№ 15. Неделя о самаряныне
Пятое воскресенье по Пасхе
Деян. XI, 19–26, 29–30
19. Между тем рассеявшиеся от гонения, бывшего после Стефана, прошли до Финикии и Кипра и Антиохии, никому не проповедуя слово, кроме Иудеев.
20. Были же некоторые из них Кипряне и Киринейцы, которые, придя в Антиохию, говорили Еллинам, благовествуя Господа Иисуса.
21. И была рука Господня с ними, и великое число, уверовав, обратилось к Господу.
22. Дошел слух о сем до церкви Иерусалимской, и поручили Варнаве идти в Антиохию.
23. Он, прибыв и увидев благодать Божию, возрадовался и убеждал всех держаться Господа искренним сердцем;
24. ибо он был муж добрый и исполненный Духа Святого и веры. И приложилось довольно народа к Господу.
25. Потом Варнава пошел в Тарc искать Савла и, найдя его, привел в Антиохию.
26. Целый год собирались они в церкви и учили немалое число людей, и ученики в Антиохии в первый раз стали называться Христианами.
29. Тогда ученики положили, каждый по достатку своему, послать пособие братьям, живущим в Иудее,
30. что и сделали, послав собранное к пресвитерам через Варнаву и Савла.
Говорят: «Нет худа без добра»; или еще есть поговорка: «Все к лучшему». Правда ли это? Что в видимости хорошего в том, что человек честный, мирно живший и все силы свои отдавший служению общественному, вдруг преследуется, испытывает огорчения, уничижается и находит препятствие даже к снисканию честного труда, к полезной для себя и других деятельности? Что тут отрадного для страдальца? Его гонят без всякой законной причины. Где же тут правда? Где утешение? – Утешение в Господе, Который все направляет к лучшему. Действительно, так.
Никакое положение наше, не зависящее прямо от нашей дурной жизни, не бывает без особенной любвеобильной воли Божией. Господь – Отец наш Милостивый. Он знает, кому что нужно, кого, куда и когда назначить, и поэтому управляет нашею судьбой сверх наших ожиданий, иногда огорчая наши соображения и мечты; но Он видит лучшее для нас вдалеке; для нашей души, если не для внешней жизни; Господь смиряет и высит, возводит и низводит, живит и мертвит. У Него не забыта ни одна маленькая птичка (Лк. XII, 6). Оставит ли Он без Своей любви верующего христианина? Горести христианина – на пользу ему и ближним. Пример для этого – предложенная ныне из книги Деяний апостольских история.
Вы слышали сегодня, что после того, как евреи, особенно фарисеи, в Иерусалиме убили каменьями первого мученика, христианского архидиакона Стефана, другим христианам опасно было оставаться в этом городе. И на них могли напасть, и их могли мучить и терзать. Им нужно было, по слову Христову, спасаться бегством (Мф. X, 23). Вот они оставляют свои дома, семейства, свое хозяйство, быть может, не без грусти; идут они в места разные, незнакомые; Бог весть, как-то их там примут. Согласитесь, быть гонимым ни за что ни про что – неприятное дело. Быть в изгнании, в рассеянии, вдалеке от родных, от общества единоверцев, и неизвестно, надолго ли, – это для сердца любящего очень тягостно. Но нет худа без добра. Все к лучшему.
Во-первых, потому, что таким бегством первые христиане сохранили свою драгоценную для мира жизнь; во-вторых, потому, что рассеявшиеся от гонения, бывшего после Стефана, разошедшись по разным странам от Иерусалима к востоку, западу, северу и югу, и притом за пределы Иудеи, даже Палестины, прошли до Финикии и Кипра и Антиохии, проповедуя там слово о Христе (Деян. XI, 19). Значит, не будь гонения в Иерусалиме, христианство не дошло бы так скоро до заграничных мест. Душа, избавленная от власти сатаны, от язычества – приобретение в Церковь Христову. Таким образом, изгнанники были первыми просветителями сидевших во тьме иностранцев, виновниками их спасения и сами себе такою проповедью уготовили неувядаемый славы венец. Так не правда ли, что все к лучшему?
Эти проповедники Евангелия, конечно, из евреев, с самого начала по причине господствовавшего тогда убеждения о превосходстве еврея и его веры пред любым язычником никому не проповедовали слово, кроме иудеев (Деян. XI, 19). Но взгляд этот на дело христианства – неполный, односторонний. Христианство есть религия вселенская; оно возвещает всем и каждому, что оно грядущего ко Христу не изгоняет вон, что в Церкви Христовой нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного, нет мужеского пола, ни женского (Гал. III, 28) и что, следовательно, ограничить проповедь о Христе одними евреями было несправедливо и обидно для остального мира.
Ст. 20. Поэтому-то и были, впрочем, некоторые из рассеявшихся, уже раньше обращавшиеся с язычниками, знавшие добрые черты в их душах, это – Кипряне и Киринейцы, которые, придя в Сирийскую Антиохию, говорили Еллинам, т. е. язычникам, благовествуя Господа Иисуса.
Ст. 21. И Бог благословил их труды, озарил сердца слушавших язычников: и была рука Господня с ними, и великое число, уверовав, обратилось к Господу. У Господа нет лицеприятия. Добрый язычник при обращении ко Христу не стесняется, не принуждается от Бога сначала принять еврейство будто бы с неизменным обрезанием, а становится членом Христовой Церкви прямо, без форм еврейских.
Правда, евреи, даже и в христианство обратившиеся, косо посматривали на таких обращенцев из язычества и с недоверием относились к их обращению; не прочь были евреи считать последних-то неполными христианами.
Ст. 22. Так, когда дошел слух о сем обращении язычников антиохийских через кипрян до церкви Иерусалимской, составившейся из евреев, то христиане иерусалимские поручили известному, уважаемому за доброту и просвещенность христианину, тоже кипрянину Варнаве идти в Антиохию. Зачем? – Затем, чтобы удостовериться, ужели вправду Дух Святый и антиохийцев-язычников сподобил Своих даров, таких же, какие ниспослал иерусалимским евреям.
Ст. 23. Он прибыл туда и увидел благодать Божию, возрадовался духом и убеждал всех держаться Господа искренним сердцем.
Ст. 24. Ибо Варнава был муж добрый и исполненный Духа Святого и веры. И после увещаний Варнавы еще приложилось довольно народа к Господу.
При таком наплыве верующих в христианскую Церковь Варнаве одному трудно было управиться в Антиохии. Пастырский долг, особенно при множестве верующих и при постоянном сознании тяжкой ответственности за каждую обращенную или вверенную душу, требует напряженных, чрезмерных трудов: одного нужно утешить, другого обличить, вразумить; тому подать помощь вещественную, другого вести к просвещению; там поднять и поддержать падающего грешника, но готового исправиться; здесь посорадоваться с радующимися; в одном месте примирить враждующих, например семейных, а в другом – защитить от неправого суда душу, ни в чем не повинную. При этом на обязанности пастыря лежит еще общественное богослужение и благовременное и безвременное молитвословие по домам. Понятно при этом желание Варнавы иметь себе сотрудника. Таким сотрудником был ему уже давно известный Павел, впоследствии апостол, обращенный из евреев, о котором он сам раньше сделал добрый отзыв в Иерусалиме пред апостолами Петром и Иаковом. Этот Павел уже несколько лет успешно проповедовал Христа своим землякам.
Ст. 25. За ним Варнава сам пошел на родину Павлову – в Тарc, находившийся в соседней с Антиохиею области. Там он нашел Павла и привел его в Антиохию.
Ст. 26. Целый год собирались они в церкви; каждый день отправляли богослужение, приобщались и приобщали народ Святых Тайн, поучали верующих и научили твердо стоять в вере немалое число людей. Святые проповедники вникали и в житейские нужды христиан.
Здесь-то, в Антиохии, ученики Христовы в первый раз стали называться Христианами. Это название дано было не самими верующим во Христа, потому что сами верующие называли себя учениками, святыми, братиями, верными. Судя по окончанию слова, христианами назвали нас язычники-римляне, которые этими окончаниями слов обозначали принадлежность какого-либо лица к известной партии или к известному племени.
Ст. 27, 28. В те дни пришли из Иерусалима в Антиохию пророки. И один из них, по имени Агав, предсказал, что по всей вселенной будет великий голод, который и был при кесаре Клавдии (в 44 году по Р. X.).
Ст. 29. В предотвращение ужасных бедствий при голоде антиохийские христиане положили, каждый по достатку своему, по чувству братства, послать пособие братьям, живущим в Иудее, что и сделали.
Ст. 30. Они собрали значительное пожертвование и послали все это к старшим, т. е. к апостолам и другим учителям Церкви Иудейской, для всех тамошних христиан чрез своих доверенных и учителей Варнаву и Савла.
Таковы-то были плоды гонения на христиан в Иерусалиме. Слово Христово далеко разнесено. В средоточии язычества и в многолюдном городе сирийском образовалась значительная Церковь христианская из язычников, давшая всем нам и свое название, дорогое сердцу верующего: «христианин».
Православные! Утешительно читать, как антиохийцы, только недавно просвещенные христиане, каждый по мере своих сил, по достатку, усердно стараются помочь другим иногородним, даже иностранным христианам. Каждая душа несет что-нибудь в общий склад, чтобы дальним христианам не было тяжко во время голода. Они знали, что будет голод во всей вселенной, т. е. в Римской империи, и конечно, ожидали, что и их может он застигнуть; но они готовы были поделиться последним для других, забывая о своих лишениях и предстоящих опасностях. И конечно, рука дающего не оскудеет. Своими пожертвованиями они сохранили жизнь многих: и старых, и малых, здоровых и немощных. И за то Господь не оставил их Своими благословениями.
Православные христиане! И мы, подобно антиохийцам, были в свое время, в лице наших предков, тоже язычниками. И наше русское сердце, подобно их сердцам, сочувственно отзывается к нуждам народов сродных или иноплеменных, и иностранных, но нам единоверных. Славяне заграничные, греки, арабы, сирийцы – все издревле имеют немало памятников милосердия русского. И теперь св. Афон, греческая земля, Палестина и Александрия постоянно имеют поддержку и помощь от щедрот русского народа. Говорим это не для особенного какого-либо горделивого самоуслаждения добродетелями нашими. Нет, мы хотим обратить ваше внимание на внутреннюю нашу жизнь, на более близкую к нам среду – на наше родное отечество, на наших родных бедняков русских. Россия велика. И бедности в ней тоже много. Но немало есть и людей с большими средствами. Богатство живет рядом с бедностью. Вверху дома – светло, роскошно, здорово, сыто, весело, а в нижних этажах дома – сырость, болезнь, холод, голод, слезы, стоны о пище, скорбь, уныние, даже безнадежность.
Что же делать? Скажут: это явление в мире неизбежно. Да, это так; но бедность все-таки есть зло общественное и зло, частично преодолимое при усилении добра в мире, подобно тому, как при усилении света постепенно пропадает, бежит тень. И бедняков было бы меньше, если б было в богачах побольше доброты и просвещенной внимательности к горю и нужде ближнего. Иной жертвует, так сказать, бросает большие суммы на какое-либо общественное развлечение или предприятие промышленное, не вполне благонадежное; а между тем, не имеет в душе своей постоянно, правильно проявляющейся, хотя и скромной, благотворительности. Тихий дождик бывает почве полезнее, чем иногда сильный, обильный. Скромная, но постоянная благотворительность для многих гораздо сподручнее и душе благодетельной спасительнее, и для нуждающихся полезнее, чем вдруг прорвавшееся добродушие по одному какому-либо случаю и затем скрывшееся надолго, если не навсегда, в живом благотворителе. Лучше поменьше жертвовать, да почаще; но непременно с размышлением и с любовью к ближнему, чем отдать только сумму на какое-либо дело с самоуслаждением или с расчетом и без сострадания к горемычной жизни других.
В нынешнее время призвана на общеблаготворительное служение частная деятельность; ей оказывается полное сочувствие в добре. И сердце радуется, когда слышишь: то там, то здесь какой-нибудь добрый христианин жертвует почтенную сумму на богадельню, например, для тысячи человек, на больницы, на народное образование, на ремесленное или коммерческое, или чисто научное (классическое) учебное заведение, на общины человеколюбивые. Но это все частные случаи.
А Православие есть религия добра и свободы; оно – религия вселенская, оно представляет обширное поприще для добра, оно требует от каждого из нас, православных, сочувственной к нужде других, но непременно постоянной, разумной самостоятельной деятельности.
И Церковь призывает всех и каждого из нас к тому же. Она и указывает нам круг занятий и место для деятельности, и людей нам сподручных, близких.
Приход при каждой церкви – вот круг для благотворения нашего, вот первая, после своей семьи и родни, забота для нашего сердца. В приходе христиане, как в большом семействе, все более или менее знают друг друга; знают и средства к жизни, и душевное расположение, доброе или дурное, разнообразные слабости и причину их; умеют оценить бедность и причину ее: лень или пьянство отца, или многосемейность честного одиночного труженика, болезненность его или другие потери. Прихожанин видит и знает лентяя в приходе и трудолюбивого, заслуживающего помощи или не заслуживающего. Следовательно, добродетель, благотворительность в приходе может быть самою разумною, правдивою, постоянною и общинною, братскою, то есть такою, какая заповедуется христианством; она особенно спасительна душе благодеющей. А с другой стороны, при таком внимании в приходе ко всем и каждому леность будет обличаема и устраняема, праздношатающиеся нищие, ленивые, любящие сладко поесть будут должны обратиться к честному труду. Честный труженик, семьянин найдет себе поддержку; его детей будут на общеприходский счет воспитывать, обучать грамоте, ремеслу, послушанию; ему самому помогут в горе, ободрят в работе заказами; доселе беспомощная старость будет правильно каждомесячно обеспечена насущным куском хлеба, и больные найдут в приходском попечительстве или братстве пособие лекарствами, приют в больницах, утешение словом от добрых людей и совет врача. Таким образом, четыре главных бича общественных: невежество, бедность, болезнь и леность будут устраняемы из приходской семьи. И зацветет приходская православная, христианская жизнь; пробудится сознание в каждом христианине того, что он – живой член православной общины; устроятся и у нас (и уже устрояются в иных приходских братствах) учебные и ремесленные заведения, приюты, богадельни. Если каждая маленькая община заблагодевствует, а из них составляется целое православное государство, тогда и оно – все государство как совокупность общин – будет процветать и умственно, и нравственно, и материально, то есть, по внешней жизни. Как хорошо будет тогда, как красиво, если все усердные прихожане, как трудолюбивые муравьи в муравейник или как добрая пчелка в улей, понесут свои постоянные пожертвования на общее дело прихода! С миру по нитке – а бедному одежда.
Братия православные! Каждый из нас непременно подает милостыню при случае, и иногда таким людям, которых нравственной или общественной семейной жизни мы не знаем; а иногда с сожалением встречаешь таких нищих выпившими или выходящими из питейного заведения.
Умоляю вас, Христа ради, не отверните руки вашей от нашей приходской кружки для бедных! Войдите вместе с нами в братское общение; помогите и помогайте нам, или лучше, нуждам нашего прихода своими средствами, своим словом, советом, наблюдением над жизнью прихожан, вам сподручных, чтобы ни одна ваша и наша копейка трудовая не пропала даром, а принесла бы несомненную пользу. Приглашайте же к пожертвованиям всех и каждого в нашем приходе – не своих только, но и иноверцев; приглашайте, умоляя, но не вымогая. И из лепт, из копеек составится со временем почтенная сумма, которая нашему приходу даст возможность благоустроить жизнь прихожан нуждающихся, труждающихся и обремененных.
Помолимся Господу от чистого сердца, да благословит Он наше новое делание, да откроет Он сердце людей богатых и тороватых; да осушим мы при Его милости слезы вдовицы, устраним горе сиротки, поддержим слабеющую старость! При такой братской общительности у евреев времен Моисея не было резкой бедности. Сам Бог говорит евреям: между вами не должно быть ни одного нищего (Втор. XV, 4). Для этого Господь Бог заповедал им во всем помогать бедным, не дожинать полосы в поле до края, не собирать дочиста ни колосьев с поля, ни виноградных ягод в винограднике; бедные могли есть ягоды досыта в чужом саду, только не дозволялось брать их с собою; могли рвать зрелые, чужие колосья в поле руками, но не должны серпом жать их (Лев. XIX, 9–10; Втор. XXIII, 24–25).
И каждому из нас Слово Божие говорит: Тебе оставлен есть нищий, сиру Ты буди помощник (Пс. IX, 35); блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. V, 7); суд без милости не оказавшему милости (Иак. II, 13).
...
К чему обязывает нас имя христианина?
Поучение в неделю о Самаряныне.
В сегоднешнем апостольском чтении повествуется об успехах евангельской проповеди в языческом городе Антиохии и при этом упоминается, что ученики Христовы в Антиохии в первый раз стали «называться христианами» (Деян. 11, 26). Во дни апостолов это название не было в таком обширном употреблении, как впоследствии. Тогда более употребительны были другие имена: «учеников, святых» (Мф. 10:1, Деян. 2:27), то есть отделенных от мира, «братий и верующих» (Деян. 1:16, 2:44). По крайней мере, так называли себя христиане. От кого произошло наименование: «христиане» (Деян. 11, 26), от них ли самих, или от непринадлежащих к их обществу, язычников и иудеев, неизвестно. Во всяком случае имя – христианин в высшей степени знаменательно. Оно значит – верующий во Христа, следственно указывает на сущность христианства, как такой религии, в которой эта вера составляет главное отличие от всех других религий и безусловное превосходство ее пред всеми другими религиями. Если, по слову апостола Петра, «нет другого имени под небом, данного человекам, которым бы надлежало нам спастись, кроме имени Христова» (Деян. 4, 12), то само собой разумеется, что с именем христианина соединяется значение величайшего блага, какого только может пожелать себе человек; ибо что может быть на свете дороже спасения, даруемого Христом христианам по вере в Него? Вот почему мученики и многие святые, когда их спрашивали: кто они? в ответ именовали себя исключительно христианами. В этом именовании они поставляли величайшую честь и предпочитали его всем другим именам и титулам. Но дело не в одном имени, а в том, соответствует ли этому имени личное достоинство, всякий ли именующий себя христианином есть истинный христианин, а не по одному имени. Как не все израильтяне, хвалившиеся своим именем, были настоящими израильтянами (Рим. 9, 6) и только в своем лице позорили принадлежность свою к избранному народу, вели себя так, что "ради их имя Божие хулилось у язычников» (Рим. 2, 24): так именующие себя христианами, но живущие не по христиански только подают повод неверующим хулить то святое имя, которое они недостойно носят. Что же нужно для того, чтобы быть истинным христианином, а не именоваться только? Нужно устроять свою жизнь соответственно тому, что сделал Христос для нашего спасения. Что же Он сделал? Нас ради человек и нашего ради спасения Он, будучи Богом, Единосущным Отцу и Духу, соделался человеком и, живя во плоти среди людей, просветил их светом истины, преподал им заповеди в руководство для нравственной жизни и в себе самом показал образец ревности к исполнению их, даровал благодатные силы и средства в святых таинствах соответственно нуждам нашим духовным и телесным, пострадал за нас и умер на кресте, воскрес из мертвых, вознесся на небеса и обещал неотступно пребывать в созданной Им Церкви, которая есть тело Его. Вот что сделано Христом для нашего спасения. Что же требуется с нашей стороны, чтобы усвоить это спасение?
Христос просветил нас «светом истины» (Ин. 1:9). Нам остается дорожить сокровищем истины, то есть надобно быть строго православным христианином, блюсти себя от всего, что противно православию, от суемудрия, от ересей, от расколов, от суеверия. Недостаточно знать одни начатки христианского учения, надобно более и более преуспевать в познании истин веры, чтобы иметь возможность отвечать всякому вопрошающему нас о вере и чтобы не увлекаться всяким ветром учения. Апостол грозит анафемой всякому, кто благовествует не то, что благовествовали апостолы (Гал. 1, 8–9). А они благовествовали то, чему сами научились у Христа. Стало быть, отступившие от учения апостолов и приявших от них власть учить, то есть пастырей Церкви, отступают от Самого Христа.
Христос преподал не только истины веры, но и заповеди, руководствующие к благочестию и добродетели (Мф. 5:2–12, Мф. 22:37–40, Ин. 13:34). Кто не исполняет их, хотя знает их, тот сугубый грех принимает на свою душу, ибо чем больше кому дано, тем больше с того взыщется. Если человек подлежит ответственности за грехи неведения, тем строже он будет отвечать за те грехи, тяжесть которых ему хорошо известна. Но как бы ни велика была ревность к исполнению закона Господня и к удалению от грехов, никто не должен забывать, что главным условием спасения служит благодать Божия: «благодатию есте спасени чрез веру и сие не от вас, Божий дар, не от дел, да никтоже похвалится» (Ефес. 2, 8–9). Благодать же сообщается в таинствах. Посему кто чуждается таинств, тот пусть не думает, что может спастись одними добрыми делами, как бы они ни казались совершенными. В виду заповеди: «Будите совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть» (Матф. 5, 48), никто не может сказать, что достиг этого совершенства. Сказать это было бы признаком гордости, гордость же есть смертный, непростительный грех.
Христос стяжал нам благодать очищающую от скверн греховных, освящающую и оправдывающую в силу того, что Он претерпел за нас крестные страдания и смерть. Ничто не может сравняться с величием этой жертвы; но чем она выше, чем драгоценнее по своим последствиям и по безмерному величию Того, Кто принес ее, тем возмутительнее поступает искупленный Им грешник, если не ценит этой жертвы и бесстрашно оскверняет себя теми грехами, за которые пролита пречистая кровь на кресте.
Христос спас нас Своею смертью потому, что Он восторжествовал над нею Своим воскресением и тем положил начаток нашему воскресению. Но не все воскреснут для вечного блаженства, многие воскреснут на вечное осуждение. К первым принадлежат «сотворшие благая», к последним «сотворшие злая» (Иоан. 5, 29). Итак мы должны радоваться воскресению Христову с трепетом, в виду того, что оно не для всех окажется спасительным.
Вознесением Своим на небо Господь открыл нам путь на небеса. Но чтобы водвориться на небесах вместе с Христом, надобно быть верным слугою Его. «Идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет» (Иоан. 12, 26). Грешники нераскаянные сами себе заграждают путь на небо, открытый только для тех, которые служили Христу на земле верою и правдою.
Христос, вознесшись с телом на небеса, не оставил сирыми верующих в Него. Он согласно Своему обетованию пребывает с ними и пребудет «до скончания века» (Мф. 28:20) в святой Его Церкви, которая есть тело Его, имеющее Его своим главою. Итак, чтобы иметь общение с Христом, Источником вечной блаженной жизни, надобно непременно принадлежать к Его Церкви. Горе тем, которые своеволием отторглись от Церкви. Они похожи на члены отсеченные от тела и осужденные на гниение; похожи на ветви отрубленные от древа и обреченные на сожжение в огне. Такова участь еретиков и раскольников. Вне церкви нет спасения, ибо только в ней обретаются средства спасения. Да поможет нам Господь пребыть верными чадами Церкви, если желаем спасения.
....
69. Слово в Неделю о самаряныне184
Как святые апостолы по воскресении Христовом в течение дней Пятидесятницы уготовлялись к приятию обещанного Святого Духа, так и в нас святая Церковь чрез праздники свои хочет открыть жажду даров Духа Святого, о ниспослании Которого молится в праздник Пятидесятницы.
Она вспоминает сначала об апостолах и женах мироносицах, видевших Христа по воскресении и слышавших из уст Его обетование: «Приимите Дух Свят» (Ин. 20, 22), а потом уготовлявшихся к приятию Его молитвами и молениями в горнице Сионской (Деян. 1, 14). Затем святая Церковь вспоминает об исцелении расслабленного при овчей купальне, предуказывавшем, как «крещением Божественным», совершаемым «водою и Духом» (Ин. 3, 5), «ныне очищает безчисленная множества Христос», тогда как «в купель иногда овчую Ангел схождаше и единаго исцелеваше на всякое лето»185. В праздник Преполовения вспоминается, как Христос в ветхозаветный праздник Преполовения возбуждал в евреях жажду духовную, то есть жажду веры в пришедшего Мессию своего, общения с Ним и подаваемой Им благодати Духа Святого. «Аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет» (Ин. 7, 37), говорил Он обо всем этом. В Неделю самаряныни опять вспоминается, как Господь от воды обычной возвел мысль самарянки к разумению воды жизни и от жажды телесной к жажде духовной, то есть к жажде слышания слова Своего, к жажде благодати Духа Святого, возбуждающего жажду духовную в людях. Наконец, и в последнюю пред Пятидесятницей неделю вспоминается исцеление слепорожденного от вод источника Силоамского, которое знаменовало собою просвещение благодатию Духа Святого, посылаемого в мир Христом, «душевныма очима ослепленных».
Но внимают ли этим призывам святой Церкви ее сыны и дщери? Возбуждается ли в душах их жажда духовная, жажда даров Духа Святого, открывающего для души источники воды живой? Не уподобляются ли большинство сынов и дщерей Церкви самарянке до ее встречи с Христом, душа которой была омрачена и томима страстями житейскими и попечениями земными, приведшими ее и к колодезю Иаковлеву? Как самарянка долго не могла понять, о какой воде жизни говорит с ней Христос, так и люди, или всецело занятые делами и заботами житейскими, или погруженные в суету страстей и удовольствий земной жизни, обыкновенно далеки бывают от разумения высоких дел и глаголов Божиих. Подобная занятость и погружение в суету земную, при невнимании к душе своей и действиям в ней Святого Духа, обращаются у человека в постоянный навык, так что он, освободившись на время от суеты дел и страстей земных, начинает томиться и спешит снова скорее обратиться к ним. Так жажда духовная в нем постепенно угасает, он делается уже неспособным ощущать ее, не испытывает приятности утоления ее при слышании слова Божественного, душа его томится от зноя страстей, которого не умеряет живительное для души действие Духа Святого.
Отчего же угасает в людях эта Божественная жажда и они перестают ее испытывать?
Оттого, прежде всего, что, как говорит Господь чрез пророка: «Мене оставиша, Источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушенные (водоемы разбитые), иже не возмогут воды содержати» (Иер. 2, 13), то есть, вместо благодати Божественной, стараются утолить жажду души из источников веселия земного и удовольствий земных, которыми лишь на время можно заглушить, но не утолить жажду духовную. Затем оттого, что не употребляют тех средств, которые необходимы для поддержания в душе жажды Божественной. Вода, утоляя жажду измученного ею путника, возбуждает все существо его, обновляет его духовные и телесные силы; точно так же все существо человека должно было бы обновляться от утоления жажды Божественной. Так и было с самарянкой, которая, утолив жажду свою духовную словами Христова учения, по слову Его, действительно уже «не вжаждалась во век» (Ин. 4, 14), ибо оставила свою прежнюю жизнь и, просветившись Святым Крещением, претерпела страшные мучения, а затем чрез мученическую кончину в царствование Нерона наследовала жизнь вечную.
Так именно утолять духовную жажду научает и своих чад святая Церковь в своих песнопениях в настоящие праздничные дни. Она внушает нам, чтобы, «напояя жаждущую душу благочестия водами», мы не словам лишь песней Церкви давали входить в свой ум, но воспринимали в себя и Божественный закон Христов с его «велениями», а восприяв закон Христов, входя в преискреннее общение с Ним чрез «ядение плоти Господней» и питие крови от «ребра Владычня», «угашали в себе прелести углие», то есть налагали узду на томящие душу подобно зною страсти и удовольствия земные. Для того-то и подается «Духа крепость», «Утешителя благодать» людям, чтобы, любовью Христовою умягчая боль души от подавления в ней страстей, росою благодати умеряя зной страстей и проливая в нее сладость утешения духовного, помочь людям «совершенною Божественною добродетелию обучиться», «преискренно сохранить заповеди Божия» и «в небесное паки житие» достигнуть «званным» в него186.
Потщимся же, следуя призывам святой Церкви, в особенности в сии святые дни Пятидесятницы, поддерживать в себе жажду «воды живой», жажду общения со Христом, жажду благодати посланного Им в мир Духа Святого! Пусть осуществится у нас на деле то, что часто поем мы в эти дни устами своими: «О Божественнаго, о любезнаго, о сладчайшаго Твоего гласа! С нами бо неложно обещался еси быти до скончания века, Христе!... О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте, и Слове Божий, и сило! Подавай нам истее Тебе причащатися!»187 Как жена самарянка оставила водонос свой, ощутив в душе своей жажду слышания слова Христова, так будем готовы и мы оставить на время хотя бы даже неотложные житейские попечения, когда они и в святые дни праздника заглушают в душах наших жажду Божественную.
В особенности те из нас, кто призван или будет призван сеять семена добрых учений в народе, должны быть бдительны в отношении к душе своей, чтобы не угасла в ней жажда духовная, дабы как на апостолов первых излился Дух Святой в день Пятидесятницы, так и продолжатели дела их в нынешнее время, исполняясь дарований Духа Святого, могли источать народу «реки... воды живы» (Ин. 7, 38). Ибо как может возбуждать в душе жажду слышания слова Божия тот, кто сам в себе ее не может возбудить? Пока в народе нашем сильна жажда Божественная, которую возбудила в нем вера Христова и поддерживало чтение Слова Божия, сделавшегося доступным разумению славян благодаря славянским первоучителям, так что к деятелям среди нашего народа приложимы еще и доселе слова Господа, сказанные апостолам после беседы с женой самарянкой: «Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их» (Ин. 4, 35, 38). Да не падет же на этих деятелей ответственность пред Богом за то, что они, входя в труд, ранее их начатый уже святой Церковью, следовательно более легкий для них, угашают, а не поддерживают в народе эту Божественную жажду, угашая ее в себе самих постоянною суетою и страстями житейскими! Аминь.
.......
БЕСЫ ПРОЯВЛЯЮТ СЕБЯ В ОСОБЕННОСТИ ЯРКО В МОМЕНТ МОЛИТВЫ. ОНИ ДЕЛАЮТ ЭТО ДВУМЯ СПОСОБАМИ:
1. Наводя на молящегося состояние оцепенения, нерадения, усталости или отвращения, подталкивая его к тому, чтобы не начинать молитву или перестать молиться;
2. Вызывая в молящемся либо дурные помыслы, которые могут стать искусительными, либо обычные мысли (ни плохие, ни хорошие), которые отвлекают от молитвы.
Архимандрит Сергий (Шевич).