Народная освободительная армия СССР

О «невинно репрессированных японских шпионах»

#история
В одной перепалке с антисоветчиками относительно «невинно репрессированных японских шпионов» постоянно рефреном высказывали «мыслю», что шпионов-де не могло быть так много, и они не могли заниматься мелкими диверсиями типа вбивать костыли в бревна, чтобы ломать полотна для лесопилки.
На этот счет хотелось бы сказать следующее.
1. Японская разведка еще в начале 20 века выдвинула принцип «тотального шпионажа», то есть, исключительной массовости агентов.
2. Все остальные разведки крупных капстран к этому принципу пришли в Первую Мировую — огромная территория районов боевых действий требовала массовой агентуры.
3. После Гражданской войны в СССР было достаточно массового материала для вербовки — скомпрометировавших себя расстрелами красноармейцев, выдачами красных партизан, бандитизмом органы госбезопасности вылавливали вплоть до 70-х, пока этот контингент не вымер по естественным причинам. И это после масштабных чисток, после ВОВ, когда «герои белого дела» снова вылезли в форме власовцев и полицаев, решив, что рейх — это навсегда.
4. Из массовости кадров закономерно вытекает их крайне низкое качество. Подготовки у таких агентов было ноль, они были малоценным расходным материалом. Большинство не имели доступа ни к каким важным сведениям.
5. Как вытекает из предыдущего, использовались они разведкой крайне неэкономно, и часто одноразово. Об их прикрытии всерьез не заботились, раздавая задания. Потому сыпались они тоже массово, на радость ОГПУ и НКВД.
6. Так как управление массовой агентурой — дело очень сложное, то значительная ее часть четких указаний от разведки, на которую работала, не имела, а имела весьма расплывчатое направление деятельности — типа, «в случае конфликта с войсками микадо вести диверсионную деятельность». В силу низкой подготовки и малой образованности массовых кадров это трактовалось весьма вольно. Потому завербованный крестьянин мог скручивать гайки с ж-д путей, и на допросе с полным правом заявить, что делал по заданию японской разведки, и, самое главное, все будет правдой, у кого на что фантазии хватало. Кто-то, работая бухгалтером, учет путал, кто-то на лесопилке костыли в бревна вбивал, кто-то на хлебе свастику рисовал.
7. Наконец, среди массовой агентуры были такие категории, как агенты обеспечения с задачами, ничего откровенно шпионского не содержащими (например, просто заносить в таежную избушку на «тропе», по которой идет заброс, продукты время от времени, такой агент мог использоваться и вслепую), законсервированные агенты, наконец, просто агенты, потерявшиеся в учете или не поддерживавшие связи.
8. Основным направлением работы иностранных разведок против СССР в 20 — 30 — 40-е была организация вооруженного восстания, из этого, в частности, вытекала и массовая вербовка агентуры, в т. ч. неспособной к агентурной работе. Например, пашет мужик землю в глуши, тупой и малограмотный, секрет он вызнать не сможет. Но для «повстанчества» самое то — тайгу знает, боевой опыт есть, стреляет как бог, деньги любит, Советскую власть — наоборот.
Одним словом, «пушечного мяса» капиталистические разведки в СССР навербовали вполне сравнимо с массой репрессированных за шпионаж.
И. Шевцов
https://t.me/prorivists/6023

5 ФЕВРАЛЯ. ЭТОТ ДЕНЬ В ИСТОРИИ

1.5 февраля (24 января) 1836 года родился Николай Александрович Добролюбов - великий русский литературный критик, публицист, революционный демократ.
Добролюбов Николай Александрович родился 5 февраля 1836 г. в Нижнем Новгороде в семье священника. Учился в духовной семинарии (1848—1853 гг.). В 1857 г. окончил Главный педагогический институт в Петербурге.
Ещё будучи студентом, организовал нелегальный кружок, выпускал рукописную газету «Слухи», возглавлял студенческие выступления против правительства. В 1856 г. познакомился с Н. Г. Чернышевским, затем с Н. А. Некрасовым и в следующем году начал постоянную работу в журнале «Современник»: писал публицистические статьи, фельетоны и стихотворные пародии.
Сотрудничал также в «Журнале для воспитания» (1857—1859 гг.). По убеждениям Добролюбов был социалистом-утопистом, по духу — просветителем. В 1858 г. он печатает статьи, где излагает свои литературно-эстетические, философские и исторические взгляды: «О степени участия народности в развитии русской литературы», «Первые годы царствования Петра Великого», «Русская цивилизация, сочинённая г. Жеребцовым».
В 1859— 1860 гг. появились литературно-критические статьи «Что такое обломовщина?» (о романе И. А. Гончарова «Обломов»), «Тёмное царство» и «Луч света в тёмном царстве» (о пьесе А. Н. Островского «Гроза»), «Когда же придёт настоящий день?» (о романе И. С. Тургенева «Накануне»). В этих статьях Добролюбов использует выработанный им метод «реальной критики»: «…толковать о явлениях самой жизни на основании литературного произведения, не навязывая, впрочем, автору никаких заранее сочинённых идей и задач».
Особенность Добролюбова-критика в умении соединять эстетический анализ литературных образов с исследованием реальной жизни, которая эти образы породила. Добролюбов отстаивал принципы реализма и народности, выдвигал идею гражданственности литературы: общественное служение — высший критерий деятельности художника. Блистательный критик, для аргументации он использовал различные художественные приёмы: ироническое восхваление, язвительную пародию в стихах и прозе, фельетон и т. п.
В мае 1860 г. Добролюбов выехал за границу для лечения туберкулёза. Он жил в Германии, Швейцарии, во Франции, более полугода в Италии, где написал серию статей в поддержку освободительного движения Дж. Гарибальди («Непостижимая странность», «Отец Александр Гавацци и его проповеди», «Жизнь и смерть графа Камилло Бензо Кавура»).
В июле следующего года Добролюбов вернулся на родину, не поправив здоровья, и очень скоро острый туберкулёзный процесс и напряжённая работа свели его в могилу. Умер 29 (17) ноября 1861 г. в Петербурге.