Предыдущая публикация
«Я попытался захватить инструментом сердце ребенка и почувствовал, как оно продолжало биться у меня в руках все медленнее и медленнее, пока окончательно не затихло…»
Гинеколог Стоян Адашевич - первый сербский врач, публично назвавший искусственное прерывание беременности убийством, ответственность за которое несут в равной степени мать ребенка и врач, проводивший операцию. Настоящее интервью доктора Адашевича потрясает своей откровенностью и содержанием.
- Когда Вы поняли, что, совершая преждевременное прерывание беременности, Вы тем самым убиваете человека?
- Я врач, я прекрасно отдаю себе отчет в том, какие бесчеловечные поступки были мною совершены, я обязан свидетельствовать, просветить, предупредить людей, что преждевременное прерывание беременности фактически не что иное, как убийство не рожденного, беззащитного человека. Среди моих обязанностей как врача гинеколога были и разрешенные государством аборты. Тогда я не знал, что совершаю убийство, но теперь понимаю, сколь велика моя вина перед Богом и людьми. В Университете меня учили, что ребенок начинает жить лишь родившись, становится человеком с первым плачем. До этого он лишь часть внутренних органов своей мамы, такая же часть, как печень, почки или селезенка.
Я совершил почти 62000 абортов! Я собственноручно уничтожил население целого города. В Белграде множество больниц и клиник, где совершаются аборты. В конце восьмидесятых началось использование ультразвука, принесшего мне страшные открытия. Я увидел младенца, увидел, как бьется его сердце, как он шевелится, открывает рот. Дети на более поздних сроках беременности уже сосали большой палец на руке, могли чувствовать и испытывать эмоции, на учащения колебаний звуковой волны реагировали убыстрением собственных движений. И представьте себе, достаточно всего четырех - пяти минут (столько обычно длится аборт), чтобы убить этого маленького человека.
- Когда Вы перестали делать операции по прерыванию беременности?
- При одном воспоминании о том, о чем я собираюсь вам рассказать, мое сердце болит и обливается кровью. Но не следует, говоря о чудовищных вещах, стараться, чтобы они выглядели красиво и благородно. Итак, я совершал операцию по искусственному прерыванию беременности сроком примерно четыре с половинной месяца. Во время операции, подробности которой я не могу описывать без содрогания, я осознал, что являюсь убийцей. Очередной аборт, который должен был стать обычной, рутиной операцией, превратился для меня в кошмар.
Сначала я достал руку младенца, которая попала на компресс, смоченный йодом. Йод вызвал раздражение нервного окончания и маленькая ручка задергалась в конвульсиях. Следующим движением я извлек ногу ребенка, но опять произошло тоже самое. Ничего подобного прежде со мной не происходило. Я попытался захватить инструментом сердце ребенка и почувствовал, как оно продолжало биться у меня в руках все медленнее и медленнее, пока окончательно не затихло.
Я осознал, что совершил убийство, умертвил человека. Женщина истекала кровью, ее жизнь тоже была под угрозой. Я стал молиться: «Господи помоги мне спасти ее и накажи меня!» С тех пор я больше никогда не совершал таких операций. Выяснилось, что мое новое знание совпадает с мнением Православной Церкви, что жизнь в человеке рождается уже в момент его зачатия.
Внутриматочное прерывание беременности - грех еще более страшный, чем простое убийство, ведь во чреве матери маленький невинный человек абсолютно беззащитен.
- На то, как будут использоваться эмбрионы после совершения операции по прерыванию беременности, нет необходимости спрашивать разрешение матери убитого ребенка. Какова судьба этих младенцев?
- Люди редко задаются вопросом, что происходит с этими эмбрионами после операции.
В нашей стране никто не обнародует и не публикует подобную информацию. Обычно все эмбрионы рассматриваются как послеоперационные отходы. Они помещаются в черные полиэтиленовые мешки и выбрасываются вместе с другими органами, оставшимися от прочих операционных вмешательств. Впоследствии они сжигаются.
Наше общество обязано обеспечить врачебную, этическую и юридическую защиту детей.
Ребенок должен обладать теми же правами, что и совершеннолетний. Это наша прямая обязанность по отношению ко всем членам нашего общества.
- Ваше мнение о противозачаточных средствах?
- Тесты беременности показывают, что у женщин, использующих так называемые «спирали», зачатие происходит чаще. Но «спираль» всего лишь препятствует эмбриону попасть в матку, и, следовательно, он умирает где-то через неделю после зачатия. То же самое происходит и с противозачаточными таблетками: они препятствуют нормальному развитию эмбриона, постепенно умертвляют его.
Многие женщины до сих пор пребывают в неведении, они знают лишь общепринятую точку зрения по этому вопросу. Вы видели когда-нибудь в средствах массовой информации, так называемых женских журналах, передачах правдивую информацию об абортах, противозачаточных средствах и искусственном оплодотворении?
- Ваше мнение о внематочном искусственном оплодотворении?
- Я проводил подобные операции. Я считаю искусственное оплодотворение неприемлемым.
Ведь обычно оплодотворяются от десяти до двадцати эмбрионов, выбираются наиболее жизнеспособные, а остальные умерщвляются.
Перевод с греческого Афанасия Зоитакиса
Придя к пониманию всей тяжести совершенного им, доктор Стоян Адашевич стал горячим защитником Жизни нерожденных детей.
По словам его друга хорватского врача Антуна Лисеца, он помог спасти жизнь большего числа детей, чем ранее убил.
Следующая публикация
Нет комментариев