«Одесские биточки от Розы Марковны»..

Август в Одессе — это не просто месяц, это состояние раскрывшейся души…
Утро в нашем городе медленно растекается по улочкам вместе с тёплым дыханием моря, путается в форточках, заигрывает с акациями и смешивается с ароматами свежего хлеба, молока от бабы Веры с Привоза и горячих бубликов у лавочника за углом...
И ещё конечно — с запахом утреннего улова.
В каждом Одесском дворике с самого рассвета кто-то что-то жарит, варит, запекает…
А на улице Раскидайловской, 20 с самого утра уже стучал нож по разделочной доске.
— Ну шо, моя хорошая, будешь сегодня нежная, как я на своей первой свадьбе? — приговаривала Роза Марковна, аккуратно отделяя косточки от свежей тюлечки.
— Или как Моня, когда ему зажали палец в дверях двадцать восьмого трамвая?
Тюлечка скромно молчала, но пахла так, шо если бы у неё был паспорт, в нём точно была бы прописка «Одесса-Мама»…
Когда сковородка зашипела, а по кухне пополз этот самый аромат — тот, который сразу говорит, что дома вкусно и уютно, в стену — так, чтобы было слышно, но не слишком громко — постучала соседка Циля.
— Роза, шо у тебя там? — спросил голос за дверью…
— Цилечка, солнышко, заходи!
—У меня тут биточки из тюлечки — нежные, как твоя свекровь, когда хочет денег на путёвку!
Слово «нежные» ещё не успело добраться до потолка, как дверь открылась, и Циля уже сидела за столом, крепко прижимая вилку к груди…
— Роза, ты же меня знаешь, я не нахальная!
—Я просто мимо шла…
— Циля, я тебя прошу, мимо — это если бы ты шла в сторону аптеки, а не носом прямо до моей кухни!
Но стоило Циле поднести первый кусочек биточка ко рту, как раздался ещё один стук в двери…
На пороге стоял Моня — бывший моряк, а ныне философ и великий ценитель хорошей еды.
— Роза, у тебя так пахнет, шо моя кошка Сарочка встала на задние лапы и смотрит на меня с вопросом: «Ну шо ты стоишь? Иди до соседки, узнай, как у неё дела! Может, нужна твоя мужская помощь!»..
— Моня, раз пришел заходи!
—Только вилку свою неси, потому шо после прошлого раза я не досчиталась десяти столовых приборов!
Моня сел, вытащил молча вилку из кармана пиджака, как будто она там жила постоянно, взял первый кусочек, закрыл глаза, вздохнул и сказал:
— Роза, если бы я женился на тебе, я бы умер от счастья…
— Моня, не болтайте ерунды, ешь и молчи!
—Кстати твоя вилка из кармана, очень похожа на мою из столового сервиза!
— Я ем, Роза, но молчать не могу! Это шо ж такое?!
—Рыбка у тебя — ну, как я в молодости: лёгкая, воздушная и пахнет нашим Чёрным морем.
— Моня не льсти себе!
Но этим дело не закончилось.
Стоило аромату биточков вылететь в открытые окна Одесского двора как начала подтягиваться часть Молдаванки...
Тётя Соня принесла аджику, дядя Яша — бутылочку винца, а Сара Борисовна с третьего этажа, которая всю жизнь утверждала, что «после шести не ест», сделала исключение, потому что «биточки пахли её детством».
— Ах, Розочка, как в нашей юности! — вздохнула она, накладывая себе новую порцию…
— Юность юностью, а аппетит — это святое! — подмигнула Роза Марковна и поставила ещё одну тарелку...
Тётя Соня подозрительно взглянула на Моню:
— Моня, имей совесть! Ты шо один тут?
—Уже четвёртый биточек пошёл!
— А шо Вы за мной следите Соня?
Скажу Вам больше Сонечка,
—я бы взял третий, но он куда-то пропал…
— Моня, Ви не в казино! Тут не надо делать вид, шо ты не знаешь, куда деваются фишки!
За разговорами, смехом и тостами время пролетело практически незаметно...
Когда последний биточек исчез с тарелки, Роза Марковна отряхнула фартук, посмотрела на всех и сказала:
— Всё, шо я могу сказать: не тюлька красит биточек, а наше настроение!
И все дружно засмеялись...
Потому что в Одессе еда — это не просто еда…
Это повод собраться, пошутить, поболтать и почувствовать себя счастливыми…
/Виталий Ивченко/