах Татьяна рассказывала взахлёб, они гулили в трубку. И там взвалила на себя она дела. Это ж Татьяна...
На следующей неделе ещё совершила ошибку Лена – встретилась с Ольгой, пошла к ней в гости, а разрешения у матери не спросила. Мать спала, и Лена решила, что вернётся скоро.
Ольга была рада встрече, набросала на стол. И не такое уж у нее горе-горе, как передала мама. Ну, да, молодые решили переехать. Уж и дом нашли, дело за малым – оформить все.
– Бегут от родителей, как ты когда-то, – улыбалась Ольга.
Они болтали, вспоминали одноклассников, Ольга знала много подробностей. И не заметили, как пробежало время. Проснулся Ольгин отец, мелкими шажками пришел к ним, сел поодаль.
Лена поздоровалась, позвала его к столу.
– Он не слышит, глухой совсем, – сказала Ольга.
Но дед смотрел на часы, пристально смотрел на Ольгу.
– Оль, и всё-таки папа чего-то хочет, – покосилась на него Лена.
– За порядком следит. Все должно быть по заведённым правилам.
– Мы их нарушаем? – спросила Лена.
– Выходит, да. Время – кабану варить на завтра, – она нервно встала из-за стола, достала бак.
Дед тут же ушел к себе, и через минуту раздалось его похрапывание.
Все, как и у них – контроль. Ольга живёт, как и большинство местных – под бдительным родительским оком.
– Оль, пусть уезжает твой сын. Не жалей. Смотрю я на Татьяну, на тебя – шаг вправо, шаг влево у вас – расстрел.
– А я и не жалею. Пускай едут. А я... Так уж чего теперь? Внуков уж ращу. Куда теперь рыпаться, буду жить по их правилам?
Дома ждала ее обиженная мама. Не разговаривала с ней до конца дня. Лена все ждала, что направится она звонить Татьяне, но мать никуда не пошла. Сидела на скамье, сложив руки на фартуке.
Лена села рядом.
– Мам, понимаю... Виновата. Заболтались с Ольгой. Два года ведь не виделись.
– А у меня тоже подруга была, – вдруг призналась мать.
– Подруга? Ты не рассказывала...
– Померла она рано. Муж убил.
– Муж? О Господи. Это как это?
– Да обычно, как... По пьяни. Гуляли они на излучине у Темки-реки. Мы там часто гуляли. Хорошее место. Березка там есть такая заметная, одинокая стоит. Вот наши там дорожки и раскидывали, молодежные гулянья устраивали. А он приревновал, пьяный был. Ножом и прирезал. Меня не было тогда, я как раз Таньку рожала. Зиной ее звали. Дочка была, а уж сейчас не знаю – жива ни жива дочка.
– А давай съездим туда.
– Куда?
– На место то, берёзу найдем.
Мать посмотрела на Лену, как на сумасшедшую:
– Далеко ведь!
– Мам, на машине пятнадцать минут езды. А Зина где жила.
– Она из Баренцева. Потому и не знаю о дочке. Но дома я у них часто бывала, там контора наша была рядом и клуб.
– И туда съездим. Спросим – не живёт ли там дочка Зины. Фамилию-то помнишь?
– Как не помнить? Помню. Лопатина Зина.
Мать разволновалась. Каждый час меняла решения: то – поехали, а то – нечего там делать.
Решили поехать с утра, когда отгонят Феньку. Мать, в кои-то веки, надела серый шитый портнихой на заказ сарафан и светлую блузку, волновалась очень.
В машине озиралась:
– И верно что ли поедем?
Поехали. Проехали убранные поля. Мать видела плохо, но поля и лес вдали сумела разглядеть. А ещё увидела грушевый старый колхозный сад с мелкими блестящими листьями, зелёную горку, с которой каталась ребятня зимой. Может и не видела, просто, память возвращала картины.
Она вдыхала воздух своего края. Уж давно она никуда не выезжала. Чуток попетляв по берегу реки, нырнув в пару ям, они нашли то место у излучины. По берёзе нашли. Была она невероятно высока.
– Ооо. Это ли? – сама себя спрашивала мать, – Река-то прям у берёзки была, а тут...
– Ушла река, мам. Во многих местах реки пересыхают.
– Это ж надо! И камышей тогда не было никаких. Вот тут сидели, а тут уж вода...
Мать подошла, погладила ствол толстой березы.
– Это ж надо! Это ж надо, – причитала она.
А потом, задумчиво глядя в окно, сидела в машине. Она мысленно вернулась в прошлое, словно кадры из кинофильма пролетала вся жизнь.
Лена направилась в Баренцево. Дом мать нашла быстро, только сказала, что стал он другим. Дом и правда был, как игрушка - обложен свежим кирпичом.
Лена стукнула кольцом калитки, во дворе отозвались и вскоре калитка открылась:
– Кого вам? – пожилая женщина в цветастом платке стояла во дворе.
– Скажите, а дочка...., – начала было Лена.
– Файка! – вдруг выкрикнула мать.
– Даа,– протянула женщина, – А Вы? А Вы... Га-алина?
– Я. А ты как тут?
Они уже заходили во двор.
– Так живу... Галина... , – они обнялись, у обеих потекли слезы.
Они прошли в дом.
– Любаша, смотри-ка, Галина это, матери твоей подруга. Помнишь, говорила я.
Оказалось, Фая – третья подруга их, стала свекровью дочери Зинаиды, жила тут со снохой и сыном. А сын Фаины – директор местной лесопилки.
Сидели хорошо, говорили долго.
– А хозяйство-то держите? – спрашивала мать.
– Не-ет. Не хотят дети. Только огород, да курей чуток. И то все изводить хотят... Какими-то елочками хотят огород засадить, да дорожки с лампами.
– Мам, скоро Феньку пригонят, ехать бы пора, – напоминала, торопила Лена.
– Да пропади оно всё, – махала рукой мать.
Но вскоре сдалась.
Фаина провожала.
– Ох, Галина, как рада я, что все у тебя хорошо. Вон и дочка с машиной какой.
– Да-а, – кивала довольная мать,– Удобная какая машина-то. Как дом. И ведь сама она. Уехала, знаменитым спортсменом стала, вот и есть у ней все.
Лена не поправляла – спортсменом, так спортсменом.
– А сноха у ней – врач, да-а. Таня-то ведь тоже бригадир на птицефабрике, начальник.
– А я знаю. Племянница моя у ней там работает. Так знаю. Уважают они ее очень. Говорят – справедливая. А ведь до чего вы плохо жили, Галь, до чего плохо! Голодные, оборванные. Как вспомню тебя тогдашнюю... , – Фаина отерла глаза, махнула платком, – А теперь вон – прям, красота.
– Да, хорошие дочки у меня. Чего уж...
Лена слышала такую похвалу из уст матери впервые. Танька вечно была в устах матери – несчастной, а Лена, так вообще – непутёвой. На обратном пути молчали обе. Казалось, мать даже стеснялась того, что похвалила дочерей. А Лена боялась спугнуть этот мамин настрой.
Феньку сегодня не пасли дополнительно. Мать была тихой, не командовала, а лишь иногда спохватывалась и спрашивала, сделано ли то или иное дело.
Вечером сели на скамью.
– Мам, а я Таню до сентября отпустила.
– Вот и хорошо. Пущай развеется, внуки ведь. А со мной-то нелегко ей.
– Да она никогда не жалуется. Ладите, видно. Не то что со мной.
Мать посмотрела на Лену удивлённо.
– Ладим? Ох. Всякое было.
– И ругались?
– Ещё как!
– А я думала мирно у вас все.
– У нас копромисс, – сказала мама новое для себя слово.
– Ух ты, какие ты слова знаешь!
– Это не я, это Танюшка. Было три коровы, стала одна – копромисс. Копали руками, теперь платим за культиватор – копромисс. Кабанчиков редко берём – он жа. В общем, я уступаю, вот и она. А знаешь, что думаю: вот помру я, она тут же все хозяйство распродаст. Надоело ей все. Так может и не тянуть, а? Как думаешь?
Такого поворота Лена от матери не ожидала. То про доски к сеннику, а то...продать...
– Ты серьезно, мам? Или проверка это какая?
– Да какая проверка! – она откинулась на скамье, посмотрела вдаль, – Я уж давно об этом думаю. Все кажется, есть пока силы, так надо ломаться. Так и проломались всю жизнь сами, боялись с голодухи околеть. А теперь вот и Танюшка... и ты. Но ведь времена-то изменились... Все думали мы, что без наших сбережений дети и внуки пропадут, а они вон и не думают пропадать, живут лучше нашего.
– Признаюсь, мам – устала я тут на хозяйстве. Чего уж. А Татьяна уж в перевалку ходит, раньше не ходила.
– Да. Вижу. Получилось, что не хозяйство – для детей, а дети мои – для хозяйства. Она уж давно молоко барчукам сдает, а мне все врёт, что торгует. И тебя вот подучила.
– Так ты знаешь?
– Знаю. Чего уж...
– Хочешь ещё тайну про Таньку выдам?
– Тайну? Какую?
– Она калоши тебе новые купила, а сказала, что старые заклеила.
– Да ты что! Вот ведь! Это ж надо. А я, дура, верила, что двадцать лет их ношу, что отцовы ещё, – и сказала это мать совсем не так, как сказала бы раньше. Прощая на ходу, сказала.
На следующий день застала Лена возле радиоприемника всхлипывающую мать. Такой сильно плачущей она ее, пожалуй, и не видела.
– Мам, что случилось? – поставила ведра с молоком на скамью.
Мать утирая слезы, всхлипывая трижды к ряду, ответила:
– Историю тут рассказали. Притчу, значит...
– Господи, что за притча такая?
– Не перескажу, наверное. В общем, одна бабенка молодая велела мужу мать убить, а то мол брошу тебя. А тот слабохарактерным был, взял да и убил. А жена ему не верит, принеси, говорит, сердце материнское. В доказательство, дескать. Вот он вырезал сердце, несет в избу, да и запнулся о порог. А сердце это у него в руках и заговорило: "Осторожно, сынок. Не ушибся ли?"
Мать прикрыла лицо руками, заплакала опять. Лена подошла, обняла маму.
– Лен, бушь звонить Танюшке-то, – сквозь всхлипы проговорила мать, – Так скажи: приедет, продадим Феньку, а Борьку зарежем. Хватит уж...
***
– Але, как вы, Лен? Не сдохла там еще?
– Все нормально,Тань. Не волнуйся. Новости есть.
– Новости? Какие?
– Их несколько. Первая – мама знает про молоко. Ну, что не продаешь на Липовой. Это не я, я не говорила, она давно уж знает.
– Знает? Ничего себе... А ещё что за новости?
– Она знает про калоши.
– Откуда? Тоже давно знает?
– Нет, это уже я выдала.
– Лен, чего у вас там происходит? Может приехать мне?
– Ничего не происходит. Вернее, всё идёт нормально. Вечером телевизор смотрим. Не надо приезжать, что ты! Хорошо все.
– Ладно. Это все новости?
– Нет. Ещё есть. Это уже мать просила передать: приедешь, корову продавать будете, и кабана резать.
– Ле-ен... У вас точно все в порядке?
– В полном. Не волнуйся, дорогая сестрица. Все в полном порядке. Просто, наверное, мама скучает по тебе, и поняла, наконец, как сильно она тебя любит. И меня. Нас с тобой любит.
– Больше, чем Феньку?
Обе сестры рассмеялись до слез ...
***
🙏🙏🙏
Человек любит свою мать, почти не сознавая и не чувствуя этого, потому что это для него так же естественно, как дышать. Никакая другая привязанность несравнима с этой. Но сколько сложностей, сколько....
Делитесь историей, друзья, если она понравилась.
(Автор Рассеянный хореограф)
загрузка
Показать ещё