Предыдущая публикация
Мудрецова Инна Семёновна
Командир взвода женской школы снайперов Инна Мудрецова на фронт прибыла с девушками 1-го выпуска. Она была счастлива, так как получила назначение в 21-ю Гвардейскую стрелковую дивизию 3-й ударной армии Калининского фронта. Инна истребила 138 гитлеровских солдат и офицеров.
Свой снайперский счёт она открыла в 1943 году под Гомелем. В поединке с фашистскими снайперами она неизменно выходила победителем. А таких поединков на её боевом пути было немало.
( В. С. Мурманцева - "Женщины в солдатских шинелях". Воениздат, Москва, 1971 год. )
* * *
Эти рассказы записаны со слов инвалида Великой Отечественной войны 1-й группы Инны Семёновны Мудрецовой, вместе с которой автор находился на излечении в подмосковной клинике реабилитации, что на речке Маклуше.
Инна Семёновна, снайперская книжка и воинское обмундирование которой хранятся в экспозиции Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе, уничтожила за годы войны 143 вражеских солдат и офицеров. Она вернулась с фронта без одной руки, лопатки и ослепшая на один глаз, но инвалидом её никак не назовёшь. Это энергичная и даже весёлая женщина. Инна Семёновна Мудрецова награждена тремя орденами Великой Отечественной войны - и все три - 1-й ( высшей ) степени !
- В 1943 году я воевала на 2-м Украинском фронте в 702-м полку 213-й стрелковой дивизии - сначала командиром стрелкового взвода, а вскоре, после ранения ротного, командиром роты. Мне присвоили очередное воинское звание - Лейтенант.
У фашистов на нашем участке фронта успешно действовали опытные снайперы, но особенно отличался один.
Мы с Колей Решетниковым делали вылазки в нейтральную зону - она местами была шириной метров до 500. Вскоре заметили, откуда, с какого места бьёт неуязвимый фашистский снайпер. Наши пули не брали его. Ночью подползли к тому месту, откуда он вёл огонь, обнаружили замаскированный бронированный щит большой толщины с тремя прорезями. Самого снайпера не было. Мы связали свои гранаты и подложили связку под щит с нашей стороны. Работали в нейтральной полосе очень долго, так что в роте и батальоне уже начали беспокоиться за нас. Договорились со своими, что наши, когда мы с Колей будем в нейтральной зоне, станут показывать немецкому снайперу чучела. Так мы смогли на следующий день определить, когда фашист приступил к своим обязанностям. Тут - то мы - я и Коля - одновременно выстрелили по нашей связке гранат. У нас были бронебойные патроны. Был большой взрыв...
До вечера мы пролежали в своих замаскированных местах не шевелясь, без единого выстрела. А потом подобрались к месту работы снайпера, увидели искорёженный щит и перебитую винтовку с оптическим прицелом. Рядом лежал мертвый немец. Забрали одну часть винтовки, что с оптикой, и документы. Как нам потом сказали, мы уничтожили снайпера экстра - класса, старшего офицера.
...Передний край нашей обороны делал огромную петлю. И получилось так, что на одном участке немецкие окопы близко подходили к нашим. Они, немцы, оказались на безымянной высоте и по одну, и по другую сторону. Высота - с обрывом. Мы находились на скате. Расстояние было между нами мизерное. Им было удобнее метать гранаты из своих окопов в наши. Были среди них то ли бандеровцы, то ли власовцы: на русском языке угрожали нам расправой. Мы имели одно преимущество: наши окопы, делая петлю, оказывались как бы в тылу у противника - в полутора километрах от всё той же безымянной высоты. Враг, видать, не очень опасался за свои тылы, прикрыв обратный склон высоты заграждениями. Нашими полковыми разведчиками и саперами нейтральная зона была хорошо изучена. Мин не оказалось. Я, как снайпер, воспользовалась нашим преимуществом, когда получила от комполка Губайдулина задание: уничтожить фашистских гранатомётчиков на безымянной высоте.
Ночью, незадолго до рассвета, я выползла в нейтральную зону к месту, которое заранее облюбовала, невдалеке от подбитого обгоревшего танка. Окопалась, замаскировалась. Едва начало светать, стала наблюдать за вражескими позициями на высотке.
До высотки, я прикинула, метров 500. У обрыва заметила вражеского наблюдателя. Левее его появился солдат - гранатомётчик. Ещё левее увидела столик: за него безмятежно уселись 3 офицера или унтер - офицера. К ним по траншее продвигался солдат с термосом за плечами. Они его не видели так же, как и гранатомётчика, и наблюдателя, а у меня все они были как на ладони. Получалась интересная ситуация. Я, находясь перед нашим передним краем, оказывалась в то же самое время в тылу у врага - с тыльной стороны их позиций, что возвышались над окружающей местностью.
Долго не мешкая, я выстрелила сначала в наблюдателя, потом в того, с гранатой в руке. И раз за разом в остальных; 6 фашистов уничтожила в считанные секунды. И замерла до вечера, до темноты... На безымянной высоте не было никаких признаков жизни...
( В. М. Матвеев. "Русский дом". )
* * *
Представьте себе женщину без руки, один глаз не видит, одно ухо не слышит, позвоночник в корсете... Это я после 3-х ранений, инвалид войны 1-й группы. Такой я вернулась с фронта. Такой увидела меня мать после долгой разлуки. И заголосила, запричитала, прижимая к своей груди:
- Доченька, милая, как жить-то будешь ? Покалеченная да ещё и с ребенком.
- Мамочка, успокойся... Главное - я осталась жива ! И дошла до Берлина !
- Я вас, своих деточек, вымолила у Бога, не ложилась спать, пока не помолюсь, за каждого воина нашей семьи, чтобы все вернулись живыми домой... Дождалась. Узнала: Коля воевал под Ленинградом, Федя - на флоте, Миша подвозил смерть немцам - снаряды, тебе, офицерская вдовушка, доверили командовать пехотными стрелками... Радости-то сколько - все дети со мной, как прежде... Но почему-то сердце болит: сыновья - мужики, смогут устроить свою дальнейшую жизнь, а ты... Я хочу стать тебе опорой...
- Спасибо, родная. Ты и так сделала для своих детей всё, что смогла. Сберегла мою малышку, которая могла бы остаться круглой сиротой: ведь её папа погиб в первые дни войны в Белоруссии, а я пошла на передовую...
Узнала настоящую цену смерти и жизни... Посланец и цель моей жизни и моего будущего - моя девочка... Видишь, как она прижимается ко мне, как я её ласкаю... одной рукой, к счастью моему, правой - трудовой, не сильно раненой...
Наш крестьянский дом во время послевоенных семейных встреч гудел от воспоминаний. Они у меня, как у братьев и других фронтовиков, на отдельную книжицу потянули бы. А если покороче, то постараюсь.
Пошла воевать уже подготовленная. Ещё когда училась в фармацевтическом техникуме, а потом в химико - техническом институте, увлекалась стрелковым спортом. Среди офицерских жён зарекомендовала себя заправским снайпером. Это помогло мне добиться открытия женских курсов на базе мужской снайперской школы под Москвой в Вишняках и стать инструктором. Со своей группой подготовленных женщин - снайперов и отправилась на фронт, в ряды матушки - пехоты, прижилась в 213-й стрелковый дивизии, командовала стрелковой ротой 702-го стрелкового полка. Огневые дороги пролегли через бои, атаки, отступления и наступления - в Сталинграде, на Украине, Белоруссии, Молдавии, Польше, Чехословакии, на подступах к Берлину. И неизменно вместе с пулемётчиками и автоматчиками мои ученицы - снайперы. Запомнила больше всех 2-х девчонок, небольшого роста, задорные, общительные, сообразительные.
Фашисты всё время обстреливали передовую. Девчата перестали реагировать ( как говорится, акклиматизировались ). Однажды в свободное время от дежурства запели "Катюшу". Нам показалось, что и немцы слушают - малость "угомонились" со стрельбой. В следующий раз зазвенели с нашей стороны другие любимые нами песни. И вдруг донесся через рупор голос "Рус, пой ещё "Катюшу". Наши разведчики засияли: "Пойте, девочки, голосистее, нам окажете добрую услугу..." Вскоре они привели убаюканного песнями фашистского офицера... "Язык" развязался на допросе: "Посмотрел бы на ваших снайперов... много наших побили". Привели метких стрелков. Пленный онемел, отвернулся. Его окончательно доконала фраза: "Они и поют "Катюшу".
Да, снайпером быть непросто. Каждый поединок - риск: или ты убьёшь противника - охотника, или он тебя. Был такой случай. Нужный нам мостик через реку держал под прицелом фашистский снайпер. Долго нам не удавалось его "снять", гибли наши ребята. Я и напарник Решетников приняли решение - любой ценой обезвредить противника. Выбрала место наблюдения. Засекли - пунктуальный немец уходил из своей засады вечером. Выждали и пошли туда. Бросился в глаза бронированный щит со щелями - значит, пули не пробивают, отлетают... Подложили под щит связку гранат, замаскировали.
На следующий день, как договорились, товарищи из ближней траншеи от мостика начали "демонстрировать" движущую каску в 10-12-14 часов. Немец "клюнул" - выстрелил по ней первый и второй раз. А мы в ответ бронебойными по тому месту, где оставили гранаты. Взрыв сотряс воздух. Больше ни звука. Решили осторожно пробраться во вражье логово. Увидели тот самый щит - разбит вдребезги, снайперская винтовка перебита. Хозяин её мертв.
В моей снайперской книжке значится 138 уничтоженных фашистов. Фактически возможно больше. Учесть всех убитых в боях с врагом невозможно. Да и наших воинов немало полегло и зачислено в списки без вести пропавших... Проклятие войне !
Самым трудным для меня и моих подчинённых оказался бой на подступах к Берлину, на железнодорожной станции Кодерсдорф. Выполняли приказ командования - не пропускать ни одного вражеского состава, ни одного поезда к немецкой столице.
...Вокруг покой, благодать. И вдруг ворвался в тишину шквал огня. Я поняла: фашисты нас окружают ! Мы отчаянно отбивали одну атаку за другой. Силы неравные. Кольцо неумолимо сужалось. 3 дня и 3 ночи мы держались, как могли. Лишь трое справлялись с пулемётами. Отозвавшаяся рация тоже нас не утешала: "На нас пущены танки !... Держитесь !"
Страшный взрыв совсем не далеко от меня. Упала. Руки не послушны, головы не поднять, кружится всё перед глазами. Сознание не покинуло, подсказало: чтобы остановить немцев, остается последнее средство - вызвать огонь на себя.
Подполз ко мне солдат и спрашивает:
- Товарищ старший лейтенант, вы ранены ?
- Пока не знаю, рук не чувствую...
- Да у вас лицо чёрное и кровь течёт из-под шинели...
- Скорей запусти красную ракету !... - успела приказать и потеряла сознание...
Очнулась в медсанбате. Увидела рядом капельницу и себя - запеленатую в бинты. Пошевелила правой рукой - больно, но действует, левой... её не оказалось !
Началось новое сражение, не легче любого боевого, за жизнь, с первого дня "пробуждения" на больничной койке. Подбадривала, убеждала себя: ты нужна дочурке, родным, сама себе. А слёзы катились по щекам совсем непрошеные.
За долгие бессонные ночи вспоминали свою большую семью, родную деревню Игумново под Костромой, где я стала человеком. Отец - потомственный кузнец, приучал сыновей к своему делу и нелёгкому крестьянскому труду. Я помогала маме по хозяйству: топила печь, доила козу, косила для неё траву, копала огородные грядки... За всеми нелёгкими буднями умудрялась много читать, хотелось побольше знать, понимать... Свет знаний увлёк меня после семилетки в Москву, где и застала война.
Разные мысли, переживания... Их как будто подслушал прославленный хирург, профессор Богораз. Завёл разговор со мною:
- Приглянись ко мне повнимательней...
Он взял в руки палку и постучал ею по своим ногам. Глухой звук раздался в палате.
- Я потерял ноги 20 лет назад - продолжал он. - Знал, что даже самые выдающиеся хирурги мира не могут приделать живые. Мог бы с горя запить, попрошайничать, а то и повеситься... Но главное - это голова на плечах, сердце стучит, руки работают ! А ноги - заменили протезы... И ничего, привык к ним, тружусь, многих людей возвращаю к жизни, стараюсь изо всех сил спасти их ноги, руки, их самих... Вот так-то, Инна Семёновна, поразмышляйте, оправдайте свою фамилию - Мудрецова и в трудный час испытания.
Послушалась умного человека. Собрала всю свою силу воли и ринулась в мирную, такую трудную послевоенную жизнь. Начальную школу прошла у матери, в родном селе. Пригодились навыки с детства. Одной, правой рукой научилась чистить картошку, копать землю, косить траву, носить на коромысле воду из колодца, стирать бельё в корыте и полоскать его в речке... Даже соседи не удержались - пришли смотреть, как это всё здорово у меня получается. А мать, забыв о моих физических изъянах, однажды потребовала:
- Вынеси помойные вёдра.
- Я взяла одно.
- Почему не оба ? - упрекнула она.
- Мама. Милая, для второго ведра руки не хватает... Разве что пойти за коромыслом...
Мама вздрогнула, тихо отозвалась:
- Прости меня, доченька... Я привыкла, что ты можешь всё...
- Это лучшая для меня похвала...
Мы долго сидели, обнявшись. Рядом с нами ворковала моя девчушка, будущая моя помощница и союзница. С её благословения я стала лектором общества "Знание", объездила почти весь Советский Союз, встречалась, беседовала с рабочими фабрик, заводов, строек, с крестьянами, со студентами и школьниками и даже с заключёнными. Говорила со всеми языком правды. Мы были нужны друг другу. 350 таких встреч не выкинешь из сердца и памяти. Храню 4 объёмистых блокнота благодарных отзывов, заверенных подписями и печатями. Много грамот, дипломов, удостоверяющих мой вклад в воспитание подрастающего поколения в духе патриотизма и любви к Родине. Это важные для меня документы - во мне нуждались люди, я смогла принести им пользу. Рядом с моими боевыми наградами - гражданские. И всё же высшей своей наградой считаю ЖИЗНЬ.
Я счастлива. Вырастила, выучила дочь и внука, радуюсь ласке маленькой правнучки. И не чувствую себя, несмотря на возраст, калекой - ни физически, ни духовно. Продолжаю участвовать в нашем ветеранском движении.
Прославленный снайпер Инна Семёновна Мудрецова скончалась в самый канун 55-летия Победы.
Следующая публикация
Комментарии 1