Предыдущая публикация
Александр Верхотуров.
О вкусных яблоках и доброй душе.
Первое представление о кадомских яблоках получил я в четыре с небольшим года. Жила наша семья тогда в далекой Читинской области, где из-за сурового климата яблони не растут. Мама принесла с почты посылку от кадомской бабушки Тани.
Терпение наше (в семье подрастало трое маленьких детей) было на исходе, так как гвозди оказались вбитыми слишком крепко в посылочный ящик, и маме не сразу удалось их вытащить.
Когда первые гвоздики слегка подались, а мама решила немного передохнуть, попытался я заглянуть в маленькую щелку под крышкой: что же там - в заветной бабушкиной посылке? В ящике было темно, но любопытный нос мой ощутил вдруг невероятный аромат чего-то такого... Чего-то знакомого и редкого в моей сибирской крохотной жизни...
Яблоки!!! Румяные! Крупные! Из бабушкиного сада!
Когда мама увозила нас, детей, из Сибири, главным аргументом в пользу Кадома был вопрос о яблоках...
Дом кадомской бабушки был украшен замечательным садом, который посадил когда-то мой дед Степан. Дед умер до моего рождения. Но сад...Был его подарком нам - внукам. Здесь росли антоновка и корич, анис и московская грушовка.
В селе Кочемирово, куда мама устроилась на работу в школу, было два огромных колхозных сада, обнесенных заборами. Сады сторожили.
Но кочемировские озорные пацаны (и я в их числе), делали регулярные набеги на запрещенную для нас территорию.
В одном из многочисленных и чудесных мест большого колхозного сада росла молодая яблоня - золотая китайка, созревавшая очень рано, вероятно, первой в саду.
Как-то раз мы, выследив через дырки забора, что сторож ушел, оторвали доску и залезли в сад, начали трясти и обрывать золотую китайку.
Было нас около десяти отчаянных сорванцов. Яблоки с приключениями...Что может быть лучше для озорника?
Набив, как и мои товарищи, запазуху не совсем еще зрелой китайкой, набив даже заправленные в носки штанины (о карманах уж и не говорю), услышал я неожиданный отчаянный вопль одного их наших дозорных: "Атас!" - что означало: появился внезапный, как рок судьбы, сторож.
Мы, кубарем скатившись с яблони, бросились к дырке в заборе, но она оказалась узка для всех. Получилось нечто вроде затора воды в плотине. Чтобы не терять времени, кинулся я в отчаянии на забор, зацепился за верх доски, подтянулся было...Но то ли доска была тонкая и гнилая, то ли вес мой с яблоками довольно сильно возрос, а может и по двум причинам, верхушка доски с треском отломилась, и я с криком повалился в крапиву с обломком доски в руках.
Поднявшись из помятых крапивных зарослей, сильно обожженный крапивой и слегка ушибленный, нашел я дырку в заборе свободной. Пацаны убежали. Я поспешил протиснуться в дыру, что получилось у меня не сразу.
Когда я выпрямился, вылезши из дыры, неожиданно для себя увидел в невероятной близости колхозного сторожа дядю Ваню Жилина. (Теперь, к сожалению, покойного. Царство ему небесное!)
Дядя Ваня, невысокий старик, с крючковатым носом и добрыми голубыми глазами, спокойно смотрел на меня.
Слезы пойманного на воровстве колхозных яблок, невероятные слезы стыда, нахлынули,.. и я заплакал. Я плакал, ничего не говоря, и представлял, как маму мою, уважаемую в селе учительницу, пригласят в сельский совет и объявят ей, что сын ее - вор! Яблоки колхозные украл!... Это было невыносимо для меня! Мне хотелось выкинуть всю мою золотую китайку и начать жизнь сначала, с прошлого ее момента, но машины времени у меня не было. И я стоял, облепленный в пазухе и штанинах уж не двумя ли ведрами яблок?
Старик не кричал и не ругал меня. Он даже не попытался взять меня за руку, чтобы повести в сельсовет или правление.
Дядя Ваня участливо разглядывал меня, одиннадцатилетнего пацана, пойманного на воровстве яблок.
После тягостной для меня паузы старик вдруг спросил: " Что ж ты плачешь-то, Сашок? Яблок, небось, хочешь?... На..." И протянул мне два или три (не помню точно) румяных небольших яблока.
Я поплелся домой, удивленный и обрадованный, думая: "Может, не заметил, что у меня запазуха и штанины яблоками набиты?"
Теперь-то, через сорок с лишкОм лет, я точно знаю, что все заметил и понял дядя Ваня Жилин, но добрая стариковская душа...В общем, пожалел пацана колхозный сторож.
А я тоже многое тогда понял...Без ругани. Без нотаций и поучений. Прочувствовал.
Сегодня с удивлением и запоздалым восхищением вспоминаю осень в колхозном саду. Огромные вороха разноцветных, убираемых колхозниками яблок. Шорохи и шепот порыжелой листвы.
Вспоминаю и дядю Ваню. Спасибо тебе, старик, хотя и запоздалое, за твою доброту и мудрость! Земля тебе пухом!
Вымерз и одичал колхозный сад.
Повалился забор, и нет надобности сторожить дички. Да и человеческого ресурса уже нет. Иссякает село, как родник в зной.
А добрая душа помнится...
Следующая публикация
Нет комментариев