С миру по нитке

Наши следователи – люди особого склада. По молодости они беспечно считают, что любое дело можно расследовать бесконечно долго. Как в полиции Майами, отдел нравов, с 4-ой серии по 94-ую. Но после хорошего орального ceкса в прокуратуре (надзирающий за следствием прокурор орёт, следователь слушает) эти жрецы Фемиды постигают страшную правду: сроки расследования ограничены. Очень жестко и конкретно. И за нарушение этих сроков оральный ceкс уже может перейти в aн@льный. Это была присказка, для понимания обстановки. Сказка начинается, когда только что отceксованная у прокурора девочка-следователь стала срочно закруглять дело. Прокурор до конца недели потребовал или дело, или хорошую порцию вазелина, не будем уточнять зачем. Так вот, в четверг бедная девочка обнаружила, что в деле нету почерковедческой экспертизы. Чёртова экспертиза должна была стать основным доказательством вины злодея, без нее в прокуратуру можно было идти только с вазелином. И девочка поплелась к экспертам. А в ЭКУ сидит Павел Стаканыч (назовем его так) – подполковник, отпахавший 27 лет на экспертизах. Стаканыч за свою службу выпил спирта больше, чем многие люди воды, умел ВООБЩЕ всё, выслужил себе повышенную пенсию и никого не боялся. Тем более пигалицу-следователя, которой больше всех надо. И на просьбу срочно учинить экспертизу предложил девочке зайти за результатом через месяц… Или через два… А если не перестанет нудеть, то и через три. От безысходности девочка сорвалась на запрещенный и особенно ненавистный Стаканычу приём: — Но мне очень надо! Я же женщина! Стаканыча этим не проймешь: — Тут нет женщин, тут все сотрудники! Через месяц приходи! Но и девочка твёрдо решила не отступать: — Но я же КРАСИВАЯ женщина! И вот тут Стаканыч сорвался: — Ах, значит красивая?! А голую жопу покажешь? Чтоб мы тут все твою красоту заценили? Вместо того, чтобы хамить или в слезах выскочить вон, девочка пошла ва-банк: — Если для вас это так важно… Честное слово – вы мне завтра экспертизу, а я вам голую попу! Весь отдел затаил дыхание. Девочка поставила себя в очень сложную ситуацию. Или она теперь прослывет на всю контору мошенницей почище своих клиентов – то есть теряет лицо, — либо завтра устроит публичный стриптиз – то есть опять-таки теряет лицо. Но Стаканычу было море по колено: — Договорились! Приходи завтра. Вечером Стаканыч засиделся в отделе за полночь и сделал злополучную экспертизу по всем правилам искусства. На следующий день на работу пришли все эксперты, включая тех, кто был в отгуле и отпуске. До нас слухи дошли неисповедимыми путями, и у нас куда-то пропала половина оперов. В оговоренное время девочка снова заявилась в ЭКУ. Стаканыч на глазах своих коллег, приблудных оперов и просто зевак с торжеством выложил на стол заключение экспертизы. И вот тут-то я и понял, чем юрист отличается от простых смертных. Девочка спокойно убрала заключение в большой пластиковый пакет и ласково сказала: — А теперь показываю голую попу! Из того же пакета был извлечён и развёрнут свежий номер свежий номер журнала "Хастлер". На развороте красовалось полноцветное и крупноформатное изображение. Гордо показав журнал ошеломленному Стаканычу, девочка повернулась и была такова. Ни до этого случая, ни после я не видел старика в таком состоянии. По всем понятиям, девочка свое слово сдержала, да еще при этом не уронила авторитет. Она же не обещала, что покажет именно СВОЮ часть тела, а не журнальную! Еще пару недель после этого Стаканыч вышвыривал в окно кабинета таинственным образом попадавшие на его стол журналы для взрослых…

На ночь среди прочего закинул в стирку дорогие спортивные носки - 4 пары. Утром развешиваю белье - носков только 3 пары. Что за...? Ясное дело, зажевало в машине, между стенками барабана. С матюками принялся разбирать. Раскидал машину наполовину. Тут звонит жена: "Хотела тебе сказать, что твои носки на батарею повесила, чтоб быстрее высохли".

Видела как-то компанию из трёх программистов. Один из них - красивая девушка. Ужасно умная и с внешностью, как у эльфийки. Её не портило ничто: ни откровенно пацанский стиль в одежде, ни несколько широковатые плечи, ни полное отсутствие макияжа. Прям смотреть и гордиться женским полом, мол, не перевелись ещё девушки-программисты. На кой я спросила, как её зовут? Зато я уразумела, что нефиг гордиться почём зря, а девушек-программистов на свете мало. И Никита не из их числа, пусть у него и длинные волосы. А окулист был прав.

Живу на первом этаже, решил сходить в магазин, выхожу в подъезд и слышу сверху, этажа с третьего разговор между мамой и маленьким ребенком. Дите стонет, что устало и ни куда не пойдет, а мама угрожает ему, что сейчас закроет дверь и бросит его в подъезде. Ну и дернуло меня что-то, голову поднял и как гаркнул "страшным" голосом: "Оставь его, я заберу!" Сверху, понятное дело, визг, быстрый топот и хлопок двери. Я поржал да пошел дальше. Минут через двадцать возвращаюсь с пакетом еды, а возле подъезда менты стоят. Ну я подошел, спросил, что случилось. - Да вот, - говорят - маньяка ловим...

Прощальный ужин... Юрий Викторович Калугин Мороз рисует на стекле Узоры нашей прошлой жизни. Чужими стали в феврале И о другом все наши мысли... Мы разбежимся через час, Таких полно на белом свете. Я больше не увижу Вас, На этой голубой планете. Закончен долгий наш роман Найду окольную дорогу. Растает прошлого обман И слава Богу, слава Богу! Не будет душу грызть вина, Поставлю в храме свечи. Напился счастья я сполна, Вновь расправляю плечи. Ну, вот и всё, прощальный ужин, Так много о себе узнал. Был для тебя я верным мужем, Но другом видит Бог не стал. Зима дороги все завьюжит, Люби того, кто сердцу мил. Не вспоминай меня - не нужно, Того, кто преданно любил. На небе встретимся с тобой, Получим то, что заслужили. Что нам даровано судьбой, Что под откос пустили. Мы жили будто бы одни, Совсем одни на белом свете. Летели годы словно дни, Теперь за всё в ответе. Вот и закончилась игра, Вино любви допито. Прощай, любимая - пора, Дверь для тебя закрыта... Мороз рисует на стекле Узоры нашей жизни Чужими стали в феврале, Я в твоей жизни лишний...

У меня на даче дружба с воронами. Периодически оставляю им то рыбьи потроха, то жилки от мяса, то шкурки куриные. И вот как-то обнаруживаю на крыльце колпачки на кровельные гвозди, точно в цвет моей крыши. Новенькие! Один раз сосед подарил связку вяленой плотвы. Несу домой — на заборе ворона. — Кар! (Привет!) — Кар (поделиться не хочешь?) — Кар! (Спасибо!) Пообщались. Главное — понятно ведь! Вчера кормил семечками синиц. Ну, и воронам подкинул шкурок от сала, в пластмассовом контейнере с Алиэкспресс. Выхожу через пол часа — контейнера нет. "Ну ладно, — думаю, — потеря небольшая". Через день поставил им шкуру от копчëной курицы в банке из под сметаны. Банка исчезла. Зато появился контейнер. Хорошо, что крышку не успел выкинуть.

Леонид Утесов вспоминал: "Я вернулся с концерта и обнаружил у себя под дверью извещение на бандероль. За барьером сидела женщина лет сорока с лишним. Она что-то глубокомысленно писала. Я положил извещение на барьер и сказал: — Будьте любезны. Не глядя на меня, она сказала: — Паспорт. — К сожалению, он на прописке, но выдайте мне бандероль, там нет ничего ценного. Все так же не глядя на меня, но уже строже она повторила: — Паспорт, паспорт. Эта ситуация напомнила мне недавно прочитанную историю о Карузо. Он пришел в один из римских банков, чтобы получить деньги. Чиновник спросил у него паспорт. Карузо сказал: "Паспорта у меня при себе нет, но я Энрико Карузо". "Я знаю, что есть такой знаменитый тенор, но я не обязан знать его в лицо". Тогда Карузо встал в позу и начал петь "Смейся, паяц...". Служащие и клиенты банка замерли. Когда Карузо кончил, чиновник со слезами на глазах проговорил: "Ради святой мадонны, синьор, простите, что я посмел усомниться. Пожалуйста, вот деньги". И он выдал ему крупную сумму. Мне была нужна всего лишь бандероль. Я встал в позу и запел: — Раскинулось море широко... Дама вскочила со своего места и громко закричала: — Гражданин, прекратите хулиганить, или я позову милиционера! "