Про народный ВПК. Спрашивали - отвечаем

#политика #экономика
В телеграмм-канале "Военная хроника" появился очередной плач Ярославны на тему, почему Министерство обороны РФ не запускает в серию продукцию "народного ВПК" - то есть, полукустарных мастерских, которые клепают амуницию и вооружения, имея триллионы рублей.После чего делает вывод:Поясняю. Процитированный автор страдает не за Россию, не за общее дело, а ЗА СВОЙ КОШЕЛЕК. По-уму, для того, чтобы сделать минимальными силами максимальный объем вооружения, государство - неважно, в лице Минобороны или иного ведомства должно САМО ОРГАНИЗОВАТЬ ПРОИЗВОДСТВО. И в таком случае товарно-денежные отношения должны быть максимально сокращены. Если производитель металла - госпредприятие, то непринципиально, по каким там ценам оно поставляет металл другому госпредприятию, и почем оно закупает электроэнергию у государственной же энергетической отрасли. И конечная цена в денежном эквиваленте тоже непринципиальна.
Но российский патриот не хочет по уму. Он не хочет, чтобы государство организовывало производство. Эта мысль кощунственна для него. .Он хочет, чтобы государство ПРОФИНАНСИРОВАЛО ЕГО МАСТЕРСКУЮ, причем на его же условиях, не вмешиваясь в его расходы и доходы. То есть, этот "предприниматель" из "народного ВПК" воюет с Ротенбергами лишь потому, что на военной волне хочет сам занять место Ротенберга, а проклятущий Ротенберг его не пускает - вакантных мест в клубе миллиардеров нет.

О термине "народ"

#политика
Сложно подыскать более бесплодное по разрешающей способности познания и пустое понятие, чем «население», поэтому наиболее активно им оперируют лгущие и оправдывающиеся буржуазные политики. Выделение же в населении какой-либо ведущей или активной части есть один из способов отрицания классового деления.
Когда речь заходит о политической организации населения, то возникает не только понятие государства, но и понятие нации. Содержание понятия нации известно. Следует добавить, что нации по историческому уровню бывают буржуазные и социалистические, в зависимости от того, какой класс у нации является командующим. Притом, прививание людям представлений об их национальной уникальности, разделение человечества на враждующие нации есть одно из коренных условий существования капитализма вообще. Объективность наций как формы организации людей объясняется массовостью субъективных националистических заблуждений и устойчивым характером их воспроизводства в условиях крайне низкого уровня мировоззрения большинства человечества. Разумеется, буржуазная идеология во всех своих формах активно отталкивается от национальных по внешнему виду и националистических по содержанию понятий. Если же подойти к национальному вопросу строго научно, то всем бесчисленным национальным спекуляциям всех национальных отрядов буржуазии противостоит интернационализм, причём не в виде простой солидарности, а как общность будущего всего человечества в мировом коммунизме. Объективные истины одинаково значимы для всех людей, и нет ни одного биологического признака принадлежности человека к той или иной нации.
Схожим по смыслу и не менее популярным в использовании является термин «народ». Под словом «народ» понимаются широкие массы людей, проживающие в какой-то стране или каком-то регионе, скреплённые общностью быта, особенно экономических связей, обладающие известным устойчивым сознанием в той самой национальной (или многонациональной) форме. Совсем отъявленные буржуазные идеологи к народу относят и представителей эксплуататорского класса, но поскольку интересы и цели этого класса по своему существу антинародные, то при употреблении термина «народ», применительно к капиталистической стране, в основном имеются в виду те люди, которые прямо не влияют на политику буржуазного государства и не являются его распорядителями. Следовательно, в народ не включают не только представителей крупной и средней буржуазии, но и чиновников, армию и других силовиков (полицию, прокуратуру, спецслужбы и проч.), потому что они в составе государства стоят как бы над обществом, над народом. Чиновник, военнослужащий и силовик связаны с работодателем не простыми отношениями наёмного труда, но также присягой, специальными законами, уставами и так далее. Поэтому любому обывателю близко и хорошо понятно противопоставление народа и власти, народа и богачей, народа и элиты.
Таким образом, в народ включаются:
i) пролетарии (в т.ч. рабочие и мигранты, служащие, творческие и технические интеллигенты, педагоги, работники медицины и некоторые другие категории работников по найму, включая нанятых государством, но не управляющих им и не являющихся его распорядителями),
ii) дети,
iii) студенты,
iv) пенсионеры,
v) безработные,
vi) инвалиды,
vii) бездомные,
viii) мелкие буржуа (лавочники, кустари, ремесленники, лица свободных профессий или родов занятий, мелкие рантье) и
ix) нижние чиновники (исполнительные работники муниципальной власти и т.п.).
Более того, эту стратификацию с применением самых разных критериев можно продолжать до бесконечности. Такого рода конфигурированием различных социальных групп в мозаики общественного полотна и занимаются социологи. Смысл этой «научной» и пропагандистской деятельности состоит в том, чтобы увести людей от истины, то есть от той действительной картины общественной жизни, порождённой борьбой классов, которая имеет значение для реальной практики, особенно политической борьбы. Принцип разделения общества на группы по самым разнообразным признакам хотя бы и в составе такого общего понятия, как народ, обслуживает ложные общественные теории, объясняющие социальную конфликтность неправильным учётом интересов тех или иных групп населения. Иными словами, всякая попытка выделить противопоставленные друг другу социальные страты не на основе коренных, материальных, из области производственных отношений, различий, дошедших в своей противоположности до борьбы, служит делу извращения и отрицания классового деления, классового характера государства, классовой борьбы.
Вместе с тем, следует понимать, что понятия «народ», «население» и другие специальные страты являются по своей сути обывательскими, наполненными оппортунистическим содержанием и в условиях применения классового подхода, то есть в условиях марксистского анализа, непродуктивны. Научная сила марксизма заключается как раз в том, что он выделяет в историческом движении масс именно пролетариат и буржуазию как ведущие факторы существования любого общества в условиях капитализма.
Намеренно излишне дебатируемым является вопрос о наличии в современном обществе пролетариата. Дело в том, что большинство теоретиков выделяют социальные страты на основе идеалистической методологии, игнорируя необходимость выявления именно структурных элементов общества, историческая устойчивость которых обусловлена материальным бытием, а именно — производственными отношениями.
Так, частные отношения собственности в виде капитала, денег и рынка объективно порождают необходимость огромному количеству людей продавать свою рабочую силу. Так возникает исторически устойчивая большая группа людей — пролетариат, то есть все лица наёмного труда, вне зависимости от профессии и их места в системе общественного производства, скреплённые общностью своего положения, сознания, интересов. Они объективно противопоставлены буржуазии — владельцам средств производства, присваивающим себе результаты их труда.
Формально к пролетариату относятся и руководящие кадры (начальники), но многие из них (те, у кого высокие доходы) быстро становятся сами представителями буржуазии. Разумеется, если человек стал капиталистом, но работает также и по найму, то он в первую очередь капиталист, а не пролетарий.
Пролетариат, особенно в левой среде, принято делить на отряды по месту в системе общественного производства, такие, как:
i) рабочие и мастера (непосредственные производители, те, кто работает на заводах, станциях, стройках, транспорте и т. п., «пролетарии» в классическом смысле),
ii) инженеры (техническая интеллигенция или ИТР),
iii) лица творческих профессий (творческая интеллигенция, которая работает по найму),
iv) служащие (в т.ч. офисный персонал, администраторы, программисты, мелкие чиновники),
v) работники сферы услуг,
vi) управленцы (руководящие кадры).
Чиновники, военнослужащие, силовики и мелкая буржуазия прямо к пролетариату не относятся, но и не образуют отдельные классы в силу специфики производственных отношений капитализма. Они по факту служат либо буржуазии, либо пролетариату. Ясно, что буржуазия держит государство в своих руках прямо и опосредованно, ибо от этого зависит её власть и экономическое господство. С формальной точки зрения мелкая буржуазия входит в капиталистический класс, но из-за своего исчезающего и нестабильного состояния фактически представляет собой границу между двумя крупными классами современного общества.
Между тем, нескончаемые споры в левой среде о том, какой отряд пролетариата более революционный, представляют собой схоластику и начётничество, порождённые использованием методологии буржуазных лженаук: социологии и политологии.
Формальное деление общества на пролетариат и буржуазию носит экономический характер, то есть отчасти определяет взгляды и деятельность людей главным образом тогда, когда их сознание в основном сформировано особенностями их положения в обществе и подчиняется борьбе за реализацию личных, групповых, цеховых, классовых интересов. Если же качество сознания любого отдельного человека, хоть даже крупного капиталиста, поднимается до уровня научности или хотя бы сочувствия трудовому народу, он может совершать поступки в пользу пролетариата или даже рабочего класса.
Если пролетарий — это лишь лицо, продающее капиталисту свою способность к труду, а пролетариат — лишь сопротивляющаяся эксплуатируемая капиталистами масса людей, то человек, поднявшийся в сознании и действиях до уровня борьбы за диктатуру рабочего класса под руководством коммунистической партии, — революционер. Из таких революционеров состоит рабочий класс (или более правильный термин — «работающий класс»), историческая миссия которого состоит в уничтожении капитализма и построении бесклассового общества — коммунизма.
Статья "О типичных для социологии терминах" - https://prorivists.org/socioterms/

БАНКРОТСТВО «ПРАЗДНИКА».

4 ноября, в соответствии с официальным календарём, в России отмечается День народного единства. Поводом для этого праздника, по сути, так и не ставшего праздником, стал весьма сомнительный исторический факт. Считается, что в этот день в 1612 году воины Второго народного ополчения под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город. Взяли — и остановились перед стенами Кремля, в котором всё ещё сидели интервенты: поляки и литовцы. Надо ли пояснять, что в те годы именно крепость, детинец — Кремль — считалась основой города и символом государственной власти?
Подмена даты.
Постараемся разобраться в хитросплетениях давней войны, которую А.С. Пушкин назвал «спором славян между собою».
Во-первых, взятие китайгородских укреплений не было решающим событием той кампании. Гораздо более важным мы вправе считать победное сражение русских ополченцев с войском гетмана Ходкевича в августе 1612 года. Именно после того разгрома самых боеспособных польских сил разгром московского гарнизона интервентов был предрешён. Всё зависело только от запасов еды и оружия у тех, кто заперся за стенами Китай-города и Кремля. Вот когда нужно вспоминать о русской боевой славе, о подвигах Минина и Пожарского — в августе.
Или — если вспоминать всё-таки ноябрь — день капитуляции интервентов, когда они покинули Кремль и Москву, а русские ополченцы во главе с Пожарским триумфально вошли в кремлёвские ворота. Эти знаменательные события произошли 5—7 ноября по новому стилю. А 11 (1 по старому стилю) ноября победу отпраздновали торжественным крестным ходом из Успенского собора.
В царские времена окончание Смуты связывали с избранием нового царя — Михаила Романова — через полгода после этих событий, 21 февраля 1613 года. А до этого Москве и Руси пришлось пережить ещё несколько неспокойных и кровопролитных месяцев…
А с 4 ноября депутаты-«единороссы» и жириновцы, голосовавшие за новый праздник в декабре 2004 года, вообще внесли в исторический календарь форменную путаницу. Дело в том, что 4 ноября 1612 года по старому стилю в Москве вообще было затишье. Русские воины отбили одну незначительную атаку интервентов — и всё. А как же взятие Китай-города? Оно было, но случилось на несколько дней раньше: 22 октября по старому стилю, или 1 ноября — по новому. Вот когда можно говорить об освобождении Китай-города. Не разобравшись в соотнесении Юлианского и Григорианского календарей, депутаты и разработчики праздника в 2004 году просто пошли на подмену исторической даты.
Впрочем, в летописи рассказ о взятии Китай-города занимает всего одну строку. Описание августовского сражения с Ходкевичем изложено на 71 строке, а капитуляция поляков и вступление русского воинства в Кремль — на 17. Чувствуете разницу? Аргумент в пользу мифического 4 ноября один: этот день близок к 7 ноября, но в то же время не совпадает с ним. Остальное — натяжка и демагогия, в которой идеологи и журналисты, близкие к нынешней власти, давно побили все рекорды. Одновременно с учреждением нового праздника в декабре 2004 года был официально упразднён другой красный день календаря — 7 ноября.
В этом и была главная задача «реформаторов» нашего исторического календаря. Им было необходимо уничтожить праздник, связанный с освобождением труда, с первой в мире пролетарской революцией, которая была ярчайшим прорывом к справедливому обществу — без эксплуататоров и «владельцев заводов, газет, пароходов». Как далеки их интересы от истинных интересов страны…
Таким образом, считать 4 ноября неким «днём окончания Смутного времени» нельзя. Этот день не ознаменован никакими победами, никакими памятными политическими решениями. Говорить об обратном — просто историческая безграмотность.
В СССР, конечно, никто таких ошибок не совершал и фальшивых праздников не отмечали. Но подвиг русских ополченцев не принижали, не забывали о нём. На параде 7 ноября 1941 года Иосиф Сталин с трибуны Мавзолея сказал бойцам, уходившим защищать Москву: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас непобедимое знамя великого Ленина!»
Увы, в последние годы эту историческую фразу всё чаще цитируют в обрезанном виде, без упоминания Ленина… В учебниках истории убедительно говорилось о всенародной победе над польскими интервентами. Мы отдавали должное честности и мужеству князя Пожарского и патриотизму гражданина Минина. В советские времена, ещё до Великой Отечественной, Всеволод Пудовкин создал замечательный фильм «Минин и Пожарский» — фильм, проникнутый искренним народным патриотизмом. Этот фильм остаётся непревзойдённым в своём жанре, и мы до сих пор представляем этих героев именно такими, какими представили их артисты Борис Ливанов и Александр Ханов.
Иллюзорное единство
Праздник называется красиво: День народного единства. Но разве может стать по-настоящему народным праздник, который замышляли исключительно «в пику» Дню Великого Октября? Он таковым и не стал, как и другой праздник, учреждённый в последние годы, — 12 июня, пресловутый «день России».
Само понятие «народное единство» для нашего «дикого капитализма», да и для любого капиталистического общества — фикция чистой воды. Мы видим, что сегодня и в США, и в Европе, и на осколках великого Советского Союза постоянно провоцируются межнациональные и межрелигиозные конфликты, о которых и помыслить нельзя было в советские времена, в особенности — до разрушительной горбачёвской «перестройки». Эти конфликты выгодны правящей, в особенности финансовой, элите — и поэтому конца им не будет. Как выгоден им и чудовищный контраст между «успешным» меньшинством — хозяевами жизни — и бесправным большинством. А ведь это большинство — лучшие люди страны. Рабочие, инженеры, хлеборобы, учителя, врачи, учёные… Ощущают ли эти люди единство с миллиардерами, захватившими народное богатство, которое создавалось десятилетиями?
И вот прошло 15 лет после первого официального празднования 4 ноября — Дня народного единства. За это время обанкротился не только «наш капитализм», основанный на нефтегазовых сверхдоходах кучки олигархов и чиновников. Обанкротился и праздник.
Не знаю ни одной семьи, в которой его бы отмечали, в которой в этот день поднимались бы тосты за народ, за Россию. Всё это — фикция, фальшь, которую можно увидеть только на телеэкране, как в кривом зеркале. Этот праздник демонстрирует острейший разлад между государством и народом. Когда ценности первых лиц государства так резко отличаются от ценностей народного большинства — это чревато опасными последствиями.
Даже сегодня если у России и остались союзники в мире, то это люди, полюбившие Советский Союз, восхищавшиеся ленинским прорывом, стихами Владимира Маяковского, прозрениями Максима Горького. Это люди, которые осознают величие подвига Красной Армии в борьбе с «коричневой чумой» — от первой битвы с фашизмом, которая состоялась в Испании, до взятия Берлина, разгрома японской Квантунской армии и освобождения Китая.
Нельзя не вспомнить и преодоление послевоенной разрухи, и покорение космоса… Вот когда народ действительно был единым. Вот когда не было обездоленных. Вот за что в мире до сих пор уважают Россию, а не за художества последнего тридцатилетия. Нынешняя власть упорно старается не замечать этого. Не потому ли российская дипломатия в последние годы по существу оказалась в положении цугцванга, когда любой шаг приносит потери.
Не перечеркнуть революцию.
К революции у нас сегодня на государственном уровне относятся по-страусиному. Прячут голову в песок, стараясь не увидеть её мощи, её великих последствий и для нашей страны, и для всего мира. Как вирус, вбрасывается в общество совершенно необоснованная идея: «Любая революция есть зло, допустим только эволюционный путь развития». Какое невежество! Да если бы не революции в науке — мы не получили бы ни антибиотиков, ни полётов в космос, ни тех же исполинских нефтепроводов, по которым российское сырьё идёт в Европу. Эволюционным путём этих достижений пришлось бы ждать ещё лет двести.
Эта логика применима и для общественной, и для государственной жизни. Каждый историк помнит, с чего начинается классическая «История Рима» Тита Ливия. С революции! Со свержения царского режима и утверждения республики. И никакая не эволюция, а именно революционный порыв превратил Рим в величайшую державу древности.
А нашему народу Октябрь 1917 года принёс свет электростанций и свет просвещения, ликвидацию безграмотности и сословных привилегий, развитие науки и искусства. Чтобы познать все грани этой великой исторической вехи — необходимы века! И от такого праздника наше государство отказалось… Государство, но не народ.
«Перевоспитать» историческое прошлое не удастся. Фальшь «дня народного единства» очевидна не только для профессиональных историков. Она видна всем. И для большинства из нас 4 ноября — вовсе никакой не праздник, а преддверие Великого Октября. Такова логика истории. И её невозможно изменить никакими директивами.