Памяти безвинно убиенного населения ЧИАССР

"Память о прошлом" – Грозный: каким он был АВТОР ФЕДОСЕЕВ С.М. КНИГА О ГРОЗНОМ, ЧАСТЬ II Память моя вернула сейчас меня к людям, с которыми пересеклось моё существование в одном месте планеты и в одно время. Напишу я и о преподавателях нашего института, о тех, которые были до вас, более молодого поколения (конечно, больше о преподавателях геологоразведочного факультета, это мои наставники, они, как все в институте, дали нам, как говорится, путёвку в жизнь, специальность, которая кормила нас и наши семьи; а также о преподавателях, общих для всех студентов - с кафедр высшей математики, физики, общей химии, философии и истории партии). Но сейчас начну о людях, с которыми жизнь свела меня ещё в школьные годы. Одно из самых дорогих моих воспоминаний - о семье одного из моих друзей детства, Валентина Лещенко, о его маме, Нине Николаевне и отце, Александре Терентьевиче. Именно Александр Терентьевич был кладезем знаний о Грозном. Это была семья интеллигентов «старого» образца, каких было немного. Последним интеллигентом считается, и я полностью разделяю это мнение, академик Дмитрий Лихачёв. Александр Терентьевич Лещенко был инженером-нефтяником. Работал на Новых промыслах ещё до войны (с немцами, конечно), расположенных в нынешнем Октябрьском районе, наверху, над городом - эти две горы (на одной из которых стояла телевизионная передающая антенна) назывались Гайрак-Корт и Гойтен-Корт (не путать с Гойт-Кортом). Трамвая ещё не было и он часто ездил на промысла на конной «линейке». Я хорошо помню такие линейки, которые бегали по улицам до конца 40-х годов прошлого теперь уже века. Это была лёгкая конная повозка, по бокам которой были подножки, переходящие в крылья над колёсами. Она мягко и бесшумно передвигалась по улицам, часто ещё не асфальтированным, а замощённым булыжником, как моя Первомайская улица, покачиваясь на рессорах и колёсах на «резиновом ходу», только подковы кобылы цокали по булыжникам, высекая искры. Седоки сидели боком, ставя ноги на подножки. Седоков было трое, четвёртым на левой стороне был кучер. Было «шиком» заказать линейку от вокзала до дома. Линеек было довольно много (все они остались с дореволюционного времени), седоки сидели в чинных позах, не обращая внимания на выпадающий, к великой радости городских воробьёв, из-под задранного хвоста кобылы «конского каштана». Позже Александр Терентьевич преподавал в нефтяном техникуме студентам-промысловикам, и я несколько раз видел его через окно аудитории на первом этаже, почти около трамвайной линии улицы Красных Фронтовиков, стоящего за кафедрой. Обычно это было тогда, когда я в 1959 году торопился на свидание к музыкальному училищу, красивому двухэтажному, тёмно-красного кирпича, зданию, которое стояло на берегу Сунжи за старым мостом. Здание построено было ещё при царе, и это была тогда синагога. После войны 1994-96 годов от него, как и от многих зданий, не осталось даже следа - я видел ещё развалины высотой не более метра. …Если кто помнит здание республиканского архива на улице Чехова (раньше она называлась Детской), в двух шагах от нашего института, если идти мимо чеховского сквера в сторону Сунжи к парку Кирова - необычная архитектура, напоминавшая католический собор в миниатюре с двумя шпилями по бокам фронтона - так это, скажу я вам, был прежде польский костёл. А на месте школы №3, что на Комсомольской улице, ведущей к вокзалу (бывшая Шоссейная, позже Вокзальная улица) стоял большой красивый белокаменный собор, построенный терскими казаками. На Первомайской же улице, на месте, где находилась 3-я больница и поликлиника, в которой я лечился большую часть своей жизни (позже больница скорой медицинской помощи), стоял Покровский собор - его застал ещё мой отец, когда он, ещё школьник, приехал со старшей сестрой, закончившей педагогические курсы (та, что директорствовала в разных школах, в том числе в той, где я родился) из Вольска в Грозный… А помнит ли кто, что было на месте нового корпуса ГНИ - ничем не примечательного (и внешне, и внутри) бетонного сооружения? Расскажу и об этом… Удивительно, что я, как и Александр Терентьевич, помню себя с очень раннего детства. Когда я расспрашивал родителей о том, что вдруг вспоминалось, они говорили, что событие это было до войны. Война началась, когда мне было два с половиной года - значит, помню я кое-что с полутора-двух лет, поэтому жизнь кажется такой долгой. Александр Терентьевич был необычайным, разносторонне одарённым человеком. Инженер-нефтяник старой формации (которым почти не требовались справочники - они всё знали и помнили), он довольно хорошо играл на скрипке и гитаре, занимался фотографией и киносъёмкой с помощью практически полукустарной кинокамеры и сам готовил растворы для обработки кино- и фотоплёнок, вырезал лобзиком из специальной фанеры прелестные вещи, украшавшие их дом - чем только он ни занимался и как ему хватало времени на его увлечения. Он собрал (в 60-х годах) настоящий 6-дюймовый телескоп-рефрактор, который устанавливался на треногу и был так хорошо сбалансирован, что мог находиться в любом положении по горизонтали и вертикали. Этот телескоп был потом передан в ту самую школу, где я родился и где учился Валентин Лещенко. Судьба телескопа неизвестна. Александр Терентьевич хорошо знал и любил наш город и много рассказывал мне о нём. Нина Николаевна Лещенко, дочь царского генерала, красивая, всегда весёлая хохотушка, была пианисткой и работала концертмейстером в старом здании драмтеатра. По понедельникам у них дома собирались друзья, преподаватели музучилища, и они музицировали. Эти годы детства и юности сохранились в памяти, да и у всех у вас годы вашего детства, как доброе, ласковое и беззаботное время, когда жива была мама, и жизни, казалось, не будет конца никогда. Валентин был весь в папу, знал и умел всё. Всё. Играл на пианино и скрипке, занимался радиолюбительством и ремонтировал и собирал ламповые (в то время) радиоприёмники (радиодетали покупались на «развалах» в районе кладбища по выходным дням и родители не отказывали ему в деньгах), занимался фотографией и киносъёмкой 16-мм камерой, мог починить всё (как-то мы с ним купили в комиссионном магазине на Августовской улице в доме, где жил Шароварин, рядом с универмагом, подержанный магнитофон «Днепр» с погнутым тонвалом, так он его выпрямил и отполировал заново и качество записей даже улучшилось - радиолюбители поймут, что значит погнутый тонвал), чинил фотоаппараты и прочую прецизионную технику, был мастером на все руки. И знал, казалось, всё - от него я заразился на всю жизнь любовью к точным наукам - математике и физике. 4 мая 2003 ДНЕВНИК-ВОСПОМИНАНИЕ …В молодости, будучи ещё школьником, я находился под впечатлением рассказов о Шерлоке Холмсе, в которых Конан Дойл часто упоминал разные районы Лондона - Сити, Кенсингтон, Паддингтон, Уайт-Чепел и множество других. И я тогда решил сам нарисовать план города и, возможно, выделить отдельные его районы - Бароновка, Щебелиновка, Еврейская слободка… Почти целое лето я потратил на эту "адскую" работу. Я обошёл пешком огромную территорию города – от Заводского района (ДК Ленина) до конца "бароновки", от консервного завода в конце Первомайской улицы до Щебелиновки (район позади вокзала, за ДК Крупской, сразу за мостом через Сунжу, с левой стороны). По пути я рисовал кроки улиц и делал заметки для памяти. Приходилось ходить туда-сюда по всем прилегающим улицам. В результате последующей длительной обработки этих схематических зарисовок я всё же построил на листе ватмана достаточно подробную "карту" города и очень гордился этой работой. Теперь я жалею, что эта карта не сохранилась, хотя можно бы постараться восстановить её по памяти… Давайте пройдёмся «по волнам памяти» по ближайшим к институту улицам города. Как это было давно… Жизнь наша проходит так быстро, как будто ей с нами не интересно. Стареть, конечно, неприятно, но это ведь единственный способ прожить долго. "Время - великолепный учитель, но, к сожалению, оно убивает своих учеников" (Г.Берлиоз). Куда, в какую невозвратную даль оно уходит? И есть ли оно, время, что ещё не доказано наукой. Детей занимает вопрос - откуда всё берётся, нас, взрослых - куда всё девается… О старом театре, что напротив 2-й школы, я упоминал уже ранее. Напротив театра, через трамвайную линию, располагалось 3-этажное здание Дворца пионеров. В довоенное время (с немцами) здание было деревянным, до революции в нём размещалось дворянское собрание, а после революции его передали пионерам. На новый год там устраивали праздник для детей, устанавливали, как нам казалось, огромную ёлку - потолки были высокие. Помню, было очень весело, самым младшим дед-мороз раздавал подарки прямо из мешка, дети постарше получали их в окошке кассы в нижнем фойе. Однажды от ёлки случился пожар, здание сильно пострадало и было отстроено уже каменным, в том виде, которое помните и вы. К зданию примыкал довольно большой сквер, тянувшийся до проспекта Революции (бывшей Дундуковской, названной именем князя Дундукова, одно время бывшего наместником на Кавказе). В моё время площади с памятником Ленину не было, проспект был одной ширины во всю свою длину. Сквер был большим, с тенистыми аллеями, довольно заросший. Весной и осенью нас, школьников 2-й школы, посылали на субботник чистить аллеи от опавших листьев и мусора. Площади не было вплоть до моего поступления в институт (1956 г). До революции в этом сквере устроили кинозал (синематограф, как его называли). Фильмы были немые, и к билету прилагался листок с описанием сюжета фильма. Я видел такой билет и листок, которые сохранил Александр Терентьевич. Эта летняя киноплощадка сохранялась до наших дней. В 1956 или 57 году (не помню точно) сквер разделили пополам, деревья выкорчевали и соорудили площадь. Много позже «добили» остатки сквера, соорудив какой-то водоём и мостик, место это стало голым, без тени деревьев и каким-то чужим. Дальше от Дворца пионеров, вдоль трамвайной линии, сразу после здания бывших райкомов партии и ВЛКСМ, на углу улицы Красных Фронтовиков и улицы Полежаева (одной из самых старых в городе, бывшей Окружной, затем Советской, а в 1949 году, в связи с юбилеем А.И. Полежаева, стала носить имя поэта), до сих пор стоит (и почти не пострадал во время войны) красивый особняк с тёмной входной дверью, на которой была большая медная ручка и узкие переплёты рам с цветными стёклами. Старое здание, которое я помню с детства. В нём очень долгое время располагался Облсовпроф. Сюда во время войны с немцами мы с мамой ходили получать американскую гуманитарную помощь. Я помню, это было сухое молоко, жёлтый яичный порошок в довольно больших жестяных банках, одежда. Я, например, обзавёлся там комбинезончиком из кожи (или заменителя кожи) и тонким шерстяным свитером цвета хаки. В этом свитере и комбинезоне я запечатлён на фотографии выпуска из детского сада нашей группы. Сижу я рядом с Шаровариным, а между заведующей и нашей воспитательницей Голованзюк сидит моя кузина Света Богомолова (может, её помнит кто - она училась годом позже в группе НИ-57), а в ряду перед ними сидит красивая девочка Грета Вейсман (помнится, её отец был известным гинекологом), в которую я был «безумно» влюблён. Позже, когда обучение в школах стало совместным, в наш 10-й Б поступили девочки, учившиеся с ней в 1-й женской школе (тоже в прошлом реальном училище). Так вот, этот самый Облсовпроф был когда-то особняком грозненского миллионера Нахимова. Прошлое нам только кажется таким далёким. Судите сами - с 1986 года до конца войны, до нашего отъезда в Волгоград, я жил на улице Трудовой, в доме рядом с углом проспекта Ленина (бывшей Дворянской улицы) и Пионерской. Под нами, на 3-ем этаже, жила старушка, в больших годах, но очень бойкая, Варвара Петровна. Этой Варваре Петровне в давние дни её молодости Нахимов сделал предложение, а она ему отказала (!). К особняку Нахимова примыкало двухэтажное здание конюшен миллионера, в котором при советской власти разместилось Статуправление, а рядом с ним, фасадом на скверик, примыкающий к проспекту Революции, было построен жилой дом «сталинской» архитектуры, на первом этаже которого была детская библиотека имени Гайдара. На углу этого дома, выходящим на улицу Полежаева, можно было видеть «мраморную» доску: «На этом месте находился дом, в котором останавливался великий русский писатель Л.Н.Толстой». Этот старый деревянный дом поблекшего синего цвета ещё стоял, когда мы учились в школе и даже поступили на первый курс ГНИ, и табличка на нём гласила, что «в этом доме останавливался…». А прямо напротив, на другой стороне проспекта Революции, стоит 2-этажный дом, в котором на первом этаже располагался «новый аракеловский» магазин (по имени директора Аракелова; «старый» же магазин был рядом с объединением Грознефть). А в моё время, до середины 50-х годов, первый этаж занимала типография газеты «Грозненский рабочий». Это здание было реликвией царских времён - отель «Франция». А «Гранд-отель» располагался в 3-этажном здании напротив «старого» моста через Сунжу. На первом этаже его был до середины 60-х годов очень хороший, большой гастроном, а позже новый магазин «Детский мир», называвшийся, помнится, «Буратино». Старый же магазин «Детский мир» находился в старом доме (простите за случайный каламбур) на углу проспекта Орджоникидзе и Августовской улицы (проспект Победы для меня так и не стал привычным). Это был любимый магазин детворы, у входа по бокам двери были скульптуры сказочных персонажей - Медведя и Волка с Красной Шапочкой, а на стенах внутри магазина было множество рельефных изображений множества других персонажей детских сказок, всех не перечесть. Этот дом, как и два следующих за ним в сторону Грознефтяной вплоть до 2-этажного здания Универмага, построены были до войны 41-45 годов американцами для американских специалистов, помогавших налаживать нефтеперерабатывающую промышленность Грозного (до последнего времени на заводе имени Ленина, где я работал на вычислительном центре при Дудаеве, можно было видеть задвижки на внутризаводских трубопроводах с названиями американских компаний). Здания эти заметно выделялись, если вы замечали и помните, своей архитектурой от отечественных строений. В последнем из них, напротив Универмага, всю свою жизнь, до отъезда из Грозного в 1992 году, прожил наш (геофака) декан В.Д. Шароварин, мой, как помните, одногоршечник. Несомненно, Грозный имел «своё лицо». В отличие от полностью разрушенного и заново восстановленного Сталинграда, который стал совсем другим городом, «новеньким», в Грозном сохранилось множество старых зданий с царских времён. Вы наверняка замечали на фасадах старых кирпичных домов, как правило, наверху, под крышей, выдолбленные на кирпичах даты - 1912, 1910, 1908, 1904. Они встречались во всей центральной части Грозного, надо было только присмотреться к старым домам «нестандартного» внешнего вида. Они бросались в глаза, особенно тем, кто родился в Грозном и беззаветно любил этот город. Я писал уже, что с младенчества жил в 4-й школе. Когда немцы подошли к Малгобеку и нависла угроза оккупации, многие эвакуировались, а квартиры находились под надзором домоуправлений и НКВД. Немцев ждали с севера, а Первомайская улица вела на север от ГНИ, и школа стала узлом обороны. Мама с тётушкой и моей бабушкой остались в Грозном и нас переселили в дом напротив школы, в пустующую квартиру. Через полгода мама получила ордер на «нашу» уже квартиру на той же Первомайской улице в 2-этажном доме, где на первом этаже была аптека номер 3 (это почти вплотную к саду имени Первого мая). Аптека была тоже старая, с высокими тёмными шкафами с микстурами, пузырьками, клизмами, порошками (таблеток в то время не было и провизоры готовили по рецепту порошки, заворачивая из в пакетики, из которых порошки высыпали на высунутый лопаточкой язык и запивали водой) и термометрами, со старой же грудастой металлической кассой «Националь» с ручкой сбоку, которую надо было повернуть, как заводили раньше патефон, чтобы выбить чек. Я это вспоминаю в связи со «своим лицом» города. Дом старый, построен был ещё при царе, весь второй этаж занимала квартира хозяина аптеки, при советах разделённая на несколько изолированных, не коммунальных, квартир. Одна из них досталась нам с мамой (отец тогда ещё был на фронте) и с другой моей бабушкой, маминой мамой, выбравшихся к нам в Грозный из разрушенного Сталинграда, когда уже там шли уличные бои. Двор нашего дома был очень маленький, замкнутый со всех сторон - против нашего 2-этажного дома (буквой П в плане) был одноэтажный (тоже буквой П), с крылечком, выходящим на улицу Октябрьскую, идущую к стадиону «Динамо», на узорной кованой металлической крыше которого были видны цифры из металла - 1888. Почтенный возраст! Город сохранил лицо, потому что немцы его не бомбили. Не бомбили они и заводы, только лишь уничтожили резервуары с нефтью в 1942 году. Всё небо заволокло чёрным дымом на три дня, и люди знали только по часам, что наступил день. Разрушили немцы лишь лётное училище за вокзалом, за полотном железной дороги и за Боевой улицей, которая вела в ГрозНИИ. Училище располагалось в старом (как часто я употребляю это слово), Голубинском, сквере (по имени фабриканта Голубинского) на углу улиц Боевой и Спартака. Потом в этом здании был ДК имени Крупской, прекрасный, большой дом культуры железнодорожников с кино- и танцевальным залами. Сюда зимой 1960/61 годов, после последней сессии, я часто ходил на танцы с Толиком Кисельманом, моим однокурсником. 5 мая 2003 КНИГА "Память о прошлом" – Грозный: каким он был АВТОР ФЕДОСЕЕВ С.М. ЧАСТЬ I I

НОВОСТИ ИЗ СМИ, 2024. ЧЕЧНЯ. Издание сообщает, что молодые люди: парень чеченец и русская девушка познакомились в Подмосковье. На тот момент девушке даже не исполнилось и 18 лет. Христина и Ахмед тайно расписались, у них родилась дочка, а в 2022-м москвичка подала на развод и стала жить с дочкой отдельно. Муж забрал ребёнка и увез в Чечню к родителям. По чеченским традициям дети матери не принадлежат, иногда при разводе она их видит, но редко и по разрешению отца, а светские законы в Чечне среди чеченцев никогда не котировались. Женщина была вынуждена забрать заявление о разводе, она снимала в Чечне жилье и работала в кафе, чтобы быть ближе к дочери. Иначе вообще не могла ее видеть! В августе 2024-го молодая женщина в очередной раз вернулась в Лобню. Она не выходила из дома, а также жаловалась матери, что ей постоянно звонит свекр, угрожает и шантажирует. Христина в сентябре отправилась в Чечню. Она рассказала, что сошлась с мужем и ее пока возвращение домой откладывается. В конце сентября она перестала отвечать на звонки. Полиция начала поиски по заявлению матери. Искать пропавшую невестку помогал и свекр. Свёкр помогал в поисках, но мама девушки настояла, чтобы проверили и его. Свекра по словам источника, задержали 27 сентября 2024 года. Чеченец признался в убийстве, он заявил, что сжег тело снохи. Пока труп не найден. Мать девушки предполагает, что свекр специально затягивает поиски, намереваясь скрыть признаки изнасилования. ***** Преступлением было скрывать ГЕНОЦИД нечеченцев в Чечне, который был в активной фазе 1990-2005 годов. Позор журналистам, правозащитникам, властям. Республика раньше была многонациональной, законы работали, жили 50% чеченцев и 50% русских, то есть нечеченцев, коренных жителей. Где они? Задумайтесь. И это все случилось кроме ужасной войны. Выслушав сотни историй, я заявляю об этом прямо! **** Одна из ссылок на новость: https://stav.aif.ru/incidents/-sapa-urozhenku-podmoskovya-vyshedshuyu-zamuzh-za-parnya-iz-chechni-ubil-svyokr

Я как-то писала об учительнице, которую убили в Чечне при геноциде нечеченцев, который длился в активной фазе в 1990-2005гг. Это кроме чудовищной войны! Теперь некоторые подробности от самых близких и родных о Галине Тимофеевне, учительнице школы № 10 и об ее муже Евгении Николаевиче Гладченко. Их убили вместе в 1996 году. На глазах других людей. Вытащив из автобуса! "Мама была очень веселым человеком, душой компании. Хорошо пела. Без нее не обходился ни один праздник. Очень душевно относилась к своим ученикам. Был эпизод, когда она к нам домой привела мальчика -чеченца, своего ученика из очень малообеспеченной семьи, собрала для него теплые вещи (наши с братом). Дружила с соседями независимо от их национальности. Соседи-чеченцы и указали на них в тот роковой день в автобусе. А потом завладели нашей квартирой в Грозном. Я в это время училась и жила в Самаре (Перевелась из ГНИ), это и спасло мне жизнь. От родителей мне в наследство осталась кастрюля, которую я взяла с собой в студенческое общежитие, и чемодан с вещами. Кастрюлю я храню до сих пор. Отца фотографий почти нет... Он не любил фотографироваться. Был человек очень грамотный и интеллигентный. Альбом со старыми фотографиями родителей, это единственное, что позволили забрать из разоренной квартиры наши "добрые" соседи-чеченцы, сопровождая проклятиями всю нашу родню. Альбом у них забрала и передала мне родная сестра мамы. Мы были коренными Грозненцами в нескольких поколениях. Мои родители родились в этом городе любили его, не хотели уезжать. Мама - потомок терских казаков. Дед отца был знаменитым грозненским адвокатом... Дочь Татьяна" Гладченко Галина Тимофеевна учитель грозненской школы номер № 10. Была убита с мужем в Ичкерии. Ученики Галины Тимофеевны сообщили мне о том, что она с мужем была зверски казнена. Неподалеку от жилья Гладченко до этого убили коллегу Галины Тимофеевны, соседи слышали крики, но выйти не решились... Сын Гладченко работал следователем и расследовал нападение чеченских боевиков на Будённовск. Это была месть чеченцев русским землякам за сына. В сети нашлась статья от 05.11.1996 года "Бандиты не выпустили супругов Гладченко из Чечни". В статье указано следующее: "Супруги Гладченко надеялись добраться из Чечни до Ставропольского края. Однако автобус остановили вооруженные боевики. В салон вошла женщина, которая указала бандитам на чету Гладченко. Бандиты вывели их из автобуса и расстреляли на глазах у других пассажиров". То есть пожилую учительницу и ее мужа, своих родных земляков, совершенно безоружных людей убивали на глазах других пассажиров... Учителей, врачей, священнослужителей убивали тогда на каждом шагу, желая искоренить многонациональный мир нашей Чечни. Чеченский народ обязан осуждать преступников! Нельзя лгать о жертвах, и о тех, кто сохраняет память. * Присылайте мне в личку фотографии убитых учителей, соседей, родных. Подписывайте фотографии. Я буду делать галерею памяти 1990 - 2005 годов всех земляков из Чечни, погибших при актах геноцида и в войну. Пожалуйста, подпишите, кто погиб в войну от бомбежки, от голода, а кто от рук местных нелюдей. Разумеется, спустя столько лет, мы узнаем единичные истории, но и по ним многое станет понятно. ПОЛИНА ЖЕРЕБЦОВА

Кто знал с 56-того участка в Грозном Владимира Яковлевича Прелова? Его зверски убили в Ичкерии по национальному признаку и захватили его квартиру (как по всем улицам и делалось). По словам родных: "Зарезали как свинью, резали пока кровью не истек. Русский мужчина, уроженец Грозного, ему было уже далеко за шестьдесят лет, пытался убежать от своих мучителей, его всего истыкали ножами, с азартом добивали, и в итоге перерезали горло. Он вначале бегал от них, они догоняли, забавлялись как со скотом. Резали и резали. Владимир Яковлевич жил в корпусе напротив детского сада. Квартира с большим участком земли, угловая. Мама и тетя похоронили его рядом с домом в огороде, еще было неспокойно, стрельба. Первая война. Новые чеченские жильцы его квартиры заставили родных выкупать тело Владимира Яковлевича, чтобы перезахоронить на христианском кладбище в Грозном". #хроникигеноцида #чечня #грозный

В Чечне трагически закончилась жизнь русской учительской семьи, которая несла в наш мир знания. Учительница, завуч по воспитательной работе Алла Николаевна Деребизова родом из Грозного. Вдова. Мать троих дочерей: Ирины, Татьяны и Елены. Жила в Октябрьском районе города Грозного. Преподавательский стаж сорок лет, в том числе в грозненской школе № 9. В Дудаевской Ичкерии в момент Первой войны запытали до смерти старшую дочку учительницы Ирину. Издевались над ней трое суток. Ее черно-синий от избиения труп бросили затем под окна матери и бабушки на 30-м участке, корпус 134, остановка Групповая. Хоронила дочку Алла Николаевна в гробу из оконных ставень прямо во дворе. Ирина Деребизова преподавала английский язык, она, как и мама, была учительницей в школе. По первой специальности она медсестра. Официально чеченцы обвинили ее в том, что она перевязывала во время боевых действий раненых российских солдат, и якобы давала им лекарства. Ирина ещё до войны боялась парня-чеченца, который имел на нее виды. Он пошел в боевики и с друзьями ее убил. Алла Николаевна не уехала с родной земли, от могил предков и могилы старшей дочери. Переживала все тяготы Чеченской войны вместе со своей девяностолетней матерью Юлией Лисовской. Не было воды, еды. Они находились вдвоем в своем жилье под бомбами в Грозном. В затишье, несмотря на войну и почти ежедневные теракты, Алла Николаевна продолжала учить детей в школе. Всегда была красива, отзывчива, эрудирована, талантлива. Надо сказать, что на время сильнейших боев Чеченской войны в столице оставались в 95-97% русские жители, то есть всё русскоязычное коренное население (вайнахи заранее выезжали из крупных городов, а воевать приходили чеченские боевики с гор, которые заблаговременно предупреждали городских родственников). Мирные чеченцы возвращались в Грозный, когда затихали бои... При Большой волне геноцида против русскоязычных земляков в Масхадовской Ичкерии, в 1997 году к учительнице Алле Николаевне в ее дом ворвался чеченский ученик с друзьями. Убита она была зверски. Ей выкололи глаза, страшно издевались. Учительницу всю изрешетили шилом (об этом писала Учительская газета, №10 от 20 марта 2001г.) Мама Аллы Николаевны, Юлия Лисовская, будучи свидетельницей казни не только внучки Ирины, но и дочери, выжила на 93-м году жизни и смогла выползти на улицу... Там ее подобрали соседи. Вскоре она умерла. Одна из чеченских учениц Аллы Николаевны, Фатима Магомадова, узнав о страшной казни своей учительницы, сказала: "Меньше ей надо было языком болтать". Чеченцы, пожалуйста, напишите в комментариях, русские / русскоговорящие земляки, жившие веками рядом, это «заслужили»? Те, чьи предки приехали по работе? По учебе? Часто от имени чеченцев пишут, что да, это все было правильно, это был ответ за 1944 год, депортацию, Сталина, Ермолова и русского царя. Или вы осуждаете чеченских нелюдей и готовы назвать именами убитых русских земляков (а их тысячи, тысячи убитых, кроме войны!) улицы по всей республике? Вы готовы разработать программы по возвращению захваченного жилья тем землякам, кого нацисты не убили целыми поколениями (а убивали сразу 3-4 поколения при геноциде), и кто до сих скитается без своего дома? Да, это был жуткий геноцид в активной фазе 1990-2005гг. , можете мне поверить. Теперь наша Чечня из многонациональной стала мононациональной. ***** Мы — выходцы из Чечено-Ингушетии, из республики, которая в начале 90-х годов XX века разделилась условной границей, наблюдали и войну, и геноцид: кто-то, как я, десять лет на войне в Чечне, а кто-то издалека, из соседней Ингушетии. В многонациональной на тот исторический момент Чечне не было еды, воды, лекарств, коммуникаций, и российские ракеты летели на наши дома. На улицах чеченцы, захватившие власть, устраивали казни по шариату. В Ингушетии было трудно, иногда случались теракты, но самолеты там не бомбили, а Красный крест частенько привозил беженцам в палаточные лагеря лекарства, тушенку и сгущенку. Чеченские боевики не чувствовали преград, перемещаясь по Чечне, Ингушетии, Дагестану, ловко уходили от погони, брали заложников и устраивали бои. Было множество разных отрядов, и, например, в группе легендарного воина Хаттаба были как чеченцы, так и ингуши. Некоторые из них даже попали в мой Чеченский дневник 1994–2004 годов. Мирным жителям в период становления Ичкерии жилось плохо: в нашем Старопромысловском районе учителей убивали так часто, что пока мы с матерью шли до рынка, то успевали выслушать несколько историй. «Вы знаете, что убили русскую учительницу Аллу Евгеньевну вместе с мужем и детьми? Их сегодня утром зарубили топором! Она преподавала биологию!» — останавливали нас соседи. Мы не знали. Через несколько остановок снова кто-то из знакомых бросался нам наперерез: «Вы куда идете? Вы знаете, что убили русскую учительницу?!» Моя мама отвечала: «Есть нечего, идем из дома вещи продавать, может, удастся купить хлеба. Да, мы знаем, что бандиты зарубили топором семью учительницы! Она преподавала биологию». «Нет! –– перебивали маму соседи по району. ––Математику она преподавала! Марию Ивановну позавчера застрелили вместе с ее парализованной тетушкой!» Пройдя еще пару кварталов, мы узнавали, что на днях повесили старенького преподавателя лицея вместе с малолетним внуком, а другой старик-фронтовик попал в больницу с переломом и там внезапно скончался от укола, и в его дом уже въехали «новые хозяева». Старшее поколение многонациональной республики, выросшее с наивной верой в дружбу народов, никак не могло сообразить, почему происходят подобные казни то врачей, то учителей, то ветеранов Второй мировой. Опросив выживших свидетелей геноцида, мне удалось выяснить, что были те, кто лично наблюдал за извергами своими глазами, например, мать, знаменитого в Грозном учителя истории грозненского нефтяного техникума, кандидата исторических наук Потокова Евгения Нурбиевича, которая сама была профессором. К ним в дом ночью ворвались чеченские нацисты, выбив дверь ногами. Русская семья испугалась, и, надеясь спастись, сын спрятался под кроватью, а пожилая мать — в шкафу с одеждой. Его вытащили из-под кровати, долго истязали ножами, а затем обезглавили на глазах у матери. Именно от нее стало известно, что бандиты, переговариваясь между собою, признались: им не нужны чуждые философии и традиции, а для этого в первую очередь следует расправиться с учителями, врачами, священнослужителями неверного мира — с теми, кто способен обучать и направлять будущие поколения. Маму Евгения Потокова преступники не нашли, она сидела в шкафу ни жива ни мертва и наблюдала страшную казнь собственного взрослого сына. Через несколько дней неравнодушные люди сумели вывезти ее из Чечни-Ичкерии, и с ней долго работали психологи, чтобы пожилая женщина могла хоть ненадолго уснуть. Между войнами в нашем районе убили учительницу английского языка Астраханцеву Елену Михайловну, что примечательно, случайно выжила ее пожилая мама Зинаида и маленькая дочка Анечка: русско-чеченская семья Шакиных-Идиговых, жившая по соседству, подняла тревогу и смогла спугнуть убийц. Этот случай был подобен чуду во времена Ичкерии. «Наурский район, станица казачья Наурская. Нашу учительницу Котову Анастасию Федоровну изнасиловали, плоскогубцами живьем ей вырвали золотые зубы. Изувеченная, старенькая, она умерла в больнице и до последнего стонала под капельницами: «Это сделали мои ученики-чеченцы! Как они могли?! Я же учила их! За что?» Другая учительница, Вера Игнатьевна Колонда, преподавала у нас историю в старших классах, ее мучительно убили в родном доме. Вера Игнатьевна успела продать жилье, но ей деньги еще не отдали, обещали на днях, а чеченцы, которые специализировались по убийствам русскоговорящих земляков, подумали, что деньги у нее, так как она должна была уехать к сыну-летчику в русский регион. Когда ее сын Виктор узнал, что маму зверски убили, у него отказали ноги, и прожил он после ее похорон недолго…» –– так засвидетельствовала Вера Дмитриева, уроженка Наура, которая и сама пострадала с семьей от геноцида в Гудермесе, где проживала какое-то время с родственниками мужа. В Учительской газете № 19 от 22 мая 2001 года есть воспоминания уроженки Чечни: «… ночью хозяйничала дудаевская банда… Часа в три ночи слышу в соседнем доме вопли и несколько выстрелов из автомата… Через пять минут ворвались в мой дом чеченцы, орут, как звери, всё бьют на пути, крушат. Я керосиновую лампу затушила, притаилась, а они на меня фонариком светят: «Деньги есть? Золото давай!» — «Нету, — говорю, — откуда?» — «Врешь, я в школе видел, у тебя кольца были на руке, снимай». Сняла я свое единственное тоненькое обручальное колечко, отдала ему в темноте. Он долго разглядывал его, потом положил в карман и говорит: «Помнишь меня? Я Ахмед, ты мне «пары» по русскому языку ставила, проклятый язык, кто на нем говорит — язык вырвать надо. Я из-за тебя два года в девятом классе сидел! Сука ты русская». Он убрал фонарик и выстрелил в темноту. Я едва успела за диван спрятаться. Он хотел меня убить… Утром я, в чем была, убежала к нашим солдатам, умоляла их помочь. Они отвезли меня в часть, а командир отправил дальше, в лагерь для беженцев в Ингушетию. А оттуда я уже, как говорится, на перекладных с помощью добрых людей добралась до Волгограда…» *************************************************************************************** #хроникигеноцида #чечня #чеченскаяреспублика #грозный #дружбанародов

В 2005 году мы с мамой смогли выехать из родного Грозного. Из имущества с нами выехали три кошки, сковорода, несколько мешков старых книжек, две ржавые кухонные полки и черно-белый телевизор б/у. Это вместо четырех обставленных квартир. На жалкие гроши, которые маме дали вместо положенной компенсации (я вообще никогда ничего не получала), мы, став бездомными, смогли не купить, а снять на несколько месяцев домик без фундамента с бетонным полом, который раньше был конюшней. Вот он на фото! Постчеченские дневники "45-я параллель": *** Возле нашей калитки крутилась незнакомая пожилая женщина, как оказалось, — соседка. — Я живу в настоящем доме с фундаментом! — сообщила она. — А вы поселились в бывшей конюшне. Вы знаете, что сняли конюшню? После войны с фашистами ее переделали в жилое помещение, но там все равно холодно... — Наша фамилия Жеребцовы, — ответила мама. Соседка захохотала. — Тогда все в порядке, вам по адресу! — отсмеявшись, сказала она и представилась: — Меня зовут Клавдия Петровна. Я бывший педагог, сейчас на пенсии. Клавдия Петровна перешла на шепот. — Видите тот домик и другой… чуть поодаль? — спросила она и, не дожидаясь нашего ответа, добавила: — Рядом с вами живет рецидивист, его весь двор боится, здесь обитает милиционер, он воевал в Чечне и повредился рассудком, а там притон: проститутки у себя мафию принимают. — Хозяйка жилья сказала, что у нас за стенкой наркоманы, — вставила я. Клавдия Петровна махнула рукой. — Это безобидные алкаши! Могут только деньги отобрать или отжать телефон! Не бойтесь, они не убийцы. А вот те три домика нехорошие. Я вас предупредила. Пенсионерка проворно шмыгнула в свою дверь. Привет, Дневник! Похоже, мы упали на самое дно, поселившись в нищенском квартале. Это место, где обитают отбросы общества. Другое жилье нам снять не по карману. В двух крошечных комнатках, бывших некогда частью конюшни, стоят старые железные кровати (начало ХХ века) и такой же по возрасту шкаф. Маленькие окна-клетки, сквозь которые едва видно небо, не открываются. Только на кухне крошечная форточка приоткрыта. Отопление в жилье газо-печное, т. е. это газовая трубка в стене. Никаких батарей. Пол представляет собой тонкий слой бетона, разлитого на землю. Нет фундамента. Подвесной ретроабажур из оранжевой ткани давно распробовала моль. Снять квартиру с ванной и нормальным отоплением намного дороже. Здесь нет горячей воды. Миниатюрный нагреватель сплошная бутафория. Как мы выберемся из этой переделки? П. На улице разыгралась метель. Вечнозеленые ели, украшающие собой дворик, примерили белоснежные наряды. Если смотреть из окон бывшей конюшни, стоя у ветхой стены, видно, как облака несутся по небу, словно волны. Облака прятали от нас звезды, видавшие историю Кавказа. Ставрополь был основан в 1777 году по приказу Екатерины II, прозванной в народе Великой. Город служил одной из десяти крепостей Азово-Моздокской оборонительной линии, созданной для охраны южных границ Российской империи. Вначале крепость представляла собой неправильный многоугольник, разбросанный на холмах. Мой Грозный находится в низине, среди синих гор, словно в чашке, оттого туда редко проникает ветер. Ставрополь окутывают трескучие морозы. В городе три района — Ленинский, Октябрьский и Промышленный. Однако ставропольцы практически не используют эти названия, заменив их неформальными: 204-й квартал, Чапаевка, Ташла, Северо-западный и Юго-западный районы. НА ФОТО Я И КОШКИ, 2005 год.