ПРО ДОБРОТУ ЦАРЕЙ
Вёл тут в блоге небольшую дискуссию с одним из сторонников КПРФ (!), который доказывал, что «цари были добрее» (чем советские). Пытался ему втолковать, что он, мягко говоря, не совсем прав, но безуспешно. Однако, чтобы «добро», оставшееся от дискуссии, не пропадало, выложу его здесь.
Речь шла о том, что в добрейшей Российской империи в XIX веке были, как «неожиданно» выясняется, казни через порку шпицрутенами, причём публичные, а в свирепейшем тоталитарном СССР, по какому-то странному недосмотру советской власти, не было. Но, конечно, это нисколько не умаляет доброту царей и кровожадность советских. СССР всё равно ужас-ужас-ужас, а цари — добрые.
Но вот несколько свидетельств.
Илья Репин (1844—1930), из мемуаров «Далёкое — близкое»:
«Пpoиcxoдили бecпpepывныe экзекyции, и мaльчишки вecелo бeгaли cмoтpeть нa ниx. Oни пpекpacнo знaли вce теpмины и пopядки пpoизвoдcтвa нaкaзaний: «Фyктeлeй! Шпицpyтeнoв! Cквoзь cтpoй!» [«Фyктeль», тo ecть фyxтeль — шпaгa, пaлaш (нeм.). Пpoвинившeгocя yдapяли тяжёлым фyxтeлeм плaшмя.] Мaльчишки пpoлезaли пoближe к cтpoю coлдaт, чтoбы paccмoтpеть, кaк чeлoвeчеcкoe мяco. oтcкaкивaя oт шпицpyтeнoв, пaдaлo нa землю, кaк oбнaжaлиcь oт мycкyлoв cвeтлые кocти pёбep и лoпaтoк. Пpивязaннyю зa pyки к pyжью жepтвy дoнaшивaли yжe нa pyкax дo пoлнoгo кoличecтвa yдapoв, нaзнaчeнныx нaчaльcтвoм. Нo yжacнo былo пoтeмнeвшее лицo — пoчти пoкoйник! Глaзa зaкpыты, и тoлькo cлaбыe cтoны чyть cлышны...
Плoщaднaя pyгaнь нe cмoлкaлa, и нe oдни гpyбыe eфpeйтopы и coлдaты pyгaлиcь, — c ocoбoй xлёcткocтью pyгaлиcь тaкжe и пpeдcтaвитeльныe пoceлeнныe нaчaльники кpacивым aриcтoкpaтичecким тембpoм. Нaчaльники чacтo били пoдчинённыx пpocтo pyкaми, «пo мopдaм».
Тoлькo и видишь: вытянyвшиcь в cтpyнкy, cтoит пpoвинившийcя. Нaчaльник eгo — paз, paз! — пo cкyлaм. Cмoтpишь, кpoвь xлынyлa изo pтa и paзлилacь пo гpyди, oкpoвянив изящнyю, чиcтyю, c зoлoтым кoльцoм, pyкy нaчaльcтвa. Cкoльзит нeдoвoльcтвo пo кpacивoмy пoлнoмy лицy, вынимaeтcя тoнкий бeлocнежный, дyшиcтый плaтoк и вытиpaeтcя чёpнaя кpoвь.
— Рaкaлья!.. Рoзoг! — кpикнeт oн вдpyг, paccepдившиcь. Быcтpo нecyт poзги, paccтёгивaют жepтвy, клaдyт, и нaчинaeтcя пopкa co cвиcтoм...
— Вaшe блaгopoдиe, пoмилyйтe! Вaшe блaгopoдиe, пoмилyйтe!..»
Свидетельство Петра Кропоткина (не только вождя анархизма, но и бывшего офицера царской армии) я недавно уже приводил:
«С простыми солдатами поступали, конечно, ещё хуже. Если кто попадал под военный суд, приговор был почти всегда — прогнать сквозь строй. Тогда выстраивали в два ряда тысячу солдат, вооружённых палками толщиной в мизинец (они сохранили своё немецкое название шпицрутены) Осуждённого проволакивали сквозь строй три, четыре, пять и семь раз, причём каждый солдат опускал каждый раз по удару. Унтер-офицеры следили за тем, чтобы солдаты били изо всех сил. После одной или двух тысяч палок харкающую кровью жертву уносили в госпиталь, где её лечили только для того, чтобы наказание могло быть доведено до конца, как только солдат немного оправится. Если он умирал под палками, окончание приговора производилось над трупом, привязанным к тачке. Николай I и брат его Михаил были безжалостны. Никакое смягчение наказания не было даже возможно. «Я тебя прогоню сквозь строй. Я тебе шкуру спущу под палками!» — такова была обычная угроза в то время».
А это из очерка «Николай Палкин» Льва Толстого, тоже, как известно, бывшего офицера:
«Мы ночевали у 95-летнего солдата. Он служил при Александре I и Николае. [...]
— Ведь я когда служил? При Николае; тогда разве такая, как нынче, служба была! Тогда что было? У! Вспоминать, так ужасть берёт. Я ещё Александра застал. Александра того хвалили солдаты, говорили — милостив был.
Я вспомнил последние времена царствования Александра, когда из 100 — 20 человек забивали насмерть. Хорош же был Николай, когда, в сравнении с ним, Александр казался милостивым.
— А мне довелось при Николае служить, — сказал старик. И тотчас же оживился и стал рассказывать.
— Тогда что было, — заговорил он. Тогда на 50 палок — и порток не снимали; а 150, 200, 300... — насмерть запарывали.
Говорил он и с отвращением, и с ужасом, и не без гордости о прежнем молодечестве.
— А уж палками — недели не проходило, чтобы не забивали насмерть человека или двух из полка. Нынче уж и не знают, что такое палки, а тогда это словечко со рта не сходило. Палки, палки!.. У нас и солдаты Николая Палкиным прозвали. Николай Павлыч, а они говорят — Николай Палкин. Так и пошло ему прозвище. [...]
— Унтер-офицера до смерти убивали солдат молодых. Прикладом или кулаком свиснет в какое место нужное: в грудь, или в голову, он и помрет. И никогда взыску не было. Помрет от убоя, а начальство пишет: «властию Божиею помре». — И крышка. [...]
Я спросил его про гоняние сквозь строй. Он рассказал подробно про это ужасное дело. Как ведут человека, привязанного к ружьям и между поставленными улицей солдатами с шпицрутенами, палками, как все бьют, а позади солдат ходят офицеры и покрикивают: «бей больней!»
— «Бей больней!» — прокричал старик начальническим голосом, очевидно, не без удовольствия вспоминая и передавая этот молодечески-начальнический тон.
Он рассказал все подробности без всякого раскаяния, — как бы он рассказывал о том, как бьют быков и свежуют говядину. Он рассказал о том, как водят несчастного взад и вперёд между рядами, как тянется и падает забиваемый человек на штыки, как сначала видны кровяные рубцы, как они перекрещиваются, как понемногу рубцы сливаются, выступает и брызжет кровь, как клочьями летит окровавленное мясо, как оголяются кости, как сначала ещё кричит несчастный и как потом только охает глухо с каждым шагом и с каждым ударом, как потом затихает, и как доктор, для этого приставленный, подходит и щупает пульс, оглядывает и решает, можно ли ещё бить человека или надо погодить и отложить до другого раза, когда заживёт, чтобы можно было начать мученье сначала и додать то количество ударов, которое какие-то звери, с Палкиным во главе, решили, что надо дать ему. Доктор употребляет своё знание на то, чтобы человек не умер прежде, чем не вынесет все те мучения, которые может вынести его тело.
Рассказывал солдат после: как после того, как он не может больше ходить, несчастного кладут на шинель ничком и с кровяной подушкой во всю спину несут в гошпиталь — вылечивать, с тем, чтобы, когда он вылечится, додать ему ту тысячу или две палок, которые он не дополучил и не вынес сразу.
Рассказывал, как они просят смерти и им не дают её сразу, а вылечивают и бьют другой, иногда, третий раз. И он живёт и лечится в гошпитале, ожидая новых мучений, которые доведут его до смерти.
И его ведут второй или третий раз и тогда уже добивают насмерть. И всё это за то, что человек или бежит от палок, или имел мужество и самоотвержение жаловаться за своих товарищей на то, что их дурно кормят, а начальство крадёт их паёк.»
https://maysuryan.livejournal.com/100930…
Рисунок Бориса Кустодиева
Нет комментариев