🦠КАК Я ЛЕЧИЛА ОТ ТРАВЛИ КЛАСС СВОЕЙ ДОЧЕРИ
Друзья, как вы считаете, почему этой женщине удалось переломить ситуацию в классе?
"Я тогда работала учителем русского языка и литературы в обычной школе на окраине Москвы. В этой же школе училась моя дочка. Выпустив свой первый класс, у которого вела классное руководство, я взяла следующий. Это был класс моей дочери. Я его взяла не случайно.
Когда дочка училась в 4-м классе, у меня, как у мамы, стали возникать вопросы. Три года всё было нормально, точнее, у моей дочки было нормально, поэтому о состоянии класса я не знала. А в 4-м классе всё кардинально изменилось. Она приходила в слезах, не хотела ходить в школу, начала много болеть, говорила, что ей плохо, часто жаловалась, что всё болит. То ей положили в портфель яйцо, то обозвали, то ещё как-то обидели. Всё кончилось тем, что она отказалась идти на выпускной. Ребёнок был перманентно в стрессе.
Уже позже, когда я взяла класс и анализировала, почему в нём сложилась деструктивная культура, я поняла, почему три года я ничего не замечала. Во-первых, моя дочка никогда не была в центре внимания. Она больше погружена в себя. До четвёртого класса она была где-то на периферии, травля до неё не доходила Но рано или поздно в классе, отравленном травлей, агрессия коснётся каждого, кого-то раньше, кого-то позже. Во-вторых, дочка отличается стойким характером, она никогда не жаловалась. Я очень хочу сказать всем родителям, пожалуйста, разговаривайте с детьми. К пятому классу они настолько привыкают, что взрослые ими не особо интересуются, что, когда случается проблема, они не идут к нам. Особенно это характерно для такого типа детей, как моя дочка. Я сама была таким ребёнком, вокруг меня были неравнодушные взрослые, но я с детства знала, что я сама, как взрослая, всё разрулю. Такой была и остаётся моя дочь. В четвёртом классе она испытала травлю, но какое-то время пыталась разрулить сама, только проблема не разруливалась. В итоге она пришла всё-таки ко мне.
Надо сказать, что дети в этом классе не переходили грань разумного. Это были присмотренные дети у достаточно хорошего учителя, но у учителя не эмпатичного, не чуткого, не умеющего транслировать конструктивные ценности. Когда в четвёртом классе пошли звоночки, я пыталась обсудить это с администрацией школы. Я на тот момент сама была завучем в среднем звене. Говорила, что в классе дочери что-то не так. В ответ всегда получала от коллег: «Ты не права, в нашей школе всё хорошо. Это хороший учитель». То же самое говорили другие родители в нашем классе. Я разговаривала с самой учительницей не раз. Ответ был таким же: «У нас всё хорошо». Позже в своей карьере я буду замечать это очень часто. Когда проблема ещё маленькая, её ещё можно грамотно решить, не превратив в более сложную, все вокруг, как договорившись, повторяют, что всё хорошо. Очень часто встречаю в школах нежелание сотрудников видеть и обсуждать проблемы.
Я несколько раз просила администрацию своей же школы как-то помочь, повлиять, реакции не было либо мне бесконечно повторяли: «Ты преувеличиваешь, это дочка у тебя какая-то не такая». На мои вопросы: «А какая не такая? Что в ней не так?» никакого чёткого ответа не было. В итоге после очередной жалобы дочери я сама сделала замечания детям, которых она назвала. Я сделала это вежливо. Мама одного из детей в ответ пришла в администрацию жаловаться на меня. Всё кончилось тем, что было организовано собрание без моего участия, там были директор, завуч начальной школы, учительница класса, ещё несколько учителей начальной школы, которые вели в том же классе неосновные предметы. Они собрались, что-то обсудили и выдали мне вердикт: «Знаешь, мы все выяснили, проблема в твоей дочке». Я была в шоке. Ведь для меня это не просто администрация школы моей дочки и даже не просто мои коллеги. Все эти люди знали меня лично, я ходила к ним домой, мы вместе отмечали праздники. Это были в целом хорошие люди. У меня лично ни к одному из них нет и не было претензий. Для меня это история про систему. И я очень хорошо понимаю, почему родители и школа сейчас в такой сильной конфронтации.
Как можно было элементарно не позвать меня на это странное собрание? Как можно было меня, маму и коллегу, не спросить, что я об этом думаю, как я это вижу. Добавлю, что в какой-то момент моя дочка стала в школе иначе себя вести, хуже учиться, что логично. Никто не вспомнил первые три класса, вся оценка строилась именно на этих последних месяцах — ребёнок сам виноват, девочка проблемная, изгой. Девочка, которая на сегодняшний день окончила с красным дипломом несколько институтов. Для меня это стало ножом в спину. Я оставила позицию завуча и намеренно взяла руководство классом дочери, чтобы его лечить. Благо на классное руководство нет очереди. Началась моя работа с классом.
Первое время я изучала класс. Что я выяснила? Было несколько заводил, не хороших и не плохих, просто заводил. У них была особая стратегия поведения. Сейчас я понимаю, что у них просто не было другого опыта, они взаимодействовали в коллективе так, как умели, а по-другому никто не научил. Это же классика. Вспомните Герасима. Почему он утопил Му-Му? Да у него просто не было другого опыта, это его стереотипное поведение, он привык подчиняться. Также и эти заводилы. Им нравилось объединяться группой против одного, в том числе потому, что никто не предлагал чего-то другого, вокруг чего объединяться. Это были дети из хороших семей, они понимали, что нельзя переходить грань, не доходило до мордобоя, делали то, что позволял взрослый. Потом бывшая жертва присоединялась, и они вместе начинали травить новую жертву, кто-то из неактивных отваливался. Такая групповая динамика жила в классе постоянно. Вот с этим мне пришлось работать. Я не особо знала, что с этим делать. Никакого обучения по теме травли и конфликтов мы не проходили. Даже слова «травля» тогда не было. Я выработала свой план лечения класса.
В мой план лечения вошло несколько пунктов. Хочу ими поделиться. Возможно, для кого-то, кто, как и я, не знает, что делать в такой ситуации, это станет чем-то типа руководства.
💥Открытый диалог
Я стала открыто обсуждать с детьми проблемы и сложившуюся культуру. При этом я никого не обвиняла. Я говорила, например: «Ребят, я вижу, что Миша плачет. Что происходит? Давайте обсуждать». Я по полной столкнулась с тем, что в нашей культуре не принято конструктивно разбирать конфликты, это считается стукачеством, и мы, взрослые, сами приучаем детей, что сигнализировать и открыто обсуждать — плохо. Эту стигму я разрушала очень долго, в том числе на своих уроках литературы через тексты я стимулировала детей сомневаться в устоявшейся картине мира, я её усложняла. На примере произведений мы задавались вопросом: «Почему человек, совершивший зло, имеет право говорить и иметь последнее слово, а тот, кому больно, не может?» У нас вся литература про это, недостатка в текстах не было. Даже уже упомянутый мной Герасим молчит не просто так. Это метафора про человека, который не сигнализирует о своих потребностях. Он же даже девушку любимую теряет только потому, что не сообщает барыне о своих чувствах, она вполне могла принять другое решение. Но Герасим ничего с этим не делает, он молчит. У него нет другого опыта. Вот этот малознакомый для нашей культуры опыт открытых разговоров я давала детям. Это было самым сложным. Но это было и самым важным. Через полгода я уже почувствовала, что дети привыкли, что могут мне доверять, что со мной обсуждать безопасно.
💥Сиюминутная реакция
Как только что-то происходило, мы собирались, я никогда не ждала классного часа, не откладывала разговор о важном. У классного руководителя для этого есть ресурс, он всегда может подойти к детям на перемене, в экстренном случае может прийти на другой урок. Если кто-то в очередной раз приходил ко мне в слезах, я тут же шла к коллеге и говорила: «У нас ЧП, можно я 5 минут твоего урока займу? Мы поговорим, это важно». И мне всегда шли на встречу. Я никогда не оставляла ни одного конфликта. Это была моя принципиальная позиция. Неважных конфликтов не было. Я могу точно сказать, что классный руководитель всё видит. Вопрос желания. Дети заходят в класс, ты по жестам, по выражениям лиц всё видишь. Слова даже не нужны. Ты чувствуешь напряжение, висящее в классе. Бывало, я говорила: «Ребята, я не знаю, что произошло, но я это чувствую. Колитесь. Я всё равно узнаю от третьих лиц, они преподнесут по-своему, у вас есть шанс рассказать, как было». Ученики шутили, что я слышу сквозь стены и всегда всё знаю.
💥Приоритет отношений
Я показала детям, что для меня отношения в классе, атмосфера и эмоциональная безопасность важнее предмета. Они уже знали, что, если что-то происходит, я прерву урок и буду обсуждать. «Му-Му» мы потом изучим, более того, если класс не прочтёт «Му-Му», ничего страшного в их жизни не произойдёт, но если кто-то будет гадить другому, если кто-то будет страдать, вот это по-настоящему страшно. Мы бросали все и разбирали ситуацию. Интересно, что примерно через полгода ко мне потянулись родители, которые стали ходить и жаловаться на травлю в начальной школе. А ведь в моменте они повторяли: «У нас всё хорошо». Оказалось, травля коснулась многих детей, и дело совсем не в том, что моя дочка была «какая-то не такая».
💥Детальный разбор конфликтов
Сейчас учителей обучают медиации, работают школы примирения. В 2008 году всего этого не было. Я всё делала интуитивно, возможно, ошибалась. Никогда не разбирала конфликты без участия всех причастных. Пришёл плачущий Ваня, говорит, что ударил Петя, значит, зовём Петю. Без Пети не обсуждаем. Копала глубоко, разматывая ситуацию в прошлом, как клубок. «Он меня ударил» — «А до этого что было?» — «До этого я его обозвал» — «По какой причине обозвал?» И так далее. В 90 процентах случаев ситуация заканчивалась тем, что участники признавались: «Да, я понял, я тоже был неправ», им удавалось посмотреть со всех сторон на ситуацию. А самое ценное, они начинали видеть, как рождается конфликт.
💥Рука на пульсе
Именно с классом моей дочери я поняла, что классному руководителю нужно всё время держать руку на пульсе. Нельзя никогда почивать на лаврах, сказав: «Мне достался хороший класс. Такие хорошие дети». Спичкой может стать что угодно. Писали контрольную, один получил «пять», а все «два» — вспыхнет запросто. Речь не о том, что нельзя ставить «двойки», речь о том, что я, как классная должна об этом знать и держать руку на пульсе, быть готовой. Как-то в класс пришла новая девочка, интеллектуал, но с запахом пота. Я сразу заметила, что дети среагировали, пришлось корректно с ней говорить. Порой и мальчикам приходилось рассказывать, что надо мыться. А что делать? Если родители на это внимания не обращают, то ты берёшь и делаешь. Чтобы не было повода для неприязни или конфликта. Я уверена, что предотвращение деструктивных ситуаций выгодно для всех. Я даже гигиенические средства для девочек всегда держала в шкафу. Говорила им, что, если вдруг нужно, не стоит бояться, жаться по углам, у меня всё есть. Это же элементарные вещи, организовать для детей комфортное пребывание в школе. Как можно учиться, когда тебе страшно или стыдно?
💥Сплочение вокруг общей цели
А ещё конфликты рождаются от безделья. Агрессия растёт в классах, где скучно. Должно быть общее дело. Каждый в классе должен понимать, что Петя может не нравиться, но прямо сейчас они все стоят на сцене, и вместе с Петей они могут занять первое место, без Пети никак. Я всегда участвовала с детьми во всех активностям. Спектакли, смотр песен, неважно, лишь бы была общая цель. И я всегда показывала им, как важно участие каждого.
Я порой слышу довольно плоские высказывания такого плана: «Вот вы их 7 лет за ручку водили по конфликтам, а потом они выйдут во взрослую жизнь и не смогут сами ничего разрулить». Всё совсем не так. Управление конфликтом — это навык. Когда мы учим ребёнка любому навыку, жарить блины, варить яйца, кататься на велосипеде, умножать, делить, мы не толкаем сразу ребёнка с этим велосипедом с горы. Самое эффективное обучение, когда рядом есть взрослый, который поддерживает, подбадривает, если ребёнок чувствует, что не сможет. Потом взрослый уже не прикасается к ребёнку на велосипеде и смотрит издалека. Потом отпускает ребёнка кататься совсем одного.
Что в итоге получилось? Не могу сказать, что удалось их максимально сдружить. Нет. Лучшими друзьями всем классом они друг другу не стали. Но это был хороший, сплочённый, рабочий коллектив. Они спокойно шли в школу. Они были уверены, что, если конфликт возникнет, он будет решаться. Они выросли активными, никогда не боялись сцены, соревнований. Они поняли, что цели достижимы, проблемы решаемы. Мы встречаемся до сих пор.
Что вскрыл для меня этот опыт? Во-первых, то, что работа классного руководителя интересная, но очень сложная. Для меня до сих пор удивительно, что классных руководителей никак специально к этому не готовят. Когда нас обвиняют во всех грехах, нужно понимать, что систему устроена так, что с таким же успехом можно ставить любого человека с улицы. Никаких специальных знаний и навыков не дают, вузовская подготовка очень далека от реальной жизни.
Во-вторых, я искренне считаю, что то, что случилось с моей дочкой и со мной, это не вина конкретного учителя, который работал с классом и не вина моей администрации. Учительница и администрация — продукты системы. Человек в этой системе просто не знает, что можно по-другому, что по-другому проще, что, наладив атмосферу в коллективе, дальше эта атмосфера уже работает на тебя, причём, в том числе на академические результаты.