Предыдущая публикация
НАБЕГИ КРЫМСКИХ ТАТАР НА ТУСКАРСКИЙ И ОБМЯТЦКИЙ СТАНЫ КУРСКОГО УЕЗДА В 1643 ГОДУ
Весна 1643 года на южном русском пограничье выдалась ранней и тревожной. Прошлогодняя засуха и наступивший голод в Крыму помогли татарским мурзам собирать под свои знамена многие тысячи воинов для грабежа русских сел и деревень. Кроме того, им удалось заключить сделку с запорожскими казаками о совместных действиях, согласно которой весь полон поступал в руки татар, а прочая добыча: лошади, деньги и домашнее имущество, должна была доставаться продажным черкасам.
Уже 29 марта, сразу после Благовещения, в верховьях речки Калитвы и на речке Богучаре появляются татарские разведывательные отряды. В начале апреля происходят первые стычки валуйских и оскольских станичников с татарами, а белгородский воевода Никита Боборыкин направляет гонцов в Оскол, Курск, Елец, Ливны и Москву, с вестью о готовящемся татарском вторжении.
В Курске к известию о появлении степняков отнеслись серьезно. Воеводой Иваном Стрешневым был объявлен сбор распущенного на зиму по домам поместного войска. На курские сторóжи «на дальние и на ближние, на смесные и не на смесные по росписи на все сполна» были посланы сторожа. В уездные сёла и деревни были направлены высыльщики с наказом, «чтоб дети боярские и всякие уездные люди ехали в осаду и жен своих и детей везли». Но приказ воеводы не всегда выполнялся. Если население ближних от Курской крепости селений укрывалось в ней, то жители дальних деревень не успевали или не хотели «сесть в осаду». Они предпочитали спасаться в лесах или укрепляли в селах и деревнях дворы, возводя в них острожки. Однако случаи строительства острожков решительным образом пресекались воеводами. Так в 1641 году в Курском уезде было снесено 8 острожков, чтобы «уездные люди в них не садились в осаду, а бегали бы в город».
К концу апреля татарские силы заняли исходное положение для набега на Русь по Кальмиусскому шляху. 4 мая татары попытались проникнуть к городу Осколу и в Оскольский уезд через речку Ублю, но, отражённые русскими ратными людьми от переправы, поднялись вверх по Убле и направились в Курский уезд.
Утром 8 мая отряд татар в 300 человек с Пахнутцкой дороги появился около сторóжи в верховьях реки Рати, в 50 верстах от Курска. Через час крымцы были уже под Курском, где часть их стала на стрелецких полях за речкой Тускарью, а их соплеменники в это время, рассеявшись по окрестностям, грабили и угоняли в плен жителей сёл и деревень, расположившихся вдоль рек Рати и Тускаря. Это был один из их тактических приёмов: татары с одной стороны блокировали находившийся в Курске гарнизон, с другой стороны не давали возможности уездному населению укрыться за крепостными стенами.
Однако на этот раз замысел татар не сработал, против них из Курской крепости вышел с ратными людьми воевода Иван Стрешнев. Татары не вступили в бой, а стали поспешно уходить в сторону Муравского шляха, где их ждал белгородский воевода Никита Боборыкин. На протяжении 60 верст белгородские ратники преследовали татар, нанесли им урон и отбили 18 человек курского полона.
21 мая в Курский уезд со стороны Пахнутской дороги вторгся татарский отряд, численностью не менее 2500 человек. В деревне Муравлевой на реке Виногробль произошёл бой между крымцами и курскими ратниками, который продолжался весь день. Ещё один отряд курских воинов сошёлся в бою с неприятелем у деревни Малаховой на Московской дороге. Татары, имея многократное численное превосходство, окружили курский отряд и «приступали» к ним «жестокими приступы днями и ночью» в течение 21 и 22 мая, штурмуя позиции ратных людей в пешем порядке с применением огнестрельного оружия. Несмотря на попытки курского гарнизона остановить набег, татары весьма основательно повоевали Курский уезд, забрали немалый полон и ушли в степь Муравским шляхом.
С 11 июня белгородские станичники наблюдали движение большого отряда татар до 5000 и более человек по Муравскому шляху. По пути небольшие чамбулы татар заходили в деревни Белгородского уезда, но основные силы, не уклоняясь в сторону, двигались в направлении Курского уезда. 14 июня степняки подошли к Курску, к Ямской слободе, но были отражены ратными людьми курского гарнизона. Получив отпор, татарское войско направилось вверх по реке Тускарю, по Московской дороге, по пути разоряя деревни и сёла Тускарского стана: Каменево, Чурилово, Букреево, Куркино, Волобуево и вотчины Курского Богородицкого монастыря в Обмятцком стане: Жерновец и Тазово. Татары разбили лагеря в Рождества Пресвятой Богородицы пустыни, что на Корню и в монастырских слободках Долгой и Служне и отправили загоны по селениям Обмятцкого и Тускарского станов.
Преследовавшие татар курские ратные люди стали недалеко от татарских кошей в деревне Пойменово на реке Неполке. Из-за своей малочисленности курский отряд не имел возможности напасть на татарский лагерь и вступал в стычки лишь с небольшими группами татар, возвращающимися из загонов. Чтобы действия курских ратников не мешали разбойным набегам татарских чамбулов, крымцы частью своего войска окружили курский отряд в деревне Пойменово, и в течение 14-15 июня «приступали к ратным людям жестокими приступами».
В то же время татары продолжили набеги на сёла и деревни Тускарского и Обмятцкого станов, в которых многие поместья детей боярских разграбили, и пожгли, и полон взяли. Особенно сильно пострадали от татар вотчинные деревни Курского Богородицкого монастыря в Обмятцком стане (Жерновец, Тазово, Долгая и Служня), в них «дворы, и гумна, и хлеб в кладех пожгли татаровя, и на полях рожь и всякой яровой хлеб потравили и потолочили». А в Тускарском стане в монастырской деревне, «что была пустошь, на реке Рати под Святым лесом, на Святом колодезе (д. Старая Слободка) шесть мест дворовых крестьянских, два места бобыльских запустели от татарского разоренья и пожоги, а крестьян и бобылей с женами и с детьми побили и в полон поимали татаровя». Общее количество людских потерь в Курском уезде не известно, но со слов татар взяли они полона «несчётно».
В начале 1644 года дети боярские Тускарского и Обмятцкого станов совместно с монахами Курского Богородицкого монастыря подают царю челобитную, в которой просят освободить их от части сбора посопного хлеба (подать, выплачиваемая зерном) на текущий год из-за из бедственного положения после татарских набегов:
«Царю, государю и великому князю Михаилу Федоровичу всея Руси бьют челом богомольцы твои, государь, Пречистые Богородицы Курского монастыря строитель Варламище с братьею, да холопы твои, государь, курчане детишки боярские Тускорскаго и Обмецкаго стана. Испомещены мы, холопы твои, многие в тех в двух станах, как и город Курск стал. И грехом нашим почили быть приходы частые крымских людей, воюют ежелет нас, а поместьишка наши стали с прихода крымских людей на сакме. И в прошлом, государь, во 151 (1643) году приходили под Курск и в Курский уезд в те два стана татарове многие люди в одном лете трижды, и коши свои ставили в монастырской вотчине в деревнях, и воевали большою войною, церкви Божии осквернили, и престолы ободрали, а иныя церкви пожгли, и многих людей в полон поимали, а иных побили, села и деревни многия пожгли, а монастырскую вотчину заступницы нашей Пречистыя Богородицы выжгли всю до кола, жен наших, и детей, и крестьянишек, и людишек наших в полон поимали и побили, и хлеб весь ржаной и яровой потолочили, и остаточного пожать не дали, и впредь ко 152 (1644) году ржи сеять не дали грехом нашим всполохи частые. Покиня свои домишки, которые остались, живем в городе, а поместьишки наши стали на татарской сакме. А которая, государь, наша братья и детишки боярские остались без жен и без детей, и те, покиня свои кучанки, побрели по разным городам, потому платить твоего государева платежа ямских и стрелецких денег и отсыпного хлеба и под послов подвод некем и нечем, совсем разорены до конца. Милосердный государь, пожалуй нас, бедных и разоренных богомольцев и холопов своих, вели нам в своих государевых платежах польготить, как тебе, государь, Бог известит, и последним бы нам, холопам твоим, и бобылишкам нашим не разбрестись розно, и твоей бы службы не отбыть, и вели, государь, нашей бедности и разорение в двух станах, в Тускорском и в Обмецком, монастырской вотчинки и наших поместьишек дозрить своему государеву воеводе Ивану Филипповичу Стрешневу. Царь, государь, смилуйся, пожалуй».
В своём ответе на челобитную царь Михаил Федорович приказал курскому воеводе Ивану Стрешневу с «курского монастыря строителя Варлама с братьею и курчан детей боярских Тускарскаго и Обмецкаго станов помещиков… на нынешний на 152 (1644) год посопнаго хлеба двух третей имать не велел».
ИСТОЧНИКИ:
1. Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века, М.-Л., 1948, стр. 316-323.
2. 1645 г. Писцовая выпись о вотчине монастыря Курской иконы Божіей Матери в кн. Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете, 1896 г., Кн. 3 (178), V. Смесь, стр. 19-32.
3. Новомбергский Н.Я. Очерки внутреннего управления в Московской Руси XVII столетия: Продовольственное строение, т. 1, 1914 г., стр. 25-27.
Следующая публикация
Комментарии 1