Спасибо, Друг!

Старик шёл вдоль облетающей аллеи, заложив руки за спину и глядя себе под ноги, чтобы не наступить в лужу.
Осень – не лучшее время года для таких старых, как он, что бы там ни писал об этом великий наш Александр Сергеевич. Кости ломит, в носу хлюпает. Не хватало ещё ноги промочить, и тогда пиши пропало!
Ухаживать за ним некому, так уж вышло. Молодой был – выбирал, чтоб как в книжках, чтоб на всю жизнь. Так и не выбрал. Разборчивый был сильно, видать...
И вот результат. Ни детей, ни плетей. Одному доживать придётся. Ну и ладно. Главное – ноги уберечь, ботинки уже не новые. Вот раньше делали на совесть, годами носил. А теперь один сезон – и выбрасывать можно. Да и он такой, как старый башмак. Хорошо, что производство надёжное, не теперешнее. Поскрипит ещё…
От этих невесёлых мыслей его отвлёк посторонний звук. Повизгивание какое-то, что ли. Он остановился, с трудом распрямил согнутую временем спину, огляделся по сторонам.
А, теперь понятно! Не один он под моросящим осенним дождём оказался!
Под скамейкой пытался укрыться от дождя небольшой пёс рыжеватой масти. Дворняжка, по всему видать. Шерсть намокла, собака дрожала всем телом, жалась в комок и скулила тихонько, жалуясь на свою бесприютную собачью судьбу.
Словно тоненькая иголочка, сердце кольнуло сочувствие.
— Эй, ты, собакевич! Чего ж в парке в такую погоду бродишь? Шёл бы к домам ближе, там хотя бы есть где спрятаться.
Пёс перестал скулить и посмотрел на человека. И такая тоска была в этом взгляде, что старику стало неловко. И правда, посоветовал, называется! Возле домов таких вот бродяжек службы специальные и отлавливают. Санитары города, туды их в качель!
Старик пошарил в сумке, отыскивая забытый бутерброд. Всегда брал на прогулку маленький термос с чаем, что-нибудь пожевать и таблетки.
Болезнь – скверная штука, лучше подстраховаться, а то свалит приступ, голова закружится, упадёшь и будешь валяться. Не подойдут ведь, подумают, что пьяный. Нынче народ осторожный стал, недоверчивый…
Да и он бы не подошёл, наверное. Мало ли что. Людям он отвык доверять. А собаку жалко. Пропадёт ведь.
Пёс осторожно вылез из-под лавки, заглядывая ему в глаза и порываясь вилять хвостом.
— Да бери, не бойся. Не отравлю, прости Господи, — проворчал старик.
Пёс оказался совсем близко у ног, решился и взял угощение с ладони. Бутерброд исчез в его пасти, словно кролик в шляпе фокусника. Надо же, как наголодался, бедный!
— Извини, больше ничего нет, — развёл руками старик и побрёл дальше, провожаемый тоскливым собачьим взглядом.
Через пять минут он понял, что пёс идёт следом.
— Эй, ты куда? Незачем за мной таскаться! — строго проговорил старик.
Пёс сел в двух шагах от него, мокрый до последней шерстинки, и виновато смотрел прямо в глаза. И такая тоска была в собачьих глазах, что старику стало отчего-то стыдно...
Ну что поделать? Каждого не нажалеешься! Его, вот, никто не пожалел. Такой же беспризорный.
— Уходи! — старик махнул в сторону собаки рукой. Пёс отбежал на пару шагов и снова сел, поскуливая.