Предыдущая публикация
В Афганистане, возле дороги у тоннеля Саланг, на высоте 3000 метров над уровнем моря, стоит гранитный камень с вырезанной звездочкой и надписью: «Мальцин Сергей В. 1965—85». Этот памятник остался нетронутым, несмотря на то что после вывода советских войск многие памятники были разрушены и осквернены. За ним регулярно ухаживают, охраняют и благоустраивают.
Сергей Мальцин был обычным двадцатилетним парнем из Нижегородской области, который служил водителем армейского грузовика и часто ездил через опасный перевал Саланг. Однажды, когда он выезжал из тоннеля, он заметил, что на него на полном ходу мчится автобус, в котором находились десятки мирных афганцев, в основном дети. Время поджимало, и в случае столкновения автобус мог упасть в пропасть. Сергей, сделав резкий поворот, направил свой грузовик в стену скалы, чтобы избежать столкновения. Его машина разбилась, но дети в автобусе остались невредимы. Он понимал, что это были последние секунды его жизни.
Памятник установлен в том месте, где Сергей погиб. Недавно там установили трубу для подачи воды, которая превращается в фонтанчик в теплое время года.
Афганские водители часто останавливаются у памятника, пьют воду, восстанавливают силы и вспоминают подвиг этого советского солдата, который ценой своей жизни спас несколько десятков человек.
Как одежда меняет человека…
Вот две колхозных советских тётки. Все говорит о том, что ждут сельского скрипучего автобуса на остановке после удачного похода за грибами (корзина видна справа).
Немного смущает то, что тетку слева зовут Хельга Адамовна Фон Траушенберг, а ту, что справа - Мария Аристидовна Сумарокова-Эльстон.
Та, что слева - один из зачинателей неравновесной термодинамики, ближайший сподвижник Ландау, окончила школу в 15 лет с отличием, в 21 год - московский университет, работала у академика Абрама Фёдоровича Иоффе - отца советской физики.
Правая - двоюродная племянница убийцы Распутина князя Феликса Юсупова, один из авторов учебника по электродинамике, кандидат наук, автор более 90 научных работ, помощник редактора "Журнала экспериментальной и теоретической физики".
И та и другая сотрудницы Института Физических проблем П.Л.Капицы.
Они действительно возвратились из похода за грибами. Эти походы регулярно устраивал своим сотрудникам Пётр Капица...
Любопытно, что фото у центрального входа в институт в 1959 году сделал Т. Хаммонд, русист, профессор истории Вирджинского университета.
Фотограф принял их за торговок грибами, загадочным образом пробравшихся на территорию.
© Борис Якеменко
Берегите родных, берегите!
Не бросайте одних никогда,
И навстречу всегда им бегите.
Вдруг, случилась какая беда?
Уважайте родных, уважайте!
Не ругайтесь, ведь жизнь коротка.
В путь с любовью всегда провожайте,
И звоните - не ждите звонка.
Знайте все о родных своих, знайте.
Где таблетки, страховки, счета…
Время – жизнь, хорошо понимайте,
И секунды спасают года.
Не кричите на них и не злитесь.
Все мы знаем, как ранят слова
Виноваты когда – извинитесь,
Попросите прощенья сполна.
Оглянемся – любимых уж нету.
Вместо них – молчания стена.
В дождь и снег, и весною, и летом
Берегите любимых всегда!
Ланфранко..
Я справлюсь...
Яна вздохнула и отложила телефон, открытый на режиме калькулятора. Бюджет опять не складывался: коммуналка, Данькина секция, занятия для Димы и прочие необходимые расходы съедали почти все доходы. «Ничего, я справлюсь» - сказала себе Яна, как заклинание.
- Мам, смотри! – Позвал Данил из соседней комнаты. – Дима сам собрал. – Сын с гордостью демонстрировал собранную на полу большую картину из пазлов. – Я почти не помогал. Это он сам всё. – Радовался Данил. Рядом сидел улыбающийся Дима – Янин младший брат, вечный большой ребёнок. Дима был особенным, сейчас ему уже было тридцать, но в силу особенностей, развитие брата во многих вещах не дотягивало даже до уровня младшего школьника.
- Какие вы у меня молодцы. – Похвалила Яна обоих и с нежностью посмотрела на своих мальчишек.
Яна знала, что когда Дима родился, сразу было понятно, что он будет не таким, как другие дети. Врачи в голос советовали их маме отказаться от сына, но материнское сердце не позволило. Это мама рассказывала ей уже позже, когда Яна сама была беременна и хотела сделать аборт.
Диме было четыре года, когда отец ушёл из семьи, видимо, не смог смириться. Яна помнила, как мама плакала по вечерам, когда думала, что дети спят. Поначалу Яна ненавидела отца за эти слёзы, за себя, за Димку, за то, что бросил их. И как-то даже сказала об этом маме.
- Не надо так об отце. Отец всё-таки. – Грустно ответила мама.
- Отцы своих детей не бросают! – Выкрикнула тогда Яна. Она не знала, что ей ещё только предстоит узнать, как часто отцы бросают своих детей, что отец её ребёнка тоже бросит её.
Жили они с мамой и Димой скромно, но дружно. Алименты отец переводил регулярно, хоть и не появлялся в жизни детей даже на праздники. Плюсом были пособия, но этого было мало, а мама не могла работать полный день – Дима требовал особого внимания, поэтому мама подрабатывала уборщицей в школе. Когда Яна училась с утра, то мама работала по вечерам, когда Яна училась во вторую смену, то с утра. При таком графике они с Димой были по очереди. Яна быстро повзрослела, старалась быть помощницей для мамы, заботиться о брате. Диму Яна очень любила – он был таким смешным, непосредственным и беззащитным. Первое время Диму дразнили во дворе некоторые мальчишки, но Яна в обиду брата не давала. Получив пару раз взбучку от неё, мальчишки отстали от Димы, да и саму Яну обходили стороной. Училась Яна хорошо, старательно, а дома учила Диму: читать, писать и считать. Может, поэтому она мечтала стать учителем, чтоб помогать детям, особенно таким, как Дима.
Мечта Яны сбылась, она окончила педагогический. Параллельно с этим в Янину жизнь пришла любовь, по крайней мере, тогда ей так показалось. Вадим был привлекательным, интересным, красиво ухаживал, Яна влюбилась. Но когда сообщила Вадиму о своей неожиданной беременности, он радости Яны не разделил. Он просто пропал. Яна его не искала, она всё поняла.
- Нет, дочка, даже не думай, будем рожать. – Ответила мама, когда Яна поделилась с ней.
- Как же я вытяну? Только работать начала и сразу в декрет. На одни пособия не проживёшь. – Переживала Яна.
- Ничего, ничего, справимся. У тебя я есть. – Успокаивала мама.
- А у тебя Дима. Ты и так всю жизнь на нас положила.
- Мне другой жизни и не надо. – Мама обняла Яну.
Вскоре родился Данил. Хлопот в семье прибавилось. Яна подрабатывала репетиторством, надолго грудничка оставить даже под присмотром мамы было сложно. Мама работу тоже не оставила. Так и крутились, худо-бедно на жизнь хватало. Но как бы ни было тяжело, глядя на улыбающегося Данила, Яна ни на секунду не жалела, о его появлении на свет.
Когда Данил немного подрос, и Яна уже рассчитывала, что вскоре сможет полноценно выйти на работу, и всё начнёт налаживаться, случилось страшное: скоропостижно от сердечного приступа умерла мама. Теперь уже Яна плакала ночами, когда дети засыпали. На Диму она оформила опеку, хоть и не раз слышала от знакомых:
- Сдай его в интернат, ведь есть специальные, куда принимают таких. Только жизнь свою загубишь.
Яна не слушала. Она смотрела на Диму, который всё никак не мог осознать, что мама больше не придёт, и не могла даже представить, что можно решиться на такой шаг. А Дима всё плакал, совсем по-детски, взахлёб, звал маму. И маленький Данька плакал, видимо, чувствуя беспокойство мамы. И Яна плакала, потому что казалось, нет сил жить дальше. Однажды, Дима проснулся среди ночи, зашёл на кухню, Яна не успела вытереть слёзы.
- Ты думаешь о маме? Жалко тебе её? – Спросил Дима.
- Да. – Яна шмыгнула носом.
- А представляешь, вот мамы нет, и меня бы не было, и Даньки бы не было… – Дима грустно посмотрел на сестру.
- А ведь вы есть. – Прошептала Яна, обняла брата и улыбнулась через силу. Она поняла, что нужно быть сильной, сильной ради них, ради её мальчишек.
О работе в школе теперь можно было забыть надолго, а жить на одни пособия, было тяжело, как и предполагала Яна. К тому же на похороны мамы пришлось брать кредит, теперь ежемесячные платежи добавились к расходам. Яна стала искать варианты работы из дома и остановилась на страховании. Потихоньку стало получаться, финансово стало полегче. Снова жили скромно, но дружно. Вместе с Димой отводили Данила в садик, вечером вместе забирали, водили в секцию, или гуляли, или пекли дома ватрушки с картошкой, Дима любил их с детства, теперь и Данька любил, а потом пили чай и играли в настольные игры. Кое-кто из сердобольных знакомых и сейчас говорил Яне, что с такой обузой, она свою личную жизнь не устроит, но Яна не слушала, не думала об этом. Для Димы она нашла специальные развивающие занятия, Диме там очень нравилось. Яна с умилением смотрела, как старательно он выполняет задания, с каким интересом общается с другими детьми.
Всё в их меленькой, но дружной семье было хорошо, вот только денег не всегда хватало, но ничего, Яна справлялась.
Телефон завибрировал, режим калькулятора переключился на входящий звонок. «Людмила Павловна» - прочитала Яна на дисплее. Давняя мамина знакомая. Случилось что-то? Звонит, на ночь глядя. Яна ответила.
- Яночка, как вы? – Поинтересовалась Людмила Павловна и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Мы тут от нашего предприятия с рейдом ходили, поздравляли пенсионеров, инвалидов, малоимущих с наступающими праздниками. Яночка, один из них отец ваш. Я и признала-то его не сразу. Постарел как, изменился, совсем плох, ног обеих нет. – Шёпотом добавила она.
- А мне вы зачем об этом рассказываете? – Яна сжала трубку.
- Отец же. – Растерялась Людмила Павловна.
- Где он был всю жизнь, отец этот? – Ядовито спросила Яна. – Доброй ночи. – Яна сбросила звонок. Отец был старше мамы на двенадцать лет, стало быть, сейчас ему под семьдесят. Возможно, когда он их бросил, то завёл другую семью, может быть, там были ещё дети, пусть они и думают, и заботятся о нём. А нет, дак так ему и надо. Мне до этого дела нет. Думала Яна, но мысль об этом не покидала её всю следующую неделю. В один из дней, отведя Диму на занятия, Яна решилась и отправилась на указанный Людмилой Павловной адрес.
- Не заперто. – Отозвался на Янин стук хриплый голос. Яна вошла. Квартирка была маленькой, мрачной и запущенной. Отец сидел на засаленном диване, выжидающе глядя в сторону двери.
- Вы из социальной службы? – Спросил он с каким-то безразличием в голосе. «Не узнал, конечно» - подумала Яна. Да и она сама не узнала отца. Не удивительно, они виделись последний раз, когда ей было шесть. Яна утвердительно кивнула.
- Перед праздниками всегда вспоминают, для галочки. – Будто бы сам себе сказал отец. Яна не знала, что дальше делать. – Чаем вас угостить? – Спросил отец. Яна снова кивнула. – Ну тогда вы уж сами, чтоб мне лишний раз не вставать, на кухне всё.
Яна прошла на кухню. На удивление нашлись и чистые кружки, и чай, и даже печенье. Расставив всё на небольшом столике у дивана, Яна присела в кресло.
- Как вы живёте, Иван Михайлович? – Спросила она.
- Потихоньку. Живу, что теперь. – Отец посмотрел туда, где должны были быть ноги так, словно только теперь заметил их отсутствие. – Приспособился. – Яна вспомнила небольшую лестницу-скамейку, на которую обратила внимание на кухне. – Благо сейчас доставка есть, да интернет. И заказать что-то можно и за квартиру заплатить. Пенсии хватает. На коляску только не хватает, поэтому на улицу редко выхожу. А так ничего… - Иван Михайлович замолчал.
- Близкие у вас есть? Навещают? Помогают? – Яна замерла в ожидании ответа.
- Нет. – Ответил отец и отвернулся к окну.
- И не было семьи? – Яна нервно крутила кружку в руках.
- Была… - Иван Михайлович сделал большую паузу, словно вспоминал. – Была семья. Сам виноват, потерял всё. Жена была, дочка, сынок. Сынок родился больной, струсил я тогда, ушёл. Думал, зачем обуза такая. Лёгкой жизни хотелось. Всё гулял, пировал, с дружками-приятелями. А потом уж как оглянулся, жизнь вперёд идёт, а я назад качусь. Ничего не нажил. Больше всего за семью сердце защемило, а куда уж – поздно. Стыдно было и на глаза показаться. Тут совсем запил, так вот и без ног остался, отморозил… Потом с пьянкой завязал…Ну да поделом мне… - Иван Михайлович поморщился, будто пожалел, что зачем-то рассказал это всё незнакомой женщине. Яна промолчала. Отец, задумавшись, тоже молчал. Очнулся он, когда Яна уже стояла в коридоре.
- До свидания. – Попрощалась она.
- А вы зачем приходили-то? – Спросил вслед Иван Михайлович, но ответа уже не получил, дверь за Яной закрылась.
«Поделом, поделом, правильно говоришь» - твердила про себя Яна по дороге домой, но всё никак не могла забыть сгорбившуюся фигуру и глаза, полные тоски.
Через неделю Яна вновь стояла на пороге отцовской квартиры. Рядом стоял Дима, крепко держа сестру за руку, он был взволнован визитом в новое, незнакомое место. Яна постучалась и тут же вошла. Отец так же сидел на диване, услышав стук, он повернулся к двери.
- Вы? – Иван Михайлович даже не удивился. – Кто это с вами?
- Это Дима – твой сын, папа. А я Яна, твоя дочь. – Тихо сказала Яна.
Иван Михайлович вздрогнул, потом несколько секунд переводил взгляд с Яны на Диму и обратно, потом слёзы потекли по морщинистому лицу.
- Как же это? – Взволнованно спросил он. – Зачем же это?
- Почему ты плачешь? – Спросил Дима, сочувственно глядя на незнакомого ему человека.
- От счастья. – Дрожащим голосом ответил Иван Михайлович.
- Видишь, какими мы стали. Выросли, справились. – Сказала Яна.
- А мама? – Спросил отец, опуская глаза.
- Мамы больше нет. – Ответила Яна.
- Прости. Простите… - Начал отец. – Хотя, что уж там… Какое прощение… - Иван Михайлович поднял глаза и посмотрел на дочь. Яна несколько раз глубоко вдохнула, собралась.
- Мама простила тебя. И я прощаю. – Медленно проговорила она. – Мы за тобой пришли.
Иван Михайлович снова заплакал, спрятал лицо в ладонях.
- Не плачь. Всё будет хорошо. – Дима погладил старика по голове и обнял. Сестра всегда так утешала его, когда он сам плакал.
***
- Ну, как вы тут без меня? – Яна вернулась с работы домой.
- Всё хорошо. Ужин готов. – Отчитался с кухни отец. – Устала, поди, проходи скорее.
- Всё хорошо. Уроки сделаны. – Отчитался Данил, выходя из комнаты и беря у мамы пакет с продуктами и сумку.
- Всё хорошо. Я тебе подарок нарисовал. – Отчитался, торопясь следом за Даниилом, Дима и протянул Яне листок. – Тут все мы. Я, Даня, папа и ты. Смотри, какая ты красивая.
Яна улыбнулась, рассматривая рисунок.
- И правда, красивая. А главное, счастливая. – Она обняла брата. – Давайте ужинать. - Предложила она.
Квартиру отца продали, после того, как Яна привела её в порядок. Разменяли Янину на большую площадь. И даже купили коляску для Ивана Михайловича, чтобы гулять всей семьёй. Дела шли на лад. Отец присматривал за Димой, хозяйничал по дому, помогал Данилу с уроками, Яна работала.
- Дочь, ты б сходила куда-нибудь. – Робко предложил отец, когда Дима с Даниилом после ужина ушли в комнату, и Яна с ним остались одни на кухне. – Хватит тебе с нами возиться. Свою жизнь налаживать надо.
- Может, и схожу, как-нибудь. Пока мне и так хорошо. Мне нравится с вами возиться. – Рассмеялась Яна.
Отец покачал головой.
- Сходи, сходи.
- Схожу, схожу. – Передразнила его Яна и улыбнулась.
Эта история произошла в маленьком поселке в северной части нашей страны. Однажды, утром, Тимофея Евгеньевича разбудил странный, непривычный звук.
— Ыы-ы-ы-а-а-а-аа! Ыы-ы-ы-а-а-а-а! — вопили за окном.
— Это что, осел? — проснувшись, проворчала жена.
— С ума сошла. У нас ослы не водятся. Безобразничают дети, — мужчина поднялся. — Вот я им уши-то надеру.
Когда Тимофей Евгеньевич выскочил в одних труселях во двор, он впал в ступор. На него умиленно и очень грустно смотрел настоящий живой осел. На его шее болталась бельевая веревка, к концу которой был прикреплен файлик с белым листом.
— Это чё? — изумилась из-за спины жена. — Он настоящий? Откуда он взялся?
— Пришел, — философски изрек мужчина. — Ноги у него есть. Меня больше интересует послание на его шее.
Он осторожно подошел к ослу. Животное радостно замотало головой и выдало: «Ыы-ы-ы-а-а-аа!». Тимофей Евгеньевич ласково потрепал осла по голове, освободил от веревки и развернул лист.
«Меня зовут Варфоломей. Приютите меня, пожалуйста. Я могу возить поклажу и пригожусь в хозяйстве».
— Это что, почтовый осел? — выдала заспанная жена. — Сейчас они квитки на оплату носить будут? Так рано еще.
Мужчина хмыкнул:
— Отведи его к козам. Потом разберемся.
***
Вот так Варфоломей нашел свой дом. Кличка не прижилась и он обрел новое имя — Ванька.
Жена Тимофея Евгеньевича использовала его во время походов в магазин и на рынок. Сам же хозяин часто катал местных ребятишек в парке поселка.
Когда наступила зима, осел простудился.
— Надо ему телогрейку сшить, — задумчиво произнесла жена. — Он мерзнет в нашем климате.
— Там в сарае тулуп отцовский валяется. Он теплый, натуральный, — вспомнил Тимофей Евгеньевич. — Может, из него?
В одежке Ванька выглядел комично и нелепо. Длинный ворс наружу превратил осла в непонятное существо с длинными ушами и грустными глазами.
— Н-да, — осматривая Ваньку, смеялся мужчина, — страшненький какой-то получился. Но главное не красота, а тепло.
***
На Новогодние праздники семья уехала к дочери в город. Всё хозяйство оставили на соседку. Покормив скотину, она неплотно закрыла дверь в сарай и отправилась домой.
Ванька проснулся на рассвете от непонятного шума во дворе. Не сдерживая любопытства, он толкнул мордой дверь, и она открылась. Воодушевленный первой победой, осел выскочил во двор.
Два мужика от внезапного звука замерли.
— Федька, ты же сказал что хозяев нет, — пробормотал первый грабитель.
— Так и есть, это со стороны сарая, — ответил подельник. — Они коз держат.
Мужики оглянулись на звук и присели от неожиданности. Из темноты на них надвигалось мохнатое чудовище с вытянутой мордой и огромными ушами. Осел переместился на деревянный настил и зацокал копытами.
— Сатана! — заорал Федька и перекрестился.
— Черт! Он с копытами, — заорал его дружок. — Господи! Сохрани и помилуй!
От громких воплей Ванька испугался, поскользнулся и плюхнулся на брюхо. Внезапно осел громко пукнул.
— Ложись, — испуганно закричал Федька. — У него оружие. Он палит по нам.
Мужики свалились в сугроб и, судорожно вспоминая молитвы, притихли.
Осел поднялся и весело поскакал к непрошеным гостям.
Остановившись возле лежащих людей, он опустил морду и фыркнул. Федька приподнял голову. Огромная пасть с белоснежными зубами угрожающе приблизилась к нему.
— А-а-а-а-а! — мужчина автоматически прикрыл лицо руками. — Господи! Помоги! Я не буду больше воровать! Клянусь!
Резкое, неожиданное движение напугало осла. От страха Ванька укусил руку мужчины. Федька взвыл от боли.
Его подельник, вскочил на колени и уткнулся головой в снег:
— Не губи меня, Повелитель тьмы. Я буду твоим верным рабом.
Ванька, перепугавшись еще сильнее, вытянул морду, набрал воздуха и заорал во все горло.
— Ы-ы-ы-ы-а-а-а-а! Ы-ы-ы-ы-а-а-а-а! Ы-ы-ы-ы-а-а-а-а!
— Слава тебе! Слава тебе! — тонким голосом запел мужик.
— Что там происходит? — от шума проснулась соседка и растолкала мужа. — Драка, что ли? Идем, посмотрим. И полицию вызови, на всякий случай.
После полиции пришлось вызывать «скорую». Рана была серьезная. Но Ванька был героем дня. Оказалось, что с его помощью задержали преступников, давно промышлявших грабежом. В награду ему презентовали мешок любимой кукурузы.
***
Ванька и сейчас живет в поселке. Помогает по хозяйству, катает детей. Но у него появилась еще одна обязанность — охранять дом.
© Лидия Малкова
— Прости, милок... Я ведь здорова. Просто... одна я тут, совсем одна. Так хотелось с кем-то Новый год встретить... Вот и решила скорую помощь и вызвать.
Фельдшер Семён опешил. Первой реакцией было раздражение.
— Вы понимаете, что это ложный вызов? За такое полагается ответственность! А если кому-то помощь действительно нужна, а я тут?!
__________________
Ложный вызов
Снежинки лениво кружились в воздухе, подмигивая редким прохожим, пока Семён выходил из машины скорой помощи. Ветер был терпимым, мороз лёгким, а небо сияло звёздами, будто само готовилось к празднику. Улицы города искрились гирляндами, в домах мерцали огоньки ёлок, создавая атмосферу тихого ожидания чуда. Семён, фельдшер с десятилетним стажем, бросил взгляд на часы: 22:30. До боя курантов оставалось полтора часа.
Смена подходила к концу, когда раздался звонок. Вызов из глухой деревушки с интересным названием — Курочкино. Женщина преклонного возраста жаловалась на боль в груди. Семён тяжело вздохнул, натянул шапку и отправился в путь вместе с водителем-санитаром.
— Новый год в деревне или в больнице, — ворчал он себе под нос, глядя на заснеженную дорогу. — Весёлый выбор.
Деревня встретила его абсолютной тишиной. Ни гирлянд, ни фонарей, лишь окна редких домов мерцали мягким светом. Семён остановился у покосившегося забора, за которым стояла маленькая избушка. Дверь открыла старушка, согнувшаяся под тяжестью лет.
— Ой, милок, заходи скорей, замёрзнешь, — засуетилась она, пригласив его в тёплую избу.
Семён провёл осмотр, внимательно задавал вопросы, но с каждым ответом всё больше понимал: женщина здорова. Когда он прямо спросил о её состоянии, бабушка смутилась.
— Прости, милок... Я ведь здорова. Просто... одна я тут, совсем одна. Так хотелось с кем-то Новый год встретить... Вот и решила тебя вызвать.
Семён опешил. Первой реакцией было раздражение.
— Вы понимаете, что это ложный вызов? За такое полагается ответственность! А если кому-то помощь действительно нужна, а я тут?!
Бабушка опустила глаза, прижимая к себе край фартука. Она казалась такой маленькой и хрупкой, что его гнев начал угасать. Он вздохнул, сел на стул и посмотрел на часы. До Нового года оставалось пятнадцать минут.
— Ладно, раз уж я здесь, давайте хоть стол накроем.
Лицо бабушки озарилось благодарной улыбкой. Она достала из буфета нехитрые угощения: соленья, картошку, кусочек пирога. На столе появились два бокала и банка компота. Они вместе встретили Новый год под бой курантов из старого телевизора.
Через пятнадцать минут Семён поднялся.
— Мне пора, бабушка. Пациентов много, да и вдруг кто-то ещё захочет встретить Новый год с медицинским работником.
— Спасибо тебе на добром, милый, — тихо ответила она, провожая его к двери.
Семён вышел на улицу, улыбнулся звёздам и сел в машину. Он не успел к праздничному столу в больнице, но в ту ночь понял, что главное — это подарить кому-то тепло и веру в чудо, даже если это не входило в его планы...
Алексей Андров
Картина художника Ильи Овчаренко
У старожила я спросил:
— Зачем такой колодец сгнил?
— А как не сгнить ему, сынок,
Хоть он и к месту, и глубок,
Да из него который год
Уже не черпает народ.
Он доброй влагою налит,
Но жив, пока народ поит. —
И понял я, что верен он,
Великий жизненный закон:
Кто доброй влагою налит,
Тот жив, пока народ поит.
И если светел твой родник,
Пусть он не так уж и велик,
Ты у истоков родника
Не вешай от людей замка.
Душевной влаги не таи,
Но глубже черпай и пои!
И, сберегая жизни дни,
Ты от себя не прогони
Ни вдохновенья, ни любви,
Но глубже черпай и живи!
Владимир Солоухин, 1949 год
Художник Анатолий Рыбкин
загрузка
Показать ещё