Предыдущая публикация
"Старший брат"
( Рассказ Софьи Самородовой)
Крысы бегали мимо, иногда даже задевая его хвостами. Сейчас никому уже было не до войны. Надо было выбираться. Кот прыгнул, зацепился за выступ, тот, что был поближе к свету, пробивающемуся из стены, и повис. Замяукал во всё своё горло...
Летом жизнь на участке бьет ключом. Щебетанье, стрёкот, шорох, яркие всполохи крыльев пролетающих бабочек. С клумбы сама жизнь машет нам сигнальными флажками:
«Люби всё вокруг! Встречай с улыбкой новый день!»
Цветут пионы, ирисы, примулы, флоксы...
Юля и Юра - уже взрослые, дети выросли, но никогда им не бывает грустно или одиноко, всегда в их доме много гостей, с веранды раздается детский смех, стоят миски, полные клубники, помидоров или огурцов.
«Помой сначала!» - только и сверкнули чьи-то пятки прочь по ступенькам веранды.
Вечером, когда солнце уже не так когтисто и непреклонно, а мягко ластится к плечам и рукам, мурчит, уткнувшись своей теплой светлой мордочкой в щёку, можно посидеть на деревянных качелях в саду, плавно качаться и дремать, пожиная плоды своих трудов.
Кроме веселых гостей, детей и внуков, совершающих звонкие набеги время от времени, были у них в доме и постоянные озорники: два молоденьких котика, Бобка и Черепашка.
Они заботились друг о друге, эти братцы-котики, каждый был по-своему добр и жизнелюбив, у каждого были свои таланты, но все же они отличались, как солнце и луна.
Бобка был помладше, беленький, послушный, можно сказать, образцовый котик: играл, озорничал, был ласков, чистоплотен, охотился на бабочек, мух и изредка пробегающих мимо мышек, наводил порядок вокруг себя и почти никогда не влипал в опасные истории.
Всё, что его касалось, было кристально чисто и известно: и происхождение его, и наследственность, и характер.
Черепашка, «старший брат», был прозван так не только за пёстрый окрас его шершавого ежиного меха, но и за характер — такой же пестрый, разнообразный и непредсказуемый.
Он появился в доме в непростые времена, тогда, когда нужен был Юле больше всего. Своей бунтарской энергией Черепашка будто бы выражал этому миру и тем, от кого зависел, всё то, чего Юля сама выразить не решалась, либо выражала не полностью.
Если бы котики могли хмуриться или краснеть, когда бывали недовольны, раздосадованы или взвинчены — он бы наверняка это делал частенько. Но единственным его оружием и средством выражения был набор из шипения, когтей и острых клыков.
В этом подростковом бунте часто чувствовалась защита, ревность к другим, желание во всем быть самым лучшим для своих хозяев. Если такое, конечно, вообще бывает у котов.
В чёрно-медово-бурых оттенках его было столько тайн. Как и в нем самом. Мало кто знал, откуда именно он взялся, но хозяйка это знала точно...
Кроме всего прочего, была в Черепашке еще одна загадка: живые, человеческие глаза и настоящая любовь к музыке! Иногда этот ершистый подросток садился на крыльцо и начинал напевать на свой кошачий манер, чересчур уж мелодично для кота. Даже коготки свои и то всегда точил ритмично, хоть пляши.
В необузданном любопытстве и страсти к приключениям старшему брату не было равных! Он постоянно умудрялся попадать в опасные истории, балансировал на грани жизни и смерти, и было решительно непонятно, какой кошачий бог бережет его, раз Черепашка умудрился дожить до взрослого возраста...
В то время, как Бобка, наученный сразу же опытом раннего детства, когда погнался не за той добычей и его укусила пчела, выбирал себе «мишени» тихие и безопасные, Черепашку ничто не могло остановить.
Однажды он погнался за ядовитой змеёй. Погоня была долгой, а битва вышла более чем отчаянной. Эту битву Черепашка проиграл. Смертоносный укус сразил храброго Рикки-Тикки-Тави...
Если бы не забота, постоянный присмотр хозяев и, наверное, всё-таки удача — парнишке бы не жить. В тот раз его удалось вовремя доставить к врачу и спасти.
В другой раз с Черепашкой приключилось вот что. Авантюрист как-то убежал из дома, бродил по дворам, кустам, участкам долго-долго, с любопытством рассматривал всё новые и новые опасности улиц, которые уже начинала покрывать ночь своим темным тяжелым пологом…
И вдруг уткнулся носом в препятствие, скрывающееся за густой зеленой стеной городского кустарника. Это была старинная кирпичная стена. Из-под земли повеяло холодом.
В этом сквозняке ему почуялись тайны, которые может постичь, несомненно, только он один, послышались зловещие мелодии подземных крысиных королевств...
И вот Черепашка, потянувшись навстречу приключениям, провалился с грохотом в мрачное холодное подземелье старинного здания!
О том, что отсюда можно и не выбраться, что здесь его могут никогда и не найти, что дома его давно уже ищут и тревожатся, он, конечно, не успел и подумать, пока летел в темноту подвала.
Придя в себя на сыром полу, Черепашка огляделся. В сумраке своим кошачьим зрением он, конечно, видел остро.
Это Крысиное Королевство представляло из себя вереницу коридоров и комнат, переходящих из одной в другую. Они петляли, манили и, казалось, были бесконечными. Подземелье не пустовало — все многоногие, скользкие и юркие любители тьмы и прохлады давно уже облюбовали себе его для постоянного обитания.
Осторожно ступая, он стал продвигаться в самую глубину. Из углов раздавались шорохи, но он, яростно зашипев, сразу показал подземным обитателям, кто здесь хозяин.
Пребывание его там длилось не один день. Сначала он бродил, осваивался, отсыпался, сидел в углу, так чтобы спина была обязательно прикрыта.
Любопытные крысы, почуяв нового внезапного гостя, медленно стали выходить из своих углов. Изучали — не одолеют ли парнишку количеством? Всё-таки кот. Страшновато...
Шерсть Черепашки ощетинилась. Он встал, как вкопанный, спина изогнулась дугой: ни шагу назад, главное — ни шагу назад.
Тот, что побольше, наверное главарь, тоже ощетинился, разинул крысиную пасть, запищал во всё свое крысиное горло яростно и пронзительно... Рывок!
Черепашка зажмурился и — хрясь своей когтистой лапой наотмашь по вопящему смельчаку! Писк, шлепок, мягкое под когтями — смелой крысы со своими товарищами и след простыл.
Король струсил! Да здравствует новый Король!
Те немногие, кто не сбежал в панике, сначала существовали с ним в подземелье бок о бок. Бегали по стеночке, стараясь не попасть под горячую лапу, имитируя свою бурную крысиную деятельность.
Если вдруг оказывались слишком близко — шипел и бил наотмашь лапой наглецов. Кушать в Подземелье совсем не хотелось — все надо было изучить, одолеть, завоевать...
Усы воинственно торчали вперед, а глаза были расширены, будто иначе бы они не смогли уместить в себя всю эту тьму. Обнюхав каждый угол этого неизвестного темного места, под утро Черепашка всё же заснул, найдя укрытие. Спать надо было вполглаза — не то какая-нибудь крыса могла и ухватить его за незащищенные места…
Дома Юля и Юра не находили себе места. Бобка тоже тосковал и даже выходил его искать. Они искали его и на участке, и по всем соседним улицам, ходили каждый вечер до самой темноты и звали его по имени. Но он ниоткуда не выходил, ниоткуда не было слышно его голоса.
Так прошло несколько дней, пока однажды они не отчаялись совсем, мысленно уже распрощавшись со своим Черепашкой. Нелегко было принять Юле, что Черепашка исчез навсегда.
Проснувшись как-то утром, она потерянно пошла вдоль по улице, пытаясь свыкнуться с мыслью, что на поиски они больше не пойдут. Где-то вдалеке за домами валил дым... Откуда дым взялся здесь ранним утром?
…Утром Черепашка проснулся от того, что горло сдавил тугой ком. Он открыл глаза, но вокруг ничего не было видно — дым густой белой пеленой окутал весь подвал, всё его Крысиное Королевство!
Крысы бегали мимо, иногда даже задевая его хвостами. Сейчас никому уже было не до войны. Надо было выбираться. Сколько дней провел он здесь? Да он ведь и не считал. Найденная Черепашкой мягкая подстилка полыхала.
«Надо спасаться! Я хочу домой!» - мелькнуло у него в голове.
Он стал карабкаться по старинному рыжему кирпичу, но ничего не выходило — снова и снова кот срывался вниз. Дым подступал к горлу, рассудок мутился...
Прыгнул со всех ног, зацепился за выступ, тот, что был поближе к свету, пробивающемуся из стены, и повис. Замяукал во всё свое горло. Нет, не подумайте, он не хотел прокричать «Помогите!»
Он сообщал, возможно, последнему солнечному лучу, который видел в своей жизни:
«Мяу! Это Я! Маленький Черепашка! Я одолел Крысиное Королевство и был его Королём до последнего!»
Юля, идя по направлению к источнику дыма, обнаружила, что горит заброшенный старинный дом, дым валит из подвала. Наверное, кто-то бросил окурок.
Она услышала пронзительный кошачий писк, рванулась, раздвинула зелёные заросли и увидела внизу, в отверстии полуразваленного окошка цоколя, повисшего на кирпиче растрепанного Черепашку!
Нагнулась, засунула руку в самую глубь, рванула за шкирку:
"Дурачок! Какой же ты дурачок! Мы сбились с ног искать тебя!"
Прижала к себе и, задыхаясь от восторга, от свершившегося чуда, понесла домой...
Радости домашних не было предела. Отмыли, накормили, уложили спать на чистую лежанку. Бобка обнюхивал его радостно, вылизывал его боевые раны. Отсыпался Черепашка долго. До того ли ему было, чтобы подумать о том, как жизнь его снова висела на волоске и о том, как больно было бы его близким, если бы его так и не нашли...
Жизнь пошла своим прежним чередом: цвели цветы, приезжали гости, дети смеялись, играли с котиками, чесали их за ушком. Легенды о Черепашкиных приключениях и спасительном чуде передавались из уст в уста.
Черепашка, как и прежде, выходил вечерами на веранду и распевал свои песни. Но только вот что-то неясное мучило его и не давало спокойно жить в этой солнечной семейной идиллии.
Воспоминания о подвигах в подземелье раздували гордыню молодого кота:
«Меня, Крысиного Короля, Покорителя Темного Подземелья, чесать за ушком?! Мне, Черепашке Великому дергать плюшевой мышкой перед носом?! Да я одолел одним только своим голосом целое полчище крыс!»
Юля и Юра поехали как-то вечером в гости к детям. Бобка и Черепашка остались одни, полные радости и гордости за то, что теперь на участке они, и никто кроме них — за старших. Бобка стал наводить порядок на территории, поймал пару мух, навел красоту, притоптал свою аккуратную лежанку.
Черепашка, по обыкновению, нахохлив шершавую пеструю шерстку, ловил опасных шмелей, бил цепкой лапкой крапиву. Когда стемнело, он уселся на крыльце и запел свою героическую балладу в разных тональностях на пышную сырную луну.
Там были рассказы о былых подвигах и мечты о грандиозном будущем, там было его кошачье отчаянье и надежды на светлое вечное...
Испев до последней ноты всё, что он чувствовал, Черепашка тоскливо зевнул и еще раз поглядел на толстый лунный диск. Подумал заносчиво:
«А для того ли я рожден, чтобы радовать детей и ластится к близким? Не лучше ли мне, подобно гордому тигру, бегать по джунглям и стращать трусливых ланей своим грозным рыком?»
Под белой дорожкой лунного света блеснул маняще зайчик.
«Что это там ждет меня? Что призывает меня блеском на новые подвиги?»
В темноте сада грузно заслонял горизонт внушительный силуэт садовой бочки. До того ли было юнцу, чтобы подумать о последствиях? Кошачий зрачок расширен, естество охотника подобралось в тугую пружину. Подлунный зайчик с поверхности воды ослепил своей вспышкой!
Черепашка рванулся в безумном прыжке по направлению к слепящему блеску! Просто потому, что он, недавний Король Подземелья, может себе это позволить.
Прыжок был роскошен. Звонкий всплеск и отрезвляющий холод ледяной воды из бочки обдали Черепашку холодной пощечиной. Вода! Леденящая вода в бездонном садовом цилиндре!
Неистово зашевелил Черепашка всеми своими четырьмя лапами, чтобы не захлебнуться, греб навстречу дорожке лунного света. Всё безрезультатно — стенки бочки были слишком скользкие, он захлебывался водой...
Своим юным умом Черепашка вдруг понял, что с этими обстоятельствами у него не хватит сил бороться. Но он верил, верил отчаянно. Главное — не переставать барахтаться, главное — не убирать своих острых когтей...
Юля и Юра были в гостях у сына. Ехали беспокойно, сердце было не на месте. Маленькая внучка купалась перед сном, плюхнула в воду любимую заводную черепашку и вдруг расплакалась во весь голос...
Сердце у Юли отчаянно бухнулось в пятки, дыханье остановилось. Предчувствие?
«Юра! Нам надо домой!» - рванули на всех парах, гнали, нарушая все существующие правила.
Вбежала на участок, не помня себя, не отдавая отчета, почему именно. Услышала всплески из сада...
В бочке из последних сил барахтался слабеющий Черепашка. Бобка беспокойно мяукал с веранды. Старший брат снова сам восхищенно впорхнул в холодные объятья погибели, решив видимо, что это он и есть тот кошачий бог, кто бессмертен и которому всё по плечу.
Но глубина этой бочки затягивала, а холод обездвиживал лапы...
Ахнув, Юля вытащила из воды почти бездыханного Черепашку. Обтерла его, прижала к груди:
«Дурачок! Какой же ты дурачок! Ты ведь нужен мне! Ты мой маленький герой, сумасшедший авантюрист. Когда же ты повзрослеешь? Сколько там еще осталось от твоих девяти жизней? Ведь однажды я могу и не успеть…»
Автор СОФЬЯ САМОРОДОВА
Следующая публикация
Комментарии 1