PROSTO.net

ПОНАЕХАЛИ...

#ГулираХаннова
- Ты, Машка, посиди-ка в сарае, пока гости будут - хозяйка закинула ее на солому, и прикрыла дверь. Кошка обиженно фыркнула вслед и подергала тем местом, куда прикреплен тощий хвост.
Дня два в доме было неспокойно, хозяева бегали как угорелые, наводили порядок, и готовили еду, которую тут же прятали в холодильник.
Машка этот белый ящик в углу и любила, и ненавидела, любила за то, что в нём хранилось всё вкусное, а ненавидела за то, что открыть не могла. Иногда ей казалось, что сидит внутри ящика кто-то вредный, и держит дверцу, специально, чтобы Машка не могла достать ничего.
Никак белый ящик не хотел делиться своим добром с кошкой, жадничал и дразнился, а ещё был скользким как лед зимой на дворе. Пыталась Машка открыть дверцу, царапала и кусала за края, а там даже клыки не застревали, а уж про когти говорить нечего.
Это тебе не дверь спальни хозяев, который сдался без боя с первого раза, сказал, вот ручка, повисишь на нем чуть-чуть, и я твоя навеки.
Так и вышло, прыгнула кошка, вцепилась в ручку двери, она покапризничала немного и открылась. Хозяева поворчали, увидев ее в два часа ночи у себя на кровати, но все же восхитились содружеством двери с Машкой. И стали показывать гостям этот аттракцион ловкости кошки, хвалили, нахваливали, какая же у них животинка умная в доме живёт.
А с холодильником что-то пошло не так, когда Машка догадалась зацепить когтем уплотнитель в дверце, прилетело газетой по попе.
Попа, это где не голова, и даже не ноги, ну, это где хвост! Не больно газетой туда, но очень обидно!
Никто не похвалил за догадливость, наоборот, отлупили и пообещали, что выгонят из дома.
Машка была умной кошкой, знала - жить на улице, это плохо, там холодно, голодно, злые собаки и дядя Вася-алкаш, а он злее даже чем собаки. Так и норовит пнуть в бок, гад, его все боятся, кошки, собаки и даже курицы.
Поэтому, Машка решила оставить холодильник в покое, пусть урчит себе, как сытый кот. Конечно он сытый, в нём же и мясо, и сало, и масло, даже сметана есть, было бы в животе кошки столько, она тоже лежала весь день и мурчала.
Маша фыркая и злясь, и размышляя о превратностях судьбы, огляделась по сторонам, в сарае было пыльно и пахло мышами.
- Поохотиться, что ли - лениво подумала кошка - погонять этих паразитов, что сбежали из дома в это холодное, непригодное для житья помещение.
Непригодным был сарай для Маши, а мышам что главное? Конечно же, безопасность!
Вот они и ушли из дома, как только хозяйка принесла в корзине это рыжее чудовище, с зелёными глазами.
По ее истошным воплям и бешеному тыгыдыку по ночам, мышам стало понятно, что пора менять место дислокации. Прощай, подпол родимый, теплый и темный, прощай, сало вкусное, подвешенное в чулане к потолку, прощайте крошки, рассыпанные хозяином во время ужина.
Великое переселение народов произошло буквально за несколько дней, особенно дело пошло быстро, после того, как Машка взяла в плен нескольких, глупых мышат.
Все видели, как рыжее чудище уносит их в зубах, о дальнейшей судьбе пленных, ничего неизвестно, но мышиный народ надеется до сих пор, что они живы.
Мыши обосновались в сарае, занялись ПП, (правильное питание) вместо сала и сыра ели непророщенные зёрнышки, и пили по два литра, ой, два грамма воды в день.
И знаете, они сбросили лишний вес, стали бегать гораздо быстрее, и больше ни одна мышка не попала в плен.
- А на фиг мне их брать в плен - сказала Машка, умываясь на подоконнике - ещё я в сарае не бегала за мышами. Меня хозяева так зауважали за то, что этот мелкий народец из дома выгнала, теперь в миске всегда есть и молоко и сметана.
И вот, пришли лихие времена, Машка оказалась в том самом сарае, где поселились мелкопакостники мыши. Они выглядывали из всех щелей, и в их бусинках-глазах, кошка видела свою неотвратимую гибель в мучениях.
О, как я завернула - глаза, гибель, неотвратимо! Всё это конечно же, для красного словца, даже если мышей будет стопитсоттыщ, они всё равно будут бояться кошек.
И никогда не нападут первыми!
Поэтому, зевнула Машка во всю пасть, показывая клыки, и 50% мышей упали в обморок, а остальные 50% убежали в норы.
А Машка пошла искать выход из сарая, он же из досок сколочен, и пол земляной, на крайняк можно подкоп сделать, и вырваться на свободу.
Копать не пришлось, одна доска была короткой и под ним зияла дыра, в которую Машка и сиганула. Прибежала к крыльцу, закрыто, прыгнула на подоконник открытого окна и прошла на кухню, откуда доносились невероятные ароматы запеченного мяса.
- Мяяяясссаааа! Мяууу!
Потребовала она у хозяйки, что возилась возле плиты - два дня готовишь, а мне ещё ни кусочка не дала! Мясуууу! Мяууу!
- Откуда ты взялась, - удивилась хозяйка - я же тебя в сарае закрыла!
- Ты мне зубы не заговаривай - жестко потребовала Машка - мяса давай! Мяв!!!
- Закрой ее в бане - крикнула хозяйка в окно - пусть там посидит!
Интересно, кого собираются там закрывать, поинтересовалась Машка, и запрыгнула на подоконник, чтоб посмотреть.
А подлый хозяин, сгреб именно ее, и потащил в баню, которую кошка терпеть не могла. Однажды, там пытались искупать ее, представляете, в мокрой воде, с шампунем от блох!
Искупали конечно, но и сами хозяева потом две недели ходили перевязанные бинтом, причем в разных местах, у кого руки, у кого и остальное.
Машка им тогда так и сказала:
- Не жить вам после этого, ребята - и долго сердилась на них и сидела под кроватью, но проголодалась и вышла на второй день.
Вот в эту ужасную баню и посадили под арест бедную кошку, хорошо хоть в тазик с водой не сунули.
Машка ругалась и сердилась, кричала в окошко, чтобы выпустили, искала хоть крохотную щель, но бревна лежали друг на друге, как влитые.
Она смотрела в окошко, как приехала большая машина, даже больше, чем у хозяина, и оттуда вышли люди. Все радовались и обнимались, одна Машка, сидела как дура в бане, и ничего не могла рассмотреть.
Голоса были знакомые, это приехал сын со своей визгливой женой, кошка их не то чтобы любила, но куда от них денешься, свои же.
- Эх, сожрут всё, пока я тут сижу - расстроилась Машка и даже всплакнула, вытирая слезы мягкими лапками - вот же люди какие эгоистичные, никто не вспомнит о голодной кошке.
На всякий случай, она легла на порог, и внимательно прислушивалась к звукам за дверью, а вдруг кому-нибудь приспичит зайти в баню.
И дождалась, дверь открылась, визгливая сноха шагнула через порог и даже не заметила рыжую тень, которая выскочила во двор.
- Может ещё не всё съели - надежда, хоть и небольшая, но была, и Машка перелетела в прыжке через подоконник.
Приземлилась на деревянный пол, и застыла в ужасе, на полу сидело большеголовое, щекасто-слюнявое, пузатое нечто, а ещё Это, было лысое, дергало лапами в разные стороны и пищало.
Увидев кошку, Оно потянуло свои пухлые, голые лапы к ней, и издало звуки, похожие на кваканье лягушек, которые жили в пруду за садом.
От удивления и испуга, Машка метнулась под кровать и притаилась под свисающим краем покрывала, Оно квакало и квакало.
Несмотря на свой ужасный вид, Оно пахло очень приятно, как будто его искупали в молоке с медом, и кошка инстинктивно облизнулась.
- Лёша, смотри за ребенком, - крикнула хозяйка сыну и тот заглянул в комнату, где на полу, на коврике сидел маленький сын с игрушками.
- Я сейчас, только приберусь, и заберу его - тарахтела хозяйка, а Оно, выпучив глазенки, тянулся к кошке.
Если хозяйка не боится и собирается брать это чудище на руки, не стоит бояться и ей, решила Машка, можно подойти поближе и обнюхать, а может и облизать.
Страшно конечно было кошке, всё таки чудище в несколько раз больше чем она, но Машка рискнула. Приближалась медленно, по шажочку, по ползочку, села почти рядом и спросила строго:
- Ты кто?
- Уи, уи, - сказало чудище и цапнуло кошку за хвост - уи, муи!
- Понятно, что ничего не понятно из твоих слов - вздохнула кошка, она была очень умной и уже всё поняла, это всего лишь человеческий котёнок, его придется терпеть в этом доме, даже любить.
- Уи, муи - бормотало чудище, вскрикивало и беспорядочно махало лапами, квакало радостно, цепляясь за Машку.
- Помолчи уж - лизнула Машка чудище в толстую щеку - давай посидим тихо, иначе меня снова в баню запрут из-за тебя. Понаехали тут, нормальным кошкам жизни нет из-за ваших диатезов и аллергии.
---------------------------------------
Ещё раз понаехали
--------------------------------------
- А помнишь, как мы с тобой познакомились?
Спросила Машка, у повзрослевшего и серьезного Василия Алексеевича, когда они остались одни.
- Мася, куси-куси - Василий Алексеевич откусил краешек от печеньки, а остатки сунул подружке в пасть, несмотря на яростное сопротивление.
- Я надеялась, что к зиме ты уже вырастешь - проворчала кошка, слизывая и стряхивая с себя крошки - а ты всё такой же дурачок. Только чуть красивее стал, и на двух ногах ходить начал, почти похож на человека.
- Куси, куси - подразнила она малыша, который с трудом встал на ноги, покачался, как трава на ветру, и снова рухнул на пятую точку - лучше бы уж ходил на четвереньках, чем так измываться над попой своей, совсем отобьешь скоро.
- Бигу, бигу - засмеялся Вася, и залопотал совсем непонятное даже кошке - пах, пах, муми!
- О, Господи, какие же вы бестолковые, человеки маленькие, и растете долго. То ли дело котята, за год серьезный кот или кошка вырастают, не то что эти.
Машка фыркнула на Васю и дернула хвостом, выражая возмущение, но только не подумайте, что она плохо относится к малышу.
У кошек, положено выражать отношения к человеческим особям, свысока, с небольшой долей презрения, чтобы не забывали кто в доме хозяин.
Или хозяйка, как Машка!
Тут всё принадлежит ей, и дом, и сарай, в котором позволено жить мышам, пусть в пояс кланяются, что плату за аренду не требует. А ведь могла бы, скажем так, брать продуктами, хотя, какие продукты могут быть у мышей?! Пусть живут и лишний раз не отсвечивают, чтобы Машка не раздражалась по пустякам.
Дел у неё и без них достаточно, присматривать за таким большим хозяйством нелегко, а тут ещё и Ваську привезли на три дня, нужно за ним смотреть и развлекать.
- Эй, куда полез - Машка схватила за штанишки малыша, который пыхтя, начал тянуть дверцу шкафа. Но взрослые предусмотрели такую возможность и заперли шкаф на замок, и похоже, труды Васькины пропадали даром. А ещё и от когтей кошки, сползли штаны, оголив хорошо отбитую от падений, пятую точку малыша.
Васька старательно держал одной рукой штанишки, а второй дёргал ручку шкафа, успевая лопотать на малышином языке:
- Мася, уди, уди, - и пытался избавиться от рыжей воспитательницы, которая тянула его всеми десятью когтями. Может их было меньше чем десять, а может больше, считать кошка не умела, поэтому не будем мудрить, будем думать что десять.
Совместные усилия привели не к тем результатам, шкаф заскрипел и покачнулся, грозясь раздавить Васю вместе с Машей.
- Мяяявууууу, караул - истошно заорала Машка - люди добрые, спасайте малыша!
И ведь спасли, прибежали деда, баба, дед плечо подставил под падающий шкаф, а бабушка схватила Васю с Машей.
- Ахоньки - схватилась за сердце бабуля - оставили нам ребенка на три дня, а мы его чуть не угробили.
Шкаф и не упал бы, но скрипел так отчаянно, все это слышали, и поэтому Машка была возведена в ранг спасителя человечества.
Пусть и предоставлено человечество в одном экземпляре, без штанов и с сопелькой под носом, но оно же бесценно для близких.
Поэтому и награда была достойная, парная телятина, сливки и название "лучшая спасительница человечества за последнее время".
А ещё пуховая подушка, личная, на самом теплом месте, в кроватке, рядом с Василием Алексеевичем, чтобы охраняла Машка его от всех бед.
Чтобы они, беды эти значит, не то что подходить, даже смотреть не смели в сторону Василия Алексеевича дорогого.
Натетешкались, накормили и уложили спасённого Машкой ребенка спать, и естественно, спасительницу зацеловали, затискали, что шерсть потом пришлось два часа вылизывать, в порядок приводить. Люди, они же глупые, понять не могут, что не эстетичный вид шерсти, наносит глубокую, психологическую травму владелице. Хватают грязными руками, теребят, и никто не думает о том, нужно ли это кошке!?
С такими умными мыслями заснула крепко Машка, обняв лапами подопечного своего, Ваську ибн Алёшу, ежели по восточному выразиться.
И Васек спал, раскидав лапы по сторонам, сопел в две дырочки и даже не кряхтел, устал, пока шкаф пытался уронить.
Проспали они прилично, а проснувшись, соизволили оглядеться по сторонам, и удивились, что дома никого нет.
- Мамма, бабба - звал Вася, и тряс из всех сил кроватку, держась за деревянный, решетчатый бортик - авву, кука, ням-ням!
- Мяума, мяува - кричала и Машка, бегая по комнатам в поиске домочадцев - мявууу, где вы!
Вася долго сидеть в заточении не собирался, он решительно полез через оградку, и очень быстро оказался на полу.
Да, это было больно, но жаловаться некому, поэтому Вася похныкал, Машка полизала ему ушибленный бок, и на этом инцидент был исчерпан.
Жаль, конечно, что никого из взрослых не оказалось дома, а то бы Васька им показал, как умеет плакать. Но ничего не поделаешь, какие годы Васькины, ещё наревется, наплачется, и нервы потреплет родителям, бабушке с дедушкой тоже.
- Ням-ням!
Сказал Васек, и показал пальцем в рот - думи, акай, ма!
Переводить с малышиного языка на кошачий, только время впустую тратить, поэтому Машка не стала ерундой заниматься, и искать "акай" на кухне. Она без раздумий привела малыша к своим мискам, пусть там и нямнямкает вволю, вот тебе сухой корм, вот тебе влажный. Хочешь мяса парного кусочек, пожалуйста, жуй, сколько влезет, сливками запивай, и будет тебе Васька, "думи, ням, ням"!
Мясо малышу не понравилось, пожевал и выплюнул, а Машка не гордая, доела за другом, чего продукту пропадать. Ну, послюнявил Вася маленько мясцо, зато кошке долго жевать не пришлось, два раза провернула в пасти и проглотила.
А как Ваське сухой корм понравился, он так хрустел подушечками разноцветными, сгребал ладошками и запихивал в рот, чавкал громче Машки.
А потом они дружно лакали сливки с блюдца, толкались головами, бодались, и облизывали друг друга. Машка Васины щечки, Васька Машкин нос, морда у кошки вся в шерсти, поэтому пришлось умывать только носик.
Вот такими счастливыми, их застали дедушка с бабушкой, которые остались присматривать за внуком. И отвернулись всего на минутку, соседка зашла во двор и отвлекла разговорами.
Увидели, и чуть не словили инфаркт миокарда, рубцы были бы не меньше, чем в известном фильме.
- Пииии - сказал дедушка, хотя он был человеком приличным, но в этом случае промолчать не смог.
- Увидят родители, чего наелся их ребенок, нам кранты - сказала бабушка и тоже добавила - пииии!
За две секунды был умыт и переодет ребенок, вычищен палас от крошек, вытерты все лужи, и наказана слегонца кошка.
Так, чуть-чуть, шепотом, почти неслышно, Машка же и не виновата, это дед с бабой недоглядели.
Через два дня, когда уезжали, сноха с сыном, так благодарили, так благодарили родителей, что чуть слезу не пустили.
- Вася наверное, набрал килограмма полтора - восхищалась сноха, с трудом поднимая сына - дома он ничего не ест толком, а у вас наяривает так, что за ушами трещит.
- Ага, особенно кошачий корм - шепнул дед, и прикусил губу, чтобы не рассмеяться, а бабушка ущипнула его пониже талии.
- Молчи, старый, иначе не видать нам внука больше - прошипела она, сама еле сдерживаясь от смеха - расскажем, когда Вася вырастет.
А Машка с Васей всё расставались, расставались и никак не могли расстаться:
- Мася, адя, адя - звал малыш кошку, приглашая сесть в автомобиль - дюдюка, биби!
Хотелось конечно Маше, съездить с Васей в гости, в город, но на кого оставишь дом, сарай, баню, а ещё и бабушку с дедушкой.
- Ты расти быстрее, Вася - шепнула она ему в ушко - и приезжай в гости, а я тебя здесь подожду. И припасу больше корма вкусного, и сливок у бабушки попрошу, ты только приезжай!
----------
От автора : кошка Машка понравилась читателям, поэтому написала продолжение. Простенько, без всяких премудростей, о кошке и малыше.
=================================================
....... автор - ГУЛИРА Ханнова - канал на ДЗЕН

ВОТ ТЕБЕ И ЧАК-ЧАК. ЗНОЙНАЯ МАМОЧКА И ЕЁ СЕМЬЯ...

#ДмитрийСпиридонов
Новую знакомую Юры Оладьева звали Алия Закировна. Алия была спокойная, приветливая женщина без понтов и великих запросов. Про себя Оладьев сразу оценил этот факт.
Они познакомились в сети. Им обоим было под пятьдесят. Алия не ломалась и как-то очень запросто пригласила Оладьева прийти в гости.
- Живу вольной птицей, - сказала Алия. – Муж давно ушёл, дети выросли и разъехались. Если хочешь, к твоему приходу я сделаю своё коронное блюдо чак-чак.
Такой практичный подход Оладьев одобрил.
«Живёт одна – это хорошо, - подумал он. – Муж сдул – ещё лучше. Дети разъехались – совсем замечательно. Да ещё и чак-чак наклёвывается. По всем приметам, я для Алии– «последний поезд» и она торопится в него запрыгнуть. Не будем тянуть хвост за кота. Берём!»
Оладьев и Алия условились о встрече. Юра пришёл. Алия Закировна встречала его при всём параде и выглядела гораздо моложе своих лет. Первое впечатление было превосходным.
- Идём за стол? – спросила Алия. – Или сначала посмотришь, как я живу? Небогато, но для жизни хватает.
«Квартирка приятная, просторная, - думал Юра, разуваясь. – Ремонт сделан. Окна на юг. Из кухни чак-чаком пахнет. Вот сюда можно своё барахло поставить. Сюда гитару повесить. Чего не жить-то? Вполне…»
Они прошлись по комнатам, как новобрачные. Ванна, пианино, цветы. Лоджия, гардероб, аквариум. Нигде ни пылинки, чувствуется хозяйственная женская рука. Чистота и красота!
«Да, - думал Оладьев. – Есть где приклонить буйную голову. Пожалуй, я здесь остановлюсь. Поживу, пока Алия со своим чак-чаком не надоест…»
Они стояли в гостиной. Взгляд Оладьева упал на фотографию на полочке. На фото мужик громадной комплекции держал в руке топор и загадочно щурился.
- Кто это? – спросил Юра неприязненно. – На маньяка похож…
- Мой старший сын Айнур! – Алия с гордостью протёрла фото страшилища. – Какой же он маньяк? Айнур на мясокомбинате работает, на доске почёта висит. Мастер – золотые руки. Может так разделать бычью тушу, что она в чемодан поместится! Виртуоз.
«Видели мы таких виртуозов, на фарш искрошат и не заметят!» - подумал Юра и пошёл дальше. Вид мрачного мясника не внушал ему оптимизма.
- Айнур тебе не понравился? – огорчённо спросила Алия.
- Признаться вам, я несколько смущён… - почему-то на старомодный манер ответил Оладьев. – Больно грозно выглядит.
- Но характер у него ангельский, - сказала Алия. – Пальцем никого не тронет… если не злить.
В следующей комнате Юра остановился как вкопанный. На стене висело фото мужика с винтовкой.
- Это что за коммандос?
- Мой второй сын Тимур, - пояснила Алия. – Служит снайпером в спецназе, ордена имеет. Тимур всегда говорит: «Мама, если кто тебя обидит, знай – лишний патрон у меня всегда найдётся. Застрелю то, что Айнур топором не дорубит».
«Очаровательная семейка! – подумал Юра, отворачиваясь от фото снайпера Тимура. – Человеколюбие из этих мальчиков так и прёт».
- Тебе не нравится? – встревожилась Алия.
- Признаться вам, я несколько смущён, - снова сказал Юра. – Сыновья у тебя один другого стоят. А кто-нибудь менее кровожадный в роду есть? Доченька, например?
- Конечно, есть! – воскликнула Алия. – Вот моя отрада, моя дочка Гуленька. Мила, как незабудка, скромна как фея.
У Юры отвисла челюсть. Гуленька оказалась крупной плечистой девицей с перебитым носом и в боксёрских перчатках. Смотрела с портрета так, словно вот-вот зарядит Оладьеву хук слева – и с копыт долой.
- Милейшая дочурка! – пробормотал Оладьев. – Признаться вам, я несколько смущён. Девочка-снежиночка, блин. У неё удар правой, небось, килограммов двести пятьдесят…
- Двести семьдесят, - поправила Алия. – Наша Гуля чемпион Татарстана по женскому боксу в тяжёлом весе! Её даже братья боятся. Все, кроме Дамира.
Оладьев почувствовал противную дрожь в поджилках. Квартира Алии перестала ему казаться такой уютной, как раньше.
- Ах, у нас ещё и Дамир есть? – сказал Оладьев иронично. – Какая прелесть. И то верно, в семье не без Дамира… Алия, скажи сразу: сколько у тебя детей?
- У меня их четверо, разве я тебе не говорила? Вот мой Дамирчик. Младшенький.
Юра сглотнул. Младшенький Дамирчик был сфотографирован рядом с гробом.
- Признаться вам, я несколько смущён, - в который раз сказал Оладьев. – Он что, гробовщик?
- Нет, работник крематория, - пояснила Алия. – Работа у Дамира тяжёлая и нервная. Вечно какую-нибудь неучтёнку сжигать приходится…
- Чак-чак, - сказал Оладьев. – Чак-чак…
- Что? – переспросила Алия. – Ты сказал «чак-чак»? Проголодался, а я тебя гоняю. Пойдём скорее кушать.
Но Оладьев не говорил «чак-чак». Это просто чакали его зубы.
- Алия, ты нарочно? – спросил Юра, чакая зубами.
- Нарочно – что? – не поняла женщина.
– Нарочно таких детей нарожала, что без валерьянки смотреть невозможно? – выдавил Юра. – И профессии как на подбор. Какая-то казанская ОПГ, а не семья. Одна морды бьёт, другой стреляет, третий рубит, четвёртый в печи сжигает…
- Не смеши, Юра, - сказала Алия. – Они мои любимые славные детки. Тебе-то бояться нечего, ведь намерения у тебя самые серьёзные, правда? Давай скорее пробовать мой чак-чак… а потом меня.
Оладьев подумал, что насчёт намерений надо всё хорошенько взвесить. А то свяжешься с этакой семейкой… они тебя самого на чак-чак пустят, костей не соберёшь.
У самого Оладьева был один только сын Петя. Пётр Юрьевич окончил семинарию и служил священником. Всё, чем он смог бы помочь незадачливому папе – это отпеть его вне очереди…
=============================================
от автора - Дмитрия Спиридонова - Мира и добра всем,
кто зашёл на канал «Чо сразу я-то?» на ДЗЕН

СВАТОВСТВО...

#АлёнаРусакова
Автобус высадил её у поворота в деревню и Дарья осталась на остановке, выставив перед собой две большие клетчатые сумки. Аккуратно пересчитав оставшуюся наличность в кошельке, женщина облегченно выдохнула: деньги на месте. Осталось совсем немного до дома, тринадцать километров. Была бы налегке, без багажа, смогла бы преодолеть путь пешком, да и темнеет быстро, зима. Придётся ждать попутного транспорта, который часто проезжает мимо.
В этот раз машин едущих в деревню не было. Дарья смотрела на часы и кусала губы: казалось, пальцы ног превратились в ледышки, а спину начал сковывать холод. Тут то Дарья и вспомнила слова матери о том, что нужно было надеть тулупчик, и плюнуть на то что он немодный. Под пуховик забирался холод.
Ещё один час женщине показался вечностью. Она уже вышла на дорогу и всхлипнув, начала пританцовывать, а потом плюнув на всё, схватила и потащила сумки.
Плохо, трудно, сложно жить вот так одной, безмужней. Когда нет возможности попросить супруга, чтобы встретил её. Лямка одной из сумок оторвалась и баул упал прямо в снег, молния на нём расстегнулась и вещи выпали. Это были детские вещи, не новые. Ношенные вещи ей отдали родственники, Дарья радовалась им, теперь сын с дочкой будут одеты на зиму. И на ближайшую весну тоже.
Воспоминания о детках, которые ждут дома, придало сил и женщина подхватив сумки, с удвоенной силой пошла по дороге. Позади послышался шум едущей машины, когда та поравнялась с Дарьей, остановилась.
- Садитесь девушка, я вас подвезу, - вышел из машины незнакомый мужчина. Он взял из рук её сумки и сложил их на заднее сиденье. - Вы местная? - поглядел он на неё.
- Да, я живу в этой деревне.
- Что-то я вас раньше не видел.
- Так я замужем была и жила в другом посёлке, - охотливо сообщила Даша.
- Вот как? С мужем что-то случилось?
- Да что с ним случится, ушла я от него, с двумя детьми.
Мужчина покосился на её лицо, заметив:
- Вы выглядите очень молодо, по вам и не подумаешь, что дети есть. Похожи на молоденькую старшеклассницу.
Дарья невесело засмеялась:
- Нисколько не удивлена, мне все так говорят, всё потому, что я худенькая и малорослая, никак не подрасту. Незнакомец помолчал, глядя на дорогу и держа руль.
- И у меня есть дочь, - сообщил он. - Только вот, мамы у неё нет.
- А куда делась?
- Она замуж вышла.
Улыбка сошла с лица Дарьи и она повернулась к окну. За разговором не заметила, как подъехали уже к деревне. Попутчик довёз её до дома и помог занести сумки в дом.
- Я так и не спросил, как вас зовут, - поглядел он в её румяное лицо.
- Меня Дашей зовут, а вас как? Очень приятно познакомиться.
- А я Денис Бронников.
Дома Дарья обняла мать и побежавших к ней детей, принялась доставать из сумок "гостинцы", ношенные вещи, которые отдали родственники, пачку чая и коробку конфет. Особенно радовались зимним курткам и комбинезонам, которые стали малы двоюродным племянникам, зато выглядели почти как новые.
Затем всей семьёй пили чай, Даша рассказывала о поездке. Отдыхать с дороги Дарья не захотела и пошла в коровник, доить коров. После чего отец сообщил о том, что баня готова, он её специально к приезду дочери растопил:
- Дашунь, иди грейся, парься, я там березовый веник замочил в тазу.
В бане Дарья поддала побольше пара и уселась на полок, посмотрела на свою руку. Шрам на ней почти зажил, синяки давно сошли. Вот такой подарок на всю жизнь ей оставил бывший муж, длинная полоса на руке. Хорошо хоть не сгубил, не успел осиротить детей. Дарья отвела взгляд от печи и спустилась вниз, вышла на улицу. Пятилетняя Веруня принесла ей прямо в баню морс.
- Спасибо моя девочка.
Со двора Даша услышала голоса гостей.
- Верунь, а кто там пришёл? - тихо спросила она у дочки.
- Пришли дядя с тётей, подарили конфетки.
- И что нужно им?
- Они сели пить чай с бабушкой.
- А, ну наверное за молоком пришли. Или за сметаной, или за творогом. Хорошо хоть я успела корову подоить. Доченька, ты не хочешь в баньке помыться?
- Нет, - потрясла головой девочка. - Мы с бабушкой вместе сходим.
Напарившись вволю, Дарья вышла из бани, кутаясь в махровый халат и сделав тюрбан на голове. В кухне сидели гости: бабушка Бронникова Анастасия Сергеевна и её дочь. Обе они поглядели на Дашу.
После их ухода мать прибежала к Дарье:
- Ох дочка, тут такое произошло. Кажется, тебя замуж хотят забрать.
- Кто?
- Так кто, кто? Тот, кто привёз тебя сегодня с дороги. Мать его, с бабушкой пришли, расспрашивали всё о тебе, о детях, о твоём бывшем муже. Как всё узнали, стали намекать мне, что у них пара для тебя есть. Денис.
От удивления Дарья зажала рот рукой.
- Ой, мамочки, что творится! Да на что я им, с двумя детьми?.. Есть ведь в деревне девчата помоложе и красивей.
- Да что тут думать, выбрал уже он. У него есть дочь, ей тоже пять лет, как и нашей Веруньке. Пообещали завтра опять прийти и мне кажется, уже всерьёз.
Спать ложилась Даша, пребывая в волнении. Как же она замуж пойдёт, ведь только убежала от своего мужа и толком в разводе не пожила? Может быть не следует торопиться вступать в новые отношения, кто знает, что её в новом браке ждёт, снова разочарований она не вынесет.
Ей хотелось советов от мудрых людей, однако родители всё решили за неё.
- Я не ошиблась и тебя зовут замуж, - следующим днём сообщила мать. - Ты не представляешь, как я рада за тебя. Говорит, ты приглянулась Денису ещё вчера, глаз от тебя не мог отвести. Вот так, дочка, судьба тебя и здесь нашла. Мы с отцом так переживали, что ты останешься одна растить дитёв, ан нет, дождались, будет у тебя хороший муж.
Денис вёл себя немного смущенно но напористо: прошёл в комнату прямо к Дарье, присел с ней рядом на диван, взял за руку:
- Для тебя наверное было сюрпризом, что я вот так взял быка за рога и отправил к вам своих маму с бабушкой. Просто у меня времени нет, нужно в город ехать, там меня ждёт дочь. А тебя терять я ни в коем случае не собираюсь, выходи за меня замуж, Даша. Я уже всё о тебе разузнал, ты хорошая и достойная, из тебя выйдет отличная жена. Заявление подадим в городском ЗАГСе, будешь жить хозяйкой в моей квартире.
Дарья засмущалась, покраснев как маков цвет. Ей до сих пор не верилось в происходящее с ней.
- А твоя дочь примет меня?
- Ещё бы. Она ведь маленькая ещё, ты успеешь с ней поладить.
Мать носилась по всему дому, собирая гостинцы для Дениса, в ход пошли банки с маринованными грибами и салатами, домашняя тушёнка, рыба которую накоптил отец. Кажется, родители уже решили что помогут единственной дочери всем, чем смогут.
Когда Дарья кинулась одевать дочь, мать схватила её за руку и покачала головой:
- Оставь. Я за внуками присмотрю. Ты вначале обустройся там сама. Познакомься с девочкой, для которой станешь матерью.
- Так ведь, она бы с Верочкой нашла общий язык, они сверстницы, - увернулась от руки матери Даша. - Я Верку с Ильёй заберу с собой, либо не пойду замуж.
Мать испуганно оглянулась и приложила палец к губам:
- Что ты такое говоришь, дочка. Денис может услышать. Он к тебе посватался как приличный человек, а ты уже условия свои ставишь. Слушайся меня, я старше, я больше твоего в жизни знаю, ты поезжай пока в город без детей, я присмотрю за маленькими. Сейчас ведь главное жениха не отпугнуть от его шага! Почему ты глупая такая, не соображаешь, что сначала мужика надо взять лаской, а потом будешь верёвки вить. Ох Дашка, повезло тебе, смотрю на тебя и понимаю. Да ты же красавицей настоящей стала, что-то как то этого я не замечала раньше, пока люди добрые не подсказали.
Уезжала из деревни Дарья с неспокойным сердцем. Ещё бы, впервые надолго расставалась с детьми. Льстило ей, что Денис не сводил с неё влюблённого взгляда, нежно ухаживал, открыл дверь машины, пристегнул её ремнём безопасности. Если он и в жизни человек неплохой, то ей впрямь улыбнулось счастье, как мама и говорит.
***
Когда приехали в город, первым делом Денис заехал за своей дочерью, как оказалась, та гостила у его старшей сестры. Дарью Денис представил родственникам как невесту и те обрадовались. Сестра Дениса оказалась приятной женщиной в возрасте:
- Ну наконец-то у моего брата глаза счастьем засветились. И даже понимаю почему, нашёл в маленькой деревне красавицу, это ж надо было умудриться.
Дочь Дениса Алиса оказалась маленькой принцессой. У неё даже на голове был ободок в виде диадемы, сама она красовалась в пышном платьице. Заваленная игрушками и подарками от любящей тётки, девочка уходила из её квартиры важная.
Однако в машине вся серьезность слетела с её лица:
- Тётя, а вы у нас будете жить? Вы мне понравились.
- Можешь называть меня Дашей, и на "ты", - улыбнулась Дарья.
Сердце сразу же кольнуло воспоминанием о Верочке. Её доченька совсем другая, вот бы она сейчас рядом с ней была и подружилась с Алисочкой.
Денис пристально наблюдал за общением дочери с Дарьей. Стало понятно, что он души в дочери не чает и исполняет все её желания.
- Стараюсь её баловать, ведь у неё мамы нет, - шепнул потом Денис Даше. - Девочке не хватает матери, она о ней каждый день спрашивает, хотя что там у неё была за мать, каждый вечер уходила гулять с подругами в бар. Там и нашла себе дурака, который позвал её к себе. Она ушла, бросив нас с Алиской, теперь просится обратно, но я не хочу её прощать. Поэтому так тороплюсь с женитьбой на тебе. И не только поэтому, ты мне вправду очень нравишься.
Дарья отдалась своим чувствам, съездили подали заявление в ЗАГС. У Дениса двухкомнатная квартира, с большой кухней. В кухне было решено принимать гостей, в одной из комнат сделать спальню для молодой пары...
Даша стояла посреди комнаты Алисы. Это была лучшая комната в квартире, огромная, заваленная игрушками и оформленная в розово-белых тонах.
- Я нанимал дизайнера, чтобы сделал необычную детскую для моей красотки, - с любовью в глазах произнес Денис.
- А куда поставим кроватки для Ильи с Верочкой? - наивно спросила Даша.
Мужчина поменялся в лице.
- А ты что, не в курсе? Твои мама с папой не сообщили тебе разве?
- О чём, не сообщили мне?
Недоброе предчувствие охватило Дарью.
- Возможно, я как-то ещё приму твою дочку, Веру. Потому что у меня самого есть дочь, Даша. А вот мальчика твоего, как ты там говорила его зовут? Илья... Для него, извини, тут нет условий.
Дарья не могла поверить своим ушам и смотрела сейчас на мужчину во все глаза:
- Ты, ты что, шутишь, Денис? Он же маленький, ему всего три года. Чем он может помешать тут? Места хватит.
Мужчина разглядел в её глазах недоумение и появившиеся слёзы, пожал плечами:
- Дорогая, давай сходим куда-нибудь пообедаем, не нужно нервничать. Ничего плохого не произойдёт, если Илья поживёт у твоих родителей, они не против между прочим. Когда-нибудь мы заработаем на квартиру побольше, и появится возможность выделить для него комнату, то может быть... И заберём его тоже.
- Нет! - вскричала Даша. - Тогда я не хочу, мне ничего не надо! Я поеду домой, к детям. Извини, что так получилось, но я с сыном ни за что не расстанусь!
Слёзы непрерывным потоком полились из её слёз.
Так вот какова цена любви, отказаться от собственного ребёнка ради того чтобы ублажать мужчину и его дочь. Нет, не готова она жертвовать Ильюшей, даже ради такой сказочной жизни. Даша начала собирать свои вещи, лихорадочно забрасывая все их в сумку. Да у неё и вещей почти нет, кот наплакал.
- Ты что это вытворяешь? - появился в дверях комнаты Денис. - Мы же всё решили, и в ЗАГС уже сходили, и Алиске ты понравилась. Куда это ты собралась?
- Я в деревню хочу, - плача произнесла Даша. - К детям. Я подумала и поняла, что не хочу создавать с тобой семью, ведь у меня она уже есть.
Денис молча глядел на то, как она одевается в дверях, волоча за собой сумку.
- Ну и что там хорошего, в этой твоей деревне? - вдруг изменился его голос. Он стал злым и бесцеремонным. - Опять поедешь собирать обноски по родне.
- Да откуда ты...
Даша посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
- Что не так? Правда глаза колет? А на что ты рассчитываешь, собираясь меня бросать? Я привёз тебя, всё сделал по человечески. И сразу сказал, что не потяну двоих твоих детей. Это много слишком. Ты зачем двоих родила, ума не было, рожать от дрянного мужика потомство? Мне тут рассказали, что ты еле унесла ноги от бывшего мужа, он тебя чуть не прирезал. Представляю, какие гены у твоего Илюши, вырастет такой же душегуб, будет исподтишка Алиску бить. Нет, нужно всё как следует взвесить.
Дашу ещё больше затрясло от его слов. Вот и вся правда вскрылась, а то корчил из себя нежного рыцаря. Дарья решительно схватилась за ручку двери, но мужчина изо всех сил её дернул за капюшон.
- Нет, подожди, я ещё не всё тебе сказал. Мы с твоей матерью порешили уже, что твои дети останутся жить у них. Отец твой болен, нуждается в лечении, мать тоже у тебя не вечная. Им же помощники нужны! А твои дети станут ими, когда вырастут! Там и мои родители на подхвате, всегда помогут. Ну хватит так смотреть на меня, Даш, что не так? Зато я сразу всё обозначил, как есть. Не упрямься!
Он повернул её к себе и поцеловал в щёку:
- Ты мне нравишься, очень, я люблю тебя. Пусть дети поживут там, а мы с тобой насладимся чувствами.
Непрерывно глядя в её глаза, Денис сломался:
- Ладно, чёрт с ним. Поехали заберём твоих. Чего ради тебя не сделаешь. Но только поставим в кухне кресло-кровать, для Ильи. Сама ведь взвоешь, когда станешь многодетной мамашей.
- Нет Денис, - сообщила Даша. - Не получится у нас семьи, извини. Мне нужно время обо всём подумать.
Провожать он её не стал, Даша вышла из квартиры в подъезд. Сразу стало так больно, словно её снова избили, в душе ныло занозой ощущение, что все её отношения приносят лишь разочарование и боль.
"Вернётся, куда денется", - подумал Денис. - "Когда ещё найдётся на неё такой принц, как я. Тем более я честен с ней, ни разу не обманул ни в чём. Она поймёт, что лучшей партии чем я не найдёт, я лучшее из всего, на что может рассчитывать женщина с двумя детьми."
***
В этот раз она вышла из автобуса и минуя остановку, пошла по дороге пешком. И не оглянулась ни разу. Она спешила к своему маленькому сыну Илье, к своей сладкой доченьке и вот уже выбросила из головы Дениса и его дочь.
Дома мать всё поняла без слов, когда дочь пришла одна, пешком, бросив сумку и раздевшись, обняла детей и ушла с ними в комнату.
- Ну и зря ты так сделала, могла бы к свадьбе готовиться, - сухо заметила потом она.
Только отец вздохнул тяжко, когда слез с печи.
- А мне сразу эта затея не понравилась, неправильно это, - заключил он. - Решил забрать только Дашку, без детей. Разве это человек? Даже звери не бросают детёнышей, пусть и чужих, чего от него в дальнейшем ожидать. Ты всё правильно сделала дочь, неплохо мы тебя воспитали. Пусть мы бедно, зато дружно живём, и в мыслях нет отказываться друг от друга.
- Почему вы не сказали мне, об его планах. Если бы я знала, не позволила бы себя увезти, - с горечью поинтересовалась Даша. Она очень обижалась на мать, а мать злилась на Дашу.
- Ну и чего ты, такая правильная, добилась? Вернулась домой, никому ненужная, пешком... А так хоть бы себя пристроила...
Когда Денис во второй раз приехал в деревню, и мать сказала что видела его машину у дома Бронниковых, сердце Даши замерло. Но оказывается, Денис приехал, чтобы забрать с собой Маринку Печёркину, та девица была симпатичная, молодая собой, только приехала в деревню после развода с мужем. Что самое главное, она была без детей, в деревне слухи ходили о том, что Маринка бесплодная.
Так у Дарьи исчезли последние сомнения в том, что она правильно поступила. Денису Бронникову всё равно, на ком жениться, главное чтобы будущая жена грела постель и воспитывала его дочку Алисочку.
Даша сосредоточилась на том, чтобы состояться в жизни. Она нашла работу в ближайшем селе, сняла маленький домик без удобств, выбила деткам места в детском саду.
И выходила замуж за сантехника Гришу не сразу, а после трёх лет знакомства с ним, и после того как мужчина показал себя, играя с её детьми в футбол, забирая их из детского сада...
Про неудавшиеся свои отношения с Денисом Даша забыла, да и зачем думать о человеке, с которым не по пути. Главные ценности для каждой настоящей матери это дети.
===================================================
....... автор - Алёна Русакова - канал МАМОЧКИ! на ДЗЕН

НА СВЕКРОВИ УДОБНЕЕ ВЕРХОМ...

#аннаелизарова
Невестка проскользнула на кухню тихой кошкой, но Наталья Михайловна, даже не слыша и не видя её, могла почувствовать её присутствие спиной. Сразу сделалось неприятно. Было утро и они ещё не встречались, но никто не поздоровался. Наталья Михайловна притиснулась животом к плите, потому что кухня сразу стала маленькой и тесной, хоть на стол лезь.
Зарина, так звали невестку, включила чайник и прошлась сначала до холодильника, давая понять, что ей не особо интересна стряпня Натальи Михайловны, но раз выбора нет... Не найдя там ничего привлекательного, Зарина достала с подставки пустую тарелку и потянула сбоку от Натальи Михайловны свою длинную, костлявую руку к блинчикам, которые как раз доготавливала свекровь.
— Верхний только сняла, ещё маслом не смазала, возьми кусочек с ножа, - заметила Наталья Михайловна, бросив недовольный взгляд на тонкую и такую же костлявую, как вся рука, кисть Зарины. Невестка быстро отсчитала три блинчика и отшатнулась от свекрови резко, словно совершила воровство. На замечание Натальи Михайловны она ответила лаконично: "Угу" что значило "да клала я болт на ваши советы".
Наталья Михайловна вздохнула, приподняв брови. Главное - сдерживаться, дышать глубже... Конечно, она готовила завтрак не для этой паразитки неблагодарной, а для внучки. Ксюшенька уже съела свою порцию и папа повёл её в детский сад. А эта Зарина-стоеросовая-дубина, всё время дрыхла и проснулась в 8:30, как только вышли из дому муж и дочь. Лежала она так долго по одной причине - чтобы не участвовать в сборах семьи... А зачем? Есть же свекровь.
Наталья Михайловна ловко поддела готовящийся блинчик, перевернула его, затем смазала кусочком сала вторую, опустевшую пару секунд назад сковороду. Она всегда готовила блинчики на двух сковородках - чтобы зря не простаивать у плиты. Зарина уже принялась за трапезу, по-прежнему не говоря ни слова. А ведь могла бы? Например, разве трудно выдавить из себя:
"Вкусные блинчики, Наталья Михайловна!"
"Спасибо вам за заботу, Наталья Михайловна!"
"Благодаря вам мне не приходится тратить время на приготовление завтрака и вообще чего-либо! А ещё я не мою посуду, не убираю дома, не занимаюсь дочерью - это всё делаете вы! И с каким терпением! Ну не ангел ли?"
Все эти слова вертелись в голове у Натальи Михайловны, жужжали, как рой пчёл, но она была воспитанной, интеллигентной женщиной, поэтому держала их в себе. Иногда, правда, её прорывало... и Наталья Михайловна, становясь неадекватной, высказывала невестке и сыну всё, что о них думает. И только одну вещь, самую главную, Наталья Михайловна держала в себе - это были слова "ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ и живите где хотите! Не могу я больше с вами жить! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!"
Да... Вот это-то она сказать не могла... А как хотелось! Но невестка ей за такие слова отомстит - лишит возможности видится с внучкой, бывали уже прецеденты... Ребёнок был средством манипуляции номер один. Зарина знала, что свекровь обожает девочку, называет своей душой... Наталья Михайловна очень сильно привязалась к малышке, она растила её с рождения, как свою... Зарина не стеснялась давить на эту нежную точку. Ксюша - Ахиллесова пята не только у свекрови, но и у мужа. Вот и помалкивала Наталья Михайловна, надеясь на то, что может они сами догадаются когда-нибудь съехать?
Покончив с блинчиками, Наталья Михайловна оставила Зарину на кухне одну. Та, в свою очередь, не спешила - на работу ей к десяти и сидит она там лишь бы дома не быть и не касаться быта.
Квартира Натальи Михайловны, некогда тихая и уютная, теперь напоминала поле боя. Игрушки Ксюши валялись в каждой комнате, на кухне гора немытой посуды, которую успевали наесть за ночь сын с женой, а в воздухе витало напряжение, и его, казалось, можно было порезать ножом. Всё изменилось, когда её сын, Андрей, привёл в дом Зарину. Стали они жить вчетвером - в ту пору у Натальи Михайловны ещё был мужчина.
Сначала Наталья Михайловна пыталась быть радушной. Зарина вела себя замкнуто, почти не разговаривала, но свекровь списывала это на стеснение. "Она же приезжая, - наивно полагала Наталья Михайловна. - Ей нужно время, чтобы привыкнуть." Поначалу она вообще не знала, что Зарина живёт в подмосковье уже давно, несколько лет, и до встречи с Андреем снимала комнату. Время шло, а Зарина не менялась. Она вела себя так, словно ей все должны, и её молчание стало казаться не стеснением, а равнодушием.
Когда родилась Ксюша, а родилась она через шесть месяцев после свадьбы, Наталья Михайловна, едва оправившаяся от операции по удалению опухоли (вырезали в груди), сразу оказалась втянута в водоворот забот. Зарина после родов попала в другое отделение из-за обострившегося аппендицита, и Андрей принёс малышку домой один.
— Мам, ты же справишься, да? — спросил он, передавая ей свёрток с плачущим комочком. — Я не могу, у меня работа.
Наталья Михайловна кивнула, хотя сил у неё почти не оставалось. Она не спала ночами, кормила Ксюшу, укачивала, стирала пелёнки. Зарина вернулась через неделю и Наталья Михайловна с радостью закрыла больничный, чтобы сбежать на работу. То ли послеродовая депрессия накатила на Зарину, то ли просто усталость, но она стала откровенно злой и ненавидящей всех и вся. Не привыкла фифа, что жизнь ей больше не принадлежит и нужно всё время заниматься ребёнком. Ну как всё время? Наталья Михайловна работала посменно и много помогала ей, но этого Зарина, по её словам, не замечала. Андрею в тот период пришлось не сладко, хотя делал он всё, что мог - после работы, едва переступив порог, Зарина вручала ему ребёнка, а сама запиралась на час-другой в туалете.
Первым не выдержал мужчина Натальи Михайловны.
— Это дурдом, Наташ. Твой сын нормально зарабатывает, пусть снимают жильё или берут ипотеку. Ты не обязана касаться их жизни.
— Жалко мне его. Зарина совсем его съест один на один... - оправдывалась Наталья Михайловна.
— Ну я так жить не могу, - ответил мужчина, - если не предложишь им съехать, я съеду сам - лучше буду с бывшей женой делить метры, чем в этом дурдоме с воплями и грязью от Зарины.
Выбор был сделан быстро. Мужчины Наталья Михайловна лишилась.
Однажды, когда ребёнку было месяцев восемь, Наталья Михайловна простыла и слегла. Слабость сковала её так, что она едва могла подняться с кровати.
— Зарина, — слабо позвала она. — Принеси, пожалуйста, желе из холодильника. Я помню, что покупала...
— У меня ребёнок, — резко ответила Зарина, даже не обернувшись. — Мне некогда ходить туда-сюда.
Наталья Михайловна, стиснув зубы, поднялась и медленно дошла до кухни. Открыв холодильник, она ахнула: он был пуст. Ни крошки, ни кусочка еды.
— Как так? — прошептала она. — Неужели она совсем ничего не готовит? Что же ел эти три дня Андрей?
Ответ был очевиден. Андрей приходил домой и приносил готовую еду или просто перебивался пельменями. Никто не подумал о том, чем питается мать, а питалась она одними йогуртами в баночках и желе, больше ничего не лезло. И только здесь, у пустого холодильника, до Натальи Михайловны впервые ясно дошло, что Зарина вообще никогда не подходила к плите, даже будучи просто беременной. Всё это время за едой следила Наталья Михайловна, стараясь угодить молодым, а Зарина и Андрей даже не замечали, что еда в доме не появляется сама по себе.
Когда Наталья Михайловна поправилась, Зарина объявила, что хочет отдохнуть.
— Я устала, — сказала она, укладывая чемодан. — Полечу с подругой на море. На неделю.
— А Ксюша? — спросила Наталья Михайловна, недоумевая.
— Вы посидите с ней, — равнодушно ответила Зарина. — Вы же бабушка.
Андрей, как всегда, поддержал жену:
— Мам, ты же не откажешь? Мы тебе потом всё компенсируем.
Наталья Михайловна сжала губы, но согласилась. Она не могла оставить внучку, да и сын попросил... Зарина улетела, даже не сказав "спасибо".
Когда она вернулась, Наталья Михайловна надеялась, что хоть капля благодарности прольётся. Но нет. Зарина прошла мимо, словно ничего не произошло.
— Как отдых? — спросила Наталья Михайловна, пытаясь начать разговор.
— Нормально, — коротко ответила Зарина и ушла в комнату с дочкой.
Ксюша подрастала и вместе с ней и возрастали обязанности Натальи Михайловны. Собственно, её никто не просил, всё было словно на добровольных началах, но... Но как не погулять с ребёнком, если Зарина весь день сидит дома не в настроении? Как не поиграть, не уделить внимание внучке, если Зарине до неё и дела нет - залипает в соцсетях и прочем? Жалко ребёнка! Девочку надо развивать!
В два Ксюшиных годика Зарина нашла работу и сбежала из дома. То, что ребёнком теперь будет заниматься Наталья Михайловна, было само самой разумеющимся. Помимо девочки, на ней был и весь быт, вся готовка. Привычную работу пришлось оставить, теперь Наталья Михайловна работала на том же предприятии охранником сутки через трое и работа была для неё настоящим отдыхом. Усилия её не вознаграждались по заслугам: от Зарины ни одного "спасибо", они вообще почти не разговаривали, только сын иногда заикался словом благодарности.
Стали проскальзывать первые ссоры. Наталья Михайловна решалась достучаться до невестки, но та лишь отмахивалась.
— Никто кроме меня здесь ничего не делает! Всё на мне! Вы для кого родили ребёнка?
— Но вы же бабушка, — говорила Зарина. — Вам всё равно делать больше нечего.
— А тебе есть что? — возмущалась Наталья Михайловна. — Ты мать! Почему я должна всё делать за тебя?
— Я работаю, - отвечала Зарина, хотя необходимости в её работе не было. Андрей зарабатывал достаточно.
В другой раз Наталья Михайловна предъявляла за конкретное:
— Ты ночью посуды наела - не могла убрать сразу?! Сколько можно?! Почему ты её мне оставляешь на утро?!
— Ну извините, - пробухтела Зарина, - я думала вам не трудно. Буду мыть.
Помыла она пару раз и на этом устала.
С мужем тоже не всё было гладко - скандалы, есть чуть что не по-Зарининому. Несколько раз она уходила с ребёнком, крича, что пусть они пропадут на улице, а ребёнка он больше никогда не увидит... Андрей догонял её и возвращал домой, извинялся, становился шёлковым - дальше некуда. А один раз надоели ему эти манипуляции. Ушла Зарина, прихватив малышку, а Андрей не пошёл за ней: ни вечером, ни ночью. И трубку среди ночи не брал.
— Пусть идёт. Надоела она мне, - признался он матери, - лучше разведёмся, чем так... Да и от любви ничего не осталось, только Ксюша вот... её люблю больше жизни.
Зарине в ту ночь пришлось туго. Муж с извинениями не звонил, по знакомым её не искал... св*лочь! Что делать? Пришлось номер в гостинице снять, а утром возвращаться домой, в квартиру свекрови. Притихла на время...
Подруги год от года не уставали ругать Наталью Михайловну.
— Про тебя есть одна поговорка: сделаешь что-то один раз в качестве помощи, от души - тебе скажут спасибо, сделаешь второй раз - кивнут, примут как должное, а на третий возьмёшь и не сделаешь - так предъявят возмущённо и спросят "где?" Как-то так.
Вздыхает Наталья Михайловна, но ничего не может с собой поделать. Нет характера! Внучку любит! У подруг личная жизнь била ключом, наслаждались свободой - гуляют по лесу скандинавской ходьбой, ездят в театры и на выставки, посещают центр долголетия. А Наталья Михайловна не могла - у неё внучка. Утром, если не болела Ксюша, а болела она часто, нужно собрать её в садик, после обеда забрать пораньше - танцы у них и бассейн. Кто ещё будет водить? А ведь нужно для всех и готовить, сын вечером придёт с работы голодный! В магазин сходить! Собаку, проклятую, выгулять с утра, которую завела Зарина, не спросив у неё, у хозяйки, разрешения!
Самым обидным было то, что её усилия никто не ценил. Ни разу Зарина не сказала "спасибо". Ни за готовку, ни за уборку, ни за то, что Наталья Михайловна растила её дочь. Обида накапливалась в Наталье Михайловне годами. Она мечтала, что скоро её доведут и она созреет до того, чтобы указать им на дверь, не жалея никого.
Ксюша росла на её руках и было ей уже пять лет, когда сын объявил радостную весть:
— Квартиру купили в ипотеку! Надо обмыть!
— Господи! Вот счастье-то, вот радость! - всполошилась Наталья Михайловна. - А где? У нас в городе?
—Да, в новостройках.
— И когда же вы съедете? Ой, как я буду скучать по Ксюшеньке, иди сюда, моя душа, обниму тебя!..
На глазах её сразу выступили слёзы - как же жить без внученьки?!
— Никуда мы не будем съезжать, - успокоил её Андрей, - квартира однокомнатная, мы её в качестве вложения купили. Сейчас ремонт сделаем и будем сдавать.
Тут-то и села Наталья Михайловна, не успев как следует порадоваться.
Дальше живут. Зарина всё отстранённее и холоднее, причём не только с ней, но и с мужем. Наталья Михайловна задумывалась: а по любви ли она с ним иль расчёт какой? Ответ сам пришёл. Попросила у Зарины Наталья Михайловна контакт маникюрщицы, захотелось ей обновить ноготочки. Зарина была там постоянной клиенткой. Во время маникюра разговорились с мастером и та сболтнула:
— Зарина говорила, что у вас квартира трёхкомнатная хорошая, да? И район самый лучший.
— Есть такое, не жалуюсь.
— Повезло ей. Она как эту квартиру увидела, так сразу поняла, что Андрей - точно её вариант, а-ха-ха! Из дыры съёмной - в хоромы, вот это удача!
Неприятно стало Наталье Михайловне. Вот значит как - по расчёту... Мало того, что сама живёт, клешни распустила, так ещё и родня её из Орска может приехать на Москву поглазеть! Останавливались, естественно, в этой квартире, а об их приезде Наталья Михайловна узнавала в последнюю очередь! Родня, правда, адекватная, и дядька Зарины как-то сказал:
— Несладко вам, наверное, с нашей Заринкой? Характер у неё - бррр, - поморщился он, - тяжёлая барышня. Мои соболезнования.
Наталья Михайловна предпочла не развивать тему. У неё уже давно зрела мысль о том, чтобы сделать сыну такое предложение: она оставит им эту большую квартиру, а сама будет жить в той новой однокомнатной, ей много не надо. Наталья Михайловна лишь заикнулась об этом, намёк провела... Андрей поделился с женой и Зарина расставила точки:
— А что это вы на нашу квартиру виды имеете? Мы её купили, чтобы сдавать, чтобы она сама себя выплачивала. Если вы там будете жить, кто нам будет за неё платить?
Ох, как же достало всё Наталью Михайловну! Сил нет терпеть эту наглость и неблагодарность! Перед новым годом только и был отпуск у неё - когда сын с семьёй улетел отдыхать на острова. Мать он тоже звал, но она отказалась, ей хотелось просто побыть одной. И какое же это было счастье находиться одной в своей квартире! Ни за кем не убирать! Жить целых две недели только для себя! Разве она не заслужила покоя и свободы?!
Она просто должна сказать им эти слова: "ВЫМЕТАЙТЕСЬ ИЗ МОЕЙ КВАРТИРЫ и живите где хотите! Не могу я больше с вами жить! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!"
Должна!
Наталья Михайловна всё понимает и отдаёт себе отчёт, что дальше так жить нельзя. Ей говорят: "Ты что совсем?! Выгоняй их!" Она согласна, что именно так и следует поступить.
Но она не может.
Слишком привязалась она к Ксюшеньке, слишком любит её. И сына жаль. Вот если бы они сами заявили, что будут съезжать - то это другое дело. Тогда бы Наталья Михайловна не уничтожала себя чувством вины за то, что выгнала их... Но Зарина - и это Наталья Михайловна знала точно, - никогда не съедет отсюда по доброй воле. Она верхом на свекрови скачет! Ничего по дому не делает! Ребенок словно и не её! Очень удобно устроилась! А Наталья Михайловна терпит и молчит... ради Ксюши... ради любви.
===================================================
....... автор - Анна Елизарова - канал Пойдём со мной на ДЗЕН

БЕЙ, ЛЮБИ, БЕГИ...

#ИринаМалаховскаяПен
Уходить от мужиков непросто. Даже когда они изменяют, или пытаются тебя убить.
Она снова тряслась. А про себя повторяла, как молитву: «Ты не можешь проиграть!» Не может! Она не проиграла ни одного поединка! У неё феноменальная память тела, и она двигается так, что уходит почти от всех ударов. Почти! Если Звёздочка зарядит ей, например, в нос – Тае конец.
Это был страшный поединок. Занял он всего три раунда...
Она бежала по беговой дорожке, глядя в большое панорамное окно перед собой. Ей сорок семь, и она только что развелась. Беги, Тая, беги. А что тебе ещё остаётся? Правда, от себя не убежишь. Но хоть видимость создашь. Шуршит лента дорожки, прибор показывает цифры пульса – а хорошо…
Дома ждёт кот. А больше никто. Дочь выросла и вышла замуж за одноклассника. Родила уже свою дочь. А когда Тая разводилась, Лиля вдруг приняла сторону отца. Это было неожиданно, конечно…
- Почему вы так со мной поступаете? Я знаю, папа бы сам не ушёл. Что ты натворила?
Таисия молчала. Ей было жалко рушить героический образ отца, который Лиля за годы нарисовала в своей голове. А всё было так банально и противно: Егор изменил ей с секретаршей, а она просто ехала мимо. И застукала. Если честно, Тая и сама была не рада. Лучше бы не знала! Но раз уж узнала, пришлось разводиться. Простить она не могла.
Пока бывший муж старательно затягивал раздел имущества – на что надеялся? Что Тая всё-таки соизволит вернуться? А она не собиралась возвращаться. Она сняла квартиру и ударилась в спорт. Тая была уже пятнадцать лет бьюти-блогером, журналистом. Пока держалась за глянец, была вроде как при деле, несмотря на сорок семь. А как решила заодно бросить и работу – почувствовала, что ей нечего сказать подписчикам. Что она стареет. Стареет! И никуда от этого не деться. Только бежать, пока есть силы. Бежать по беговой дорожке. Старость догонит всё равно, но пока можешь – беги.
Сдавая ключ после ударной тренировки, Тая увидела рекламный буклет. Бои без правил. Она удивлённо посмотрела на девушку-администратора.
- Бои без правил? Тут?
- Помещение сдали. А что такого? Из концепции, в принципе, не выбивается.
- Ясно. – Тая посмотрела на буклет ещё раз.
Через двадцать минут. Что она теряет? Про возрастные ограничения в рекламе написано не было.
- Полюбопытствую.
Девушка кивнула и вернула ключ от шкафчика.
Тренер был относительно молод, и почти не помят для его специфики. Так, пара шрамов. Таю отметил сразу, выделил. И не потому, что старше всех. Сказал с одобрением:
- Шарите.
- Я в юности ушу занималась. – скромно сказала Тая.
- Ну, это другое. Но схватываете на лету. И это… пластичная вы. И сильная.
После тренировки он вдруг взял и пригласил её на кофе. Тая удивилась.
- Кофе?
- Ну хочешь, чай зелёный попьём. – сказал Алексей.
Отлично. Они уже на ты.
Совместное распитие кофе закончилось бурным с е к с ом у него, в загородном доме.
- Твой дом? – спросила Тая.
- Мой. Бабка оставила. Золотым человеком была. Меня больше всех любила.
- А может, она тебя жалела, что ты непутёвый? – хмыкнула Тая, и провела рукой по ёжику волос на его голове.
- Нормальный я. – дёрнул головой Лёха.
Их роман не был похож ни на что порядочное, и Тая точно чувствовала: ненадолго. Ей сорок семь, ему – тридцать пять. Он отличный тренер, и любовник такой, что звёзды на небе становятся ближе к земле, но что с того? Что, кроме того?
- Чего ты по съёмным хатам мотаться будешь? Переезжай ко мне.
- У меня кот.
- Дак с котом и переезжай.
Тая помолодела с ним. Стала мыслить другими категориями, не на сорок семь. Подумала: почему нет? Переехала. Всё оплачивал Лёха. С неё ничего не требовал. На тренировках перестал её выделять и хвалить, но Тая нет-нет, ловила на себе восхищённый взгляд своего… тренера.
- Тай, дело есть. Можешь отказаться. А можем заработать.
- Ну-ка?
Дело у него есть к ней какое-то. Смотри-ка. Не пожалеть бы, что переехала. Себя вверила Лёхе. И кота Цезаря.
- Я вожу девушек на бои…
- Подпольные? – сразу спросила Тая.
- Наполовину. Конечно, не в ЦСК Арена, но вполне цивильно. И билеты продают. И ставки делают. Короче, я бы хотел, чтобы ты дралась.
- И почему же ты хотел бы этого?
- У тебя преимущество. Твоё тело, как это ни странно, помнит ушу. И ты очень лихо уходишь от ударов. А бьёшь хорошо. Есть шанс. Бабла срубим.
- Лёх… ты помнишь, сколько мне лет?
- Да наср…ь, сколько тебе лет! Ты – красава! С феноменальной памятью тела. Ты всех положишь. Деньги пополам. Ну?
- То есть, бить будут меня, а деньги пополам?
Тая спорила, а внутри загорался огонёк желания. Желания выйти на ринг, драться. И победить. И вовсе не в деньгах тут было дело, хотя и они не лишние.
Соперница была опытной и крутой. Все поставили на неё. А Лёха сделал несколько ставок через левые аккаунты на Таю.
- Ты так веришь в меня?
У неё тряслись колени. Она в себя верить перестала прямо тут, за решёткой. Глядя на ринг, глядя на соперницу издалека. Тае было страшно!
Лёха обнял её и прижал к себе:
- Ты лучшая! Таких у меня не было никогда. Ты побьёшь всех. Главное, уворачивайся, потом бей. Ты умеешь это. Всё получится. Ты мне веришь?
- Я пытаюсь…
Диктор объявил их выход. Как-то пафосно сказал о её сопернице и совсем скромно о ней, но Тае было всё равно. Она вышла, они поприветствовали друг друга, а потом Тая всё пропустила. И команду «Fight!» пропустила – Лёха не предупредил, сволочь. И удар в ухо тоже пропустила. Да какой удар! Не зря деваху возносили – она была хороша.
Таю боль отрезвила и вернула на грешную землю. Она вспомнила все Лёхины уроки и начала уходить от ударов, нанося свои. И всё-таки опыт – великое дело. Да и возраст в помойку не выкинешь. Продержались они с Вероной все пять раундов, уже изрядно побитые, особенно Таина соперница. Ей, молодой, было обидно – аж рычала. А в пятом раунде Тая её свалила двумя мощными ударами по лицу, почти апперкотами. И сверху ещё навалилась, не выпуская. Победила, в общем.
Тая стояла, держась за Лёху. Подошёл чувак с камерой, жуя жвачку. Сунулся снять синхрон для своего обзора. В числе прочего:
- Сколько вам лет?
- Какое твоё дело собачье, щенок, сколько мне лет? – и Тая сплюнула кровь на пол.
Зрителям понравилось. Крутая, резкая. Аплодировали, улюлюкали. А она словила этот кайф. Кайф драки и победы. Кайф адреналина в каждой кровяной клетке.
Наутро, на остатках адреналина, Тая вышла в свой, заброшенный уже, бьюти-блог, и записала видео. Рассказала, так мол, и так. Красоту забросила, но теперь может делиться, чем испортить красоту. Заигрывала:
- Или мою испортить нельзя? – кокетливо сверкая свежим синяком в камеру.
Рассказала, что в личной жизни произошли изменения. Развод – поэтому пропала так надолго. Потом спорт, потом бои. Новый парень, он же тренер. И теперь она будет выкладывать видео с поединков.
- Понимаю, много народу отпишется, но что поделать? Жизнь иногда резко поворачивает куда-то, и ничего с этим не сделаешь!
Тут подошёл Лёха в трусах, прямо в камеру. Выспался. Поцеловал её, обнял. Тая притворно возмутилась:
- Тренер, выйдите из кадра в таком виде! У меня тут приличная публика.
Посмеялись. Выключила камеру, пересмотрела. Живенько получилось. Даже монтировать не стала – выложила так. Будут думать, наверное, что тётка в климаксе. Спятила. Да и плевать.
Подошёл Цезарь, глядя на неё с недоверием. Подозрительно. Словно хотел сказать: хозяйка, ты ли это? Во что ты превратилась! Тая потискала кота, поцеловала. Да… немного нажила в браке. Надо бы набрать Егору, узнать, что с продажей дома… но что-то даже и не хотелось. Неинтересно.
Она тренировалась. И на бои исправно ходила – Лёха организовывал. Впервые в жизни у Таи была кликуха – Тайота.
- Почему Тайота? – поинтересовалась она у Лёхи.
- Через «а», потому что Тая. А само прозвище – как машина.
- Машина? – не поняла она.
- Машина-убийца. Именно так ты дерёшься.
- Слава Богу, все живы пока!
- Если мы хотим заработать, тебе нужно выходить против тех, кого ты, типа, победить не можешь. А тут сюрприз! Как с Вероной получилось. Все офигели.
- Да они уже поняли, Лёх. Они будут ставить на меня.
- Не скажи! Девки годами были их фаворитами. Сила привычки.
- Ладно. Ладно!
Он тренировал её. Тая смотрела в зеркало на своё тело: таким хорошим оно не было никогда.
- Я ведь не могу молодеть? Время не идёт вспять?
Лёха обнимал её:
- Можешь. Ты всё можешь.
Его вера, конечно, в какой-то степени окрыляла.
Однажды она невовремя вошла в комнату – готовила ужин и прервалась на минуту. За проводом пришла. И обнаружила Лёху со ш п р ицем в вене.
- Как же так? Спорт… и это?
Она была раздавлена морально.
- Это раз в месяц, Таюш! Ну, надо мне иногда забыть обо всём.
- Я не понимаю. Ты пугаешь меня…
- Ну, прости!
- Это г е р о ин?
Лёха виновато повесил голову.
- Чаще я не буду. Мне нельзя подсесть!
- Значит, было дело…
Они лежали рядом на кровати. Молчали. Лёха держал её руку, но в комнате его не было. Он был сейчас в каком-то другом месте… оттуда иногда не возвращаются. Или всегда? Тая не была в этом сильна.
Завтра день её рождения. Она не акцентировала внимание. Не хочется акцентировать, когда тебе сорок восемь. Там недалеко и пятьдесят. Лёшку жалко, но это не вариант личной жизни. Нужно уходить… снова снимать? Что там у Егора с продажей… мысли шли медленно и вяло, словно кайф перетекал из Лёхиной ладони в её.
А потом была Звёздочка. Ещё увидев её на видео в интернете, Тая сказала:
- Эту мне не победить. Ты спятил? И какой идиот назвал её Звёздочкой?
Лёха посмеялся.
- Тая, ты знаешь, какого размера звёзды? Ну, если в натуре?
- Ты не слишком умный? Для спортсмена?
- Ну Тая!
- Если в натуре, никто не поставит меня с ней. И слава Богу!
Весовые категории были не просто разные. Они были полярные.
- Поставят! Я подсуечусь.
- Лёха… она убьёт меня!
- Не убьёт.
- Ну, значит покалечит. Мне это не нужно. Опомнись! Что ты делаешь? Тебе нужны бабки, и совершенно наплевать, что будет со мной, да?
- Нет!
Тая поняла, что вопрос уже решён. И реклама идёт вовсю. И она может трусливо сбежать сейчас, и остаться навеки опозоренной – Тая это видела так. Ну, или сразиться со Звёздочкой. Господи, спаси и помилуй!
Выйдя в туалет после тренировки, она позвонила дочери:
- Лиля, слушай меня внимательно….
- О! Майк Тайсон собственной персоной…
- И не перебивай! Мне нужна помощь. Срочно.
Она выслушала. Тая была очень благодарна.
Уходить от мужиков непросто. Даже когда они изменяют, или пытаются тебя убить.
Она снова тряслась. А про себя повторяла, как молитву: «Ты не можешь проиграть!» Не может! Она не проиграла ни одного поединка! У неё феноменальная память тела, и она двигается так, что уходит почти от всех ударов. Почти! Если Звёздочка зарядит ей, например, в нос – Тае конец.
Это был страшный поединок. Занял он всего три раунда. Окровавленная, избитая, почти без чувств, Тая лежала под весом Звёздочки в натуральную величину. И прощалась с миром. А потом вдруг разозлилась.
Она схватила соперницу за хвост, оттянула голову вверх, и вытащила ногу из-под массивного тела. Размах, удар коленом, и Звёздочка рухнула на её плечо, заливая всё вокруг кровью из сломанного носа. Как Тае это удалось? На каком таком адреналине?
Она не могла встать. Ей помог судья. Слегка помог – просто скинул Звёздочку. Тая собрала себя в кучу и встала, покачиваясь. Так душевно её на ринге не били ни разу! Лёха озолотился… точнее, они с Лёхой.
В машину она села назад.
- Ты чего? – не понял он.
Холодное дуло пистолета упёрлось ему в шею.
- Сиди тихо. Доставай телефон, переводи мне половину всего, что мы заработали. Быстро!
- Мы тратили, Тая… - уставшим голосом сказал Лёха. – Откуда у тебя ствол?
- У меня зять – мент. Дал погонять. Я обещала никого не убивать, но если ты меня вынудишь…
- Что это значит?
Она снова ткнула дулом.
- Переводи!
Лёха перевёл деньги. Тая проверила и открыла дверь машины.
- Твои вещи у меня. – попытался он.
- Подавись…
- Цезарь…
- Цезаря забрали. Пока ты тут на моём здоровье бабки поднимал.
- Тая, ну подожди!
Лёха был в отчаянии. Убегала его золотая антилопа.
- Сиди ровно пять минут. Иначе я не сдержу слово, данное зятю.
- Неужели мы расстанемся вот так?
Её уже не было в машине. Лёха завел мотор и тронулся с места, глядя по сторонам. Через пару метров стало ясно, что с машиной проблемы. Он вышел. Правое заднее колесо. Там, где вышла Тая. Он наклонился… нет, просто прокол. Может и не Тая. Жаль… всё было так хорошо. И денежно, к тому же. Расстроенный, Лёха поднял голову и увидел звёзды… с земли они казались такими маленькими.
Тая отдала пистолет Вадику. Он полез проверять.
- Да не стреляла я! – устало сказала она. – Цезарь где?
- К нам отвёз. Ну и видок у Вас, Таисия Ивановна. Может, в больницу?
- Давай к вам. Там разберемся. И… спасибо!
Дома у детей она легла на диван в маленькой комнате. Всё болело, но от помощи Тая отказалась. Примочки не помогут. Разбито не только лицо и колено. Не только рёбра. Тая чувствовала. Разбито гораздо больше всего. Сердце, кажется, тоже разбито. Опять.
Предупредив скрипом, приоткрылась дверь:
- Бабуля, ты спишь? – прошептала внучка, Карина.
- Не сплю, Кара. Что такое?
- Можно к тебе? Я соскучилась.
Мелкая влезла к Тае под одеяло и доверчиво прижалась. Тая поморщилась: больно. Но зато тепло. Тепло детской души.
- Мама злится. Цезарь котлету украл. – доложила Карина.
- Это он может.
- Бабуля, можно с тобой сегодня посплю.
Тая хотела возразить, но почувствовала, что ушибы стали болеть меньше. Она обняла Карину и сказала:
- Спи, дорогая. Спи, конечно.
А про себя подумала: «Лечи мои раны, Карина. Ты рядом, и мне легче. А завтра я снова побегу от старости. Когда-то она догонит, но пусть не сейчас…»
========================================================
...автор - Ирина Малаховская-Пен - канал Мистика в моей крови на ДЗЕН

ТАЙНА СО СВЕКРОВЬЮ НА ДВОИХ...

#НатальяПавлинова
– Да не хочу я твою судьбу прожить, мам!
– А что ж плохого в моей судьбе-то?
Галина вспоминала. Тогда, когда еще только собралась уезжать она из Якимихи – большого, в общем-то, перспективного села, ничего не ответила матери.
Чего ей объяснять! Разве поймет?
Да и как объяснить, что жила в ее голове всегда такая вот дурь – она уже давно представляла себя бегущей по набережной с белыми колоннами навстречу распахнувшему объятья прекрасному широкоплечему мужчине. Или видела себя с бокалом вина на морской набережной, за столиком с ним же. А за их спинами – море и чайки.
Уж третий год она жила в городе. Теперь вот и набережная похожая была рядом, и на море она уж ездила с Иркой. Вот только прекрасного широкоплечего никак не находилось.
И где его искать-то? Это оттуда, из села казалось, что в городе замуж выйти легко. Удалось же Ленке Артюхиной. Вон какого себе отхватила – военный, офицер. Живёт теперь, как барыня.
А она чем хуже?
Она любовалась собой, проходя по экранным улицам-витринам. Казалось, это и не она совсем, а кинодевушка, снисходительно и загадочно улыбающаяся своему отражению. И, чудилось, что все у этой девушки хорошо – и мохеровая шапочка, и короткое пальто и расклешенные кремпленовые брюки. И даже сумочка с бахромой придавала её шагам некую игривость и лёгкость.
Галка любовалась собой и немного завидовала – как же эта девушка хороша!
И сегодня она так увлеклась созерцанием, что чуть не прошла свою остановку, а потом увидела автобус и бросилась к нему бегом, ввинтилась в его людскую начинку.
Опаздывать было нельзя – Клава-мегера блюла их дисциплину. Не хотелось в самом начале смены портить себе настроение.
Галя работала на механическом заводе, в цехе укупорки и упаковки. И хоть с утра работа ещё была не самая насыщенная, но быть надо было вовремя.
В школе Галка училась – так себе. И сейчас считала, что ей повезло. Работа не пыльная, зарплата – больше чем у телятниц со стажем в их селе, да и общежитие.
Общежитие у них было небольшое. В обычным старом доме соединили квартиры, и получилось, что удобства на этаже. Красный уголок с телевизором и кухня с плитой, холодильником и парой столов – вот и все общежитие. В комнате их трое. Тесновато, но пойдет...
Галка поначалу тосковала по просторной своей избе, где жили они вдвоем с матерью, но обвыклась. Любка – одна из девчонок их комнаты пропадала в вечерней школе, а Ирка крутила любовь с Витькой и, похоже, уже собиралась за него замуж.
Галина не завидовала. Да, если б захотела, она б этого Витька в два счета у Ирки увела. Но разве это жених?
Работал он у них в цехе. Да ещё и комсоргом был. Относились они к нему все несерьезно, особенно девчонки. Прятались порой. Потому что нудный. Оттого, что чувствовал он такое отношение, был Витька всегда обижен и раздражен.
– Дерюгина, ты почему вчера на собрание не пришла?
– Так ведь, дела, Витенька!
– Слушай, Дерюгина, я на тебя удивляюсь, ты ж сама вписалась в оформительскую группу, и в рейды, а теперь ... Ищи тебя с собаками! Что ты за человек!
– Так обыкновенный человек. Я любви хочу, Витенька, вот ты свою нашел, а я в поиске. Некогда мне по собраниям ходить, свидание у меня было. Постой-ка, я вот тебе грязь сотру со лба. Чего ты вечно чумазый-то ходишь?
Разве это жених? Да и живёт он где-то за городом, мотается сюда на электричке. А опять в село Галка не собиралась.
Сейчас она сравнивала этого Иркиного горе-жениха со своим ухажером, вспоминая вчерашнее свидание.
Гену с другом встретили они с Нинкой, выходя из кинотеатра. Его друг был явно "подшофе" болтал без умолку, заигрывал с Нинкой. А Гена молчал и, казалось, рассматривал Галину с высоты своего двухметрового роста.
Договорились встретиться и на завтра. И завязалось. Гуляли уже парами. Нинка хвасталась.
– До чего ж заводной он, – сыпала она рассказами, – Мы в кафе когда сидели, так анекдоты из него – прям фонтанами. К нам аж с других столиков подсаживаться начали. Целая компания собралась. Ржали, как кони...
Галка слушала и понимала, что сделала правильный выбор. Ее Гена – другой. Молчаливый и немного загадочный. Только Галка и болтала при встречах без умолку.
К тому же, Гена – местный. Живёт с мамой в просторной квартире. Правда, Галку туда не приглашал, но она была уверена – все впереди. А пока ...
Они ходили в кино, сидели в ресторане два раза. Ну и, конечно, стояли в подъездах, миловались в парках на скамейках, и у Галины замирало сердце, проваливалось куда-то и пересыхали губы.
Ей казалось, что все ей завидуют, выпало и на ее долю счастье.
Он читал стихи. Стихи были грустными. И однажды Галка выдала в его компании, когда поехали они за город, чтоб немного всех развеселить, что грустят – только дураки.
Гена обиделся:
– Вот ты деревенщина. Хоть не выставляй это, раз уж так. Дура ты, Галка, дурой и останешься.
Они поссорились. Сообщение о беременности ничего не изменило. Скорее, наоборот.
Она пыталась всё исправить. Передавала через Нину записки. Надеялась.
А последнюю встречу вспоминала со стыдом. Пришла она на призывной пункт, когда отправляли его в армию.
А он с ленцой спросил:
– Зачем ты тут?
Она ночь не спала, переживала, ждала, что помирятся, представляла, как обнимет он её, как попросит ждать. И вдруг – "Зачем ты тут?"
И губы задрожали. Несмотря на всю присущую ей смелость и лёгкость, Галина зарыдала. Да ещё и в голос. Мать Гены, которую видела Галя впервые, досадливо и раздражённо подняла бровь.
Все отошли от неё, а она так и стояла, утирая слезы. Никогда она ещё вот так не позорилась.
И казалось теперь Галине, что эти отношения длились всего мгновение, а не год. Помнилось теперь лишь одно: обшарпанные стены больничной палаты, жёсткий взгляд врачихи, отвратительная боль, как будто из тебя вытягивают все внутренности, и стыд, когда сдавала справку на работе табельщице.
Эта женщина, их табельщица, восхищала её всегда, как только увидела она ее первый раз в цехе. Она размеренно двигалась, и Галка удивлялась фигуре и плавной её походке.
Ей уже к пятидесяти, а она всегда хороша собой. Миловидная, с аккуратным шиньоном на затылке, стройная, в добротных платьях или костюмах. Вроде табельщица какая-то, а как королева.
Галина не помнила, как её зовут, но табельщица помнила почти всех.
– Чего ты, Дерюгина?
– Вот справка, меня не было...
И табельщица тогда ни полслова никому не сказала, что за справка, да откуда. Только сама вздохнула и головой покачала так, что Галине и вспоминать не хотелось.
От этих плохих дум и воспоминаний сейчас у Галины даже болела голова. Не любила она про свою жизнь сегодняшнюю уж сильно задумываться.
Сейчас не повезло, так ведь потом – может и повезет. Уже отплясала она на свадьбе Иришки и Витька, уже Любаша переехала в другое общежитие – общежитие техникума, а Галина все продолжала жить в своей комнате общаги.
Теперь она тут была старшей, подселили к ней совсем юных девчонок, жизни невидевших. Уже за то, что они сменили старых, да ещё за то, что юны, Галина их не долюбливала, шпыняла по хозяйству. А они не долюбливали её.
На какое-то время Галка ушла с головой в шмотье. Она носилась по магазинам, выстаивала очереди, менялась покупками и брала вещи у спекулянтов.
Казалось, она сама себе хочет доказать, что не все в её жизни потеряно.
– Галь, а я учиться пошла, в школу вечернюю, – Ирка была беременна, правда об этом знали лишь некоторые, в том числе и Галина.
– Куда ты, с пузом-то?
– Витька заставил. Сказал – сейчас начнешь, а потом лето, родишь, а осенью – опять в школу. Мама его поможет с ребёнком.
– Вот глупые! Зачем? Уж замужем, уж устроена. Чего теперь?
– Ну так, на замужестве жизнь ведь не кончается.
И Галина задумалась. А чего бы ей не пойти в эту школу вечернюю? Тем более, что никакого желания сидеть с этими "пионерками" в комнате общежития у неё не было. Да и осень, долго не нагуляешь...
Полдня на работе, упаковывая изделия, думала об этом.
А в десятиминутках смотрела на заводской двор. Он был серого унылого цвета. Дождик все лил и лил с небес. Через двор к главному корпусу бежали ребята, прикрыв головы куртками от мелкого холодного, как иголки колющего дождя. Они бежали и смеялись. Так худо одетые, но, казалось, счастливые.
В обед Галина сама подсела к Витьку.
– Вить, как в школу вечернюю записаться?
– Ого! Не узнаю тебя, Дерюгина! Никак сознательность проснулась? Или...
– Не или, не или. Считай, сознательность.
– Так ведь начался уж учебный-то процесс. Чего думала долго? Всем же предлагали.
– А вот такая я, нерешительная...
– Ты то? Да поди ж ты...
– Ну, на нет и суда нет, – она взяла поднос, отсаживалась за другой стол, – Жуй-жуй, будь толстеньким.
– Да погоди ты! Приходи завтра прямо туда к шести со свидетельством школьным. Найди там Игоря Палыча.
– Я подумаю, – сказала Галина и все же отсела от Витька.
Вечерняя школа была совсем недалеко от их завода. Но Галина все ещё не решила – стоит ли. Сидит там одна шантрапа. И она явится в своей новой шляпке и болгарских сапогах, отхваченных по большому блату. Надо ей это или нет?
Вот жила она четко, ясно и отчетисто – все по полочкам, как по лесенке шла. А вот случилось ..., как будто смешал кто-то все ступени, выдернул с них.
Галина на следующий день за заводской проходной постояла в нерешительности на перекрестке. Посмотрела, как лихорадочно движутся автомобили.
Куда идти? В общежитие или в школу? Махнуть бы рукой на эту школу, да вообще на все махнуть и удрать в другую судьбу, в лучшую.
И вспомнились сейчас слова матери: "А что ж плохого в моей судьбе-то?". И показались они совсем другими теперь.
Ее автобус ушёл и она направилась к школе.
Учеба Галину не увлекла. Ходила она туда с пропусками. Но ходила. В официальных бумагах значилось, что Галина Дерюгина пошла учиться вследствии отличной работы школьной комиссии их цеха. А ей просто казалось, что она отвлекает себя от худых мыслей.
Оказалась она способной, в общем-то, как говорили ей тамошние учителя.
– Ты ж способная, умная девушка, Галина! Если б не пропуски твои..., – вещала математичка Раиса зимой.
Но Галине нужен был интерес. И он нашелся. Именно там повстречала она Алексея. Действительно, сидели в их классе одни птушники, и Алексей был единственным, на кого можно было обратить внимание. Правда, он был моложе года на полтора. Ну, разве это причина ...
Был он статен, умён и смотрел на всех немного свысока.
– Ты по комсомольской линии что ли тут? – спросила его Галина.
– Не. По материнской. Мать настояла.
Вскоре они уже встречались. Конечно, по тем ресторанам, где бывали они с Геной, Леша ее не водил, но теперь Галке и не нужно было это.
И ещё важно было, чтоб отношения были серьезные. Хочешь чего – женись сначала. Она – девушка принципа. До свадьбы – ни-ни. Философствовала по этому поводу она часто. Чтоб усвоил.
Полюбила ли она его? Да так – нравился, в общем-то. Замечала, что девки на него оглядываются, и было приятно. Умел он одним своим взглядом завладеть окружающими. Такой был, интересный, в общем.
Пару раз Леха являлся на свидание с опозданием.
– Ты чего? Я уж уходить хотела? Мне мама каждый раз пишет, чтобы я к лучшей жизни стремилась, а какая ж это будет лучшая жизнь, если парень такой разгильдяй.
– Так я чуток и задержался-то. У Ваньки день рождения, отметили. Мать тоже говорит, что я несерьёзный. Говорит – хоть бы женился ты, Леша. За ум бы, может, взялся. Может жениться на тебе, Галь?
– Так женись, коль не шутишь...
Но все это было пока по-ходу. Но Галина уже ждала настоящего предложения.
Она расцвела. Чувство прелести предстоящей жизни вернулось к ней. И было значительней, чем прежде. И наступившая весна способствовала этому ощущению.
Жил Леша совсем недалеко, в районе завода. И однажды, когда провожал он её из школы, завернули за тетрадкой они в его двор. Галина собиралась забрать тетрадь, переписать то, что пропустила.
Она хотела дождаться его во дворе. Но когда завернули они во двор, он вдруг произнес.
– О, а вот и мать. Сейчас и познакомлю.
Возле подъезда сидели женщины. Галина набрала воздух в грудь. Вдруг стало страшновато, всё-таки знакомство с потенциальной свекровью...
– Здрасьте, – поздоровался Алексей с соседками, – Мам, это Галя, ну, я говорил тебе.
На неё большими глазами смотрела ... их табельщица. Та самая приятная женщина, миловидная, с аккуратным шиньоном на затылке, только одета она сейчас была по-домашнему. Та самая, которая оформляла ей злосчастную справку.
Галина молчала, как воды в рот набрала. Молчала и мать.
– Ох, Лешка, красивую какую девушку отхватил, – вставила соседка.
Мать пригласила в квартиру. Ну, это понятно. Это из приличия. При соседках же не начнешь открывать сыну глаза. Это уж точно на неё было не похоже.
Галина поднималась на ватных ногах и думала – зачем она туда идёт? Ведь это все. Видно не судьба ей найти нормального парня здесь.
Хотелось убежать, уехать, улететь на крыльях от стыда, но она шла.
Мать Алексея звали Мария Алексеевна. Она направилась на кухню накрывать чай, а Лешка показывал ей свое жилье и какие-то безделушки. Квартира уютная, все со вкусом.
– Лёш, я вспомнила, мне срочно в общагу надо. Ленка просила пораньше, платье ей подогнуть помочь. Прости...
Она соскочила с дивана и направилась в прихожую.
– До свидания, Мария Алексеевна, я спешу...
– А чай?
Но Галка уже открыла дверь и засеменила вниз. Леша бежал следом.
– Ты чего? Тебе мать что ли моя не понравилась?
– Очень понравилась, Лешенька, очень.
Соседки проводили их взглядом.
– А тетрадь, ты ж тетрадь так и не взяла.
– Завтра перепишу. Ты не провожай, спешу я, правда, очень.
И как только завернули они за угол дома, она побежала бегом, прижимая сумку к груди и на ходу вытирая разбегающиеся по вискам от ветра слёзы.
Ну и ладно! Ну и пусть! Подумаешь, надо очень...
А потом всю ночь проревела от досады так, что даже девчонки ей воду подносили, испугались.
Это ж надо – так попасть! Ясно, что при ней мать не начала рассказывать сыну подноготную его избранницы, но, оставшись с ним наедине, уж точно – глаза откроет. А она пела соловьём, что до свадьбы – никогда, что у нее – такие принципы.
Завтра уже Алексей и не посмотрит в ее сторону. Завтра она уже не пойдет в вечернюю школу. Все, хватит, отучилась!
Да и надо возвращаться в село! Не получилось у неё здесь, и уже не получится.
-------------------------------------------------------
Тайна со свекровью на двоих. Окончание
-------------------------------------------------------
С тех пор минуло уж около двадцати лет.
Галина поздно вечером сидела на кухне у окна, тихонько звякала ложкой, намазывала булку вареньем. За окном замелькало что-то серое, и она, вглядевшись, поняла, что пошел первый снег.
Она привстала, с набитым ртом, и наблюдала, как на подоконник падают снежинки. Чего это нашло на неё вдруг – любуется снежинками?
Дочка спала. А она засиделась на кухне, пересчитывая сбережения, которые держала исключительно дома.
Когда-то давно, когда ощущение денег в кармане ещё было непривычным, когда их ни на что не хватало, а в магазинах все соблазняло и манило, она вот также печально сиживала у окна общаги с карандашом, и считала – куда ж уплыли её рублики.
В её подсчётах всегда все сходилось, но все равно исчезновение денег казалось чем-то почти таинственным.
Были времена, когда была она в больших долгах, жила впроголодь. И вот так вот сидела и смотрела на снег, мечтая о такой булке.
Сейчас все было по-другому. Свою кубышку она имела и гордилась ею, не афишируя.
Хорошо, что так. Не на кого ей надеяться в этой жизни. Совсем не на кого, кроме самой себя.
Восемь лет назад умерла её мать от инсульта. Она быстро продала дом на селе. Продешевила тогда, наверное, зато вступила в кооператив, и теперь жила в своей личной городской квартире, не от кого не зависела.
А сейчас, глядя на этот первый снег, на серый двор, освещенный фонарем, Галина почувствовала холодные дорожки на щеках, и булка встала комом в горле, не захотела глотаться.
Всю жизнь она пробивалась, всю жизнь доказывала свою состоятельность и возможность жить так, как живут в её мечтах те самые – счастливые люди. И вот внешне теперь и она – дама обеспеченная, товаровед большого гастронома, одетая не абы как, а как положено обеспеченной даме.
И дочка у неё одевается получше многих в их школе, и все у девчонки есть.
Но ... Не стали радовать в последнее время даже новые приобретения.
Недавно вот и дочь заявила ей, что она – пустая шмоточница и ничего больше в жизни, кроме этого шмотья не понимает, что живёт лишь ради себя – любимой.
Ссорились они сильно.
Галка орала, требовала свое, тыкала тряпками и вещами, а дочь огрызалась, что ничего ей не надо, одевалась в какое-то барахло и пропадала из дома.
А ведь она для неё старалась! Всю жизнь – чтоб было не так, как у нее самой.
По сути и личную жизнь строила ради будущего детей. Искала, чтоб с жильем был избранник, чтоб из хорошей семьи, чтоб устроиться ...
И получилось тогда все.
А уж ведь собралась возвращаться домой, в село. Уж собралась.
Будущая свекровь, по ее логике, бесспорно должна была рассказать сыну об аборте. Но случилось все тогда очень странно – Алексей так ничего и не узнал.
Мария Алексеевна как будто забыла об этом.
Нет, она, конечно, помнила. Знала, как табельщица, хорошо она всех работников. Да и по взгляду у подъезда Галка тогда сразу поняла – мать Алексея в шоке.
Эх, была б на её месте Галка, она б прямо там, у подъезда, отправила б куда подальше такую невесту, только б пятки сверкали. Летела б колбаской ...
Но совсем другая была её будущая свекровь. Странная, по мнению Галки.
Свадьбу сыграли скромную. Мама приезжала, Ирка с Витькой, Люба, Нинка и Лешины друзья.
Уже на свадьбе мамы подружились. Как-то быстро сошлись – такая, казалось, важная, образованная и городская Мария Алексеевна и ее скромная простая колхозная мать.
Не думала Галка, что подружатся, переживала, что маманя совсем не придется тут ко двору. Ездила, наряд ей выбирала свадебный. Чего там у нее было-то, ох!
Но они подружились. И уже летом все поехали к ее матери в гости. И там уж огородные свои дела две мамы обсуждали бесконечно. Был у свекрови участок с самодельным сарайчиком за городом. Любила она там пропадать.
А на следующее лето Мария Алексеевна в Якимиху поехала одна, а молодежь – на море.
Им с Лёшей надо было больше быть вдвоем, море должно было помочь.
Почти три года Галка не беременела. Долгих три года. Лечилась тогда, по врачам бегала. Растолстела даже от этого лечения. Показалось, правда, ей там, на море, что Леша ее стесняется, на других девок заглядывается, а её, такую толстую, лишь терпит. Первый звоночек тогда, наверное, уже был.
Мария сто раз могла упрекнуть причиной бесплодия. Сколько сидели они в семье за общим столом, сколько обсуждали то, что сказали и велели врачи, и ни сном ни духом не выдала её Мария. Ни сном ни духом.
В хозяйстве Мария была сдержанная, немного властная, потому как – хозяйка. И сама ходила прибранная, часто – с брошкой на стойке воротника. Никогда ни в чем Галину не упрекала. А той от одного её взгляда порой становилось стыдно.
Так стыдно, что Галка почти все дела на себя взвалила. А чего ещё делать-то дома. Книжки она не любила, телевизор смотрела мало.
Вот только образование все же она решила получить. И после вечерней школы поступила заочно в торговый техникум. Торговля её всегда интересовала. Да и считать она любила. Худо-бедно, но диплом получила.
Муж и свекровь поддержали. Но ...
Когда после трёх лет мытарств по врачам, они уже опустили руки, когда вроде и не сильно старались, получилась беременность и родилась Лариса. Тогда попросила Галина Марию о помощи, но свекровь увольняться с работы ради исполнения долга бабушки не захотела.
Ох, и злилась тогда Галина! Хотела даже любимое блюдо Марии об пол шарахнуть, но вспомнила об общей их тайне и убрала блюдо подальше в шкаф.
Что за женщина! Не убедишь её! Но вот уважение какое-то все равно жило в душе у Галины.
Железная леди – её свекровь!
Внучку Ларочку, конечно, Мария любила очень. Помогала им много, несмотря на то, что работала. Но по молодости и не очень-то это ценится.
Маленький ребенок настолько отнял все силы, что Галина и не заметила, как изменился Алексей. Он стал холоден, весь ушёл в свою работу. А работал он на тот момент в заводском отделе снабжения, где частыми были командировки.
Однажды из окна Мария вдруг увидела, как мать разговаривает с ним, приехавшим из очередной командировки. Она смотрела на него с такой злобой, что Галине стало не по себе. Он стоял, как будто, виновато оправдываясь.
Вот тогда и догадалась Галка, что есть у Алексея кто-то на стороне. Первая мысль – устроить разборки. И...
Она размышляла. И что тогда? Как жить? Своего жилья у неё так и нет. Продолжать жить в этой квартире, будучи разведёнными... та ещё перспектива.
Тогда Галина сделала все, чтоб "вернуть мужика". Она узнала по своим каналам – кто "она" и наняла парней. Небольшая взбучка, даже без особого рукоприкладства, тогда охладила разлучницу.
Но только первую. Со второй этот метод не прошел. Вцепилась в Леху, как клещ. Пришлось воздействовать на него.
Галина забрала у него все деньги до копейки, следила за каждым его шагом и звонком, встречала с работы на проходной ровно в пять, намечала культурную программу на вечера.
А ещё взялась за себя. Когда она встречала мужа на проходной, работники оглядывались – белый полушубок, красные сапоги и перчатки ... Любой мужик бы позавидовал!
Свекровь тогда сказала ей:
– Метод ли это, Галя, если не любит он тебя?
– Это почему ж это не любит-то? Чем я плоха? – она заглянула в зеркало, – Вы б видели его эту фифу, ведь там и посмотреть не на что! А у меня ... – и она огладила свою статную фигуру.
– Ты думаешь, все, что надо для любви, отражается в зеркале?
Галина фыркнула. Знала она на что намекает свекровь. Мол, дура она набитая, а те, типа, умные. Сколько книжек она ей совала, но Галка засыпала на второй же странице.
Только умные не ложатся под мужиков чужих. Умные, а совести вообще никакой!
– Вы! Вы никак мне простить не можете ту ...ту справку, да?
Мария смотрела укоризненно и молчала.
Галина хватала в охапку маленькую Ларочку и начинала выть. А Мария потихоньку уводила девочку и успокаивала-отвлекала саму невестку. Она это делать умела.
Леха гулял постоянно. Только наступил такой момент, когда Галину перестало это волновать. Она просто закрыла глаза.
Но когда умерла в Якимихе мама, и пришла пора покупать эту квартиру, сразу, при первом же намеке на то, что у него новая пассия, подала на развод. Теперь ей было – куда уйти. Наступило время приватизационное, и сначала надо было развестись, чтоб никто не претендовал...
Да и дочка подросла, пошла в школу, и зарплата её в магазине была выше средней, и продукты под рукой всегда.
Квартира её находилась в том же микрорайоне. Бабушка с внучкой общались. В начальных классах водила её Мария на кружки и секции. Но потом Лариса стала бегать везде самостоятельно. Видеться стали реже.
Галина знала, что Алексей женился повторно, и что родился у него сын. Но это её мало уже интересовало.
Она периодически флиртовала с мужчинами, были однажды и отношения. Но теперь замуж она не собиралась. Зачем? Теперь смысла она не видела.
И все бы хорошо, но тяготили отношения с дочерью, и ещё чувство какой-то ненужности никому, чувство одиночества.
А дочь бунтовала и бунтовала.
Никакой благодарности! Поступать в институт не хочет, встречается с парнем с какой-то стройки, курит, является выпивши. Хоть бы школу-то закончила ...
Галина посмотрела на стопку купюр.
Денег у Галины уже хватало на автомобиль. Даже с гаком.
А что изменит этот автомобиль? Нужен ли он ей? Галка уже и не знала. Оттого и плакала – не понимала, как жить?
Она смотрела в ночное окно, сидя на кухне. Перед ней – стопка денег, а на душе – скребут кошки. Какая-то мелкая нудная водица сеялась на город уже вместо снега. Здания, фонари, деревья с жалкими обтрепанными прядями листьев наводили тоску.
Она положила голову на руки и задремала.
Ей снилось детство, её село. Снилась горенка, где пряталась она в детстве, где пахло сушеным чебрецом и грибами. И мать снилась. Как искала она ее, притворяясь, а потом находила и деланно удивлялась тому, как удачно Галинка от неё спряталась.
Галина проснулась.
Вернуть бы... Вернуть бы то время. А ещё дом бы вернуть. И этот запах прелой осени.
Но жизнь крутила и вертела по своему кругу. У товароведа в большом гастрономе мало ли дел.
Надо сказать, что там, на работе, Галину ценили очень. Умела она дисциплину держать у подчинённых, порой и жестковато, порой и плакали из-за нее, но тем не менее, уважали. И с начальством и проверяющими она находила общий язык. Где надо подмазать – подмазывала, договориться – договаривалась.
– Цены тебе нет, Галина Павловна! – хвалил директор.
А она знала. Здесь она была на своем месте. И магазин этот для неё стал вторым домом. Все важно: и мусор под стеллажами, и ассортимент, и коллектив. Была строга, но порой и помогала. Вспоминала свои мытарства и помогала молодым. И так хорошо становилось от этой совсем маленькой помощи.
Но и вставляла так вставляла – увольняла только так. Вот и сегодня случилось так, что пришлось уволить продавщицу.
"Совсем дура! Ворует без зазрения совести."
Злая шла по магазину Галина и вдруг услышала оклик.
– Галка, ты что ли?
Она оглянулась. Перед ней стояла Любка. Все такая же высокая и худая, только постаревшая на двадцать лет.
– Любаха! Вот те и на, – они обнялись.
– А ты, я смотрю, цветешь, Галка! Красавица!
– Да ну тебя! Вишь, разнесло как! А ты вот все такая ж – стройнюсенька. Давай-давай, пошли ко мне в кабинет. Коньячку – за встречу.
– А у тебя тут и кабинет?
– А то...
Оказалось, Любаша работает на том же заводе, только уже трудится инженером. Замужем, двое детей. Но главное,что услышала Галина от неё:
– ...Так ведь твой Леха мать в дом престарелых сдал. Вернее, ее туда люди добрые отвезли. Жила на садовом участке своем, а там сараюшка со щелями без печки даже.
– Как? – глаза Галины полезли на лоб.
Верно. Она совсем не интересовалась, как там дела у бабки её дочери. Казалось, уж другим внуком увлеклась Мария.
А дочь ... Ох, молодежь.
Но ко дням рождения Мария всегда передавала Ларисе подарки. Было это и в том, и в этом году.
Ничего не говорило о том, что дела таковы. Люба ушла, а Галина уже и работала с трудом. Из головы не выходили мысли о бывшей свекрови.
Вот не было в её жизни ни одного человека, которого она полюбила б по-настоящему. Ну, мать-то, само-собой. И дочь, хоть и не понимают сейчас друг друга ...
А вот так, чтоб чужой человек. Да, сейчас не общались, но думала Галка, что не до нее Марии, что другая семья сына заботит.
Галина все думала и думала, перебирала и перебирала в голове моменты её жизнью со свекровью.
И справку эту вспомнила.
Вспомнила, как она психовала бессонными ночами на маленькую Лариску, как хотелось заткнуть фонтан её бесконечного ора, и как заходила в комнату свекровь, как забирала дочь, давала выспаться. А самой же утром на работу...
Как учила её не давать под зад, когда сил уж нет, а объяснять, сев на корточки перед чадом, терпеливо и на понятном детском языке.
Как старалась спасти семью их, внушая сыну то, что и сам понимать должен. Как потихоньку, ненавязчиво пыталась исправить саму Галину, её вульгарную, порой, речь, её вкусы.
А ещё вспоминала, как разболелась свекровь однажды – почки прихватило. Какой терпеливой она была, как старалась, не причинить никому боли от своих страданий.
И, наконец, с какой любовью отнеслась Мария к матери её ...
Еле доработала, и направилась прямиком к Алексею. Он дома был. Все дома были. Но видела она только его. В прихожей пообщались. Хватило.
– Здорово! Не ждал? Мать где?
– Здравствуй! Чего это ты вдруг? Никогда не интересовалась...
– В доме престарелых да? Сдал, скотина! Или просто выгнал?
– Слушай, женщина, шла бы ты! Это, вообще, не твое дело.
– Конечно, не мое. Это твое дело. Рук твоих поганых, – и Галина выругалась нецензурно. Это она умела, – Мать святая у тебя. Жаль, сын у неё – козел.
Он тоже не молчал, но она уже спускалась.
Пришла домой и рассказала новости дочке.
– Да ты что? Как?
– А вот так! Я сейчас поеду туда. Ты со мной?
– Гостинцы повезём?
– Заберём, – Галина подняла трубку телефона, листала блокнот, ища номер знакомого, у которого был личный автомобиль.
– Куда? К нам?
– А куда ещё?
– Ну, ты даёшь, мать! И какая нам выгода от этого?
Галина остановила набор цифр, посмотрела на дочь. И только когда уловила в глазах знакомый прищур, поняла, что это сарказм.
– Испугала! Я уж думала – ты серьезно. Думала – вообще монстра вырастила.
– Я с тобой. Не ожидала от тебя такого бескорыстия, мать.
Все оказалось не так просто. Мария была не в доме престарелых, а в больнице. Приболела. Приехали они поздно, их не пустили. Но поговорили по телефону и даже помахали в окно.
– Мам, мы за тобой, а эти сволочи тебя не отдают, – шумела Галка.
Дежурная начала было ругаться, услышав такие отзывы, но поняла, что ее вообще не слушают.
– Бабушка, ты поправляйся, лечись. А мы пока все бумаги оформим. Ты не скучай тут. Мы и завтра причалим. Теперь ты от нас не отвертишься.
В машине Галина сопела носом.
– Чего ревешь? – спросила Лариса.
– Да жалко ее, не могу. Козел – твой папочка.
– Козел, – дочь вздохнула, – Честно, мам, не ожидала такого от тебя. Я думала и ты дальше своего носа ничего не видишь. А ты – человек.
И тут Галину прорвало на рыдания. Она рыдала так, как не рыдала сто лет. И в этих слезах непонятно чего было больше– жалости к своей прошлой жизни или осознания чего-то большего, настоящего счастья, ради которого и надо жить.
На следующий день уже утром из гастронома в стационар приехали ящики с фруктами и овощами для больных. А вечером в часы приема Галина была тут.
Она шумно прошла по коридору, таща тяжёлые пакеты, ввалилась в палату без стука.
– Ну, здрасьте, девочки. Сегодня у вас пир.
Через десять дней наступило чудесное исцеление Марии. В больнице нашлись невиданные лекарства, по сто раз за день прибегали врачи, а соседки завидовали:
– Нам бы такую невестку, все б уж были здоровы.
***
Деньги, приготовленные на машину, пошли на строительство домика на садовом участке Марии. Ну, сначала думали – домика. Но у Галины всегда был большой размах, и домик превратился в полноценный дом. Оказалось, что земли у Марии там достаточно.
И это было единственное, что ей принадлежало по праву. Сынок с новой женой какими-то уговорами и обманом оставили мать без квартиры. Не было её в собственниках.
А мама Мария, все такая же собранная, с брошкой на шее, внесла в их семейный уклад тот покой, какой только она и могла внести.
Как-то своими методами настроила Ларису на институт, помогала по мере сил Галине по хозяйству.
На участок ездила редко, строительством занималась Галина. Она могла и погонять там работников, и потребовать. Эта была её стихия.
Приезжала, взбудораженная, порой злая и, уже поднимаясь по лестнице успокаивалась. Знала – дома мама, она умеет любую злобу заговорить.
– Смотри какой вечер замечательный, Галь...
И Лариса перебесилась. Галине казалось, что стесняется она бабушке показаться вульгарной из уважения, держит себя в рамках, старается соответствовать.
***
Осенью они сидели на скамье возле нового дома. Здесь уже можно было жить, правда пока лишь в одной комнате и кухне.
Под ногами шуршали листья, было зябко, а в доме тепло, но хотелось ещё подышать. И так хорошо сейчас было на душе у Галины. Как будто и правда вернулась она в детство. Уже не хотелось плакать, хотелось жить ради близких, ради мамы Марии, ради Ларисы, ради будущего.
– Не замёрзла, мам?
– Не-ет, хорошо. Давай ещё посидим.
– А там, в спальне, кладовку сделаем. У Лариски дети будут, будут там прятаться, – мечтала Галина.
– Хорошо бы. Только вот сейчас не спешит молодежь с детьми, – рассуждала Мария.
– Верно, и Лариска не хочет рано, – Галина решила спросить, – Мам, а я вот все равно не пойму, почему ты тогда Алексею не сказала про то, что был у меня аборт-то?
Мария посмотрела на неё, потом перевела взгляд на горизонт и ответила:
– Наверное, разглядела в тебе что-то. Или вечер вот этот с тобой наперед увидела ... Бог весть ... Мне ж вот тогда, в доме престарелых, и жить не хотелось. А сейчас ... Смотри какой вечер, Галь. И жить ... жить так хочется.
***
Спасибо, что прочли этот рассказ.
Героиня его далеко не безупречна, но а кто из нас безупречен?
Главное, чтоб сердце делало правильный выбор.
===========================================
....... автор - НАТАЛЬЯ Павлинова
И еще мои рассказы на канале Рассеянный хореограф на ДЗЕН.

ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ ВАСИЛИЙ АЛИБАБАЕВИЧ...

#Cebepinka
- Выручай! Возьми моего Василия к себе на пару дней. - Обратилась хозяйка Василия Алибабаевича к своей подруге.
Алибабаевичем он был не просто так... Его папа, дворовой кот с примесью персидской крови, успел до того, как его поймали и полюбили, наделать всем дворовым кошкам не менее сорока "разбойников". Вот и прозвали его – Али-Баба.
Благо, что все котята были невероятно красивы и их расхватывали, как горячие пирожки. Одним из таких "пирожков" и был Василий. Кот небесной красоты, восхитительной грации и повышенной пушистости. Разговорчивый интеллигент с плоской мордочкой.
Привычный, запасной аэродром в лице соседки с первого этажа, отсутствовал. Соседка бессовестно жарила это лицо где-то на морях и пришлось обращаться к подруге.
- А что случилось?
Подруга почти смирилась с неизбежным, но почему-то думала, что может дать дельный совет и избежать "взятия" кота.
- Понимаешь, ремонт у нас. Можно сказать – экспресс. Косметический. Бригаду наняли...
- Ааааа, понятно! Василий дрель боится и посторонних людей?
- Если бы! Наоборот – лезет ко всем со своими советами. Под ногами путается. И ведь не закроешь его в комнате. Сразу петь начинает: "По приютам я с детства скитался." А от этих звуков у рабочих нервный тик. Возьми ты его, выручи. Твой кот против не будет?
- Барон? Да нет. Он у меня истинный аристократ, всегда спокоен и уравновешен. Ладно, приноси.
Василий Алибабаевич со всеми, полагающимися ему почестями был сопровожден в гости. Женская половина, в незнакомой ему квартире, встретила Василия радушно, а вот мужская, в лице кота Барона – с недоумением и с легкой брезгливостью.
- Мам, это кто?
- Бароша, это Василий. Он всего пару дней у нас поживет.
Барон немного успокоился. Он был очень красив. Его черная шерсть блестела и лежала шерстинка к шерстинке. Белые манишка, перчатки и носочки придавали ему действительно, весьма аристократичный вид.
Поизучав Алибабаевича издалека, Барон забрался повыше и принялся наблюдать...
Василий побродил по квартире, забрался на подоконник. 9 этаж. За двором толком и не посмотришь. Ну, а раз придется жить в этой квартире, то надо бы разделить имущество. Чтоб по честному, чтоб не было драк!
Бубня себе под нос, Василий выбрал для себя небольшой, уютный диван, два кресла из трех, обеденный стол и когтеточку. Сам же одобрил свой выбор и принялся переписывать это все на себя.
Глаза Барона постепенно перестали быть аристократичными и спокойными. Он не мог поверить, что вот прямо сейчас, на его территории, чужой кот метит его имущество, нажитое непосильным трудом.
Вспомнив дворовую юность, Барон приблизился к Василию.
- Уважаемый, ты пляж не попутал?
- Все под контролем. - Ответил Василий.
- Я все по честному разделил!
- Это моё! - Взревел Барон.
И заново переписал имущество на себя.
- Нет, моё! - Возразил Василий и вновь отписал вещи себе.
Барон был готов броситься в драку, но внушительный вид Василия (особенно его филей), все-таки немножечко сдерживал "драчный" порыв. И Барон, распушив усы, снова устроил перепись в свою пользу.
Его хозяйка, задержавшись на полчаса в душе, о своей задержке сразу же пожалела. Едва она вышла из ванной, как женщину окутал невообразимый, отвратительный аромат.
На диване, креслах, столе – не осталось живого и сухого места. Коты орали друг на друга и тужились уже из самых, последних сил.
- Забирай! Приезжай за своим котом! Он мне Барошу испортил! Ничего не хочу за ущерб... Умоляю, немедленно забери своего Васю! - В полный голос голосила женщина в трубку.
Василий ехал домой, задумчиво поглядывая в окно автомобиля. Вот бывают же такие коты и люди! Жа-ди-ны! А ведь он, Василий, просто хозяйственный, правильный и хороший котик.
Только Барон еще долго не мог успокоиться. Немного посидел у двери, а потом, убедившись, что Алибабаевич не вернется, снова провел ревизию своей недвижимости. Переписал.
И, на всякий случай, записал на себя еще и движимость! Чтоб хозяйка раз и навсегда уяснила, чья она мать!
=====================================================
....... автор - Cebepinka - канал на ДЗЕН

НА СВОЁМ МЕСТЕ...

#ИринаМалаховскаяПен
А больше всего Татьяну разрушало то, что у неё отняли мечту. Отняли, бросили на пол, и растоптали. Как несерьёзную, несущественную. А может она была бы счастлива, если бы стала актрисой? Да не может! Точно была бы!
- У нас династия! Все в семье врачи, и ты должна. – сказала непреклонная мама.
Отец, отдыхающий за чашкой кофе с газетой после сложного дня, в котором было несколько операций, кивнул головой. Дискутировать ему не особо хотелось, в целом он был согласен с женой. Но и дочь было жалко. Таня всё в какой-то самодеятельности в школе участвовала. В театре, да в музыкальном коллективе. Не было у неё тяги к медицине. Но Люся права… династия – великое дело! Они, Самохины, врачи уже не в первом поколении.
- Мама… папа… но я хочу поступать в театральный!
- Блажь какая! – отрезала мать. – Дед-профессор в гробу перевернулся. Ты идёшь в медицинский, как и решено. А все эти глупости выветрятся у тебя из головы, когда ты повзрослеешь и станешь врачом.
Таня проплакала всю ночь. Сил противостоять властной матери у неё не было. Мать управляла госпиталем, куда дочке было с ней спорить. Таня покорно пошла в медицинский, мучаясь, разрываясь на части. Она чувствовала себя актрисой, видела себя на сцене. Или в кино на экране. А со шприцем или скальпелем – нет, не видела.
Замуж Таня вышла за однокурсника. Как и её родители, Таня с Андреем работали вместе. Детей решили рожать после ординатуры, когда состоится карьера. Разница между ними была в том, что Андрей свою профессию любил, и был на работе лёгким и радостным. А Таня ненавидела свою работу. Как можно лечить людей, когда медицина – не твоё?! Но мама держала руку на пульсе, и ни за что бы не позволила Тане «разрушить свою жизнь». Да и годы всё щёлкали и щёлкали, отдаляя Таню от заветной мечты. Уже миновала она возрастной порог, установленный для поступления на актёрское. Особенно для девушек.
- Ну? Что я тебе говорила? – спрашивала мама. – Живёшь нормальной человеческой жизнью. Пользу людям приносишь. А сейчас бы кривлялась. Фу.
- Да, мама. Конечно, мама. – отвечала Таня, чувствуя, как болит сердце.
Она, конечно, уже засунула свою мечту в самый дальний угол. Ну, не всем же быть актрисами, в самом деле! Но медицину Таня от этого больше любить не стала. И ощущение «не на своём месте» преследовало её постоянно, особенно в рабочие часы.
А потом муж изменил ей с медсестрой.
- Она весёлая и лёгкая. А ты, Тань, тяжёлый человек. Ты вечно всем недовольна. Я больше так не могу.
Надо отдать должное, Андрей ушёл работать в другую больницу. И медсестру свою забрал.
Фото из открытых источников Яндекс
- Дура! – отрезала мать. – Мужика удержать не смогла.
- Да зачем его удерживать? Если ему так лучше.
Таня стала выпивать. Осознав своё бесконечное одиночество, и в семье, и в работе, она попробовала разок – полегчало. И покатилось. Сначала каждый вечер понемногу. Потом уже и помногу. А на работе становилось легче, если выпить стопку спирта. Руки не так дрожали.
- Ты спиваешься, дорогуша. – сказала как-то себе Таня, изучив в зеркале мешки под глазами, которые всё сложнее было замазывать. – Ты спиваешься!
А потом подумала: ну и что с того, что спивается? Она же не практикующий хирург. Обычный терапевт в стационаре.
Так и жила. А потом стало хуже. Тихо, без мучений и болезней, ушли родители. Один за другим. Сначала умерла мать от сердечного приступа. А потом отец тихо скончался во сне: он не представлял себе жизни без любимой Люси.
Таня поднажала в употреблении спиртного. Слишком жаль ей было себя. Жизнь не удалась – работа нелюбимая, муж бросил. Так ещё и родители умерли. И осталась она на свете одна-одинёшенька. Была бы она хоть врачом по призванию – не была бы такой одинокой. Любовь с медициной – тоже любовь. Вон, травматолог их, Виктор Палыч, тоже за воротник закладывает дай Боже. А врач от Бога. Лучший травматолог на всю Москву.
А больше всего Татьяну разрушало то, что у неё отняли мечту. Отняли, бросили на пол, и растоптали. Как несерьёзную, несущественную. А может она была бы счастлива, если бы стала актрисой? Да не может! Точно была бы!
Как-то раз, с жуткого похмелья, Таня перепутала названия препарата для капельницы. У пациента возникла аллергическая реакция вплоть до отёка Квинке. И спасло его, собственно, то, что находился больной в стационаре. Нет, врачи ошибаются. Но для Тани это стало последней каплей.
- Может, лучше пить бросить? Без работы совсем сопьёшься. – угрюмо сказал заведующий, глядя на Танино заявление. – Ну, не умер же Квасков! Чего ты нагоняешь? Главное, спасли.
- А если завтра кого-то не спасут?! – воскликнула она, сжимая одной рукой вторую, чтобы скрыть тремор. – Мне вообще не надо было сюда приходить.
- Куда? В больницу?
- Всё ты понимаешь, Саныч. Не придуривайся. Сюда, в медицину.
- А жить ты на что собралась?
- В родительской квартире жить буду, а свою сдам. – сказала Таня. – Подписывай, Иван Саныч. Отпусти меня с Богом!
Таня распределяла деньги грамотно. Немного на еду. Остальное – на спасительную жидкость. Ничего… ничего… скоро можно будет ещё пенсию оформить по возрасту. Как же так жизнь-то пролетела? Как один миг!
Кравченко дико злился. Для одного эпизода, который внезапно пришёл ему в голову накануне съёмочного дня, никак не находилась актриса. Сцена была по задумке интересной. С маргинальным налётом. Пьяная бабка-нищенка, в прошлом интеллигентная особа, сегодня просящая милостыню, должна была намертво прицепиться к главному герою. Планировалось, что это дополнительно раскроет характер героя.
Кравченко снимал авторское кино. Хорошее. Но не все выдерживали его завихрений. Вот придумает Игорь что-нибудь, и хоть стой, хоть падай. И денег-то толком в проекте нет, а требования как у Спилберга. Вот сегодня, вынь да положь ему бабку.
- Просто выберите игровую из массовки, нарядите в лохмотья, и пусть сделает, что требуется. Доплатите.
Ишь, деловой какой. Доплатите! А бюджета-то и нет ни…
Никто из актеров массовых сцен не справился. Кравченко стал мрачнее тучи и велел кастинг-директору обзвонить всех актрис, которые были свободны сегодня. Почти все были заняты, а кто откликнулся – не подошли. То по возрасту, то по типажу. А то Игорю не нравился результат. Он всё больше хмурился.
- Мать твою, что, во всей Москве никто бабку сыграть не может?
- Игорь, так если бы мы заранее знали…
- Заранее я сам не знал! А по локации мне сюда бабка нужна. Вот аккурат к этой стеночке. Завтра уже снимаем на квартире.
Как раз у той стеночки, у которой по задумке режиссера должна была развернуться яркая сцена, образовалась какая-то возня. Слышался голос администратора:
- …нельзя… обойдите…
И в ответ сварливый пьяненький голос. Перепалка явно набирала обороты. Кравченко прислушался.
- Вот же. Ну вот же! Эй, кто там? Лёня, тащи сюда!
- Игорь, да тут бабка какая-то! Бухая. Говорит, что обходить не будет.
- Да не будет, и не надо! Волоки её сюда. Я на неё посмотрю.
- Что значит, волоки? Я что вам, мешок с картошкой?! – воскликнул пьяный возмущённый голос.
Бабка была непонятного возраста. То ли пятьдесят ей, то ли шестьдесят. И следы интеллигентного прошлого на лице. Не пропила, надо же.
- Как вас зовут? – резко спросил Кравченко.
- Татьяна.
- В кино сняться хотите?
Таня даже протрезвела от неожиданности. И чуть не заревела.
- Ну, что? Да-нет? – поторопил молодой режиссёр с усами.
- Да. Да! Конечно, да!
Кравченко попятился и помахал рукой перед собой.
- Кофе ей. И текст! Сделаем пробу.
Так она попала на съемочную площадку. Так оказалась в фильме. И даже гонорар ей заплатили, правда совсем небольшой. И фамилию записали, и в титрах указали. А потом снова – одиночество, пустота, бутылка.
- Кравченко, ты где бабку такую колоритную взял?
Звонил режиссёр коммерческих проектов, Николай Зиновьев.
- Какую бабку? Ты о чём? – не понял Игорь.
- Да в твоём «Повороте прямо» на улице милостыню просит. Чуева хватает за штаны, и матерится.
Игорь вспомнил. Да так чётко, как будто всё было вчера.
- А-а! Слушай… это просто какая-то прохожая бабка. Пьяная.
- Ты как всегда, в своём репертуаре! – хохотнул Зиновьев. – А мне вот такая бы пригодилась. В сериал. Но раз такое дело…
Игорь весь день думал об этой чертовой бабке. Не мог забыть, почему-то. Потом узнал у администратора группы её фамилию, и нашёл адрес. Что-то в ней такое было, в этой Татьяне Самохиной. Как у неё загорелись глаза от слова «кино». И протрезвела она махом. И ведь сыграла хорошо, зараза. Талантливо!
- Здрасьте… - попятилась Татьяна, открыв дверь.
- Вы меня помните?
- Помню. Вы меня в кино сняли. Мечту детства исполнили. – женщина совершенно очевидно собралась пьяно рыдать.
- Отставить! – скомандовал Кравченко. – Есть разговор.
Он вызвал ей мед. помощь. Татьяну прокапали. И только тогда Кравченко, матерясь про себя за потраченное не пойми на что время, поговорил с женщиной по душам.
- Сколько лет вам?
- Пятьдесят четыре. Нет! Пятьдесят три. Точно.
- Нормально так вы заливаете. Не помните, в каком году родились.
- Я скорее не помню, какой сейчас год. – усмехнулась она. – Мне оно и ни к чему вроде.
Игорь перезвонил Зиновьеву и попросил попробовать Татьяну на роль.
- Ты тронулся, что ли, Игорек? – насмешливо спросил тот.
- Попробуй. Если ничего не выйдет, всё просто вернется на свои места. Никто ничего не потеряет. И она в том числе.
- Да тебе это зачем?
- Ты ж мне и напомнил про неё, чёрт старый! Будешь пробовать, или нет?
- Ну, пусть приходит. – вздохнул режиссёр.
Тане дали роль матери героини. Она с остервенением кинулась играть то, чего у неё самой никогда не было. Материнство. Зиновьев смотрел на женщину, поражаясь её органичности, и думал, как расширить роль Самохиной во втором сезоне.
Татьяна больше не пила. А зачем? Теперь было не больно. Хорошо было. Как же хорошо на своём месте, господи ты боже мой!
В одном из интервью, спустя четыре года с начала её внезапной актёрской карьеры, молоденькая журналистка спросила Таню:
- Что вы посоветуете молодым при выборе профессии? Исходя из вашего непростого пути.
Таня пожала плечами:
- Ничего не буду советовать. Пожелать могу.
- И что же? – актриса замолчала, задумалась, и журналистка решила её поторопить.
- Никого не слушать. Идти туда, куда зовёт сердце. Где ты будешь на своём месте. Неважно, если в глобальных масштабах ты и не приносишь пользу. Главное, вреда не причинять.
- И что? – не совсем поняла журналистка.
- И… всё. – сказала Таня, и улыбнулась.
=======================================================
...автор - ИРИНА Малаховская-Пен - канал Мистика в моей крови на ДЗЕН