Предыдущая публикация
Ой, беда-беда...
Пропало у тёти Рины колечко. Хорошее колечко, серебряное и с бирюзой.
Дядя Влад сказал:
— Ты небось где-то на улице его посеяла.
Тётя Рина справедливо возмутилась:
— Какой дурак снимает кольца на улице?! Дома я его сняла — как раз перед тем, как за тесто взяться.
Ну, раз за тесто, тогда на кухне должно быть — логично же? Но на кухне нету. Нету и в ванной. И в комнате тоже нету.
Пока тётя Рина с дядей Владом ворошили пледы, переворачивали подушки и шарили возле компьютера, Ванька, молодой начинающий кот, сидел на солнечном подоконнике и притворялся хлебушком.
Был он ярок, апельсинно-тигров, и натуру имел кипучую.
— Ванечка, дружок мой, не видал ли ты случайно, где я, перечница беспамятная, драгоценность свою обронимши?
Не выходя из хлебо-булочного образа, Ванька посмотрел на тётю Рину тёмно-янтарными глазами — чистыми-чистыми, невинными-невинными. Так смотрят либо святые, либо законченные пройдохи.
Ну, святым-то он точно не был. Числились за ним кое-какие грешки, включая разбитые миску и блюдо. Миска бы ладно, она из магазина «Всё по 39», а вот блюда было жаль — старинное, всё в лепных выпуклых виноградинах, похожих на зелёный горошек.
Но в гибели антикварной посудины тётя Рина больше винила себя: нечего бросать на подоконнике хрупкие вещи, когда рядом шляются рыжие лапы, сопряжённые с кипучей натурой.
Когда что-то теряется, некоторые люди стучат по перевёрнутым чашкам, трясут скатерть, зовут на помощь паука и домового.
А тётя Рина, вконец обыскавшись любимого кольца, произнесла волшебное слово:
— Обретение!
Это было проверенное заклинание, подкреплённое одним легендарным случаем на работе, на стройплощадке. Некий сварщик варил трубу на четырёхметровой высоте, повернулся неловко, и из кармана его брезентовой робы выскользнул телефон. Спикировал сбитым истребителем, врезался в грязный утоптанный снег, подскочил и разлетелся: батарейка вправо, крышка влево...
Пришлось сварщику бросать трубу, спускаться с высоты и собирать потерю воедино. Нашлось всё... кроме сим-карты.
Поскольку горестный полёт телефона произошёл у тёти Рины на глазах, она приняла участие в поисках. Дело казалось почти безнадёжным: какого только хлама на снегу не валялось!
А тут — симка смартфонная, кусочек тёмного пластика размером с ноготок. Без особой уверенности тётя Рина прошептала «Обретение» и... почти сразу же нашла сварщикову симку в полуметре от своего башмака, между обрезком швеллера и разорванной пачкой из-под электродов.
Вот и теперь тётя Рина произнесла вслух заветное заклинание, а потом вдруг посмотрела на диван, улеглась на пол и, вооружившись длинной деревянной линейкой, стала в поддиванье осторожно шерудить.
Ну и дела! Не поддиванье, а какая-то пещера Али-Бабы! Чего только оттуда не вылетело: три зажигалки, две авторучки, пластинка жевательных таблеток с эвкалиптом, четыре маковых сушки, две кефирных крышки, двадцать три рубля пятью монетами, оторванная заглушка от подоконника...
А ещё — колечко. Серебряное и с бирюзой.
И откуда там все эти вещи, ну, кто бы подсказал?
— Вот рыжий ворюга! — заявил проницательный дядя Влад, оценив изъятые сокровища. — Ведь это статья...
— Сто пятьдесят восьмая часть первая в полный рост, — согласилась тётя Рина. — Два года дают. Но это человеку... А коту?
Открыли калькулятор, прикинули, сколько будет два года в пересчёте на кошачий — исходя из того, что у котов год жизни идёт за семь. Вышло сто четыре дня с копейками.
В общем, сидеть бы Ваньке в какой-нибудь кошачьей каталажке до самого лета, распевая противные песни про долю воровскую.
Но никто его, конечно, не посадил. И даже условно не дали, ибо, как ни крути, Ванька был мелкий шкет. Кошачье-то совершеннолетие наступает в восемнадцать месяцев, это вам любой ветеринар скажет.
А уголовная ответственность, по идее, месяцев в двенадцать. Ваньке же было только восемь, не тянул он на полноценного уголовника.
А тянул он на трудного, гиперактивного подростка.
Оступившегося, пошедшего по кривой дорожке, в чём виноваты были не в последнюю очередь семья и общество. Вот что с ним, с таким оступившимся, делать? Привлечь к общественно-полезной деятельности. Ну, или хотя бы к спорту...
Ни к какой общественно-полезной деятельности Ванька привлекаться не пожелал — оставался спорт. И купили Ваньке мячик, полосатый да прыгучий.
Ванька тут же набросился на него и азартно погнал по линолеуму. Целых пять минут гонял, пока мячик не потерялся.
Нашли его глубоко под диваном — вместе с запасными очками дяди Влада, коробком спичек и черепушкой от игрушечного скелета, много лет лежавшей возле компьютера для навевания глубоких, философских мыслей.
— Нет, он неисправим, — проворчала тётя Рина, покосившись на Ваньку.
— Малолетний рецидивист, гопник-ауешник!
— А когда мы его только-только взяли, какой он был хорошенький. Как пряничек, прям сю-сю-сю...
— Маленькие все хорошие. Но когда вырастают...
Это была, конечно же, клевета.
Взрослея, Ванька становился только лучше, потому что коты ценятся ещё и на вес. А в Ванькином рыжем случае — на вес золота.
Потому бандитские замашки прощались ему легко.
И, отдавая должное воровскому его статусу, дали хозяева коту блатную кличку-погоняло. Был просто Ванька, а стал Ваня Червончик.
Тётя Рина же с тех пор, не досчитавшись какой-нибудь мелкой вещицы, не грешила на свою беспамятность, а просто и спокойно наведывалась в пещеру Али-Бабы с длинной линейкой, чтобы поисковое заклинание лучше сработало.
Автор Катерина Разумкова.
Следующая публикация
Комментарии 2