Предыдущая публикация
Трудно быть женщиной…
Вчера готовила ёлку к утилизации. Снимала с покосившегося дерева игрушки, бусы и украшения, освобождала засохшую старушку от ста метров росы. На протяжении всего процесса дряхлая пихта предательски осыпалась и без запроса оголялась – как бесстыжая девка какая-то. Я на неё страшно ругалась и бесилась: «Ну, зараза, сколько же иголок после тебя, ну всю квартиру засыпала!»
А потом я резко задумалась и загрустила – это опасный момент в жизни женщины. Никогда не знаешь, что за мысль или эмоция зародятся в её голове. Вот, например, мне стало так горько, что за молодую и самую красивую ёлку я яростно билась в ангаре с конкурентами всего каких-то три недели назад, бережно несла её домой, покупала ей брюлики и украшения всякие, снимала её со всех сторон и вам показывала. Вы ей сердечки слали и засыпали комплиментами.
Юная, густая и приятно благоухающая она стояла в центре зала и привлекала всеобщее внимание. К нам приходили гости, а эта кокетка сверкала гирляндой и игриво им подмигивала. Ни один человек не мог пройти мимо неё, не одарив комплиментом.
И вот прошло всего три недели. Она засохла, покосилась и осунулась. Гирлянду уже не включали, чтобы не привлекать внимание к ней, – не первой свежести дама. И даже не второй. И та, что за неё так билась, ругается и хает её. За что? За старость?
И я расплакалась. Мне так стало жаль эту ёлку. И, конечно же, себя. Ну а как без этого.
В этот момент мой соседушка, который привык ко всему – ночным молитвам, внезапным слезам, беспричинному смеху – проходил мимо. Он остановился, посмотрел, как женщина в его доме плачет, наглаживая ёлку, и аккуратно спросил:
— Что за день сегодня, и что он нам готовит?
— Сегодня день старости, и я плачу по безвозвратно ушедшим годам! — всхлипывала я.
На помойку я понесла ёлку сама. Сама выбрала, сама украсила, сама и должна отправить её в последний путь. И попрощаться.
В лифте со мной ехал мужчина, который никак не мог понять, почему женщина обливается горючими слезами с ёлкой в руках. Что за экзистенциальные вопросы догнали её в этот погожий денёк?
Выйдя из лифта и оставляя за собой редкие иголки моей так резко постаревшей красотки, я столкнулась с уборщицей. Как и заведено, женщина убиралась без энтузиазма с выражением лица, будто весь подъезд у неё разом занял денег и не отдал. Теперь скрываются от неё, а она их караулит. Заодно пол тут протирает.
Посмотрев на меня и переведя взгляд сначала на мою старушку, а затем на дорожку из иголок, она скривила лицо так, как учат только уборщиц, вахтёрш, сотрудников Почты и Паспортного. Она приняла боевую стойку, в голове заиграла музыка и началась дискотека. Дискотека из оскорблений. На выбор нужного понадобилось три секунды. Опыт не пропьешь.
— Как же вы надоели таскаться с этими старыми засохшими вениками! – бросила она в нас с моей обветшалой красоткой.
— А знаешь ли ты, какой она красивой была три недели назад? Где же женская солидарность? — вытирая слёзы, мысленно защищала подругу я.
— Ну что стоишь, тащи её скорее на помойку! Ну что за тормоз! — продолжала бесчувственная дама.
Нужно было что-то делать. Нельзя было отправлять подругу в последний путь обруганную и оскорблённую. Я встала с ней посередине холла и ударила стволом о пол. Безумная женщина.
Моя старушка полностью оголилась, но ни капли не смутилась. Может она постарела, засохла и осунулась, но на последний красивый жест у неё сил хватило.
Домой я вернулась, сияя ярче всех бриллиантов мира. Арсений посмотрел на меня и тихонечко прошептал: «Даже не буду спрашивать, что подняло тебе настроение, женщина. Но подозреваю, дементор, что у кого-то его теперь нет!»…
(с)
Следующая публикация
Нет комментариев