Люська поехала в ****%ня. Она так и написала кратко и емко: уехала в ****%ня, в сети не будет, не теряй, с днем рождения. Оказалось, что Люська уехала к оленям. То ли песня позвала ее, умчи меня в свою страну оленью, то ли генетический код неизвестных предков толкал подругу на безрассудство, то ли романтика - костер, гитара и туалет под елочкой. Люська и сама объяснить не могла, поэтому на вопрос , где твои ****%ня, ответила емко: там. Видимо, там за туманами, вечными, пьяными. Не знаю, как насчет пьяных туманов, но вряд ли Люську заманили на трезвую голову. В мыслях я рисовала страшную картину: Люську держат, насильно вливают ей водку и нежно внушают : олени, олени, олени. Здесь небольшая неувязочка: Люська любила выпить и без насилия, но вот чтобы любить оленей…Я за ней такого не замечала. Иначе я не могла объяснить это странное желание. Люську я знала давно, но как оказалось, оставались темные стороны, которые подруга маскировала. Она взяла отпуск, купила рюкзак и спальник, посадила огурцы в теплице, потом выдрала их , засадила все горохом и отправилась в тундру. Искать стадо оленей. Именно стадо и именно искать. Культурный тур ее не интересовал. Оленей нужно было встретить случайно. В этом и была фишка похода. Идешь так , бывало, по тундре, а тут раз тебе и олени мирно кушают ягель, и ты такая подходишь, гладишь их по шелковистой, мягкой, бархатной, лоснящейся шкуре, обнимаешь их, они ласково кладут тебе голову на плечо, и ты понимаешь, что вот оно, счастье. Люська нашла единомышленников, с коими и покинула этот суетный городской мир. Слава Богу, что у нее ума хватило меня не позвать. Тундра для меня лично мир потусторонний. Мхи, лишайники, карликовые березки, чум , бескрайние просторы моря то ли Белого, то ли Лаптевых– набор минимальных географических знаний школьного уровня и абсолютный ноль романтики. Итак, Люська исчезла на две недели. В поисках своей мечты она ползала, поедая морошку и голубику, залезала , именно залезала, на горы и сопки, в театральный бинокль стараясь рассмотреть оленье стадо, которое должно было быть. Оно должно быть! Иначе кризис несбывшейся мечты и как следствие падение нравов. Люська не могла себе позволить нравственного падения, значит, и у оленей другого варианта не было. Но они Люську не искали. Олени были безнравственные, бессовестные, хоть и с красивыми рогами. Паслись себе и паслись. Люська не спала, плохо ела , Люську с отвращением ели комары. Еще через неделю Люська пахла «Дошираком», растворимым кофе и фруктовой жевачкой. Постепенно она стала покрываться оленьей шерстью, только рога у нее не росли, ноги – копыта стали равнодушны к камням и мозолям, она научилась чесать спину о карликовые березы, что явно не способствовало их росту. Но оленей не было. Когда закончилась человеческая еда, Люська готова была есть ягель. Однако есть ягель не хотели ее единомышленники. Они уже не были единомышленниками. Они хотели домой. Просто домой. Тундру изучили всю. Костров нажгли, песни бардовские спели, спели даже Нюшины песни, спели Киркорова, опустились до Стаса Михайлова. Водка кончилась. Юрты не встречались. Короче, поход вышел удачным: куда ехали, то и получилось- сплошная романтическая задница. И вот последним походным утром, или крайним, Люська вылезла из палатки и каким – то пятым чувством поняла: вот они. Что-то подсказало, что олени рядом. То ли истоптанная копытами поляна, то ли кучки оленьего навоза рядом с палаткой, то ли звуки самой природы. Люська наконец-то увидела оленей. Стало оленей. Много оленей. Рядом олени. Из палатки вывалили все, потому что от радости Люська издала такой вопль, что медведи заблаговременно упали в недоделанные берлоги, а пароходы и самолеты сверились с курсом. И тут началась фотосессия. Сначала был снят общий план стада. С разных ракурсов: стоя, лежа, сверху, сидя. Потом началась индивидуальная съемка. Олени, как капризные тундряковские звезды, позировать не хотели. Они хотели пастись. Поэтому лучше всего Люське удавался задний план оленей. Незаметно фотографируя, Люська
оказалась внутри стада. И тут она поняла, какой красивой может быть последняя фотография: сейчас ее поднимут на рога и она обнимет эти шелковисто - бархатные морды. Продолжая селфи, Люська задом, задом покидала оленей. Пастухи тихонько ржали в стороне…
ПЫ.СЫ. Он же поскриптум: Люська привезла много фотографий, страшно этим гордилась, на фото олени угадывались с трудом, вернее , не угадывались совсем, надо было говорить : вот это олени. И мы обязаны были кивать, соглашаясь, что эти серые пятна на сером фоне и есть вожделенные олени. Стадо оленей. Все они были на одно лицо, ну если можно так сказать на фотографию заднего плана. Люська до сих пор чешет спину о березу…
/Лиса Из-Леса/