Предыдущая публикация
"Пройда"
( Рассказ Елены Мироновой)
Старик Никанорыч слыл в деревне знатным рыбаком. Рыбалкой он увлекался с самого детства, когда его, совсем ещё несмышлëныша, учил этому занятию его отец.
И то сказать, с удочкой он готов был просидеть от рассвета до заката, основательно разбирался в снастях, наживке и прикормке. И не было такого случая, чтобы он возвращался без рыбы.
Поговаривали, что старик знает особое слово, на которое рыба сама идёт, но это больше от зависти плели. А правда в том, что секретов своих он никому не раскрывал, рыбачить предпочитал в гордом одиночестве, желающих присоседиться к рыбному месту гонял нещадно.
Жена его, Валентина, по молодости пеняла мужу за то, что постоянно пропадает на речке, с ней и словом не обмолвится. А потом махнула на это дело рукой: зато не пьëт, не скандалит, всегда с реки с добычей приходит.
А что такой вот молчун - так видели глазки, чего покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте! Только однажды Никанорыч и Валентина поругались всерьёз.
Ссора вышла из-за фамильной, можно сказать, драгоценности, а именно из-за старинной ложки с искусным вензелем, доставшейся Валентине в приданое.
Никанорыч давно зарился на эту самую ложку, но так и не смог уломать жену добром отдать ему вожделенный предмет на блесну. Валентина, обычно покладистая, упёрлась рогом, утверждая, что ложка дорога ей как память о покойной матушке.
С какого боку ни заходил охотник за сокровищем, каждый раз миссия оказывалась проваленной. Тогда Никанорыч пошёл на откровенную кражу...
Он умыкнул ложку и сделал из неё превосходную блесну, тяжёленькую, уловистую, ещё и с уникальной приметой - вензелем.
Жена, обнаружив пропажу, учинила допрос с пристрастием, однако супруг в содеянном не покаялся, блесну он тщательно прятал от зорких глаз Валентины. Постепенно история забылась, и сокрытое так и не стало бы явным, если бы не Пройда...
Когда и откуда прибилась к деревне молодая трёхцветная кошечка, не знал никто. Может, дачники котёнка оставили на выживание, а может, местная какая в лесу окотилась - об этом история умалчивает.
Однако ловкостью и хитростью котейка моментально заслужила прозвище Пройда. Она тянула всё, что плохо лежит, так виртуозно, что селяне хоть и ругались, но при этом восхищались этой симпатичной умненькой бестией.
Знакомство Никанорыча и Пройды состоялось при следующих трагикомических обстоятельствах.
Сидел, значит, старик на утренней зорьке, таскал себе карасей. Пяток уже в садке плавали. Жирные караси, на жару - самое то!
Глядит на них рыбак, пересчитывает, а карасей-то не пять, а четыре! Обсчитался, что ли?! Ещё одного поймал, к другим пустил, червячка наживил. Обернулся: опять четыре карася! Куда рыба делась?!
Улететь не могла, до воды своим ходом добраться - тоже. Никанорыч уже заподумывал, а не повредился ли он рассудком. Однако решил проверить всё же. Удочку закинул, а сам косится, что дальше будет.
Тут-то он и заприметил, как трава шевелится, будто ползёт кто-то к садку. Добрался невидимый воришка до места, высунулась лапа с когтями, рыбку - хвать!
- А ну, не тронь! - гаркнул Никанорыч.
Лапа замерла, карась соскочил и обратно в воду шмякнулся. А трава зашевелилась в обратную сторону, к кустам. Потом оттуда плутоватая мордочка высунулась, смотрит на рыбака и облизывается. Вкусная, мол, у тебя рыбка!
- Ах ты, Пройда! - в сердцах шумнул Никанорыч. - Ты что ж это, воровством промышляешь?! Порядочные кошки мышей ловят!
Мордочка опять высунулась, ушами повела, слушает. Потом прыг в кусты!
Никанорыч вздохнул только и опять удочку закинул. Кошка, чего с неё взять! Сидит так, ловит, а краем глаза замечает, что рядом словно тень промелькнула.
Поглядел в траву, а рядом с ним две мышки-полевки лежат! Это, значит, котейка доказательства принесла, что способна себя пропитанием обеспечивать. Но караси-то вкуснее, а как поймать? Удочку для кошек не придумали, а в воде ловить - так у неё же лапки!
- Убедила! - ворчит Никанорыч. - Только ты уже свою долю получила, не мешай и мне на жареху наловить!
Видит Пройда, что дед вроде как и не сердится, из кустов вылезла, поодаль села, лапкой намывается. Шерсть густая, сама пушистая, окраска счастливая! Хороша Пройда!
- Давай, карасей намывай, - шутит Никанорыч.
Пройда и рада стараться. И что вы думаете? Как начало у деда клевать, едва успевает наживку менять! Не иначе как рыбацкое счастье кошка приманила!
С того дня и повелось. Никанорыч на рыбалку - и Пройда тут как тут! Сидят рядышком, беседуют. Никого раньше старик не привечал, а с кошкой разговаривать начал.
И не скучно им вдвоём, так-то! И кошка сыта, и старику веселее. Про всё ей рассказывает: как в армии служил, как за Валентиной по молодости ухаживал.
- Это она сейчас такая ворчунья стала, - говорит. – А была огонь-девка, певунья, плясунья! Да и сейчас я за свою Валечку хоть чего отдам, ничем не поступлюсь! Говорить красиво не умею, это факт. Только мы и без слов друг друга понимаем, такие вот дела!
Пройда слушает, кивает, мурчит тихонько. Хорошо!
И надо отметить, что Пройда честная оказалась, воровством больше не промышляла. Получит свою долю, съесть в кустах аккуратно, интеллигентно, можно сказать, носом потыкается в ладонь, в благодарность, стало быть.
А после рыбалки идёт старика до дому провожать. Он крайний в деревне, приметный. Домой не заходила, нет, Валентину всё же опасалась.
Так вот сидели они как-то, рыбачили, и надо ж случиться: леска запуталась, за корягу зацепилась. Подёргал дед, никак. А сильно тянуть, так оборвётся, а на ней та самая блесна заветная!
Делать нечего, полез Никанорыч в воду. А уже конец августа, вода холодная, дно илистое. Удочку-то он на берег вытащил, а сам поскользнулся, так с головой в омуток и ушёл.
Пройда на берегу мечется, не знает, как помочь! Кругом никого, на подмогу звать некого. А Никанорыч еле как из воды выполз, лежит, воздух хватает ртом. Года-то не молодые, видать, сердечко прихватило. Бледный, мокрый, лежит, с белым светом прощается.
Видит Пройда такое дело, и смекнула ведь умишком своим кошачьим! Перегрызла острыми зубками леску, ухватила блесну – и ходу в деревню! Аккурат в тот дом, где Никанорыч с Валентиной жили.
Та как раз на стол накрывала, ждала старика своего с добычей. И тут – будто вихрь мохнатый на подоконник прыг! Да на стол!
- Куда ж ты грязными лапами! – осерчала Валентина. – А ну, брысь отсюда! Ишь чего удумала!
А Пройда по столу мечется, блесну выронила, мяучит, мол, да посмотри же ты, чего принесла!
- Да это ж моя ложка была пропавшая! – ахнула Валентина, приглядевшись. – Умыкнул всё же, старый! А говорил, что не брал! Погоди, - опомнилась она. – Ты где это нашла?!
А Пройда уже на окне, хвостом машет, оглядывается. Бежим, мол, чего застыла?!
Тогда и догадалась Валентина, что неспроста ей кошка блесну приметную принесла. И кошка мечется, зовёт, и сердце подсказало, что беда случилась. Подхватилась, за кошкой понеслась.
Летит Пройда по траве, хвост пушистый флагом развевается! Прибежали к месту, где старик рыбачил. Валентина на колени упала, куртку мокрую на груди у него рвёт, прислушалась: стучит сердце! Слабо, но стучит!
- Люди-и-и-и! На помощь! – как закричит любящая жена. Наверное, во всех окрестных деревнях слышно было.
Мужики, что рядом рыбачили, удочки побросали да к ней на крик. Там и фельдшер местный был, умный мужик, без всякой паники за дело взялся. Откачали Никанорыча, одним словом.
- Вот ты ж пень упрямый! – Валентина и плачет, и радуется, что мужика ей с того света вернули. – Вот оно боком и вышло, что людей сторонишься!
- Пройда где? – еле шепчет Никанорыч.
- Да вон она, из кустов выглядывает, - Валентина рукой махнула туда, где мордочка встревоженная выглядывала. – Её благодари!
За подмогой помчалась, умница. Блесну принесла, я и поняла, что с тобой беда. А ты ж, жулик старый, говорил, что и в глаза ложку не видел?!
- Валь, ну что тебе, ложку жалко? – шепчет Никанорыч. – Так рассудить, по другой блесне ты б меня и не признала. А тут поднялась да ходу. Так и скажи, что пилить меня бежала!
- Типун тебе на язык! – аж плюнула Валентина. – Не из-за ложки я побежала!
- А чего ж тогда? – прикинулся Никанорыч непонимающим.
- Люблю тебя, дурня старого, - шепнула Валентина. – Не пугай меня так больше, слыхал? А если б кошки рядом не случилось? Как бы я без тебя-то?!
А Пройда следила за ними из кустов и думала:
«Да куда б я делась-то… Если уж взялась приглядывать, как за малым котёнком, так дело своё хорошо выполняю. К тому же рыбка вкусная у Никанорыча!»
Фельдшер всё же настоял, чтобы Никанорыч в больничке полежал. Для профилактики, так сказать. Так тот ехать не хотел:
- На кого ж я вас с кошкой оставлю?
Валентина даже рассердилась:
- Так и скажи, что меня для компании приплёл, о котейке своей переживаешь! Заберу я твою Пройду домой, присмотрю, так что не волнуйся, лечись и чтоб дома как штык был!
- Это если она ещё пойдёт к тебе жить, - говорит Никанорыч. – Очень уж ты строгая, Валюха!
- А с тобой как иначе-то? – Валентина вроде сердится, а сама мужа по руке поглаживает и думает:
«Ты только возвращайся живым и здоровым, а я хоть кошку приютить готова, хоть слона африканского!»
Пройда тоже поерепенилась, а потом решила, что и за Валентиной стоит присмотреть, пока она без мужика. Стала наведываться молочка попить, вкусненького поесть.
И отработала: с тех пор мыши их избу за версту обходили! Валентина всё пыталась ей другое имя придумать, Муська там или Мурка, только кошка нравная оказалась, иначе, чем на Пройду, и не откликалась.
Валентина её частенько на колени брала, гладила да начёсывала. А потом, когда Никанорыч вернулся, Пройда снова начала рыбачить с ним вместе. Больше оказий с ними не случалось. Видимо, кошка счастливой трёхцветной масти хорошо приглядывала.
Автор ЕЛЕНА МИРОНОВА.
Следующая публикация
Нет комментариев