Дом странных книг

Путеводитель по темной стороне Луны.                                                            Предисловие               Эта книга никогда не выйдет. Много лет начался этот путь; нити стремились вверх, пронизывая стебли; корни потерялись в глубокой мягкой земле. Сейчас я намерен дать лучшую почву этому саду, провести по другой стороне луны – темной.               Никто из нас не боится темноты. И пусть каждый признает, что пугает вовсе не она. Мы не боимся ночи и с удовольствием живём за тяжелыми шторами, спим, в спрятанных от солнца, углах и прячем все свои секреты в темных шкафах. Человек привычно прячет свою жадность в комнате без лампочек, зная, что никто чужой не сунется в гиблое место. И, в тоже время, мы боимся сунуться в чужой темный угол; что ждёт нас там? Нет. Человек никогда не боялся темноты, он всегда мог придумать, что поместить в неё. И так страшно пытаться вытащить из неё чужое. Чужая душа – потёмки. Мы боимся лишь то, что не знаем, то, что не знает нас, всячески защищаясь, пугая.                                                               Часть 1.               Всю историю человечества пронизывает выбор. Глупо считать, что кто-то из нас или каких-нибудь них удостаивается шанса судьбы, когда выбор не возникает на жизненном пути. Выбор есть всегда.                             Так, в самом начале была создана свобода выбора – любовь.       Любить или не любить - вот в чём вопрос.                Многие из нас не преданы любви, как это было задумано. Мы не прощаем всё нашим врагам. Само по себе наличие твоего собственного врага говорит об отступничестве от покаяния любви. У тебя есть право не любить, но и получить чувства ты не сможешь. И ты заставляешь себя, воспитать нужные чувства, дабы получить ценный дар – быть любимым.       Ценой выбора.                  И вот ты получаешь бессчётное количество симпатий, объятий, поддержки и внимания. Не хватает взаимности, но ведь это такая мелочь. Выбор создан для твоего душевного совершенствования, для твоих терзаний и трудностей, которые под силу лишь тебе. Ты всегда можешь преодолеть их, только потому, что их создатель ты.     Создавать или не создавать – вот в чём вопрос.                 И именно здесь родилось «Зло». Когда в очередных думах о последующем выборе человек морально иссякает и не может найти ответа на тревожащий его вопрос. Выбор становится злом, порождающим ненависть ко всему миру и, в конце концов, к себе самому. Затем потеря контроля, разума и тела. Вишенка на торте - саморазрушение любой ценой.                 Выбор – есть любовь. Любовь – зло и спасение. Ад – место для обиженных, кто, сделав выбор, забыл о взаимности.                Мы живём в век не столько смотрящих вдаль людей, сколько уставших от серости и желающих найти свой поток мысли личностей. Каждый особенен, каждый понимает, что «Зло» это лишь абстрактное изречение о причиняемом вреде. Такие уходят в начале историй.                ««Зло» поступает так, потому что оно зло. Ему не нужны причины для своих поступков».                                                             Часть 2.                «Зло» порождается страхом. Как часто видя мутную воду, черные километры вглубь земли мы говорим о страхе. О зле, которое таится в этой бездне, и, которое обязательно покажет себя во всей красе. И как на самом деле проявляет себя эта беда. Приходит в самое неудобное время к самым невинным.                 Но виноватые боятся не меньше и не реже. У повинных свой вечный страх. Он начинается с оплошности и продолжает расти до полного изнеможения хозяина. Выжидает удобный случай, чтобы спрыгнуть на молодых и сильных, захватить как можно больше овец в свой легион.                 Для таких свой свет в конце тоннеля. Свет от зажженного факела в руках искупителя. И вот, его поджидает последний выбор.      Его жизнь становится на весы и факел тухнет.                Сама мудрость даёт поощрение или наказание. Сама справедливость открывает перед потухшей душой предназначенную ему дверь. Но только наказывает за деяния уже страшный зверь. Само зло желает заполучить как можно больше мёртвых душ, загребает своими когтями всё больше «невинных».       И здесь просыпается страх.                Здесь рождается одно из древнейших зол. Оно подкрадывается незаметно, прячась в тень обреченного, и без предупреждения бросает бледного в горячую темноту. Зверь судит бедолагу на страшном суде и скармливает его голодным переживаниям. Затем факел тухнет и новый день заканчивается по-старому. С каждым утром страх съедает наземный мир и велит раствориться в следующей ночи. Найден путь к спасению. Наступает правление страха. А дальше он просто уподобляется скрытому тирану: днём награждает, ночью заставляет расплачиваться.                И вся мудрость, вся справедливость, кою так желают отыскать люди, растворяется в облике страшного зверя, щадящего лишь покорных.               Кто судил самого зверя, кто дал ему титулы? Его деяния, его крепкие когтистые лапы, хватающие повисших над пропастью, его острые уши, слышащие каждый шёпот просьбы, его сильная спина, прикрывающая просящих от пробивных стрел, его чистое сердце, вытянувшее его желания на сторону помощи, тяжёлые веки, закрывающие его обиды, его благодетель: дали ему право распоряжаться истиной и нести ее знамя над своей головой. И вечная борьба зверя с людским страхом только уничтожает последние капли доверия. Видя силу зверя в сражении, навиваются мысли, как скоро эта прыть обернётся в твою сторону. Но как слеп человек. За его спиной зверь видит своего сильнейшего противника. Он направляет когти в его сторону и стремится к своей цели – одолеть страх, освободить боящихся. Но боящиеся воскрешают страх. И всё идёт по кругу.                 Только к смелым выходит мудрость в своём истинном облике. И сходится смельчак с мудростью в едином решении. И никто не жалеет, никто не боится.                                                       Часть 3.                   Так и встаёт перед человеком истинный зверь, прыткий и могучий. Хозяин страха человеческого, укротитель его и создатель – природа человеческая. Это бесплотное существо, стремящееся ввысь, расплывающееся и заполняющее всё пространство вокруг и внутри человека. Самое необходимое его злодеяние.      Человек по природе – зверь. И не боится больше человек ни темноты, рассекая её пламенем вечным, ни вершителя судьбы, сотворив своего слугу народа. Познал человек истинные страх и зло, его порождающее.      Встретил человек человека.                     Руки его больше не руки, глаза как видеть забыли, уши не слышат друг друга, сердца свой дом покинули. И стали люди себе подобных изничтожать. И длились войны вечность. И закончатся войны завтра. И не наступит завтра никогда.                     Сначала человек придумал слабость, но природа отвергла. Вернула истинное обличие – звериное. И снова содрогнулся человек. Что только могла породить природа. Зачем оставила человека, отступилась, породила «Зло» и направила против невинных. Каждый, кто хоть раз посягнул на священное, кто создал слабость, породил «Зло».                     Истинное «Зло» - рождается в чреве ума и взрастает на почве людского гнева, лжи и уныния.                     Не боятся люди темноты, в которой живут веками, не боятся люди правды сущей, ибо преграды людские выше силы справедливости. Темнота боится гнева людского, правда не может найти себе место в мире,                               Зло есть человек и в нём оно останется.                               Протяни же руку темноте, она твоё дитя.                                                                                                                          

Кофейное зерно      Когда молочные пузыри перестали взрывать друг друга, в чашке настала тишина. Гладь напитка казалась идеально чёрной и не отражала ничего, кроме собственного дна. Если добраться до него, в голове становится пусто, и руки тянутся далеко за дверь. Это как уйти прочь, использовав кого либо до дна, и, ощущая нечеловеческое полноценное счастье.      Не люблю кофе, густой напиток, не похожий на тот, что утоляет жажду или позволяет расслабиться. Если добавить немного сахара, появляется чувство умиротворения и желание закрыть глаза. Кофе нужно пить дома наедине со своими мыслями и чертями.      В тот день утро было похожим на ночь, а люди – на муравьёв возле старого сарая. Всё вокруг казалось чёрно – белым комиксом с прорисованными царапинами дождём. Я натянул пятнистую оранжевую оправу на переносицу, вдавив её в лоб, и выдохнул, будучи уже на улице. Я не боялся промокнуть или растаять от летнего дождя, мокрый котёнок всё ещё остаётся котёнком.      Я всегда любил этот город; старый, мокрый или пыльный, безразличный ко всем и такой ошеломляющий. Я помню, как однажды делился с другом spliff. Голова закружилась, и облака обгоняли мысли, космос внутри черепной коробки шумел как Юпитер или как Большая медведица. Моя грудная клетка существовала отдельно от меня, и внутри расцветали полевые цветы, дышать от которых становится легко и необъяснимо. Годы спустя я увидел картину экспрессиониста на школьной выставке, и всё повторилось. Иногда мы претворяемся не способными постигнуть искусство и находим утешение в грязи. Помни, из любой грязи можно сотворить искусство, просто добавь немного себя.      В этом городе я часто ощущал подобное. Я проходил вдоль чужого забора, преследуя свой шаг бегом пальцев по ребристой поверхности, горячей или холодной и с громким грохотом от своих мыслей. Один раз я остался в тёмной подворотне возле мусорных баков. Там не было света или лишних звуков, только лай собак и отдалённое шарканье. В воздухе пахло мокрой землёй и в душе что – то легко дрожало от вечерней прохлады. После моего приключения с другом, нас поймала местная доброжелательница и моя мать выслушивала каким хулиганом я стану. В прошлый понедельник я незаметно пробрался в за кулисье большого театра – единственного в этом городе. Мимо меня мчались ряженые актёры и кричащие люди. Я прошёл прямо до упора и, подойдя к стене, пару минут пялился в надпись «не курить». Я облокотился спиной о соседнюю стену и, продолжая держаться взглядом о надпись, закурил. Я втягивал щеками дым и выпускал его вперёд. Дым разбивался о табличку и расползался в стороны.      Мои мысли прорезал тянущийся писк, затухающий через секунды и глухой щелчок в конце всей мини оперы. В этот же момент я услышал помпезную симфонию завершающегося спектакля и шквал аплодисментов. Я повернул голову и увидел немного дымящийся громоздкий фотоаппарат в белых руках. Девушка медленно отодвинула фотоаппаратуру от лица и изучала меня взглядом, не двигая зрачками. - Красиво получилось.      Её голос был немного раздражающим, но я не собирался привыкать к нему. Я посмотрел на потухающий окурок и перешёл на дыхание ртом. - Ты про фото или мой поступок?      Она пригласила меня на чашечку кофе в кафе неподалёку. Я не хотел соглашаться, но больше всего мне не хотелось обидеть её. Она заглядывала в мои глаза, ожидая ответа, и через минуту её пальцы сжимали мою футболку. Мне показалось грубым и трусливым, если бы я отдёрнул ткань.      До последних минут перед выходом я нервно пытался собраться с мыслями и понять её намерения. Я часто слышу комплименты и в моих карманах оказываются салфетки с номерами, но их природу я не мог понять. Я сжал рукой горячие волосы, скользящие между пальцев, и попытался придать себе свежий вид. Получилось смешно и мне стало легче от смеха. Проведя перед зеркалом некоторое время, я почувствовал облегчение, то ли от рожиц, которые я намерено, строил, то ли я забыл о встрече и переживаниях. Тем не менее, я немного обкусал губы до приятного красноватого оттенка и вспомнил детскую «хулиганскую» походку.      Мне было весело всю дорогу, иногда жарко, иногда прерывало дыхание. Я трогал пальцами и ладонью все встречающиеся дома: шершавые, холодные, красящие мои пальцы, колючие и скользящие. Я остановился у зелёного высокого шумящего дерева, мне было необходимо ощутить тень и прохладу одинокого жителя леса, вырванного из своего дома и взращённого в неизведанной земле. Вдоль пустой улицы стояли оранжевые конусы и красные запрещающие знаки. Под крышей одного из местных зданий висела неоновая вывеска с надписью «Добро пожаловать», несколько неаккуратных бумажек «Мы открыты» и маленькая ступенька перед дверью.      Я вошёл внутрь и, по привычке, поднял взгляд на потолок, проверив наличие звонких аксессуаров. Над дверью ничего не было. Голос окликнул меня из дальнего угла, и я через минуту я присел за выбранный ей столик. Она встретила меня красной улыбкой, и её тело стало заметно нервничать. Я ответил такой же улыбкой и немного пробежался взглядом по столу. Я заказал две чашки чёрного кофе, но для неё я выбрал кофе с пышной молочной пеной. Я попросил её рассказать о себе и заметил все моменты, если она недоговаривала или пыталась соврать. Плохая актриса, наверное, она играет старомодные пьесы, где просто необходимо кричать и падать в обморок после объявления плохих новостей. Под конец вечера, когда до дна оставалась пара глотков, я вспомнил несколько хороших, на мой взгляд, шуток.      Немного позже я проводил её домой, по ночным пустым улицам и старался не рассказывать лишнего. Лишним было всё. - Мне понравилось это кафе. – я обернулся назад, кивая в сторону отдаляющегося кафе. - Значит, нам стоит встретиться там ещё раз. – она глупо посмеялась и развела руками. - Да, я думаю, мы могли бы. – я снова обкусал губы и проверил ровную дорогу перед собой.      Мы остановились на её пороге, и я попытался быстро найти подходящие слова, но она опередила меня. - Зайдёшь? – она открыла дверь вытянутой рукой и, стоя на ступени выше меня, ждала ответа.      Услышав предложение, я резко поднял взгляд на неё, отчего мои очки немного слетели вниз. Я молчал минуту, переводя взгляд с неё на гостиную комнату и обратно. Она дёрнула меня за рукав, и я оказался внутри.      За утренней сигаретой на чужой кухне я утопал в воспоминаниях, от которых появляются румянец и мурашки. Я вспоминал её горячую кожу, немного липкую на плечах и талии, блестящий и немного колючий пирсинг на животе и прикосновение к мягким губам, как к своим собственным. После первого глотка кофе, перед глазами появились картины тёмной спальни, в руках показалось что – то немного сухое и спутанное, как её волосы, если сжать их в ладони. Ещё несколько глотков и в животе возвращается ощущение немного щекотное и глубокое, переходящее ниже и ниже. Добираешься до дна чашки, и чувствует еле заметный запах горячих тел и жизни до прошлого вечера. После звона чашки об стеклянный стол, её руки скользят по моим плечам, сминая немного влажную футболку, и мысленно чашка наполняется снова.

Две весны Интересно, так всегда бывает? Стоишь в центре машиной свалки и, пока старый ржавый пресс сминает, кажется, крайнюю машину в металлолом, думаешь, конец ли это? Иногда стоит обернуться назад, чтобы найти ответы на вопросы. Может, когда беспробудными днями ливни смывали жёлтую листву в сток, или, когда чайки кричали имена унесенных морем, ты должен был обернуться. Может, чтобы открыть глаза, не нужно просыпаться или засыпать. Прошлой весной я в очередной и последний раз переехал в тихое местечко; море, пальмы, шумные закаты и красные городские пейзажи. Мне особенно нравился дикий пляж и я предпочитал проводить там большую часть вечера. Однажды я решил, что не могу продолжать жить без какой-то ерунды, сейчас уже и не помню, что это было. Я услышал не самый приятный звон над головой, входя в маленький магазинчик, глупый и полный всякого барахла. Я бродил среди выдуманных прилавков и касался подушечками пальцев бус и тесёмок. В конце ряда вешалок стояла очередная с чем-то ярким и кружевным. Я подошёл проверить и выцепил из глубины летний топ цвета забродившего красного вина. Всё это место маленький чемодан барахла. Я почувствовал спиной лёгкий ветер и шаркающий звук. Её волосы были выбелены, но все равно отдавали жёлтым и серым. Закрученные пряди закрывали шею и спину, но я заметил на ней похожий топ приятного серого оттенка. Если она носит такое, думаю, ей бы понравился этот. Я отмахнул рой мыслей и молча вышел на шумную улицу. Мне стало легче. Я ещё немного подышал дымом собственных сигарет и успокоил себя шумом дороги. В моей голове снова раздался звон, я лениво потёр глаза, надевая очки и направляя взгляд в сторону. На горизонте показалась знакомая картина - серый топ. Я резко осознал, что не знаю цвет её глаз. Я не сразу понял, как потянулся за ней. Я ощущал себя маленькой собачкой, которую, дернув за поводок, можно поднять над дорогой. Пройдя до ближайшего светофора, она обернулась и через мои глаза ворвалась искра, быстро добежала до мозга и взорвалась яркой вспышкой, проходя волной до сердца. Зелёные с каплей прилива. Я купил ей винный топ, возил её на любые пляжи Флориды и собрал всё, что было, чтобы купить вишневую старомодную машину. Она смеялась над всеми моими шутками и мы давно не обедали друг без друга. Каждый раз, когда я вижу красный, я думаю о ней. Может, это цвет сочной тёплой любви или неостанавливающегося кровотечения. Этой осенью я утопал в повседневных проблемах, но рядом с ней, я ничего не замечал. Прошлым вечером я пообещал обед в летнем кафе, но бензобак был пуст. Я извинялся весь вечер и, казалось, всю жизнь, но мои планы были в силе. Я был готов управиться за считанные минуты и окунуться в омут моей чистейшей любви. Я успел закинуть на соседнее сиденье красные розы, хотя она говорила, что не любит вульгарные цвета и держалась от меня на расстоянии. Откровенно говоря, в фильмах гораздо проще описывать ключевые сцены, но в этот вечер я потерял всё два раза. Я никогда не смогу понять грань, когда откровение переходит в интригу и последующую ложь. В этот вечер я увидел всё превосходство её тела: кофейное родимое пятно на правой груди, еле заметные складки сжатой кожи на талии и как закрученные локоны мягко сжимаются мужской рукой, пусть и чужой. Я молча ушёл, не входя в дом. Через пару часов она набрала меня и попросила о встрече. Я совсем забыл событие, произошедшее в начале вечера, и примчался с алыми розами, немного потрепанными, как и я сам. Ей понравились розы и моя лёгкая улыбка. Я с нетерпением ждал, что она хочет рассказать мне, но около получаса я слушал события грандиозного фильма о настоящей любви, где главная героиня встречает кого-то особенного и её жизнь превращается в сказку. - Я думал, тебе нравится пляж, - с моего лица не сходила глупая улыбка. - Ты не понимаешь. Все могут пойти на пляж. Она кружила по комнате, размахивая руками и продолжая рассказывать фильм. - Но не все могут быть на пляже вместе, - мой взгляд метался, - а потом вместе купить вина в душном магазинчике,- мои губы высохли и я взял паузу. - Ты должен посмотреть этот фильм! - она превратилась в ответственную мамашу, заставляющую съесть кашу на завтрак. Её зелёные глаза померкли и выкатились наружу, волосы были небрежно зачесаны и вся её красота пропала. Я будто пришёл в чужой дом. - Фильм…, - я уже не слышал себя, - хорошо, как он называется? - “Весна”. - Я уехал домой и до полночи в стёклах моих очков отражались кадры мелодрамы. Весна в этом фильме была совсем другой. Девушка из фильма была похожа на мою любовь и от этих мыслей сердце стянуло кнутом, в глазах пропал свет и в ушах раздался оглушающий звон из детства. Может, это детские травмы делают нас теми, кто мы есть? Я принял лекарство и забыл все проблемы, вплоть до своего имени. В голове закружилась сонная мелодия и тело потянулось к горячей ванне. Окутанный сигаретным дымом, я пытался вспомнить что-то из моей прошлой весны, когда каждый день бензобак был полон. Весна в том фильме шумела живой листвой и пахла лёгкими женскими духами. В моей весне чайки кричали имена, унесённых волнами в открытый океан. Моё тело дрожало, как весенний лист, а губы были горячими и мокрыми. Я хотел спросить что-то одно, но не мог выбрать самое ценное. Она открыла дверь и я увидел голые плечи, они казались горячими, способными согреть меня. Её волосы были влажными, а глаза совсем затерялись на чистом лице. Через секунду я обнял её и в душе стало совсем тепло. Я подумал, что теперь моя весна не отличалась от той, но она обидно толкнула меня в грудь и бросила небрежное “извращенец”. Я увидел на себе холодный чужой взгляд и ответил тем же. - Может, погуляем вместе на пляже? В последний раз. Я был готов отдать всё, чтобы отказаться от своих мыслей, но только не сейчас. Я убедил её, что это последняя наша встреча и к утру она будет свободна от всех предрассудков. Новая резина коснулась песка и я заглушил машину. Дыхание душило меня, и звон в голове рождался снова, несколько таблеток заглушили звон, но не облегчили мою участь. Я накинулся на её шею, она в последний раз глотнула спертый машинный воздух и её длинные ненастоящие ногти вцепились в мои лицо и руки. Я отпустил её, когда зелёные глаза закатились вглубь. Мне было все равно, а её тело всё ещё манило весенней любовью. Я крепко обнял горячее тело и прикрыл глаза. Когда любовь перестала греть, я аккуратно переложил её в вымытый багажник и поцеловал руки. Она впервые разрешила прикоснуться к ней. К утру я приехал на бескрайнюю свалку и наблюдал, как старый ржавый пресс сминает вишнёвую машину в металлолом. Я больше не слышал звон в ушах и не вспоминал, где получил эти неглубокие царапины. Мы провели вместе две незабываемые весны и ещё парочка ждёт меня впереди.

II. Прощай пугало? Солнце тянулось к невидимому горизонту, украшенному зелёным пейзажем. Густыми рядами дикие деревья виднелись вдали, их сломанные ветки преграждали пути всякому входящему, а поваленные трухлявые стволы стали излюбленным местом детских и романтических встреч. Минди сидела на горячей доске от недавней скамейке и поглаживала черную курицу по синеватым перьям, они изредка поднимались, делая курицу похожей на мягкого ежа. Солнце опускалось ниже, выталкивая капли звёзд на темнеющий небосвод, и все вокруг светилось новыми красками. Минди взяла курицу в охапку и медленно зашагала во двор. В одну из очередных секунд за правым плечом послышался шорох. Звук шёл с кукурузного поля, где уже давно ничего не росло, кроме засохших стеблей недавнего урожая. Минди отворила скрипучую дверь амбара и броском отправила питомца восвояси. Шум в поле окрасился незнакомым смехом. Минди, собрав всю свою детскую решимость в кулак, подкралась к таинственному звуку, на крайний случай, рядом всегда был друг, и, раз он не может ответить, это не значит, что он не может защитить. Маленькие белые ручки аккуратно раздвинули стебли кукурузы. Одно только сердце мешало, предательски стуча, и, рассекречивая убежище. Минди пробежала глазами из одной стороны в другую, но ничего не нашла, но шум не прекращался. Через пару секунд шум превратился в глухой стук и через минуту что-то большое, скрипя и шурша по листьям, упало на землю. Минди, пачкая белые ладони и колени, пробралась куда-то вперёд, а затем немного влево и ещё раз влево и наткнулась на забор. Из губ показался выдох умиротворения, и ее взгляд повернул голову вправо, цепляя из общей картины кусок красной тряпки, казавшийся грязным при ночном свете. Минди коснулась его рукой, и кусок медленно пополз вперёд и назад одновременно. Детское сердце в очередной раз замерло, ожидая приказа биться как прежде. Смех, перебивающий природный шум, снова послышался в правом ухе, и Минди заглянула за жёлтые листья, прижавшись щекой к холодной земле. За листвой и стеблями незнакомые мальчишки волокли пугало за кукурузное поле. Кто бы мог подумать, что защищать придётся совсем не того. Внутри Минди в мгновение что-то разрослось и вытолкнуло девочку на протоптанную тропу. Трое мальчишек вытаращили разноцветные глаза и замерли на месте. - А ты ещё кто? - самый высокий силуэт в смешной кепке держал пугало за вырванное бревно. - Это Минди. Минди услышала свое имя от кого-то слева и пришла в себя. - Это мой друг! - Минди топнула ножкой, - Зачем ты крадешь его? - Это же пугало, дурная, какое тебе дело до этого чучела? - высокая фигура взялась за столб покрепче, - Пошли быстрей, а то пол ночи будем его тащить. Мальчишки схватили пугало покрепче и попятились назад. Незнакомая девочке злость охватила её маленькое тельце и Минди схватила пугало за голову. - Уйди, дурная! - вскрикнул мальчишка в кепке. - Это моё! - завопила девочка. Из глаз Минди брызнули прозрачные капли и отбирать пугало стало легче. - Рыжий, не филонь! - послышалось впереди. Через секунду отобрать пугало казалось невозможным. Послышался неприятный скрежет, и Минди упала на земле. Перед девочкой лежал старый мешок с нарисованными глазами и дугой. Минди разревелась ещё пуще. Ладони и колени были грязными и разбитыми, но все равно не так безнадёжно, как детское сердце.

Безголовый Я мало что помню из детства. И одно из моих редких воспоминаний - старое потрепанное пугало. Старик Хенсон собрал его, набив темно-красную вельветовую рубашку отсыревшей соломой, которую так уверенно игнорировал местный скот. Снизу пугала болтался чёрный комбинезон, манящий молодых псов, и от того подранный с самого первого дня. Конечности кукурузного мертвеца были надёжно обмотаны бичевками. Старик уже прилично накормил урожаем чёрных птиц и делиться соломой, пусть и сгнившей в большинстве мест, не было никакого желания. Вместо головы пугало носило сшитый мешок, украшенный чёрными точками глаз и кривой линией улыбки. Настоящая фермерская шляпа, такая что уже несколько лет пропускает солнечные лучи и не является предметом дамской гордости, закрывала кривые швы. Всё это было в прямом смысле повешено на смешные палки. Иногда по пугалу ползали разноцветные жучки, а в основании палки отдыхал нарезвившийся пёс. За три месяца до летних приключений маленькая Минди благополучно переехала на одну из таких ферм. Здесь её семья провела ближайшее лето. И, честно говоря, многие последующие тоже. Новенький Вишнёвый форд показался на пыльной дороге. Степная пыль неприятно ложилась на блистающие крылья авто, а из - под неприятно пахнущей резины вылетали клубы удушающего песка. Замедляясь, авто остановилось возле красивого огромного амбара и двери форда открылись с приятным звонким щелчком. Глава семейства, Альфред, прищурившись от яркого солнца, осмотрел новые владения: неплохой домик с новой облицовкой, огромный амбар, немного мрачный от старости колодец и несколько загонов; всё окружено трухлявыми палками, напоминающими совсем маленький забор. - Папа?! - девочка в чисто голубом с оттенками белого платье указывала пальцем за один из загонов, - что это? Мужчина, оглядев свои туфли, подошёл к ребёнку, приложив ладонь к лопатке, как обычно делают все родители, невольно говоря о своей поддержке. Он пару секунд ничего не говорил, щурясь в указанном направлении. - Пугало, Минди. И мужчина так же молча ушёл, лишь окрикнув девочку с порога. Минди по привычке сжимала подол платья в кулачках, за что часто получала выговор от матери. Вообще о семье Кастлер нельзя сказать что-то вычурное или угрюмое. Глава семейства Альфред Кастлер ещё до своего рождения был крещен предпринимателем. И, хочется сказать, весьма успешным. Мужчина средних лет, высокий, темноволосый и голубоглазый. От такого сочетания не многие находили его привлекательным, но все - странным. Он всегда надевал только белую выглаженную рубашку и чёрные начищенные туфли. От такой обуви каждый должен сойти с ума. Далее по старшинству следует миссис Эмбер Кастлер. Все знакомые считали её потрясающей женщиной: русые волны волос, спадающие до полу пышной юбки, острый маленький нос, щеки в веснушках и аристократическая кожа. Единственный минус - для неё не существовало маленького домашнего существа по кличке Минди. С утра Минди вставала самостоятельно, умывалась, набирая в ладошки холодную воду, и миссис Кастлер заплетала белоснежные упругие косы. Обычно девочка выбирала голубое платье с белыми кружевами или ярко-красное, напоминающее сверху комбинезон. На ферме иногда можно было заметить тройку местных, поддерживающих местных обитателей. В один из обычных завтраков в конце первой недели как назло не случалось ничего интересного. По тарелкам били холодные вилки, а под столом маленькие ножки изредка пинали спящего пса. Минди тыкала вилкой остывшую яичницу и пряталась от укорительного взгляда матери. Через пару минут мучения кончились и довольная, хоть и немного голодная, девочка выбежала на жаркий двор. Её накрыло безделье, всю с головой. И Минди решила просто пойти прямо, считая кур по пути. Отсутствие чёрной её любимой курицы показалось странным и та принялась искать взглядом чёрное пятно. Как вдруг что-то ударило носок туфли и потянуло девочку к земле. А эту же секунду все вокруг закудахтало и залетало и в маленьком сердце что-то забилось совсем быстро. Минди закрыла голову руками и зажмурила без того закрытые глаза. Когда последнее перо упало на детский локоть, щекотное чувство заставило девочку дёрнуть рукой и та очень медленно встала. Чумазая, она сидела на тонких ножках и тяжело дышала, смотря в никуда, её руки упали на землю, повернув ладони к солнцу. Детская грудь поначалу поднималась и опускалась, казалось, со скоростью света, но через пару минут зрачки сфокусировалась на чёрном пятне перед собой. Чёрная курица безжалостно клевала землю, в которой даже Минди было понятно ничего нет. Девочка сомкнула губы и немного надула щеки. Она очень медленно посмотрела за правую лодыжку и с опаской взяла небольшой камень непонятного жёлтого цвета. - Противная курица, - прошептала Минди и кинула в курицу камень. Курица полетела, возмущаясь неожиданностью и смешно убежала в амбар. Проводив чернышку взглядом, Минди заметила краем глаза болтающееся пугало. Девочка поднялась, скаля зубы и прихрамывая. Через пару минут она перелезла забор и осторожно подошла к пугалу, заглядывая под его шляпу. Пугало никак не ответило, тогда Минди подняла тонкую ветку и потыкало его в живот. Пугало даже не подмигнуло. Девочка села у мотающихся штанин и принялась рисовать на земле что-то бессмысленное. Разговор начался неожиданно. Минди подняла взгляд на пугало, оно молча улыбалось. - Глупое ты пугало, - голос Минди никогда не дрожал и речь порой не окрашивалась абсолютно ничем, - стоишь тут и ничего не понимаешь. Ты вообще говорить умеешь? - Минди встала, щурясь от солнца, и резко сорвала шляпу пугала веткой. Шляпа упала на детский рисунок и Минди пнула её вперёд. - Ты даже писать не умеешь. - она ещё раз обернулась на пугало. - Папа говорит, что у таких никогда не будет работы, - она немного помолчала, но после продолжила пинать шляпу, - и у меня тоже. Я замуж выйду. Казалось, в словах девочки нет никаких эмоций. Детский взгляд с минуту застрял на мешке пугала, то ли ожидая, то ли выслушивая ответ собеседника. В конце концов изрядно пострадавшая шляпа отправилась на детскую голову и девочка просто исчезла за дверью. Вечер был тяжёлым. Нужно было выслушать возмущения о своём дурном характере, затем прощание с одним из любимых платьев и очень долгое умывание. Всю ночь Минди смотрела в потолок. Если закрыть глаза, можно увидеть черную курицу, песочный камень, жаль, что конфеты не могут быть такого размера. Минди вздохнула, снова открыла, болящие от усталости и не привычного солнца, глаза и посмотрела на потрепанную шляпу. Пришлось встать, напялить шляпу и идти на улицу. Минди прихватил старое одеяло и отправилась на встречу с пугалом. На улице было тепло и тихо. Ночи здесь не были тёмными и бояться было нечего. Минди сошла с хрустящего порога, оглянувшись, нет ли слежки. Неуклюже передвигаясь по пустому двору, она временами возвращала шляпу в правильное положение. Дорога до пугала занимала несколько минут, которые промчались за пару секунд, и перед девочкой оказалось пугало. В ночи оно казалось выше и немного грустнее. Минди встала рядом, смотря в одну с ним сторону. - Тоже не спится… Одеяло для тебя. И Минди несколько минут, пыхтя и надрываясь, укрывала пугало. - Совсем беспомощный, - тяжело дыша произнесла Минди. Она села на утреннюю землю и подперла щеку кулаком. - А вот у меня курица есть чёрная. Только она спит сейчас, не могу показать. А ещё у меня есть собака, но она тоже дома. Не могу показать. И так продолжалось вечность. Она рассказывала, он слушал. Каким же вкусным был завтрак! То ли от того, что пугало оказалось таким хорошим другом, то ли от предстоящей поездке на соседнюю ферму, на которую Минди мягко говоря напросилась. Всю дорогу Минди утопала в мелькающих за окном пейзажах и пыталась представить другую ферму. Наверняка, там все по другому: другие куры, другой амбар и дом. А что если все наоборот и там тоже есть пугало и, может быть, даже есть девочка, болтающая с ним по ночам. Но дорога закончилась и в переднем стекле форда показался другой амбар; немного меньше, синий и с покосившейся крышей. Минди вышла после отца, их встретил абсолютно другой человек, похожий на тех, что работают на её ферме. Минди отдернула рукав отца и тот велел ей посидеть в машине или побродить рядом. В этот удачный момент чёрная курица пронеслась за старый амбар. Если на этой ферме все другое, а курица также, значит это не применено её чёрная курица. Минди решила навести порядок и вернуть странствующую курицу. - Цып-цып-цып… Иди сюда, проклятая! Кто разрешил тебе гулять? - Минди почти поймала курицу. - Ты что делаешь? - раздался возмущенный голос за спиной девочки. Минди обернулась и увидела рыжего мальчишку, на его лице было так много веснушек, что сначала он показался неумытым. Он совсем не щурился и даже наоборот, солнце отскакивало от его чёрных глаз и слепило Минди. Она показала на место, где недавно была курица: “Курицу ловлю”. - Зачем? - взгляд мальчишки казался очень строгим и исполненным надеждой. - Это моя чёрная курица. Она с фермы сбежала. - Ты что думаешь в этом мире только одна чёрная курица? - он вынул руки из карманов. Минди молчала. Почему-то она сразу все поняла, то ли просто говорить не хотелось. - Я Кем, - мальчишка протянул вперёд белую руку, но Минди не ответила тем же. - Минди, - она растянула подол и присела; единственное, что пришло ей на ум. - Я видел, как вы приехали. Если оставишь мою курицу в покое, могу показать наш двор. Минди кивнула и следующие пятнадцать минут прошли за чудесной прогулкой. Минди увидела всё: небрежные светлые брови, кудрявый локон, выбивающийся из общей картины, криво пришитую пуговицу и даже царапину за ухом. Прекрасная экскурсия, совершенно другая ферма. Минди даже забыла спросить какое у них пугало. Всю обратную дорогу девочка распрашивала отца о следующей поездке на соседнюю ферму. Отец что-то отвечал, но Минди ничего не слышала. Только ночное пугало наполнялось новыми историями, жаль, что советы не давало. “Жадное, наверное”, - подумала Минди.

Молчание Помпеи           Хлюпая по лужам и спотыкаясь о камни, молодой парень по привычке куда-то спешил. Порой люди всем своим существованием торопятся жить, будто прочувствуют скорый исход. Руки в дырявых карманах тряслись и от сутулой фигуры разносилось по мрачным улицам раздражающее шарканье болоньевой кофты, всё ещё приятного слабо-шоколадного цвета. Впрочем, раздражение рождалось лишь в сердце Иосифа, становясь привычным чувством. И всё его существование можно назвать лишь амфотерным, не приносящим никому ни пользы, ни страданий. Эгоизм забирал всё себе, включая поражение и злость. Пройдя все знакомые закоулки, он остановился под козырьком бара. Когда-то яркие цвета брезента выцвели и превратились в мокрую под дождём кашу. Желтые огоньки вывески над головой Иосифа подсвечивали его русые волосы, похожие на небрежный сноп соломы. Такой можно сжечь на масленицу, как чучело. Парень сделал один огромный вздох, и, внутри его что-то ударило в нагрудный карман. Он вынул из губ сигарету, готовую выпасть самой, и кинул себе под ноги. В огромной затёртой до блеска витрине всё было похожим на шоколад: деревянный пол, диваны с тёмно-алой обивкой, барная стойка цвета сгоревшего бурого медведя и чёрный кофе в белых чашках. Плюнув на без того мокрую землю, парень дёрнул холодную ручку на себя и над его головой зазвенели трубочки, бьющиеся о металлическое кофейное зерно.         - Добро пожаловать в «Помпеи»!         В баре всегда было тихо. Персонал ещё ни разу не сменился за время знакомства Иосифа с Помпеей. Бармен был лицом, отлично вписывающимся в местный бомонд. Если б не его потрясающая актёрская игра, которую Иосиф видел разве что пару раз, редкие приходящие наклеили бы на него ярлык мерзавца и маньяка. Самое виртуозное, что он предпочитал делать это некого рода свидания с девушками определённого типажа.           Иосиф сел за стойку, и, только потянув два пальца вверх, уже топил взгляд в прозрачном стакане виски, от количества льда в котором на граненых стенках появился иней.           Официанты бегали по маленькому бару и временами их заученные фразы затыкали смех то одного, то противоположного столика. И только болтающиеся вверху красные китайские лампы передавали бару непогоду за витриной. Завсегдатае бара быстро сменяли друг друга, пока очередь не превратилась в двух конченых запивак, развалившихся на столике, но через пару минут их варёные тела остывали под дождём.           Бармен тяжело вздохнул: «Кому сегодня проиграл?»           Иосиф буркнул что-то себе под нос и продолжил гонять ледяные кубики в пустом бокале. Бармен сделал чёрным ногтём заметку на стойке и продолжил натирать белым полотенцем бокал. По лакированной стойке пронёсся скрежет рельефного донышка стакана, чёрные зрачки на такой же склере поддались вправо, и бокал со льдом оказался сначала перед барменом, а после и лицо Иосифа проделало такой же путь. Через минуту мужчина натирал белой тряпочкой стойку, а в гранёном стакане было ещё немного виски. Всего виски в баре было явно не достаточно, глаза блондина уже не могли отличить крестик от галочки в тетради и все нули троились. По крайней мере, в это хотелось верить.          Женская рука с парой привлекательных колец протянула бармену зелёные бумажки, но тот решительно покачал головой.          - Сука, - прошипел блондин.          В баре начали гасить свет и вывеска «Welcome» затерялась в ночной тишине. Растрёпанный и воодушевлённый, Иосиф бродил по мокрым улицам всю оставшуюся ночь. Мутный взгляд бегал по безжизненным витринам и пустым авто, с мигающей жёлтой лампочкой. Он был слишком обычной шпаной, чтобы кто-то захотел купить хотя бы брошь.          Как жить, если должен всему миру. Благосклонная жизнь в свою очередь сжалилась и не послала ему кары в виде болезней близких или элементарно наличия хоть какой-нибудь семьи. Желание доживать придавали лишь мысли об увеличивающимся долге, церемониться с ним не будут.         В полночь на телефон пришло СМС – приглашение явиться в определённое время в определённое место. Встреча состоялась утром в ресторане на окраине города. На удивление, Иосифа пустили и даже сопроводили к заказанному столику. Обстановка отличалась от Помпеи: немного зудящая классическая музыка была слышна из любого уголка ресторана, огромные прозрачные люстры переворачивали Иосифа наизнанку своим богатым видом, а диваны неудобно скрипели кожей под парнем. Через минуту за столиком Иосифа оказалось знакомое лицо брюнета, на плечах которого парень впервые вживую увидел приличный костюм, странно напоминающий что-то современное. Ночной бармен спокойно пообещал оплатить всё, что съест, хотя в случае с нашим героем – выпьет, собеседник. Блондин сжал руки под столом в кулаки, и было слышно, как его зубы скрежетали, но услышав предложение игры, парень настолько расслабился, что на лице его только слепой мог не заметить гримасу победителя. «Выиграешь – окупишь весь долг с лихвой», - всё, что нужно было Иосиф уже услышал.          - Правила простые. Три партии один на один. Выигрываешь две – уходишь с деньгами, - брюнет потыкал вилкой кусок обсыпанного специями мяса.         - А если одну? – Иосиф всем своим существованием растворился в лице бармена. Он знал, что подвох закопан далеко в привлекательных предложениях, и, что бармен не сможет обмануть его. «Пусть хотя бы тонкая бровь дёрнется или покажется, что взгляд перевёл, сразу вычислю, собаку».          За столиком повисла тишина. Брюнет с самого начала сверлил взглядом Иосифа. Было тяжело просчитать риски – перед ним слабак и лузер, тот, кого требовал заказчик, но дуракам везёт.           - Проиграешь, - брюнет искал подходящие слова, но попытавшись думать как собеседник, выбрал что-то наивное и безобидное.           Иосиф сделал ещё пару знатных глотков виски и стремительно вышел из поля зрения брюнета и ресторана, оставив того надолго в своих раздумьях. Вечером блондин заявился в бар с немного вздёрнутым носом. Он сел за стойку и не отводил голубых глаз от бармена, пока тот, стоя спиной, выставлял недостающий алкоголь на полки. Иосиф стучал пальцами по стойке, внутри его тоненькая нить крутилась и наматывалась в огромный клубок, не дающий дышать. Он отказался от выпивки и на лбу его уже проступали капли пота от накаливания. Атмосфера вокруг парня, в которой жил бармен, была непоколебимо спокойной, как и всё, чего касались татуированные руки бармена. За весь вечер он не обронил в сторону Иосифа ни взгляда. Когда толпа снова рассосалась, вывеска снова потухла, ключ со скрежетом провернулся в замке. Нервный тик блондина давно достиг пика и тот никакими силами не мог успокоить себя.         - Ты будешь играть с богатыми дядечками или их игроками, - брюнет закурил и потушил спичку в воздухе.        - Это типа с профессионалами? – блондин шмыгнул и засунул руки в дырявые карманы. Бармен усмехнулся: «Ты хотя бы знаешь, как это слово пишется?» - мужчина смотрел под ноги и изредка моргал. Он снова думал, как бы полегче объяснить все нюансы.        - Если играющий с тобой в дорогом костюме, то у него точно есть деньги. Не уверен, что они умеют играть и точно не шулеры. Но если они играют между собой и кто-то выигрывает, значит, градация простая. Не торопись, присмотрись, кто проигрывает и кто выигрывает. Выбирай тех, кто проигрывает столько же, сколько выигрывает. Так не нарвёшься на жулика, ищущего того же, что и ты, - бармен, не сделав ни одной затяжки, затушил сигарету о каменную стену, закинув окурок в одиноко стоящую мусорку.        - То есть тупых искать? – блондин проследовал попятам бармена, заглянув в мусорный бачок.        - Если увидишь оборванца или любителя поздороваться со всеми, чей вес превышает ста килограмм – это шестёрка. Кто-то из крупной рыбы поставил на него. Не связывайся с такими, может играть толстосумы и не умеют, но прибыльное дело за версту чуют, - бармен продолжал вести стратегию, не посчитав нужным пояснить спорные моменты.         Блондин кивнул, и, прогнав черную кошку из под ног, выровнял шаг с барменом. На чистом небе появились первые звёзды, сразу две. Знать бы, какие созвездия из них родятся. С моря доносился прохладный ветер, залетающий за шиворот и щекочущий живот. Тусклые фонари мигают, пытаясь освещать раздроблённые камень под ногами поздних прохожих. Среди этих уличных фонарей Иосиф вспомнил тот, в котором сам выкручивал лампу. Стекло в него так никто и не вставил, да и не вставит уже. Он весь накренился и местами краска со столба облезла. Наверняка, следующий кто полезет за лампочкой или весельем свалил фонарь под корень. На душе заскребли кошки, те чёрные кошки, что шныряют по ночам в поисках пропитания. Иногда Иосиф и кошки встречались и не разлучались. Вот и сейчас одна из них выскребала путь наружу, чуя лёгкую наживу.          Мужчины вернулись в утренний ресторан уже с другим уличным контролем. Атмосфера внутри ресторана не изменилась, только лица внутри стали круглее и леди в красивых длинных платьях куда-то испарились. Блондин диким взглядом стал рыскать в поисках глупца, но на глаза попадались только серые вертикальные полоски чёрных пиджаков и дымящие папиросы знакомого шоколадного цвета.           Брюнет сел за дальний столик, на котором стояла бронь с пустым листом. Иосиф хотел направиться в тот же угол, словно загнанный зверёк, он хотел почувствовать безопасность вблизи знакомого, но его мысли рассеялись в густом табачном дыму.           - Молодой человек, - голос из дыма был староват и безразличен, - не хотите сыграть?           Иосиф видел карты в руках людей, но только сейчас вспомнил, что не знает, во что нужно играть.         - Партейку? - голос разрезал туман и блондин стал отличать черты собеседника.         - Пожалуй, - Иосиф попытался не запнуться и вспомнить рамки приличия. Он заметил, что бармен не собирается брать карты, и, что игра – покер.         Иосиф сел за приглашённый стол с чувством уверенности, в его движениях прослеживалось поведение нахала. Впрочем, окружающим было безразлично, люди здесь не растрачивались на слова. Блондин рывком взял отсыпанные в тонкую колоду карты, прочертив верхней гранью по столу, и развернул веером, в тот же момент разворачивая к себе. Карты оказались пустыми, и уголки губ блондина медленно поползли вниз. Ставка у обоих была минимальной, и первые ходы были отданы на закалку мнения о себе и прощупывание соперника. Кон за коном карты улетали в топку, и ставки понемногу повышались. Мужчина в костюме сделал затяжку чуть длиннее, чем обычно и положил папиросу в тяжёлую стеклянную пепельницу. Он был уверен, что молодой оборванец не более чем пассивный тайтовый игрок и очередная ставка не отличалась от предыдущей. Иосиф в свою очередь имел чёткое понимание, что ни его карты, ни его самого за этим столом ни во что не ставят. Парень с улицы способен разве что в дурака обыграть. И вся атмосфера заторможенности и сонного царства сулила прекрасное начало для блефа.         - Повышаю, - исцарапанная рука блондина придвинула к маленькой кипке в середине стола все оставшиеся фишки.         - Это называется рейз, молодой человек, - мужчина кашлянул в руку, видимо его лёгкие уже не осиливали тяжёлый табак.         Он потёр рукой сухие губы, видно было, что пальцы его плохо сжимались и уже не могли принять любое положение, как это бывало раньше. Мужчина ничего больше не ответил, он просто с безразличием смотрел на свои пять карт. Вариантов комбинаций с таким количеством карт не счесть, вероятно, это неплохие карты и выигрыш должен быть, но не рискнув, повысить ставку, можно предположить, что шансы игроков равны и по ту сторону нет ничего грандиозного.        - Рейз, - раздалось с противоположной стороны стола, и мужчина в пиджаке уравнял ставки.       Казалось, на этом всё. Иосиф уже корил себя за проигрыш и пытался выцепить из толпы кого-то послабее. Блондин словил головокружение и приступы легкой тошноты, он машинально перевёл взгляд в сторону далёкого стола, за которым должен был сидеть бармен, но которого там не оказалось. Чья-то ладонь согрела плечо парня и спокойный голос оглушил его на одно ухо: «Кажется, вы плохо себя чувствуете. Вы ещё можете продолжить игру?» Иосиф проморгался и увидел бармена, пристально смотрящего на него. Парень не сразу почувствовал жжение в плече.        - Молодой человек , - мужчина в костюме снова закурил, хозяйственно отмахиваясь от брюнета.        - Уже ухожу, - брюнет демонстративно поднял ладони вверх напоказ курящему и стал медленно отходить, - не волнуйтесь.        Бармен ушёл к соседнему столику, потеряв малейшее внимание к бродяге. Иосиф тяжело вздохнул, протерев рукавом лоб от пота и опустил взгляд на колени, где нашёл Даму. За нагрудным карманом что-то больно забилось, Иосиф болезненно зыркнул на почти спящего оппонента. Мужчина покручивал в зубах папиросу, и, не моргая, смотрел на свои карты. Одним быстрым порывистом жестом блондин нырнул рукой под стол, изобразив почесывание, от чего мужчина в пиджаке немного скривился, посчитав жест вульгарным и неприличным.          - Вскрываюсь! – Иосиф громко кинул на стол пять карт, ударившись костяшками пальцев. За соседними столиками показался вальяжный смех, но игры не прекратились.         - А это называется шоудаун, молодой человек, - мужчина зажал папиросу немного сильнее и публике показались слегка пожелтевшие зубы. Он мягко положил карты на деревянный стол и облокотился на спинку стула, от чего тот слегка скрипнул.        На столе показался исход первой партии, с Иосифа уже градом струился пот. Ему не первый раз открылась правда о том, какой он балбес, но в этот раз ставки были высоки. Хотя сам он пока не знал этого. Пять карт напротив были одной масти вразброс – флеш, пять карт Иосифа – семь, семь, семь и две дамы, одна из которых лежала на его коленях - фулл-хаус. Он медленно опустил руки на колени, поглаживая их, и затёр за рукав десятку червей.         - Смелее, молодой человек, - мужчина с папиросой указал рукой на банк в середине стола и без интереса глазел, как тот сгребал фишки в карманы.         - Вы страшный глупец, - прохрипел мужчина, - зачем же вы здесь? – он подкинул на сторону парня бумажный пакетик слабо-шоколадного цвета, в который блондин потрудился выложить все свои фишки.          На белом блестящем табло часов стрелка билась о толстую палочку, отсчитав от начала, Иосиф определил первый час ночи и отправился к барной стойке. Он сразу отметил, что в баре если не такая же стойка, то точно не хуже. В голове было тяжело, а на душе ещё поганей. Он небрежно кинул пакет на стойку, как это делает человек не умеющий ценить ничего в своей жизни. Блондин немного пугливо поднял глаза, вспомнив игру, и попытался найти бармена, но брюнет потерялся в чёрных тонах. Локоть болоньевой кофты упёрся в лакированную стойку, мальчишка сжал в кулаке свои волосы и, накренив голову, ощутил насколько душно и нетерпимо чувствует себя. Он не мог придумать, что делать дальше, только прокручивал в голове слова – подсказки брюнета. Иосиф забылся, он, будто, уснул, и только плавил взглядом точку возле локтя на барной стойке.         Выйдя из нирваны, парень взглянул заспанными глазами на белый циферблат, но ничего не увидел. Парень на пару секунд уткнулся в чёрный рукав кофты и снова взглянул на часы – три часа. Волосы встали дыбом, понятное дело, что ради него одного никто не будет играть до утра. Парень вскочил со стула так, что тот опрокинулся через самого себя, и прибежал к первому свободному столику.         Новый оппонент Иосифа был на вид молод, уверен в себе и, пожалуй, это было плохое решение. Мужчина потёр перстень о лацкан белого пиджака и исподлобья кинул взгляд на замарашку. Он усмехнулся, щёлкнул пальцами и развёл ноги пошире, приглашая парня присесть. Единственное, на что мужчина обратил внимание, как Иосиф высыпал фишки из пакета, что-то будто дёрнуло его за руку, и он высыпал немного меньше половины.         Всю партию оба молчали, мужчина в белом принципиально ни о чём не спрашивал, Иосиф ничего не отвечал. Партия казалась неудачной ещё до начала и в ходе игры тоже, мужчина постоянно повышал, загоняя в тупик и сама карта вслепую шла к противнику, про таких говорят – сильная рука. Время поджимало, полчаса прошли в пустую, банк увеличивался, фишки сыпались с вершины горки и брякали друг о друга приятным высоким звуком. Иосиф не мог просчитать противника, тот постоянно менял тактику и было ясно одно – он блефует и будет блефовать всю игру и делать это настолько профессионально, что проигрыш обеспечен. Блондин потряс в голове слова бармена о шулерах и только продолжал игру себе в убыток. Времени оставалось всё меньше, в конце концов, он принял решение – чередовать блеф противника со своим.         Ещё через полчаса Иосиф мелким блефом и большим трудом наскрёб очередную тройку. Осталось придумать самый большой блеф ценою в банк. Блондин впервые за весь кон сбросил напряжение, к концу игры он уже чётко знал, с кем играет, и, что сейчас следят за каждой его морщинкой. Он потёр ногу согревающими движениями и изобразил зевок. Взгляд – одно из безотказных оружий покера, но не менее безотказно оно работает против тебя и поэтому Иосиф без особо интереса посматривал на свои карты, большую часть времени гуляя взглядом по залу, чем создавал впечатление уверенности в итоге игры и одновременно поиске нового противника.         Мужчина в белом костюме прикусил ладонь руки, подпирающей его подбородок, и опустил карты на стол вниз лицом. Его карие глаза пытались встретиться взглядом с блондином в то время, как тот придвинул «последнюю» фишку к горке в середине стола. Фишки посыпались от малейшего прикосновения, вся горка, переливаясь звоном, разбежалась на отдельные фишки. Мужчина в белом не сводил глаз с Иосифа, он причмокнул и положил карты на стол вверх картинкой – флеш – роял. Блеф Иосифа теперь казался самому себе детской шуткой. На столе лежали десятка, валет, дама, король и туз червей. Глаза Иосифа готовы были сбежать от такого стыда, он таращился на оголяющийся стол. Мужчина в белом ушёл, забрав отличный выигрыш, а в голове блондина творился бардак, он решил собрать все силы в кулак и за оставшийся час обыграть всё в свою пользу.          Долго искать не пришлось, побродив между столов, Иосиф нашёл взглядом худощавого паренька, в сером застиранном костюме, усердно считающим свои фишки. Он пару раз пересчитал красные пластмасски и схватился за неприметную голову.          - Партию? - блондин сел за стол к горюющему и тут же поставил рядом с собой бумажный пакет.          - Ну если только одну, - тот помолчал пару секунд, видимо, в раздумьях и попросил перемешать карты.          Иосиф с первого взгляда понял, что перед ним самая лёгкая за его жизнь рука, что блефа в голове оппонента не существует, но расслабляться нельзя. Блондин, озлобленный после очередного поражения, был готов пустить противника хоть на корм собакам, как это всегда бывало в его жизни, он собирался отыграться на слабых мира сего, хотя и сам таким являлся. Прощупав карты, он решил немного отдохнуть и расслабить соперника, даже если карта не пойдёт, он прибережёт для себя пару хорошеньких карт. Иосиф тянул резину несколько ходов, рассчитывая и выжидая, когда его фишек окажется раза в два больше, чем у противника, он словно превратился в того вальяжного мужчину в белом костюме и со стороны это было ужасно давящее и жалостливое зрелище.          Удачный момент не заставил себя ждать, и вскоре фишек у обоих было нужное количество. Нужное для Иосифа.         - Ставка, - заминаясь, произнёс мужчина. Иосиф зыркнул на того с неким призрением и показал лёгкий оскал: «Это называется чек».           Мужчина покивал головой, вытерев пот с губ. Как и ожидалось, Иосиф повысил ставку: «Рейз», - блондин с хрипотой в голосе протянул короткое слово, придав ему помпезное значение, и медленно притянул все свои фишки к середине стола. Три одинокие фишки удвоились. Дрожащая рука мужчины высыпала из рукава ещё немного фишек, и к середине стола поползла такая же кучка красных кружочков. Иосиф ударил кулаком по столу, он уже хотел заявить на весь зал о блефе, но волк волку рознь.       - Уравнял, - произнёс мужчина и сжал карты веером крепче.       - Собака, - прошипел Иосиф и поймал взглядом минутную стрелку часов, встающую уже после отметки шести часов. Блондин не думая толкнул под столом ногу противника и пока тот отряхивался, боясь перечить и принимая жест блондина за обиду, достал из рукава десятку червей. Обратив фортуну в свою сторону, блондин выложил на стол стрит-флеш.          Вернувшись к столу, немного запыханный мужчина поднял свои карты и сверил их с комбинацией на столе, но через пару секунд взгляд его метался ещё быстрее. Блондин уже собрал переливающиеся фишки и попытался встать. Из-за спины раздались аплодисменты одного человека. Мужчина в белом костюме медленно прошёл к столу Иосифа и привлёк внимание всей публики зала.      - Прошу прощения, господа! – мужчина застегнул наглаженный пиджак и спрятал руки за спину, - разрешите позаимствовать лишь пару минут ваше драгоценного времени.      Всё внутри Иосифа спёрлось, с одной стороны, он чувствовал неотвратимое желание загадить всю жизнь обыгравшего его, с другой, он, как обыкновенный трус, боялся, что его блеф окажется на поверхности.      - Не возьмусь вспомнить, как давно мы знакомы, - ослепительная улыбка мужчины показалась Иосифу до невозможности противной, - наше братское отношение друг к другу и, безусловно, уважение – единственное, что сохраняло честность игры здесь, - мужчина невзначай перевёл взгляд на Иосифа и подошёл к тому, положив тяжёлую ладонь на его плечо, - наше гостеприимство и опыт трепетно взращивают каждое новое поколение. Но! – речь мужчины оборвалась и он, покружив возле стола играющих, облокотился о него руками, скрипнув краем, - доверяй, но проверяй.        Иосиф чувствовал собачий дух и точно знал, откуда сквозит. Он посмотрел на стрелки часов, приближающихся к финишным пяти утра, и краем глаза заметил брюнета за барной стойкой, попивающего его любимый напиток – виски и три кубика льда. На его плече снова оказалась тяжёлая рука, быстро скользнувшая вниз. Мужчина в белом взял сыгравшую колоду и за минуту нашёл две одинаковые карты – десятки червей.        Блондин ничего не ответил, он зажмурил глаза и слушал свой пульс, пока его вышвыривали из ресторана и усаживали в машину.        Сначала пошёл дождь, потом стало появляться солнце. Иосиф прогонял в голове все свои воспоминания, все партии и ставки. Мотор машины шумел всё тише, а за окном появилась набережная, пустая и холодная. По прибытии, его вытолкали из пахнущего бензином салона, и Иосиф почувствовал запах мокрого песка, он услышал его скрип и звук падающего тела. Стало совсем тихо и по-настоящему спокойно. Связанные руки зарылись в холодный песок, и захотелось улыбнуться, хотя бы раз. Он поёрзал щекой по песку, оцарапавшись холодным острым камнем, и лёг удобнее. Послышался звук машины, и можно было представить, как тяжело проезжать по песку. Мысли в голове, как частички песка, полетели в разные стороны. Через пару минут парня подняли за шиворот, и Иосиф почувствовал сначала режущую боль чуть выше живота, а затем дыхание показалось чем-то невозможным. Он упал на песок, плюнув в него кровью, которая сразу же расплылась, захватывая больше частичек, и снова послышался звук отъезжающей машины.           Брюнет поднял парня: «У него было флеш –роял из червей», - блондин почувствовал скрежет зубов о что-то металлическое и упал навзничь. «Я дал тебе десятку червей», - брюнет оттащил парня к воде и со всем стремлением прижал его голову ко дну на некоторое время. «Почему нельзя просто подумать?! – бармен поцеловал носком ботинка живот Иосифа, - Своей пустой башкой!»            Блондин рассмеялся. Он наконец-то понял, в очередной раз – побеждает сильнейший, и шансы всегда равны. Оставшись один наедине с самим собой, он ещё долго думал о чём-то несуществующем и далёком. Но в ближайший вечер вернулся в «Помпеи», в одном ухе всё оставшееся время звучала унылая классическая мелодия, а в тетради ручкой было приписано бесконечное количество нулей.

Система                                                            Глава II               Зимней ночью, когда редкие хлопья снега падают с высокого неба, и предательски хрустят под ногами, в городе появился бедняг. Его босые ноги согревали снег, превращая следы в лёд, белые руки прижимали к телу запаханный кусок мешковины, а глаза были спрятаны глубоко внутри.                                Рождённый на голой земле, он не имел право видеть и мог только слушать и слышать. Всю юность иссохшее тело бродило по закоулкам сонного города. Он не знал, как выглядит счастье, почему улыбаются дети, не мог видеть дороги перед собой, но этот долгий путь научил его единственно правильному решению – мир должен измениться.               По этой причине несколько лет назад его рука подняла безжизненный огрызок. Скоро он породит новую лучшую жизнь. Бедняг посадил его в согретую собственным телом землю и выжидал плоды. А когда дерево стало плодоносить, отдал его проходящей старушке при условии, что каждый день она должна приносить беднягу два яблока.               Бедняг ушёл ещё дальше, туда, где каждое утро слышно блеянье коз. Ноги его коснулись холодной воды и острые камни изранили стопы. Ближайшей ночью он отварил загон и вытащил одну молодую козочку. Острый холодный камень проскользил по козьей шкуре и та успела только вывалить язык. Часть козы бедняг оставил у загона, другую выкинул за холм, прикармливая диких зверей. И через часы тяжёлые лапы ступили на холм, голодный нюх вёл безошибочно. И только одну рогатую бедняг укрыл мешковиной, выжидая рассвета. К утру испачканная в крови рука постучала в хлипкую дверь, он передал «выжившую» козу и сообщил о ночном горе. В благодарность фермер обязался приносить молоко каждую неделю.             Имея возможность дать хлеб и воду, он стал помогать одинокой женщине, и по истечению года у них родилась златовласая дочь, что смотрела на мир широко раскрытыми глазами.             Одним летом бедняг услышал о проходящем кортеже правителя и отправился на рынок. Он сел на пыльной проходящей дороге и через время услышал приближение чего-то огромного и неповоротливого. Громкий голос впереди крикнул: - Чего ты расселся тут чудак? - Я достоин. Вокруг собралась толпа зевак и даже те, кто пал ниц в почитании правителя, уже подняли взгляд и после минуты тишины раздался презрительный смех. - Перед тобой правитель твой и всего, что ты имеешь. Когда утром ты просыпаешься из-за дождя, омывающего тебя, твой господин переворачивается в чистых простынях. Весь день ты просишь монету, за которую тебе не продадут и хлеба, брезгуя твоих грязных рук, пока твой господин брезгливо выбирает из двух спелых груш. И когда ночью ты и мечтать не можешь о тёплом доме перед костром, твой господин перечисляет дворцовой ухажёрке, каких утех он желает сегодня. Бедняг посмеялся с толпой и протянул руку вперёд немного сжав пальцы в форме шара. - У меня есть всё, что я могу захотеть. Люди вокруг утихли, оставляя улыбки на бледных губах. - Например, сейчас я хочу яблока. И из толпы тут же вышла старушка. Она тихонько кряхтела и её спина не разгибалась вовсе. Пожилая дама положила в белую худую руку два красных огромных яблока и скрылась в толпе. Улыбка зевак медленно растворялась, где-то внутри толпы появлялся шёпот. - Да ты волшебник, бедняк. Кого должны удивить твои жалкие яблоки? Бледная кисть резко разжалась и два сочных плода упали на пыльную землю, лопнув на боку от своей спелости. - Я сыт. Но я бы не отказался от молока. Через пару минут из толпы послышались смех и окончание дружеской беседы. Весёлый и добродушный фермер, прикрываясь шляпой от солнца, передал беднягу кувшин тёплого молока. Теперь шёпот толпы оглушал и затыкал рты друг другу. - Тихо люди! Этот бедняк лжец и вор! Где нищий возьмёт яблоко?! Кто добровольно отдаст своё законное молоко никому?! На что нищий медленно встал, скрепя больным юным телом, и прижал мешковину к худому телу. Он сделал тяжелый шаг вперёд и люди замерли. - Здесь всё моё. И молоко и яблоки. Дрожащая рука вытянулась вперёд и из толпы медленным пугливым шагом к бедняку приближалась маленькая светленькая девочка. - И ваши дети – мои. Толпа замерла, послышались молитвы, плачь и охи. Бедняг прижал малышку к себе, и голос его стал громче. - У меня есть всё, что я захочу. Твой господин хочет моей свободы, моей уверенности, моего доверия.             Старый мир пал, строй умер, а люди пошли за новым Господином. Он изменил мир, как и желал. И пусть в этом мире правят красота и любовь – этот мир принадлежит одному.              Вечно в чёрных одеяниях, золоте и молодости Господин продолжал слушать и слышать. Глаза его теперь могли передать лишь красоту пустоты, а руки были так же теплы, но к ним так же никто не прикасался. Словно раннюю розу, люди желали и любили его, шли за ним и жили в его системе. В единой, строй системе, рождённой на холодной земле.

"Зима 19.99" "Зима 19.99" - одна из самых крупных звёзд галактики именуемой "Бабочка". Её диаметр составляет около трех путешествий от Северного конца галактики до Южного, а внутренняя сила ядра способна стереть следы существования всей галактики. Почти полная сфера внеземной красоты напоминает туманную пустыню, покрытую звездами, что при детальном рассмотрении являются ледяными монолитами, покрывающими большую часть звезды, и, являющимися огромным источником воды, следовательно, доказательством жизни. Сегодня ночью она взорвётся. Последние корабли, прибывшие из центра Бабочки, сообщили о существовании ещё одного скопления планет. Цепочка остероидовидных сфер располагается подобно росе на свежей паутине. Населено из них три. В общей сложности в галактике около девятнадцати обитаемый планет, на одной из них жизнь только зарождается. Зима, вращаясь вокруг оси, подобно доисторической Земле, сходит со своей орбиты. Сейчас истории открытия многих галактик такие же древние, как сохранившиеся источники существования динозавров. Время беспощадно даже к самому себе. Именно оно заставляло людей погружаться в новые открытия, не стоять на месте и пытаться достать самый дальний угол вселенной. Время пожрало себя и теперь его не существует. Людям некуда спешить, незачем пользоваться часами и отмечать несбыточные цели на картах. Все возможно, все реально и существует здесь и сейчас. Так называемые мосты соединяют все точки мира, и, когда где-то открывают новую местность, можно проследить, как медленно в вакууме тянутся безобразные ветви-щупальца, сплетающиеся между собой, и, через время обрастающие воздушными пузырями. Страшнее мысли потерять дом, только мысли отказаться от него. Новое всегда завлекало людей, даже если новое - хорошо забытое старое. Зима сталкивается с новой орбитой, принадлежащей крайней планете - Титан. Береговая станция "Защитник" передаёт сигнал о неизвестном теле центру. В космосе нет жизни, нет атмосферы, нет эволюции. Каждый день борт "Защитника" фиксирует столкновения с космическим мусором. Не имея жизнедеятельности, нельзя иметь отходы. Глупо мечтать о мире во всем мире, держа под рукой кнопку красно атомного цвета. Народ, стержень которого имеет металлический привкус, не способен дать будущему правильное развитие. У космоса есть свой стержень. Непохожий ни на один другой, управлять которым не дано никому. Хаотичная сила чего-то давно открытого, неудержимо толкает его одновременно во все стороны, заставляя вращать все вокруг. И, как только сила угаснет, растворяясь в себе, вселенная прекратит существовать. Орбита Титана не способна удержать массу Зимы, и зведа сходит с неё. Зима движется с новым ускорением, встречный метеор врезается в тело звезды, открывая брежь. Температура на Земле постояна - 30 °С. Ночь все ещё сменяет день, открывая почти все уцелевшие звёзды. Население планеты все так же однообразно, космические корабли, разведывательные или военные, возвращаются не все. Через мосты люди продолжают отдаляться от Земли, колонизируя новые места природные для жизни. Валюты давно нет, у людей новый мотиватор - жажда жизни. Каждый день оставшееся телевидение спорит о возможности жизни на Земле, страх движет людьми. Земля все ещё и всегда пригодна для жизни. Люди слушают людей, затыкая уши от голоса природы, планеты и космоса. Внутри Зимы разгорается пожар, пламя обугливает внутриние края внешней оболочки звезды и рассекает её на две разноразмерные части. Разорвавшееся ядро восвобождает внутреннюю силу звезды и волной расплывается по всей галактике. За секунды пламя разростается до краёв галактики, побеждая внутреннюю атмосферу и галактика умирает. Бабочка видна дальним галактикам в виде, напоминающем рождение новой звезды, яркий всплеск силы и света и дальнейшее долгое ничего длиною в целую историю ушедшей эпохи. После взрыва звезды на ближайших галактиках, изменивших от взрыва свое местоположение, ещё долгое время будет зима. Звезда уничтожила девятнадцать планет, на месте которых ещё девяносто девять лет ничего не возникнет.

Система                                                          Пролог        Система - от греч. — целое, составленное из частей; соединение.        Система — множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определённую целостность, единство.        Система - ведение множества к единому.        В тысячах определениях одни слова. Один закон. Одна мораль. Как часто кто-то задумывался о локальной системе и как много людей рождены с даром распознавать систему, определять ее признаки и пресекать в начале распространения? Большинство людей даже не нуждаются в получении ответов на эти вопросы.        Система порождает человека или человек порождает систему?        Два максимально правильных и от того подвешенных мнения.                                                             Глава I        Дождь. И он омывает серые улицы вечно вечернего города. От холодной земли поднимается запах мокрого грунта, а небо, заволочённое смогом, медленно плывёт против прохожих. Людей вечерами немного, все они грязных цветов и направление их в одну сторону – вперёд. Проплывая туманом среди размытых фигур можно увидеть ничего, проглотившее чью-то руку, голову или всё пятно, напоминающее человека. Здесь главенствует режим. По утрам сонные белые фигуры поднимаются из тёплых постелей, под монолог «Любовь порядок. Вы любимы». Затем они приобретают заданную строем форму и отправляются в путь. Работа. Цифры. Бумаги. Счета. Ложь. Боль в спине. Время. Телефон. Договор. Отчёт. Провал. Работа. Форма. Порядок. Устав. Обязанности. Время. График. Бумаги. Строй. Присмотр. Статистика. Работа. Рассвет. Машины. Детали. Конструктор. Чертежи. График. Порядок. Обещания. Выработка.         Полдня позади и теперь недвижимые тушки возвращаются в дома. Вечерний тёплый дождь омывает лица и ладони прохожих. С тяжёлых плащей стекают грязные капли, смывая будничную тяжесть и грехи. Вечерний монолог «Светлое будущее – известно заранее». И долгий тёмный сон. Выходные дни отличаются от шести будничных. Перед рассветом люди выходят на молебен, в Дом Веры, и призывают светлое будущее. Одинаковые люди, в головах которых одна идея, одно мнение. Они приклоняют голову так низко, что окружающие тихони слышат, как трещат по швам их мысли. Их вечно белые выходные одежды сливаются друг с другом, подобно их личностям. Они кладут белые затёртые кисти рук на пол и замирают в ожидании намёков желаемого. Как только диск солнца оказывается в зените, цепочки чёрных фигур плывут по каменным дорогам к каменным идеалам, к несгибаемой мечте. В страшные дни, цепочки тянулись в Дом Истинны, где единственный в своём роде Господин выносил вердикт носителям инородного мнения, грешникам и нарушителям строя.           Пока солнце медленно опускается, и лучи его проникают в каждый тёмный угол и тёмную мысль, улицы кишат народом, временами слышен смех и в каждом уголке царит запах конфет и горячей выпечки. Людские души оттаивают и в голове появляются радужные капли памяти. Такое же чувство охватывает людей в праздничные дни, когда принято прославлять дар солнца. С появлением сумерек и приятным скрежетом сверчков уставшие, но чуточку счастливые люди прибывают на вечерний молебен и с замиранием сердца погружаются в ожидание следующего воскресного дня, когда их систематизированные клочки душ оживают.         Ниточки существования каждого элемента системы тянутся в центр, место, где был выращен строй. И где сейчас сердце и дом порядка. В народе его кличут Храмом, домом Господина.           Через много чёрных часов польётся дождь и нежный мужской голос убедит, что крепкая любовь поддерживается порядком и каждый, кто его поддерживает, любим.

Любовь. AVA:    Любовь - самое непостоянное человеческое  чувство. Если человек не знает, зачем и как любить, он любить не умеет вовсе.  Нравится может всё что угодно: белые руки, вытянутый разрез глаз, тонкие брови, губы, толщину нижней губы которых скрывают макияжем. Красивая обёртка нравится многим. Это нормально. Но не существует критериев любви. Нельзя вечно писать о том, что любимо в человеке, только вечно думать над чистым листом бумаги. Как выход, обычно люди используют уменьшительно ласкательные формы слов с многозначностью, которую каждый человек определяет сам. DADA:    Нет такой любви, которая живёт 3 года. Любовь живёт в человеке ровно столько, сколько он не мыслит - ни секунды.  ТЫ НЕ ЛЮБИШЬ. Ты не любишь пасмурную погоду, замедленный эффект от 2 чашек кофе на ночь, без проса трогающих тебя людей. ТЫ ХОЧЕШЬ. Ты хочешь горячую ванну, хорошо накрашенного парня лет 30, чтобы от тебя ничего не требовали.  я хочу, чтобы ТЫ ХОТЕЛ! продолжениянебудетпишисам