I ГЛАВА
Удивительным образом переплетаются иногда человеческие судьбы, часы. Дни, недели, месяцы и годы жизни каждого человека выливаются в единый узор. У некоторых людей, проводящих жизненный итог, этот узор получается красивым, ярким. У других – наоборот. Жизненный узор выдался неказистым и серым, кривым и убогим.
И уже не часто в наше время встретишь людей, которые превыше материальных благ ценят ум, интеллект, начитанность и хорошее воспитание. Тамара всегда ценила в людях именно эти качества.
Родом она была из Серпухова – до Москвы рукой поддать. Послушная воспитанная девочка, она никогда не заставляла маму нервничать и переживать, словно понимая, что судьба у мамы не сладкая. Рано лишившись мужа, мама Тамары тянула на себе одна семейный груз – две дочки и парализованная мать не оставляли надежду на обустройство личной жизни. Решив раз и навсегда, что ей предназначено посвятить себя дочерям, она отбросила все надежды и, вкладывая душу, полностью отдала свое внимание и время дочкам. Потраченные усилия и труды не прошли даром. Тамара выросла очень хорошей и милой девушкой. Школу закончила на отлично. И когда встал вопрос, куда же поступать, она отдала предпочтение филологическому факультету Московского Государственного педагогического института имени Н.К.Крупской. Литература всегда была для Тамары отдушиной. С закрытыми глазами она могла пересказать наизусть «Евгения Онегина» А.С.Пушкина. Ю.М.Лермонтов, С.Есенин были любимыми поэтами. Но самым любимым поэтом был Шекспир. Тема любви пронизала все его творчество, а что еще нужно было молодой девушке, которая взахлеб прочитывала поэму за поэмой и мечтала о большой и светлой любви со счастливым исходом.
У Тамары в Москве жила тетя, родная сестра её покойного отца. Женщина дородная и зажиточная, работающая в сфере торговли. Тетя Нина когда-то развелась с мужем- алкоголиком и прибрав к рукам трехкомнатную квартиру растила единственную дочку Наташу, ровесницу Тамары. Она мысли не могла допустить, чтобы Тамара жила в общежитии, питалась чем попало, и считала копейки от и до стипендии. Нет, нет, и ещё раз – нет, Оленька! – громогласно объявила тётя Нина матери Тамары. – Как я могу допустить, чтобы моя племянница ютилась в общаге. Да мой покойный брат, царствие ему небесное, в гробу перевернётся, если я допущу, чтобы его дочь жила в общежитии. Разве смогу я спокойно есть и спать, зная, что моя племянница живет в гнезде общежитского разврата! Вот с Наташей в комнате и будет жить» На том и порешили. Учиться в институте Тамаре было очень интересно. Новые люди, новые подруги и друзья, новые впечатления.- все это завертело и закружило её в водовороте новизны. Способная, умная и творческая натура Тамары рвалась наружу и проявляла себя на поприще сначала комсорга группы, а затем и всего курса. Быть комсоргом курса в советское время – это означало очень многое. Перед Тамарой открывались многие двери пединститута, и эта должность обещала безграничные возможности в будущем. Как истинное дитя своего времени, Тамара верила в светлые идеалы коммунистической партии и Советского Союза. Студенческая жизнь Тамары была ключом. Где только она не побывала. Летом работала вожатой в пионерских лагерях, а в составе студенческого стройотряда побывала на многих знаменитых тогда стройках нашей некогда необъятной Родины. Казахстанская Целина – для неё это были не просто слова. Для неё это была целая жизнь, наполненная дикой усталостью, дымом костра, песнями под гитару, едой, приготовленной в походных кухнях, танцами под гармонь в сельских клубах. Но только сердце Тамары оставалось свободным. Не могла она полюбить никого из тех красивых молодых людей, что вечно выделяли её из толпы девчат. Даже огромные букеты полевых цветов, оставленных у входа в палатку, где жила Тамара на сельхоз. практиках, оставляли её равнодушными. Но сколько веревочке не виться все равно наступает конец. Последний курс института перевернул всю её жизнь вверх тормашками. Однажды, вернувшись с занятий, Тамара увидела, что Наташа лежит в постели.
- Наташа, что с тобой?
- Жутко себя чувствую – прохрипела Наташа.
- Температура 390, ангина – глотать не могу и разговариваю с трудом. Всё тело ломит, как - будто молотком избили. А хуже всего то, что послезавтра концерт перед иностранными студентами, а я в первом номере выступаю. Что делать, ума не приложу? Меня в мед. институте наш комсорг просто- напросто съест. Даже не представляю где я могла так простудиться?
- Не переживай, Наташка, что-нибудь придумаем!
Наташа училась в мед. институте, и хоть были они с Тамарой двоюродными сёстрами, между ними установились такие тёплые отношения и обоюдное взаимопонимание, что каждая могла с полной уверенностью сказать друг о друге:- Это моё второе – я!
Не бросать же сестру в беде. Вооружившись сведениями о том, что нужно найти секретаря комсомола мед. института – Коломейцева Лешу, объяснить ему ситуацию, в которую попала Наташа, и выступить вместо нее на концерте. На словах все было легко и просто, как дважды два. На деле же оказалось всё не так просто. Коломейцев Леша возмущался долго и громко, но так, как другого выхода у него не было, он повел Тамару на репетицию.
К началу концерта она уже знала, что и когда она будет петь и говорить:
- А знаешь, ты лучше даже подходишь на эту роль, чем твоя сестра. Особенно эта твоя коса. А, что ни делается, все к лучшему. – Коломейцев дружески похлопал Тамару по плечу. - Не сердись, что орал тогда, сама понимаешь, такая ответственность.
- Сама в такой же шкуре, понимаю.
Концерт был посвящен Конституции СССР и показывался исключительно иностранным студентам мед.института, коллективу преподавателей всех кафедр, а также приглашенным гостям из обкомов и горкомов партии.
Поднялся занавес. 15 девушек стоящих полукругом олицетворяли 15 союзных республик. Тамара выступала первой в роли Российской Федерации.
Свою толстую тугую косу она перекинула на грудь и, выступив вперед на шаг, начала декламировать свои слова:
- Россия, Могучая держава,
Сплотив республик всех в одну семью,
Ты жизнь и мир в порядок воплотила,
За что тебе – спасибо говорю!
Глаза уткнулись в молодого человека, сидевшего во втором ряду. Он сверлил ее взглядом, а она как загипнотизированная не могла оторвать от него своих глаз. Когда они начали петь вместе с институтским хором гимн Советского Союза, все встали и стоя слушали их.
Молодой человек со второго ряда начал продвигаться к проходу. На него недовольно смотрели, шикали, но он упорно продвигался и не переставал смотреть на Тамару. Закончив петь, Тамара с остальными девушками зашла в гардеробную, чтобы переодеться и тихо уйти, но кто-то крепко взял её за руку.
- Подождите
От неожиданности Тамара вздрогнула.
- Извините, если напугал.
- Это был тот парень со второго ряда. Достаточно было Тамаре посмотреть в его глубокие зеленые глаза, чтобы понять – она пропала.
- Мне надо поговорить с Вами.
Куда девалась прежняя самоуверенность Тамары? Раньше она быстро отшивала потенциальных женихов, но сейчас она только и смогла тихо промямлить:
- Но мне нужно переодеться…
- Я подожду Вас на выходе.
В гардеробной, где она переодевалась, всё валилось у неё из рук.
- Да что со мной происходит?!
Выйдя из актового зала мед. института, она сразу наткнулась на него. Он, как и сказал, ждал её на выходе.
- Я Вас слушаю. Что вы хотели мне сказать?
- Можно я Вас провожу, а по дороге мы поговорим. Он проводил её до самого подъезда. Тамара даже не заметила, как быстро пролетело время. Фархад Асади оказался интересным собеседником, начитанным и, кроме того, красивым молодым человеком. Высокий, атлетически сложенный, он привлекал внимание многих прохожих. Черные, вьющие волосы мягко обрамляли красивое мужественное лицо. А глаза – они были такими зелёными, как вода в озере. Глядя в них, Тамара про себя говорила:
- « Я тону!»
Его взгляд, как бы парализовывал её, делал её мягкой и безвольной.
- «Господи, я даже не могу нормально отвечать ему на вопросы» - в смятении думала Тамара. « В данном случае надо придерживаться поговорки» - Слушай, смотри и молчи». А то наболтаю глупостей».
А Фархад говорил без умолку. Акцент практически не мешал ему при разговоре. Он рассказывал Тамаре о себе, о своей родине – Сирии, о том, что он потомственный врач. Его отец имел в Дамаске частную клинику и послал своего старшего сына получать высшее образование в СССР. Фархад уже заканчивал учёбу и в августе собирался уехать домой. Дойдя до подъезда дома, где жила Тамара, Фархад попросил:
- Тамара, прошу Вас, не откажите ещё в одной встрече.
И Тамара не отказала. Она не смогла отказаться от встреч с ним и во второй, и в третий, и в последующие разы. Образ Фархада, его лицо, фигура, его руки неотступно преследовали её. Она уже жила этими встречами.
- Ну, наконец-то, заневестилась наша Тамарка-то. А то я уже надеяться перестала. Все, думаю, уедет девчонка в свой Серпухов холостой. А – нет! Ты посмотри-ка, как расцвела- то! Когда же с женихом познакомишь? – громогласно допытывалась тетя Нина. Но Тамара всё отнекивалась, будто чувствуя, как родня отреагирует на Фархада.
С Фархадом они не переставали встречаться. Гуляли по осенней Москве, бродили по бульварам и площадям, целовались у памятника А.С.Пушкина, а памятники Лермонтова и Толстого были свидетелями их признаний в любви. Тамара совсем потеряла голову, она с ума сходила от одной только мысли, что в конце лета они расстанутся навсегда. Фархад как мог утешал её.
- Любимая, я не оставлю тебя никогда. Я всю жизнь буду рядом с тобой. Мы никогда не расстанемся.
Перед Новым 1971 годом Тамара, собрав вещи, сказала тете Нине и Наташе, что едет домой к маме. А потом позвонила домой маме и сказала, что остается встречать Новый год в Москве. Ей было мучительно стыдно обманывать самых родных и близких людей. Но и отказать Фархаду в его настойчивой просьбе встретить Новый год, она не могла. - У вас в стране говорят: - « С кем встретишь Новый год, с тем его и проведешь»- говорил, смеясь Фархад – а я хочу с тобой провести не только целый год, а всю свою жизнь.
Подготовка к встрече Нового 1971 года у них прошла основательно. Они прошлись по магазинам и накупили продуктов. Потом вместе готовили, жарили, парили. Тамара старалась накормить Фархада, чем-то особенно – вкусным. Но встретить Новый год вдвоем им не удалось. Земляки Фархада завалив весёлой гурьбой к ним в комнату, лишили их возможности побыть наедине. После шумного застолья, боя курантов, поздравлений и танцев до утра девушки, землячки Фархада забрали её к себе в комнату, где она от души выспалась. А вечером Фархад отвез ее обратно к тёте. Пролетели новогодние выходные дни, и Тамара с чистой душой отправилась в институт, готовиться к зимней сессии. Но придя в свою группу она услышала, что её вызывают срочно в деканат. Когда она зашла в кабинет, навстречу ей поднялся пожилой, но довольно в хорошей форме мужчина – Сергей Васильевич Кудряшов, профессор, декан фил. факультета.
- Итак, товарищ Устинова, хочу с Вами поговорить. Присаживайтесь, пожалуйста, разговор у нас будет с вами долгим и неприятным.
Тамара в растерянности села на стул, предложенный профессором.
- Мне тут такие басни рассказывали, что наша первая красавица, комсорг группы спуталась с иностранцем. Встречается и провела с ним ночь в общежитии для иностранных студентов. От такой осведомленности декана Тамара сидела подавленная. Мелкой дрожью предательски задрожали руки и ноги. Увидев её состояние, Сергей Васильевич смягчился:
- Тамара, скажите, что это всё ложь и клевета.
- Нет, это не ложь, Сергей Васильевич, и не клевета. Всё что Вам донесли – это чистая правда. Такая же чистая, как и моя любовь к этому человеку. Тамара аж задохнулась от своей смелости. Куда-то исчезла дрожь, на её месте появилась злость на клеветника и отчаяние, как-будто у неё отнимают самое драгоценное в жизни.
- Дочка, - Сергей Васильевич присел с ней рядом, взял её руку в свою,
- Доченька, пойми и не злись на старого чудака. Я не могу запретить тебе любить. Я не в праве, да и не в силах этого сделать, пойми. Тот кляузник, что донёс мне на тебя, донесет и выше, и я потом тебе ни чем не смогу помочь. Я не спорю с тобой, раз ты выбрала его, раз твое сердце откликнулось и открылось ему, значит он достоин тебя и твоей любви. Но пойми и меня. Я не могу пойти против той системы, в которой мы живем, и не советую этого делать и тебе. Если ты не откажешься от него – все откажутся от тебя. Ты сама себя выкинешь на обочину дороги по имени «жизнь». Ты не сделаешь карьеры, и не устроишь нормально личную жизнь. Подумай, доченька, взвесь всё и определись с будущим. Если сделаешь всё как я тебе посоветовал, я и в дальнейшем помогу тебе. Мы в деканате давно приглядываемся к своим отличникам. Нам на факультете нужны молодые специалисты. Иди, Тамара, и подумай. Хорошо подумай, дочка, хорошо. Но обдумать всю сложившуюся ситуацию Тамаре не дал Фархад.
- Тамара, жизнь коротка и надо ценить каждое её мгновение - говорил когда-то восточный мудрец. А я могу сказать только одно – люблю. И всегда буду любить. Ты говоришь – надо расстаться. Но как? Ты сможешь меня бросить? Я не смогу… Когда я встретил тебя я понял – что попался, что уйти от тебя – это выше моих сил. Ну, хорошо. Давай попробуем расстаться. Не будем встречаться, как ты предлагаешь. Но я сразу говорю – не вытяну без тебя долго. Не смогу…
И действительно их разлука была не долгой, всего-навсего пять дней. И снова закрутилось, завертелось колесо любви – это чертово колесо. Дома все уже знали о чувствах Тамары и Наташа орала на неё всякий раз, когда она собиралась на свидания. Мама с тётей Ниной отговаривали её, ревели и голосили, но Тамара упрямо, с присуще только молодым и смелым людям максимализмом отстаивала свои чувства.
Однажды, придя на занятия в институт, на доске объявлений в вестибюле она прочитала объявление, ставшее началом отсчета ее падения.
«Завтра, 25.02.1997 года, состоится отчетно – выборное комсомольское собрание. Явка всех строго обязательно». Да, именно 25.02.71 года Тамару исключили из комсомола. С обсуждением её личной жизни, с презрением за связь с иностранцем, с равнодушием выгнали из своих рядов. Она стояла на сцене большого актового зала, а весь ее курс – это семь групп по 25 человек в каждой, смотрели на неё, говорили о ней, осуждали её. Как она добралась до дома Тамара не помнила. Плакать не хотелось. На нее нашло какое-то оцепенение. «Как же так?» - думала она, лежа на кровати, уставившись невидящим взглядом в потолок. – Все великие писатели, поэты, певцы всех времен и народов восхваляли, обожествляли любовь, а у нас в стране она преследуется и осуждается. Как же быть?» Зазвенел телефонный звонок. Звонил он долго и настойчиво, и так как никого в доме не было кроме неё в тот момент, Тамаре пришлось ответить на звонок. Услышав в трубке самый дорогой, самый любимый голос, она расплакалась. Сквозь слезы она поведала Фархаду об исключении её из комсомола, о том, как обсуждался вопрос об её исключении вообще из института, за аморальное поведение, но спасло ее, только то, что шла она на красный диплом и декан Кудряшов Сергей Васильевич заступился за нее, дав при этом понять, что красный диплом она не увидит, как собственных ушей. Дадут самый обычный.
- Любимая, не надо переживать, - заботливый голос Фархада обволакивал и успокаивал её. – Я нашел выход из этой ситуации – напишу отцу, что хочу жениться, а там мы с ним, что-нибудь придумаем. А сейчас одевайся и выходи. Я жду тебя на углу, возле телефонной будки. Мы не виделись целые сутки. Люблю и жду. Да, Фархад написал своему отцу, но пришедший ответ ужасал. Отец заклинал его, чтобы он не женился на неверной. «Я хочу, - писал он, чтобы матерью моих внуков была мусульманка. Женщина наших корней, нашего круга, знающая наши обычаи и адаты. Я же просил тебя, когда ты уезжал учиться, чтобы ты не натворил глупостей, и ты мне обещал!» Фархад не знал, как сообщить Тамаре об этом письме. Он долго не решался. Но время шло и надо было что-то предпринимать. Встретившись в очередной раз на свидании, Фархад решил открыться ей. - Тамара, - начал было он и запнулся. Что-то в его интонации было такое, от чего улыбка сползла с её лица без следа, и по коже пробежал озноб.
- Тамара, я получил ответ от отца.
- Не надо, Фархад, не говори ничего. Я всё поняла. И поняла уже давно. В твой мир у меня всего лишь навсего временная виза. Когда страстно чего-то желаешь, получается совсем наоборот.
Тамара не знала, что делать, как жить дальше. Жизнь без Фархада – это ад, медленная невыносимая смерть. Зная, что красный диплом она не получит, Тамара училась кое-как, выезжала на бывших знаниях, лишь бы только закончить институт. С Фархадом они не переставали встречаться. А тем временем на улицах Москвы бушевала весна. Пьянеющий запах цветущих кустарников сирени, жимолости и жасмина ароматным облаком плыл по городу. Разная пернатая братия с утра и до вечера щебетала, чирикала так шумно и громко, что иногда людям приходилось повышать голос, чтобы услышать друг друга при разговоре. Москва готовилась к первомайским праздникам, вычищалась, наряжалась. Повсюду висели первомайские транспаранты и флаги.
Стволы деревьев и бордюры были аккуратно побелены, а кусты над тротуарами так же аккуратно подстрижены. На праздничные дни тётя Нина и Наташа собрались на дачу. - Томочка, милая, ну давай с нами на дачку, а? В земле покопаешься, шашлычков поешь, авось легче станет.
- Да нет, спасибо тётя Нина. Мне заниматься надо. Через месяц гос.экзамены, а я толком даже не занималась. Знаю я твои гос. экзамены! Со своим нерусем будешь встречаться. Ну дал же бог наказание девчонке. Мало что-ли наших парней? Красивые, здоровые, умные, ну что еще нужно? А нет! Выбрала себе проблему на голову! – ворчала тётя Нина, гремя посудой на кухне. Тётя Нина была абсолютно права. Ни о какой подготовке к гос. экзаменам Тамара и не помышляла. Все её мысли были заняты другим. В эти выходные она решила воплотить свой замысел. Она давно поняла, что быть с Фархадом им не дадут обстоятельства, а жить без него она не хотела. Чтобы не расставаться с любимым никогда, она решила родить от него ребенка. Пусть хоть частичка Фархада останется с ней навсегда. И первым мужчиной в её жизни будет любимый человек, хоть и не суждено им быть вместе, не суждено стать мужем и женой, иметь семью, дом. Хоть на мгновение, но они будут вместе, и эта связь не пройдет бесследно. Они жили в тёткиной квартире ровно три дня. Это были самые светлые и самые прекрасные дни в жизни Тамары. Они любили друг друга так сильно и так нежно, словно предчувствуя, что им никогда не быть вместе. Уже позже, через несколько лет, она услышала песню полностью отразившую те чувства и ту безысходность, что переполняли Тамару в те дни. Эта песня резанула ей по ране в сердце, что никак не хотела затягиваться, заживать, ноя время от времени.«Три счастливых дня, Было у меня, Было у меня с тобой. Я и не ждала, Я и не звала, Просто так подарены судьбой. Как же эту боль, Мне преодолеть? Расставанье – маленькая смерть. Расставанье – долгий путь, Но всё же Где- нибудь, когда – нибудь, Ты вспомнишь обо мне»
О том, что беременна Тамара не говорила Фархаду, ни хотела причинять любимому ещё больше страданий. Фархад сильно переживал из-за предстоящей разлуки, но выхода из сложившейся ситуации они не видели.
А тем временем выпускные гос. экзамены закончились. Прошло и распределение на рабочие места. Тамара, как и ожидала, получила направление подальше от родных пенатов в Ставропольский край, Буденовский район, в село Томузловское. Получив диплом, собрав чемоданы, она решила уехать не попрощавшись, а лишь передать Фархаду письмо, где она сообщала ему о своей беременности.
На вокзал Тамару пришли провожать мама, тётя Нина и Наташа. Мама и тётка промокали глаза носовыми платочками.
- Как же ты там будешь, Томочка?- всхлипывала мама.
- Что бог не делает, всё к лучшему. Приедет, обустроится, глядишь и встретит хорошего русского парня, замуж выйдет. А-то учудила-то! В любовь поиграть захотелось. Ну и где же твой принц заморский ходит? Чего-ж он тебя провожать не пришел? – подначивала Тамару тётя Нина.
- Я ему ничего не сказала…. - Тома, я сказала ему, что ты сегодня уезжаешь – тихо сказала Наташа, - но письмо твое я передам ему потом, как ты просила.
- Наташа, зачем? – не успев поругать сестру, Тамара увидела бегущего к ней Фархада. Он молча, не обращая внимания на окружающих, обнял Тамару и не выпускал её из объятий, пока не раздался гудок поезда. Ничего не говоря он протянул ей конверт, поцеловал и помог подняться в вагон. Они взглянули друг на друга в последний раз. Такой взгляд может пронзить насквозь. Они смотрели друг на друга так. Словно до конца света осталось всего несколько секунд. Надо же ни слова не прозвучало, а все было сказано. Мама, тётя Нина и Наташа ревели в голос, а у Тамары было такое ощущение, что это конец, что жизнь закончилась, но только мысль, что она увозит в себе частичку Фархада, удерживала её от безумного поступка броситься под поезд.
В купе поезда, где ехала Тамара, было жарко и душно. Наревевшись от души, Тамара вышла в тамбур, успокоилась и решила прочитать письмо Фархада. Это письмо было откровением, ничем не прикрытой болью сердца и души. Каждая строчка сквозила безграничной любовью к ней, и каждая строчка отражала безысходность ситуации, заложниками которой они стали.
«Если когда-нибудь в жизни у тебя появится возможность увидеться со мной, заклинаю тебя, воспользуйся ею. Что до меня, то ты навсегда останешься в моем сердце». В конце письма Фархад сообщал ей свои координаты в Дамаске.
I I глава
На перроне железнодорожного вокзала в Буденновске Тамару встречал председатель колхоза.
- Ну, Тамара Александровна, получили мы директиву с направлением Вас в нашу школу. Там в деревне уже все заждались новой учительницы. И хатку справили Вам, и рабочее место приготовили. Так что – добро пожаловать! Сейчас подъедет наш агроном Алексей, и мы тронемся в путь.
Посмотрев на Тамару, председатель обратил внимание на её бледное лицо, оттекшие веки, измученный вид.
- Потерпи, дочка, видать устала ты с дороги очень.
Тамару действительно сильно тошнило. Только бы добраться и будет всё нормально. «Отлежусь, отосплюсь – вся тошнота и рассеется» - думала Тамара.
В это время к ним подошел высокий, атлетически сложенный мужчина лет 28-30 -Здравствуйте! Вы, наверное, Тамара Александровна – наша новая учительница. А я агроном – Алексей.
- Ну, Лёха, ты даешь! Отпросился на пару минут, а самого целый час не было. Вон, посмотри на неё! Человек с дороги, устал и тебе ещё дожидаться пришлось. Где тебя черти носили?
-Да, не ругайся ты так Михайлыч! Сам же знаешь, зачем ходил. Понимаете, Тамара Александровна, у меня женка в интересном положении, шоколад днём и ночью просит. Вот и приходится где надо и не надо покупать его.
- Давай, давай, поехали! – прикрикнул на него председатель.
Ехали по трассе всего-то минут 30-35, а потом свернули на проселочную дорогу. Тамару так растрясло, что пришлось останавливать председательский уазик. Токсикоз выворачивал её нутро наизнанку. Иной раз ей казалось, что сейчас она умрет. Но отдышавшись и умывшись предложенной Алексеем водой, она пришла в себя и уже более-менее чувствуя себя, доехала до деревни.
Красивый, аккуратный домик распахнул перед ней свои двери. На пороге стояла хозяйка – Антонина Петровна.
- Ох, доченька, да на тебе же лица нет! Это ж тебя так укачало – то? Давай-ка, моя хорошая, раздевайся. А я баньку затоплю. Обмоешься, поешь и в постельку. Отлежишься – как-будто заново родишься.
- Петровна, ты-того, смотри хорошо за новой училкой-то! А то смотри у меня! Колхоз зазря квартплату платить не собирается.
- Да иди ты уж, Михайлыч! Мы бабы сами разберемся, что к чему.
Обмывшись, Тамара даже не стала есть. Рухнув в постель, она как убитая заснула. Ни снов, ничего другого она не видела. Организм требовал отдыха на восстановление сил. В течение последующих недель к Антонине Петровне приходили гости. То соседи заглянут, то родственники, то другие сельчане. Цель у всех была одна – увидеть и познакомиться с новой учительницей. Тамара разговаривала, шутила, смеялась с ними, но мыслями она была далеко от них. Как-будто ритм отбивало сердце:
- Фархад, Фархад, Фархад…
Тысячи, миллионы тысяч раз она разговаривала с ним. И во сне, и на Яву она советовалась с ним, рассказывала, как прожила еще один день без него.
До начала учебного года оставалось всего-навсего дня два-три, когда её вызвали в правление колхоза. Секретарь колхозной комсомольской ячейки Николай встретил ее прямо у крыльца. Препроводив её в кабинет, закрыв за ней дверь любопытствующими взглядами деревенских сплетниц, он пригласил её присесть.
- Я вот по какому делу пригласил вас сюда, Тамара Александровна. На вас пришло письмо из комитета комсомола, где вы учились. Там сказано, что вас исключили из наших рядов за аморальное поведение. Я, так сказать, даже был неприятно удивлен таким вот поворотом. Даже незнаю, что и сказать– Николай аж вспотел. Достав из кармана брюк чистый, аккуратно сложенный носовой платок, он стал усердно вытирать им лицо и затылок, видимо ожидая реакцию Тамары.
- Ну, что ж, Николай, раз там так написано, значит так и есть на самом деле. Врать они не будут. А если вы собираетесь услышать от меня объяснений, то я не обязана вам их давать, да и не собираюсь. До свидания.
С этими словами Тамара встала и вышла из кабинета, оставив ошарашенного Николая сидеть. Как и следовало ожидать вся деревня очень скоро стала оживленно обсуждать пришедшее письмо.
Но ей так никто и ничего прямо не сказал. Зато Николай решил, что раз честь Тамары запятнано, то и ему не грех приударить за ней и поразвлечься на славу. Через пару дней, выпив для храбрости граммов триста крепленного соседского самогона, он отправился к Тамаре приглашать её в клуб на танцы.
Антонина Петровна как раз стояла во дворе и ждала Тамару, чтобы вместе отправиться в летнюю кухню поужинать да поболтать за чашечкой чая.
Громкий стук в ворота напугал старую женщину. Выглянув за калитку она увидела пошатывающегося Николая.
- Ты что ж это, Коля, так громко стучишься? Аж напугал меня-старую!
- Ты, это-того Петровна, Тамарку-то позови. На танцульки в клуб хочу с ней пойти. Развлечемся! Костями погремим.
- Да ты, Коля, никак пьян?!
- Да не пьян я, Петровна, с чего взяла-то?
- Да от тебя разит как от алкаша подзаборного. Шёл бы ты, Коля, домой подобру- поздорову, пока приключений себе на голову не сыскал.
- А ты не гони меня! Я к тебе не пришел! Тамарку зови! А то щас как зайду!
- Вот я тебе зайду! Вот зайду! Антонина Петровна схватила стоявшую рядом метлу и ну лупить оторопевшего от такой атаки Николая. – А ну, пошёл отседова, пока кости не переломала! Ишь ты, как к порядочной девчонке лезет-то.
Отбежав на безопасное расстояние от разъяренной Петровны, Николай, осмелев, прокричал:
- Да, тебе – порядочная! Это она была когда-то порядочной. Уж я – то знаю! В письме сказано было что почём. Уж мне-то поверь, Петровна. За просто так с комсомола непопрут! -Катись-катись, окаянный! Чтоб духу твоего здесь не было. Вот щас пойду к председателю, расскажу ему, что ты здесь вытворяешь. Сам запросто вылетишь из комсомола.
Антонина Петровна зашла во двор и увидела стоящую на крыльце бледную Тамару.
- Ты, дочка, не слушай, что этот оболтус болтает. Самого-то выбрали секретарем за то, что отец главным счетоводом в колхозе работает. Вот он и болтает, что в голову придет.
Но Тамара уже не слушала её. Забежав в свою комнату она бросилась на свою кровать. Рыдания душили её. Антонина Петровна, присев рядом на стул, ласково гладила её по голове.
- Не расстраивайся так, дочка. Не убивайся ты так! Ну и что-же, что письмо там какое-то пришло. Ну, поболтают малость люди, да и перестанут. На каждый роток не накинешь платок. Стоит ли из-за пьяного полуумка так плакать?
- Антонина Петровна, милая вы моя! Святая! Всё что Колька наплел – всё это правда.
И Тамара рассказала Антонине Петровне всю правду. Без утайки и умалчивания.
- Горемычная ты моя. Сколько-ж ты натерпелась-то, родимая. А то, что беременна – это конечно осложняет всё. Но, что Бог не делает – всё к лучшему. Ты только козлов наших деревенских к себе не подпускай, а там всё нормально будет. Пошумят, посудачат – да и позакрывают рты свои. Не ты первая, не ты последняя без мужа рожать будешь. Тамара обняла пожилую женщину, заменившую ей здесь мать.
- Спасибо Вам, Антонина Петровна. Спасибо за всё. За то, что поддерживаете меня в трудное время.
Они ещё долго сидели, обнявшись, доверительно общаясь и строя планы на будущее.
В сентябре Тамара приступила к своей работе. Большая светлая школа сияла после проведенного капитального ремонта летом. Широкие коридоры, просторные классы, новая мебель, ученики с веселыми мордашками и взбалмошными характерами, как-то отвлекали Тамару от тяжелых мыслей.
Ежедневная проверка груды тетрадей и планы уроков на следующий день не давали Тамаре возможности жалеть себя и оплакивать свою неудавшуюся личную жизнь. Еженедельно, как по плану, она отправляла Фархаду письмо с подробным отчетом о прожитых без него днях, том, как она мечтает, о том дне, когда он приедет и заберет её с ребенком отсюда. Но ответа от Фархада все не было. Молва и пересуды за спиной Тамары никак не останавливались. Отверженный Николай как мог обливал её грязными сплетнями. А когда живот уже невозможно было спрятать разговоры о ней вспыхнули с новой силой. Но в лицо ей так никто и не посмел ничего сказать, потому, что поведение Тамары пресекало любые обвинения. У неё был один маршрут школа – дом. Даже в магазин по её просьбе ходила Антонина Петровна со списком необходимых вещей.
- Ты, дочка, головы-то не опускай - учила её Антонина Петровна, - не моталась ты да не гуляла, с кем не попадя. Он муж твой перед Господом Богом. А боженька он всё видит. Да вознаградит он тебя за страдания твои, - она судорожно перекрестилась. – Да снизойдет на тебя благодать божья. Люди совсем очумели – ни Бога, ни чёрта не боятся!
Тамара написала письмо маме, где сообщала о том, что в начале февраля ей рожать. Как и следовало ожидать мама Тамары – Ольга Сергеевна приехала сразу же, как получила письмо. - Что ж ты мне ничего не сказала, когда уезжала сюда. Я бы заставила его жениться на тебе. До горкома партии дошла бы, но заставила.
- Дело не в том, что он не хотел жениться на мне, мама. Ты же сама видела его отношение ко мне. Это его отец не захотел обо мне ничего слышать. А как навязываться людям, если они тебя уже заочно, заранее невзлюбили. Я не хочу, чтобы из-за меня он отказался от всего, что ему дорого.
Они ещё долго разговаривали, вспоминали, плакали.
В конце ноября Тамара вышла в декретный отпуск и, собрав свои нехитрые пожитки, поехала к маме в Серпухов – рожать.
На вокзал её отвозил всё тот же агроном- Алексей.
- Это хорошо, что к матери едете рожать. А вот у моей женки никого нет - детдомовская она. Да и у меня из близких один отец остался. Через месяца полтора – два ей рожать. Как она будет сама обходиться – ума не приложу. Вот вы кого хотите – дочку или сына?
- Да мне разницы в принципе нет. Лишь бы здоровый был
- Ну, это, конечно, правильно, но я все равно хочу, пацана. Так сказать – продолжение рода. А Милка моя девку хочет.
Доехав до вокзала, Алексей проводил Тамару на поезд и только потом тронулся в обратный путь.
В начале февраля 1972 года Тамара родила крепкую и красивую дочь. Как взглянула на ней в первый раз так и решила назвать ее Дианой. Она была плоть от плоти ребенком Фархада. Такие же черные волосики, чуть припухшие губки, кожа отливала оливком, а глаза – они обещали быть такими же зелеными и глубокими, как у отца.
Комментарии 28
Заботы о ребенке и послеродовое восстановление организма отодвинули мысли и мечты о Фархаде на задний план. Она полностью отдалась этим радостным хлопотам, даже не представляя всю глубину своего счастья – быть матерью, кормить ребенка грудью, купать и пеленать его.
С Москвы приехала тётя Нина с Наташей, чтобы поздравить её с рождением Дианки.
- Ну, Томка, ты даешь! Тихоня – тихоней, а тут такой кекс обмочила! – тетя Нина, как всегда загребла в свои объятия и звонко расцеловала в обе щеки. – Мы тут с Наташкой тебе пеленок – распашонок да погремушек понабрали – пользуйтесь на здоровье!
- Ой, Тамарка, я так рада за тебя! Она такая красавица. А как она пахнет! Я тоже такую хочу! – Наташа держала Дианку на руках и целовала её то в щечку, то в лобик.
- Я - те дам! Хочет она такую! Ишь ты! Ты замуж...Ещё- Нет, ты посмотри на неё, Тамара! – с восторгом говорила Ольга Сергеевна. Какая она спокойная и терпеливая. Ведь знаю, что голодная, а она даже не пикнет. Ждет пока мамка подойдет и покормит.
Заботы о ребенке и послеродовое восстановление организма отодвинули мысли и мечты о Фархаде на задний план. Она полностью отдалась этим радостным хлопотам, даже не представляя всю глубину своего счастья – быть матерью, кормить ребенка грудью, купать и пеленать его.
С Москвы приехала тётя Нина с Наташей, чтобы поздравить её с рождением Дианки.
- Ну, Томка, ты даешь! Тихоня – тихоней, а тут такой кекс обмочила! – тетя Нина, как всегда загребла в свои объятия и звонко расцеловала в обе щеки. – Мы тут с Наташкой тебе пеленок – распашонок да погремушек понабрали – пользуйтесь на здоровье!
- Ой, Тамарка, я так рада за тебя! Она такая красавица. А как она пахнет! Я тоже такую хочу! – Наташа держала Дианку на руках и целовала её то в щечку, то в лобик.
- Я - те дам! Хочет она такую! Ишь ты! Ты замуж выходи поначалу, а потом штампуй сколько хочешь – тётя Нина погрозила Наташе пальцем.
- Ладно-ладно, тётя Нина, это она пошутила. Пойдем, Наташа, мне с тобой поговорить надо.
Они зашли в детскую комнату, закрыли двери.
- Наташа, он тебе звонил, после того, как
Понимаешь, Томка, я не передала ему этого письма. Как ты уехала, я сразу же порвала его.
- Как? Что ты говоришь? Как не передала? Что ты сделала, Наташа?! Как ты могла?! – Тамара уже не говорила, она кричала, трясся Наташу за плечи. – Он же ничего не знает теперь о Дианке! И письма мои ему не доходят! Он ничего, ничегошеньки не знает, что я беременной была! Я же все ему в письме написала, и адрес свой новый ему там указала, чтоб на школу мне писал! Что ты натворила Наталья, что?!
- Томочка, милая, не плачь, успокойся! Прошу тебя! Как ты не понимаешь, что своим поступком ты на всех нас навела тень. Я не могла жить в постоянном страхе, что завтра к нам могут прийти из компетентных органов с вопросами о тебе. Да, он звонил, спрашивал, где ты, куда уехала, просил адрес.
- Наташа, Наташа, что же ты наделала? Ты же жизнь мне сейчас перевернула.
Оставшиеся месяцы до окончания декретного отпуска прошли...ЕщёТы передала письмо? Наталья как-то сразу сникла и с низко опущенной головой прошептала:
Понимаешь, Томка, я не передала ему этого письма. Как ты уехала, я сразу же порвала его.
- Как? Что ты говоришь? Как не передала? Что ты сделала, Наташа?! Как ты могла?! – Тамара уже не говорила, она кричала, трясся Наташу за плечи. – Он же ничего не знает теперь о Дианке! И письма мои ему не доходят! Он ничего, ничегошеньки не знает, что я беременной была! Я же все ему в письме написала, и адрес свой новый ему там указала, чтоб на школу мне писал! Что ты натворила Наталья, что?!
- Томочка, милая, не плачь, успокойся! Прошу тебя! Как ты не понимаешь, что своим поступком ты на всех нас навела тень. Я не могла жить в постоянном страхе, что завтра к нам могут прийти из компетентных органов с вопросами о тебе. Да, он звонил, спрашивал, где ты, куда уехала, просил адрес.
- Наташа, Наташа, что же ты наделала? Ты же жизнь мне сейчас перевернула.
Оставшиеся месяцы до окончания декретного отпуска прошли для Тамары в каком-то ступоре. Она впала в послеродовую депрессию, и только забота о ребенке, не дала ей наложить на себя руки. Постепенно, очень медленно она приходила в себя. Она понимала, что ей всё придется начинать с нуля. Никакой связи с Фархадом не было. На письма, что она отправляла на адрес, указанный им в прощальном письме, не было никакого ответа. Поехать в Москву и разыскать в общежитии, где он жил, его земляков она не могла – грудной ребенок на руках, да и не знала их имён, только на лицо помнила. В общем получался сплошной замкнутый круг. Ничего не оставалось делать, как ехать обратно в Томузловку. Заканчивался декретный отпуск, нужно было оформлять отпуск по уходу за ребенком.
- Что ты говоришь, мама? Да если там узнают, что я мать-одиночка, ты знаешь что тут начнется? Да на меня всех собак натравят. Я же забеременела ещё в институте.
Со слезами на глазах провожала её Ольга Сергеевна на поезд до Буденновска, где её должны были встретить вызванные по телеграмме встречающие. И действительно, приехав на Буденовский железнодорожный вокзал она увидела встречающего её Алексея. Но вид у него был не важный. Некогда цветущий и веселый парень, он был сам на себя не похож. Похудел, сразу как-то сгорбился.
- Здравствуйте, Тамара Александровна. Поздравляю Вас. У Вас кто? Дочка?
- Да, девочка. А Вас с кем можно поздравить?
- И у меня дочка… В честь матери её – Людмилой назвал. Жинка моя после родов сразу померла. Почки, говорят, о...Ещё- Куда, ж ты собралась ехать, с такой крошкой? Давай поедем в пед. институт, поговорим с ректором, объясним положение. Может он и не заставит тебя отрабатывать этот диплом по направлению? Может придумает где-нибудь поближе его отрабатывать?
- Что ты говоришь, мама? Да если там узнают, что я мать-одиночка, ты знаешь что тут начнется? Да на меня всех собак натравят. Я же забеременела ещё в институте.
Со слезами на глазах провожала её Ольга Сергеевна на поезд до Буденновска, где её должны были встретить вызванные по телеграмме встречающие. И действительно, приехав на Буденовский железнодорожный вокзал она увидела встречающего её Алексея. Но вид у него был не важный. Некогда цветущий и веселый парень, он был сам на себя не похож. Похудел, сразу как-то сгорбился.
- Здравствуйте, Тамара Александровна. Поздравляю Вас. У Вас кто? Дочка?
- Да, девочка. А Вас с кем можно поздравить?
- И у меня дочка… В честь матери её – Людмилой назвал. Жинка моя после родов сразу померла. Почки, говорят, отказали.
- Боже мой! Алексей, как жаль! Примите мои искренние соболезнования.
- Спасибо. Давайте-ка я Ваши вещи в машину отнесу.
Они сели в машину и поехали. Тамара даже не ожидала, что может так соскучиться по этим местам. Она с жадностью вдыхала свежий весенний воздух и глядела в окно из потрепанного председательского Уаза на проезжающий пейзаж.
- Дианой
- Красивое имя.
- А Ваша дочка где?
- Да дома. Не дал я её в дет. дом. Где это видано при живых отце и дедушке, чтоб ребенка сдавать туда. Я нанял соседку, она и приглядывает за ней. Только вот жалуется, что молоко коровье ей не подходит, а от детской смеси животик крутит. Вот так вот и мучаемся с ней. Хоть – бы быстрее выросла.
- А знаете, Алексей, принесите её сегодня ко мне домой. Я её покормлю, и мы с вами посмотрим, как организм отреагирует на материнское молоко.
- А как же Ваш ребенок?
- Да вы не волнуйтесь так. Молока у меня на двоих хватит.
- Спасибо, спасибо, обязательно принесу! Только под вечер, когда Вы отдохнете.
Антонина Петровна вовсю хлопотала по дому, радостно напевая. Она с любовью встретила Тамару с дочкой, соскучившись по ней, всё никак не могла насмотреться на нее и наговориться с ней.
- Давай-ка мы поначалу Дианку-то искупаем, и уложим, а ты опосля обмоешься, пока я за ней присмотрю.
Искупавшаяся и отдохнувшая Тамара сид...Ещё- Как дочку-то назвали?
- Дианой
- Красивое имя.
- А Ваша дочка где?
- Да дома. Не дал я её в дет. дом. Где это видано при живых отце и дедушке, чтоб ребенка сдавать туда. Я нанял соседку, она и приглядывает за ней. Только вот жалуется, что молоко коровье ей не подходит, а от детской смеси животик крутит. Вот так вот и мучаемся с ней. Хоть – бы быстрее выросла.
- А знаете, Алексей, принесите её сегодня ко мне домой. Я её покормлю, и мы с вами посмотрим, как организм отреагирует на материнское молоко.
- А как же Ваш ребенок?
- Да вы не волнуйтесь так. Молока у меня на двоих хватит.
- Спасибо, спасибо, обязательно принесу! Только под вечер, когда Вы отдохнете.
Антонина Петровна вовсю хлопотала по дому, радостно напевая. Она с любовью встретила Тамару с дочкой, соскучившись по ней, всё никак не могла насмотреться на нее и наговориться с ней.
- Давай-ка мы поначалу Дианку-то искупаем, и уложим, а ты опосля обмоешься, пока я за ней присмотрю.
Искупавшаяся и отдохнувшая Тамара сидела с Антониной Петровной на кухне, и пила чай, ожидая прихода Алексея.
- Вы знаете, Антонина Петровна, я как услышала от Алексея про его жену, у меня так сердце сжалось, так стало жаль его и малютку. Если девочке молоко моё подойдет, я хочу поговорить с ним, чтобы девочку у меня оставил пока чуть подрастет.
- Ты правильно поступила, Томочка. Сердце у тебя, дочка, золотое. Если бы ты видела, что здесь творилось, когда Людмила-то померла. Вой такой стоял над всей деревней-то. А как уж Алексей-то рыдал! Да и сейчас никак не может от горя своего отойти. Уж третий месяц, а он всё в себя ещё не пришел. Соседка, что за дочкой-то его присматривает говорит, что он, как придет-то с работы, так сразу к дочке. Целует, целует её, сиротинушкой называет. Антонина Петровна смахнула с глаз враз набежавшие слезы.
Вечером этого же дня Алексей, как и обещал, пришел к Тамаре с дочкой. Уйдя в другую комнату, она приложила девочку к своей груди. Малышка до этого никогда не знавшая вкус материнского молока, жадно причмокивая начала пить его. Насытившись, она заснула. Положив
Антонина Петровна с Алексеем сидели в летней кухне и беседовали за чашечкой чая.
- Ну, что, Тамара Александровна, как она?
- Да бросьте меня так называть, по имени- отчеству. Можно просто – Тамара. Хорошо, сразу к груди прилипла. Я думала трудности будут пока привыкнет. Сейчас она поела и заснула. Я вот, что хочу Вам предложить, Алексей. Может оставите Людочку у меня. С Дианкой вместе растить буду. Хотя бы оставьте пока год-полтора исполнится, что сама уже ножками топала.
- Если Вам она в тягость не будет, то я только рад буду. Со своей стороны чем смогу помогу. Вы только помогите мне её на ноги поставить, а там я уже сам как-нибудь.
С этого дня забот у Тамары прибавилось вдвое. Благо, то Антонина Петровна очень помогала, да и Алексей наведывался по два ...ЕщёЛюдочку на кровать рядом со спящей Дианкой, она невольно задержала на них свой взгляд. «Как-будто две сестренки, только одна беленькая, а другая смугленькая.» Но, отбросив все глупые мысли из головы, она тихонько вышла из комнаты.
Антонина Петровна с Алексеем сидели в летней кухне и беседовали за чашечкой чая.
- Ну, что, Тамара Александровна, как она?
- Да бросьте меня так называть, по имени- отчеству. Можно просто – Тамара. Хорошо, сразу к груди прилипла. Я думала трудности будут пока привыкнет. Сейчас она поела и заснула. Я вот, что хочу Вам предложить, Алексей. Может оставите Людочку у меня. С Дианкой вместе растить буду. Хотя бы оставьте пока год-полтора исполнится, что сама уже ножками топала.
- Если Вам она в тягость не будет, то я только рад буду. Со своей стороны чем смогу помогу. Вы только помогите мне её на ноги поставить, а там я уже сам как-нибудь.
С этого дня забот у Тамары прибавилось вдвое. Благо, то Антонина Петровна очень помогала, да и Алексей наведывался по два раза в день. Тамара осознанно взвалила на себя все эти трудности. Работать, работать, работать, чтобы времени не оставалось на раздумья. Она не хотела мечтать, думать, мыслить. Эта забота о девочках была её спасением, её отдушиной.
Девочкам было уже около года, когда к ним в дом пожаловал председатель Борис Михайлович, которого все называли просто и коротко, Михайлыч.
- Здравствуйте, Тамара Александровна, приветствую и Вас, Антонина Петровна! Что у вас на ужин сегодня? Не покормите меня - старика? А то сегодня я никак до дома добраться не могу. Моя старуха поди уже там заждалась меня, наверное.
Антонина Петровна сразу засуетилась, стала на стол накрывать.
- Садись, Михайлыч, угощайся! Чем богаты – тому и рады!
От души поев наваристого сытного борща, Михайлыч наконец-то приступил к тому разговору с каким его прислал в этот дом Алексей.
Антонина Петровна с Тамарой переглянулись недоуменными взглядами.
- Понимаете, Тамара Александровна, Вы, как приехали сюда, сразу попали на острые языки наших сплетниц. Не мотались Вы здесь, да не гуляли, вели, так сказать праведный образ жизни. И даже для многих стали образцом поведения. Я, конечно же, не имею никакого морального права говорить Вам о том, что дочку вы родили вне брака. Это, как говорится, Ваше личное дело, но то, что Вы добровольно взвалили на себя заботы об Алексея дочери – это выше всяких похвал. Это- подвиг. Вашим с Алексеем дочерям уже по году. Ни сегодня – завтра девчонка подрастет и Алексею придется забрать ее. Зачем Вам травмировать ребенка. Не лучше бы Вам было пожениться. И дети бы при вас росли, семья полноценная, так сказать, сформировалась бы.
Очень скоро Людочка будет осознанно называть вас мамой. С каким сердцем вы отдадите её назад – Алексею? Конечно же, если вы ждёте, что отец Д...Ещё- Ну, я того, сюда пришел по просьбе главного своего агронома- Алексея.
Антонина Петровна с Тамарой переглянулись недоуменными взглядами.
- Понимаете, Тамара Александровна, Вы, как приехали сюда, сразу попали на острые языки наших сплетниц. Не мотались Вы здесь, да не гуляли, вели, так сказать праведный образ жизни. И даже для многих стали образцом поведения. Я, конечно же, не имею никакого морального права говорить Вам о том, что дочку вы родили вне брака. Это, как говорится, Ваше личное дело, но то, что Вы добровольно взвалили на себя заботы об Алексея дочери – это выше всяких похвал. Это- подвиг. Вашим с Алексеем дочерям уже по году. Ни сегодня – завтра девчонка подрастет и Алексею придется забрать ее. Зачем Вам травмировать ребенка. Не лучше бы Вам было пожениться. И дети бы при вас росли, семья полноценная, так сказать, сформировалась бы.
Очень скоро Людочка будет осознанно называть вас мамой. С каким сердцем вы отдадите её назад – Алексею? Конечно же, если вы ждёте, что отец Дианы приедет за вами, ежели между вами уговор был такой, это конечно меняет ситуацию. Но если вы свободны, то очень настоятельно советую вам, Тамара Александровна принять его предложение. Человек он хороший, не драчун и не пьяница, да вы могли в этом не раз убедиться.
Ошеломленная Тамара не сразу нашла, что ответить, растерянно молча.
- А чего-то он сам ничего не сказал? Сегодня утром только наведывался. Язык что ль горлу прилип? – удивленная Антонина Петровна не смогла удержаться от замечания.
- Я не могу вам сейчас ничего конкретного сказать, Борис Михайлович. Для меня это предложение очень неожиданно. Мне нужно подумать, да и с самим Алексеем хотелось бы поговорить.
- Я тоже его сюда с собой хотел взять, да постеснялся он, побоялся, что Тамара высмеет его.
- Над такими предложениями не смеются, Борис Михайлович. Передайте ему, что я подумаю.
В ту ночь Тамара так и не смогла уснуть. Она взвешивала все «за» и «против». На одной чаше весов была её любовь к Фархаду, мечты о нем и воспоминания. На другой чаше ее будущая жизнь. И самая большая приманка в ней была – полноценная семья.
« Бог дал мне любовь. Такой всепоглощающей любви не у всех бывает. Я любила безумно, безоглядно, всецело отдавалась этому чувству. И что я получила взамен? Только боль утраты и горечь поражения. Единственное мое наследие и богатство от этой любви это моя Диана. Да и у Алексея не лучше. Он тоже очень любил Людмилу, но видно за такое чувство нужно платить. Я заплатила вечной разлукой с Фархадом, не имея даже возможности передать ему весточку о рождении дочери, Алексей рассчитался смертью жены. Может даже и к лучшему нам быть вместе, да и девчонок на ноги поставить вдвоем будет легче» - с этими мыслями она встретила деревенский рассвет.
- Ты, что Алексей, так рано?
- Да вот, Тамара, всё уснуть никак не смог. Всё думал, какой ответ сегодня получу.
- Проходи, Алексей на кухню, поговорим. Дети спят, да и Петровна ещё не проснулась, поэтому в дом не пойдем. Они прошли на кухню, где Тамара сразу начала накрывать стол к завтраку.
- Ты знаешь, Алексей, в математике есть такое правило – « минус на минус дает плюс». У меня не сложилась личная жизнь. Я очень любила отца Дианы, да и он, по-моему, тоже меня любил, но так сложились жизненные обстоятельства, что нам не дали пожениться. Мы разных национальностей и граждане разных государств. Его родители не захотели иметь сноху иноверку, да и руководство факультета моего института всячески вставляла палки в колеса. Решение рожать Дианку я приняла, Алексей, осознанно и счастлива, что она у меня есть. У нас с тобой схожи судьбы. Может мы и есть с тобой те пресловутые два минуса, которые при соединении ...ЕщёВыйдя во двор, она увидела Алексея, который, видимо, уже давно ждал её.
- Ты, что Алексей, так рано?
- Да вот, Тамара, всё уснуть никак не смог. Всё думал, какой ответ сегодня получу.
- Проходи, Алексей на кухню, поговорим. Дети спят, да и Петровна ещё не проснулась, поэтому в дом не пойдем. Они прошли на кухню, где Тамара сразу начала накрывать стол к завтраку.
- Ты знаешь, Алексей, в математике есть такое правило – « минус на минус дает плюс». У меня не сложилась личная жизнь. Я очень любила отца Дианы, да и он, по-моему, тоже меня любил, но так сложились жизненные обстоятельства, что нам не дали пожениться. Мы разных национальностей и граждане разных государств. Его родители не захотели иметь сноху иноверку, да и руководство факультета моего института всячески вставляла палки в колеса. Решение рожать Дианку я приняла, Алексей, осознанно и счастлива, что она у меня есть. У нас с тобой схожи судьбы. Может мы и есть с тобой те пресловутые два минуса, которые при соединении дадут в результате плюс. У девочек должны быть и отец и мать.
- Хорошо, я не против.
III глава .
- Тамара, милая моя, я очень, очень хочу детей. Наших общих детей. Десять лет я жду, когда же ты мне скажешь, что ты беременна. Я знаю, что ты так и не смогла меня полюбить, но ты меня почитаешь и уважаешь, как мужа. Ты отличная мать для наших девочек и прекрасная хозяйка. Мне не к чему придраться. Если у тебя есть какие-то проблемы со здоровьем, я отвезу тебя в город к врачу. Да, что в город?! Поедем в Кисловодск, Ессентуки и Железноводск к самым лучшим врачам. Только не отказывай мне в счастье быть отцом.
- Хорошо, Алеша, поедем в город к врачу. Я согласна.
-Завтра же с утра и поедем. Отпросись на завтра с работы. Я сейчас на полевые участки съезжу. Сама знаешь - посевная в самом разгаре. Поеду, дам указания и задания, а завтра с утра и поедем...Ещё- Спасибо, Тамара, что поняла и приняла моё предложение. Обещаю, что буду тебе хорошим мужем, и отличным отцом нашим дочкам. И пока ты не передумала, я хочу сегодня же зарегистрировать наш брак.
- Хорошо, я не против.
III глава .
- Тамара, милая моя, я очень, очень хочу детей. Наших общих детей. Десять лет я жду, когда же ты мне скажешь, что ты беременна. Я знаю, что ты так и не смогла меня полюбить, но ты меня почитаешь и уважаешь, как мужа. Ты отличная мать для наших девочек и прекрасная хозяйка. Мне не к чему придраться. Если у тебя есть какие-то проблемы со здоровьем, я отвезу тебя в город к врачу. Да, что в город?! Поедем в Кисловодск, Ессентуки и Железноводск к самым лучшим врачам. Только не отказывай мне в счастье быть отцом.
- Хорошо, Алеша, поедем в город к врачу. Я согласна.
-Завтра же с утра и поедем. Отпросись на завтра с работы. Я сейчас на полевые участки съезжу. Сама знаешь - посевная в самом разгаре. Поеду, дам указания и задания, а завтра с утра и поедем с тобой в город. Алексей, собравшись, уехал на работу. Тамара, покормив девочек и поев сама, отправилась вместе с ними в школу.
«- Господи, как мучительно любить, так тошно быть любимой» - думала она по дороге в школу. Её жизнь на бытовом уровне была отлично налажена: свой дом, хозяйство, работа, прекрасный муж, лапочки – дочки. Отсутствие общих детей не угнетало её, а даже иногда радовало.
Как сильно хотела она родить Дианку от Фархада, так не хотела рожать она от Алексея. Но сколько веревочке не виться, рано или поздно наступает конец. В начале их брака она предохранялась, не хотела сразу заводить детей. Думала, что надо пожить пока для себя, а потом уже не хотела. Её было достаточно двух дочек. Она никогда не делала разницы между дочерьми. Обеих любила, лелеяла и холила. И если бы не настойчивые уговоры и просьбы
Третий урок подходил к концу, когда в дверь кабинета русского языка и литературы, где преподавала Тамара, постучался и заглянул директор школы Дмитрий Константинович.
- Тамара Александровна, отпустите детей по домам и приходите ко мне в кабинет. Уроков больше сегодня не будет.
Из-за громких криков – «Ура!» - это закричали школьники, радуясь отмене занятий, она не расслышала, что дальше сказал директор школы.
- Хорошо – хорошо, Дмитрий Константинович, сейчас я подойду.
Дав детям задание на дом, и отпустив их восвояси, она, прихватив с собою классный журнал, чтобы положить его в учительскую, со спокойной душой зашла в кабинет к директору.
- Слушаю вас, Дмитрий Константинович. Ой, и вы здесь, Борис Михайлович, здра...ЕщёАлексея, она бы так и не собралась рожать ребенка. «Раз он так просит, так настаивает на рождении нашего общего ребёнка, так тому и быть. Что Бог не делает - всё к лучшему. Завтра поедем к врачу, подлечусь малость, а там посмотрим, даст нам Бог детей или нет».
Третий урок подходил к концу, когда в дверь кабинета русского языка и литературы, где преподавала Тамара, постучался и заглянул директор школы Дмитрий Константинович.
- Тамара Александровна, отпустите детей по домам и приходите ко мне в кабинет. Уроков больше сегодня не будет.
Из-за громких криков – «Ура!» - это закричали школьники, радуясь отмене занятий, она не расслышала, что дальше сказал директор школы.
- Хорошо – хорошо, Дмитрий Константинович, сейчас я подойду.
Дав детям задание на дом, и отпустив их восвояси, она, прихватив с собою классный журнал, чтобы положить его в учительскую, со спокойной душой зашла в кабинет к директору.
- Слушаю вас, Дмитрий Константинович. Ой, и вы здесь, Борис Михайлович, здравствуйте! Какими судьбами к нам в школу пожаловали?
- Здравствуй, Тамара. Я, понимаешь ли, за тобой приехал. Домой тебе надо поехать, да девок своих прихвати с собою.
- Что случилось, Борис Михайлович?
- Председатель стоял перед нею с низко опушенной головою, переминаясь с ноги на ногу, словно провинившийся ученик, не зная с чего начать разговор.
- Домой ехать тебе надо, Тамара.
- Нет – нет с вашей мамой всё нормально, Тамара. А вот Алексей…
Борис Михайлович тяжело вздохнул, не смея поднять на неё глаза.
- Что, что случилось с Алексеем?!
Не молчите, Борис Михайлович?! Не молчите, говорите! Что с Алексеем?!
- Нету, нету больше нашего Лёхи Тамарочка.
Борис Михайлович сел на стул и расплакался, как ребенок. Тамара кинулась к дверям. Она бежала по всей деревне в одном платье, не чувствуя пронизывающего холодного мартовского ветра. Казалось, все их большое село собралось в их небольшом дворе. Люди расступились, пропуская её вперед. Его положили в зал на диван. Нигде, ни кровинки, одежда чуть запачкана, да на левом виске большой синяк. Казалось, что он прилег отдохнуть и заснул. Кто-то приобнял её за плечи.
- Крепись, Тамара. Царствия ему небесного, пусть земля ему будет пухом! Слезы полились из глаз. Она рухнула перед ним на колени.
- Алеша! Алеша! Милый мой, не бросай меня. Умоляю тебя, не бросай! Ка...Ещё- С мамой моей, что ли что-то случилось?
- Нет – нет с вашей мамой всё нормально, Тамара. А вот Алексей…
Борис Михайлович тяжело вздохнул, не смея поднять на неё глаза.
- Что, что случилось с Алексеем?!
Не молчите, Борис Михайлович?! Не молчите, говорите! Что с Алексеем?!
- Нету, нету больше нашего Лёхи Тамарочка.
Борис Михайлович сел на стул и расплакался, как ребенок. Тамара кинулась к дверям. Она бежала по всей деревне в одном платье, не чувствуя пронизывающего холодного мартовского ветра. Казалось, все их большое село собралось в их небольшом дворе. Люди расступились, пропуская её вперед. Его положили в зал на диван. Нигде, ни кровинки, одежда чуть запачкана, да на левом виске большой синяк. Казалось, что он прилег отдохнуть и заснул. Кто-то приобнял её за плечи.
- Крепись, Тамара. Царствия ему небесного, пусть земля ему будет пухом! Слезы полились из глаз. Она рухнула перед ним на колени.
- Алеша! Алеша! Милый мой, не бросай меня. Умоляю тебя, не бросай! Как же я жить без тебя буду!
Её еле оттащили от него. А дальше она ничего не помнит. Как его купали, одевали, как укладывали в гроб. Только отрывки воспоминаний, как цветные картинки вспыхивали перед глазами. Помнит осипший голос председателя, рассказывающий как погиб Алексей. Он возвращался домой, спешил к ней, чтоб подготовиться к завтрашней поездке в город. На повороте машину занесло в кювет и он, шофер с многолетним водительским стажем, не справился с управлением и машину несколько раз перевернуло. Он умер не сразу, еще был жив, когда мимо проезжал на своем допотопном уазике председатель, который и привез его, уже мертвого домой.
- Он просил тебе передать, Тамара, чтобы ты не о чем не жалела, была счастлива и берегла дочек.
Рыдания душили ее. Жизнь, как и тогда с Фархадом, перевернула свою страницу. Она поделилась на жизнь с Алексеем и без него. С ним она была как за каменной стеной, а без него сиротой. Так одиноко, как в те послепохоронные дни она себя никогда до этого не чувствовала. Даже дочки не могли скрасить её безутешное горе. Как в тумане она доработала до конца учебного года. В доме всё давило на нее, всё угнетало, все напоминало об Алексее, всё дышало им, а когда ничего не остается кроме памяти, воспоминания приносят ужасную боль.
- Да куда ж ты горемычная моя поедешь? Кто и где тебя ждет? У матери места нет, там сестра с семьей живет, а у тебя своих двое.
- Я думаю дом обменять на квартиру в городе. В школе всегда учителя нужны, да и дочкам моим в городе жить и интересней и полезней будет.
Как задумала, так и сделала. Описав свой дом в объявлении, и указав адрес и телефон, она разослала его по нескольким газетам, в надежде на быстрый обмен. Но клиентов все не было, а продать дом в деревне тогда в 84 году было очень сложно. Но однажды ей пришло письмо с предложением обменять трехкомнатную квартиру на ее дом. Всё бы ничего, но квартира эта находилась в городе Махачкале. Поначалу Тамара испугалась – незнакомый город, не единой родной души, а потом, подумав, решила, чт...Ещё- Надо мне уехать отсюда, Антонина Петровна – поделилась как-то мыслями Тамара со старой женщиной, заменившей ей здесь мать, ставшей надежной помощницей и подружкой. – Не могу больше здесь жить. Как-будто давит что-то на меня и гонит отсюда.
- Да куда ж ты горемычная моя поедешь? Кто и где тебя ждет? У матери места нет, там сестра с семьей живет, а у тебя своих двое.
- Я думаю дом обменять на квартиру в городе. В школе всегда учителя нужны, да и дочкам моим в городе жить и интересней и полезней будет.
Как задумала, так и сделала. Описав свой дом в объявлении, и указав адрес и телефон, она разослала его по нескольким газетам, в надежде на быстрый обмен. Но клиентов все не было, а продать дом в деревне тогда в 84 году было очень сложно. Но однажды ей пришло письмо с предложением обменять трехкомнатную квартиру на ее дом. Всё бы ничего, но квартира эта находилась в городе Махачкале. Поначалу Тамара испугалась – незнакомый город, не единой родной души, а потом, подумав, решила, что это прекрасная возможность начать жизнь сначала. «Свои воспоминания я положу в сундучок и закрою его на несколько замков, чтобы хоть чуточку стало легче. Раз не везет мне в жизни, то это знак свыше. Хватит с меня любви и замужеств. Мне есть, для кого жить и работать. Я постараюсь жать своим дочерям все самое лучшее. Так хотел Алеша, так захотел бы и Фархад». Она поехала в Махачкалу. На автовокзале ее встретила пожилая супружеская пара. После осмотра квартиры, которая очень понравилась Тамаре, у них состоялся разговор.
- Мы не хотели уезжать отсюда, но наш сын – военный и он перебрался жить с семьей в Пятигорск. Постоянно зовет нас к себе. Кроме сына у нас детей больше нет. Ис
В этом Тамара сама убедилась, когда приехала на нанятом грузовике с вещами. Все соседи, не только с её подъезда, но и с других, как по команде вышли, и стали помогать разгружать и заносить в квартиру мебель, баулы и чемоданы с одеждой, бесчисленные ящики с книгами, посудой, бельем. А потом, уже, после того как все вещи были занесены в квартиру, женщина из соседней квартиры пригласила её на обед. Первый раз в жизни Тамара ела такое вкусное блюдо под названием – даргинское чуду.
- Господи, Хадижат, как вкусно! Я никогда в жизни не ела такого вкусного пирога. Вы обязательно должны меня научить его готовить.
- Обязательно научу, Тамара. И не только чуду готовить. Ещё вы должны попробовать наш дагестанский хинкал. Он бывает нескольких видов – толстый, тонкий, мелкий и всякий- всякий. У кажд...Ещё- Фруктов здесь много и дешево, а самое главное это люди. Наверно нигде у нас в стране нет такого скопления уважительных, честных, порядочных и просто хороших людей. Здесь чужого горя не бывает.
В этом Тамара сама убедилась, когда приехала на нанятом грузовике с вещами. Все соседи, не только с её подъезда, но и с других, как по команде вышли, и стали помогать разгружать и заносить в квартиру мебель, баулы и чемоданы с одеждой, бесчисленные ящики с книгами, посудой, бельем. А потом, уже, после того как все вещи были занесены в квартиру, женщина из соседней квартиры пригласила её на обед. Первый раз в жизни Тамара ела такое вкусное блюдо под названием – даргинское чуду.
- Господи, Хадижат, как вкусно! Я никогда в жизни не ела такого вкусного пирога. Вы обязательно должны меня научить его готовить.
- Обязательно научу, Тамара. И не только чуду готовить. Ещё вы должны попробовать наш дагестанский хинкал. Он бывает нескольких видов – толстый, тонкий, мелкий и всякий- всякий. У каждой национальности свой вид хинкала, как и свой вид чуду. А вы когда-нибудь ели сушеное мясо?
Нет. А что это такое?
- Это такая вкуснятина, обязательно вас угощу.
С соседкой по этажу Тамаре крупно повезло. Они с Хадижат были почти ровесницами, на год она была старше Тамары. Только в отличие от Тамары, Хадижат была разведенной женщиной. От этого брака у нее было двое детей, четырнадцатилетний Расул и девятилетняя Аминка.
- Сначала я очень плакала и переживала, когда он бросил меня с детьми и ушел к другой. Расулу было всего семь лет, а Аминке и того меньше. Как мне было трудно, не передать словами. Иной раз я думала – всё, умру. Но ты знаешь, Тамара, когда Аллах закрывает перед человеком одну дверь, он автоматически открывает другую. И наше счастье, если мы найдем это дверь.
- Это действительно, правда, Хадижат. Безвыходных ситуаций не бывает.
- От бабушки мне осталась эта двухкомнатная квартира, родители понемногу помогают, они у меня пенсионеры. Держат корову, да огородик небольшой свой есть. А мы с тобой коллеги. Я физику и математику в школе преподаю. Как раз вместе будем на работу ходить.
- Как это вместе? Я ведь ещё не устроилась?
- У нас в школе как раз одна молоденькая учительница замуж вышла в Дербент, а это значит, что место свободно. Так что мы с тобой завтра с утра и пойдем.
- Тамара, и это всё ты сама вышивала?! Да теперь у тебя заказов целое море будет! Ты знаешь, как у нас в Дагестане девочкам приданное готовят?! Завтра же на работе всем расскажу, какая ты у нас рукодельница! – с восхищением говорила Хадижат, разглядывая работу Тамары.- Да с такими руками, ты никогда не будешь сидеть на одной зарплате!
И действительно, заказы посыпались на Тамару как горох на голову. Со школы она спешила домой, готовила, убирал...ЕщёТамара даже не думала, что устроиться на работу будет так легко. Сделав в квартире косметический ремонт, она расставила все вещи по местам. Квартира сразу приобрела уютный вид. На окна она повесила красивые атласные занавески, поверх тонких тюлевых, а на кухне у неё был кружевной рай. Ещё раньше, живя в Томузловке, Тамара выучилась вышивать занавески, салфетки и скатерти, постельное белье на ножной швейной машине способом « ришелье» и теперь у неё на кухонном окне красовались ажурные занавесочки, а стол украшала красивая кружевная скатерть.
- Тамара, и это всё ты сама вышивала?! Да теперь у тебя заказов целое море будет! Ты знаешь, как у нас в Дагестане девочкам приданное готовят?! Завтра же на работе всем расскажу, какая ты у нас рукодельница! – с восхищением говорила Хадижат, разглядывая работу Тамары.- Да с такими руками, ты никогда не будешь сидеть на одной зарплате!
И действительно, заказы посыпались на Тамару как горох на голову. Со школы она спешила домой, готовила, убирала, и садилась проверять тетради и писать планы уроков на завтрашний день, а потом, проверив уроки у дочек, она кормила их ужином, укладывала спать и садилась за швейную машинку, вышивать принятые заказы. Работа, как всегда, спасала ее от печальных мыслей и тоски. Денег вполне хватало на питание, одежду, оплату коммунальных услуг, и даже оставалось, что отложить на поездку в Серпухов, куда Тамара ездила с дочерями, а оттуда возвращалась в Томузловку, погостить у Антонины Петровны, да навести порядок на могиле Алексея. К августу возвращалась в Махачкалу и целый месяц она с дочками и Хадижат со своими детьми ходили на море.
- Не знаю, Тамарка, свидимся мы с тобой ещё раз или нет, мало мне уже осталось жить на этой земле, но богом прошу тебя, заклинаю, прости ты мою Наталью. Не со злого умысла она порвала тогда это письмо. Время тогда такое было. Прости её, дочка. Мучается она без тебя. Сама же знаешь, как она тебя любит.
- Хорошо, тётя Нина, я прощу ее. Позвоню ей. Мы поговорим, и всё образуется. А мысли, что вам недолго жить осталось вы гоните прочь подальше. Не надо глупостей говорить и людей пугать.
Но Тамара так и не успела позвонить Наташе и поговорить с нею. Пока она собиралась с духом, позвонила мама и сообщила, что тётя Нина скоропостижно скончалась.
Уже там, в Москве, вдоволь наплакавшись, они сидели с Наташей...ЕщёИногда в гости к ней приезжала ее мама и младшая сестра со своими детьми. А однажды приехала тетя Нина. Погостив у нее недельку, она с сожалением уезжала из Махачкалы. И напоследок, уже уезжая в Москву, на перроне железнодорожного вокзала, она, обняв Тамару на прощанье, сказала.
- Не знаю, Тамарка, свидимся мы с тобой ещё раз или нет, мало мне уже осталось жить на этой земле, но богом прошу тебя, заклинаю, прости ты мою Наталью. Не со злого умысла она порвала тогда это письмо. Время тогда такое было. Прости её, дочка. Мучается она без тебя. Сама же знаешь, как она тебя любит.
- Хорошо, тётя Нина, я прощу ее. Позвоню ей. Мы поговорим, и всё образуется. А мысли, что вам недолго жить осталось вы гоните прочь подальше. Не надо глупостей говорить и людей пугать.
Но Тамара так и не успела позвонить Наташе и поговорить с нею. Пока она собиралась с духом, позвонила мама и сообщила, что тётя Нина скоропостижно скончалась.
Уже там, в Москве, вдоволь наплакавшись, они сидели с Наташей в своей комнате, где провели вместе пять студенческих лет.
- Ты прости меня, Томка. Не подумала я, что будут такие последствия, если я порву это письмо. Мама моя, покойница, тогда всё причитала, что накажут нас кэгэбэшники за связь твою с иностранцем. Вот я тогда молодая дура с перепугу и порвала его. Если бы я знала, что ты беременной была. Я бы хоть по телефону ему это сказала и адрес твой дала.
- Не плачь Наташка. Что было, то прошло. Не стоит вообще сейчас об этом говорить. Лучше давай фотографии посмотрим. Я всегда хотела тебя спросить, я случайно не оставляла у вас одну ту единственную фотографию, где я с ним?
С любительского черно-белого снимка на Тамару смотрела такая красивая, молодая и безумно подходящая друг другу молодая пара. Он был такой же, какой отпечатался в её памяти – высокий, атлетически сложенный. Черные кудри мягко обрамляли красивое мужественное лицо. А глаза.… Даже на черно-белом, местами пожелтевшем снимке была видна их озерная глубина. Они стояли молодые и счастливые, смеялись в объектив фотоаппарата, держась за руки. Она рядом с ним казалась тоненькой и хрупкой.
Тамара погладила его лицо на снимке.
- Как Дианка на него похожа.
- И он по моей вине ничего о ней не знает.
- Не вини себя, Наталья. Здесь моей вины больше, чем твоей. О таких вещах говорить надо, а не писать, и уезжать за тридевять земель. Я заберу эту фотографию с собой. Она единственная, где он есть. Рано или поздно мне нужно будет рассказать девочкам об их отцах.
Что такое быть мате...Ещё- Да она у меня. Я надежно спрятала её от маминых глаз, чтобы не порвала ненароком. Сейчас я тебе её принесу.
С любительского черно-белого снимка на Тамару смотрела такая красивая, молодая и безумно подходящая друг другу молодая пара. Он был такой же, какой отпечатался в её памяти – высокий, атлетически сложенный. Черные кудри мягко обрамляли красивое мужественное лицо. А глаза.… Даже на черно-белом, местами пожелтевшем снимке была видна их озерная глубина. Они стояли молодые и счастливые, смеялись в объектив фотоаппарата, держась за руки. Она рядом с ним казалась тоненькой и хрупкой.
Тамара погладила его лицо на снимке.
- Как Дианка на него похожа.
- И он по моей вине ничего о ней не знает.
- Не вини себя, Наталья. Здесь моей вины больше, чем твоей. О таких вещах говорить надо, а не писать, и уезжать за тридевять земель. Я заберу эту фотографию с собой. Она единственная, где он есть. Рано или поздно мне нужно будет рассказать девочкам об их отцах.
Что такое быть матерью – одиночкой Тамара сполна поняла в последующие годы. Девочки росли, взрослели, а вместе с ними росли и заботы о них. Ибо, как говорят в народе: маленькие дети – это маленькие заботы, большие дети – это большие проблемы. Девочки учились на отлично, словно понимая, что жизнь у их мамы не сладкая. Тот год, когда Дианка с Людой поступали, вообще был сумасшедшим. Задолго до поступления они с девочками обсудили их будущие профессии. Люда решила поступать в пед. институт на филологический факультет.
- Я с тобой буду работать, мама. Хочу всегда и везде быть с тобой.
- С этой профессией я могу работать и в школе, и в любой экономической организации в бухгалтерии.
Тамара работала на износ, чтобы обеспечить девочкам максимальный материальный комфорт для беспроблемной учебе в вузе. Благо, что девочки её освободили от домашней работы. Готовка, стирка, уборка все лежало на их плечах.
- Как у тебя хорошо, Тамарка! Всегда чисто и уютно, наготовлено всякой вкуснятины – с восхищением говорила соседка Хадижат, всякий раз, когда заходила в гости.
- Не прибедняйся, Хадя. У тебя Аминка тоже большая умница, не говоря уже о Расуле.
- Да, Расул у меня, в отличие от его отца, золотой. Хоть бы жена ему попалась хорошая. А давай Тамарка, ему Дианку твою засватаем. Такая пара красивая будет.
Тамара рассмеялась.
- Да подожди ты, Хадя. Пусть институты закончат,...ЕщёДиана все никак не могла определиться с выбором. То ей хотелось стать врачом, то экономистом, то учителем. В конце концов, подали документы в тот же пед. институт на математический факультет.
- С этой профессией я могу работать и в школе, и в любой экономической организации в бухгалтерии.
Тамара работала на износ, чтобы обеспечить девочкам максимальный материальный комфорт для беспроблемной учебе в вузе. Благо, что девочки её освободили от домашней работы. Готовка, стирка, уборка все лежало на их плечах.
- Как у тебя хорошо, Тамарка! Всегда чисто и уютно, наготовлено всякой вкуснятины – с восхищением говорила соседка Хадижат, всякий раз, когда заходила в гости.
- Не прибедняйся, Хадя. У тебя Аминка тоже большая умница, не говоря уже о Расуле.
- Да, Расул у меня, в отличие от его отца, золотой. Хоть бы жена ему попалась хорошая. А давай Тамарка, ему Дианку твою засватаем. Такая пара красивая будет.
Тамара рассмеялась.
- Да подожди ты, Хадя. Пусть институты закончат, на ноги самостоятельно встанут, вот тогда и делают что хотят. Представляю, себе как они поженятся! Да они как кошка с собакой - лаются постоянно.
- Не говори так, Тамара. Он, когда в Пятигорск, в свой институт поехал учиться, я ему говорю: «Смотри, мне оттуда сноху привези». А он мне говорит: «Я за женой туда не еду. Моя невеста у тебя под носом живет!»
Зря тогда Тамара не обратила особого внимания на слова своей верной подружки и соседки Хадижат. Когда Дианка уже оканчивала институт, она призналась, что уже давно отдала свое сердце Расулу, и ни сегодня – завтра он пришлет сватов, ждет, пока она закончит учебу. Люда тоже заневестилась. Славный русский парень Сергей, который учился вместе с ней, давно уже стал постоянным гостем в их чисто женской семье. Коренной махачкалинец, он познакомил своих родителей с Тамарой, которая очень осталась довольна, что будущее её Людочки в надежных руках.
- У, что ты такое говоришь, мама? В одном городе жить будем. Мы тебе еще надоедать будем со своими детьми. Как и предрекала Диана, так и случилось. Отыграв шумную двойную свадьбу, Тамара ни разу не почувствовала себя одинокой, а через год она стала счастливой бабушкой очаровательных внуков. Ещё перед свадьбой она решила рассказать Диане правду об ее отце.
- Я догадывалась, что здесь, что-то нечисто. Слишком мы с Людкой разные. Она очень похожа на отца, то есть на своего отца. А я… Я даже думала, что я приемная. Думала, что я цыганка какая-нибудь. Ну, да ладно. Это всё в прошлом. Лучше расскажи мне что-нибудь о моем отце.
- Я покажу тебе его фотографию, и ты сама убедишься, что ты никакая ни цыганка, а плоть от плоти дочь Фархада.
- Так вот значит, как его звали. Значит я никакая ни Алексеевна, а Фархадовна. Вот бы найти его – мечтательно сказала Дианка.
...Ещё- Я чувствую, что свадьбу будем играть вместе: тебе с Расулом, Люде с Сергеем. Разберут моих девчат, а я одна останусь.
- У, что ты такое говоришь, мама? В одном городе жить будем. Мы тебе еще надоедать будем со своими детьми. Как и предрекала Диана, так и случилось. Отыграв шумную двойную свадьбу, Тамара ни разу не почувствовала себя одинокой, а через год она стала счастливой бабушкой очаровательных внуков. Ещё перед свадьбой она решила рассказать Диане правду об ее отце.
- Я догадывалась, что здесь, что-то нечисто. Слишком мы с Людкой разные. Она очень похожа на отца, то есть на своего отца. А я… Я даже думала, что я приемная. Думала, что я цыганка какая-нибудь. Ну, да ладно. Это всё в прошлом. Лучше расскажи мне что-нибудь о моем отце.
- Я покажу тебе его фотографию, и ты сама убедишься, что ты никакая ни цыганка, а плоть от плоти дочь Фархада.
- Так вот значит, как его звали. Значит я никакая ни Алексеевна, а Фархадовна. Вот бы найти его – мечтательно сказала Дианка.
- Как ты думаешь, мама, он расстроится, когда узнает, что у него есть взрослая дочь и внук?
Диана с Расулом жили отдельно от Хадижат. Он занялся фармацевтическим бизнесом, который тогда в начале 90-х годов давал колоссальную прибыль. Одна из первых коммерческих аптек в городе была его. Диана поначалу сидела дома с маленьким Ибрашкой, но потом потихоньку втянулась в бизнес мужа и стала его верным соратником, советником и счетоводом. У Люды тоже все было отлично. Они с мужем остались преподавать на факультете, где и учились. Родители Сергея во всем им помогали, и с маленьким Алексеем сидела дома бабушка, Сергея мама.
- Ты знаешь, Хадижат я всегда жал...Ещё- Нет, наверное. Мы очень любили друг друга, но та система, при которой мы тогда жили, разбила все наши чувства и мечты. Если хочешь я дам тебе адрес, который он мне оставил в прощальном письме. Я много отправляла туда писем, но, ни одного ответа я так и не получила. А после того как я вышла замуж за Алексея я больше не писала ему. Попробуй, рискни, может что-нибудь получится. Как говорится, что бог ни делает - всё к лучшему.
Диана с Расулом жили отдельно от Хадижат. Он занялся фармацевтическим бизнесом, который тогда в начале 90-х годов давал колоссальную прибыль. Одна из первых коммерческих аптек в городе была его. Диана поначалу сидела дома с маленьким Ибрашкой, но потом потихоньку втянулась в бизнес мужа и стала его верным соратником, советником и счетоводом. У Люды тоже все было отлично. Они с мужем остались преподавать на факультете, где и учились. Родители Сергея во всем им помогали, и с маленьким Алексеем сидела дома бабушка, Сергея мама.
- Ты знаешь, Хадижат я всегда жалею, что так и не родила Алексею ребенка. Сейчас я бы не была одна. Вон у тебя Аминка с тобой осталась.
- Это она пока со мной. Ещё чуть подрастет, закончит свой политех и тоже от меня улетит. Будем мы с тобой, потом одни куковать. А может замуж нам выйти? А что? Мы ещё совсем молодые – 48 лет это только начало жизни. Дети взрослые, устроенные, у них свои семьи.
- Да ну тебя, Хадя! – рассмеялась Тамара, - хватит с меня замужеств. Я сама себе хочу быть хозяйкой. Вот привезут нам в пятницу вечером Ибрашку с Алешкой, будем мы с тобой с ними нянчиться. Но Ибрашку Диана привезла на следующий день. Они с Расулом примчались к ней как ошпаренные.
- Ты только не волнуйся, мама. Только не переживай.
- Что случилось?! Говори быстрее, не томи.
- Нам сегодня позвонил мой отец из Сирии!
- Фархад ... – сердце Тамары ухнуло куда-то вниз.
- Да! Да! Да! Мама, представляешь, я написала ему на тот адрес, который ты мне дала, помнишь? Послала ему письмо, где телефон указала и несколько снимков, где мы вместе фотографировались на Ибрашкином дне рождении. Там такой кадр красивый вышел где ты, я и Ибрашка у накрытого стола сидели. Так вот он позвонил, а я как раз дома одна была, только отвела малыша в садик, да Расула на работу выпроводила. Слышу звонок, думала, ты звонишь. Поднимаю, а там, такой голос мелодичный с акцентом.
- Тамара, как в тумане видела дочь. Хорошо, что зять пододвинул кресло, и она с облегчением присела на него.
- Диана – говорит он мне. Вы Диана?
Я отвечаю: - Да, Диана. А с кем я говорю? А он говорит мне – это Фархад Асади – я ваш отец. Мама, если бы ты знала, во мне всё разом перевернулось. Диана, не выдержав эмоционального напряжения, расплакалась. Тамара тоже так и не смогла удержать слез, давно готовых пролиться. Они заревели обе, а Ибрашка, видя плачущих бабулю и маму, тоже решил поддержать их своим детским ревом.
- Ну, вот! Ребенка напугали! Пойдем, Ибра, к бабушке Хадижат, там не так мокро как здесь, - недовольный женскими слезами, при которых мужчины, как правило, теряются, Расул, забрав с собой сына, отправился в соседнюю квартиру к своей матери. А Диана, обняв маму, продолжила рассказывать о разговоре с отцом.
- Мама, ты знаешь, он попросил меня передать, что приедет к нам через две недели. И ещё он сказал, что счастлив, чт...Ещё- Да, у него очень мелодичный голос….
- Тамара, как в тумане видела дочь. Хорошо, что зять пододвинул кресло, и она с облегчением присела на него.
- Диана – говорит он мне. Вы Диана?
Я отвечаю: - Да, Диана. А с кем я говорю? А он говорит мне – это Фархад Асади – я ваш отец. Мама, если бы ты знала, во мне всё разом перевернулось. Диана, не выдержав эмоционального напряжения, расплакалась. Тамара тоже так и не смогла удержать слез, давно готовых пролиться. Они заревели обе, а Ибрашка, видя плачущих бабулю и маму, тоже решил поддержать их своим детским ревом.
- Ну, вот! Ребенка напугали! Пойдем, Ибра, к бабушке Хадижат, там не так мокро как здесь, - недовольный женскими слезами, при которых мужчины, как правило, теряются, Расул, забрав с собой сына, отправился в соседнюю квартиру к своей матери. А Диана, обняв маму, продолжила рассказывать о разговоре с отцом.
- Мама, ты знаешь, он попросил меня передать, что приедет к нам через две недели. И ещё он сказал, что счастлив, что у него есть дочь и внук. А ещё он мама, передал тебе, что любит тебя и никогда не переставал любить.
Тамара задыхалась от рыданий. Бог услышал её молитву. Он подарил ей встречу с Фархадом. Наступал тот момент, когда реальность отступала, и начинали осуществляться её самые сокровенные мечты. И, ей богу, не грех отдаться этим мечтам полностью и без остатка.
В зале ожидания во Внуковском аэропорту она узнала его сразу. Она узнала бы его из тысячи, как будто и не было этих 25-ти лет в разлуке. Он был таким же, как прежде. Высокий подтянутый, только волосы были не черными, а белыми. Седина даже ещё больше придавала ему шарма. А глаза…
Она всмотрелась в его глаза и узнала эти зеленые, как глубокие озера искорки, от которых, как и прежде закружилась голова, узнала эти длинные пушистые ресницы.
- Здравствуй, Тамарочка….- всё тот же мелодичный голос.
Она напряглась, стараясь сдержать, готовые вот-вот пролиться, слезы. Он взял ее руки в свои, а она с готовностью сжала его ладони. Она с жадностью вглядывалась в его лицо, будто ища что-то, а найдя, бессильно рухнула в его объятия.
- Как долго ты шёл ко мне, Фархад
- Но я здесь, с тобой, любимая. И я больше тебя не потеряю. Никому – никому не отдам.
Э П И Л О Г.
- Дианка, может, ты дома останешься? Мы сам...ЕщёЧерез две недели Тамара вылетала в Москву встречать Фархада из Дамаска.
В зале ожидания во Внуковском аэропорту она узнала его сразу. Она узнала бы его из тысячи, как будто и не было этих 25-ти лет в разлуке. Он был таким же, как прежде. Высокий подтянутый, только волосы были не черными, а белыми. Седина даже ещё больше придавала ему шарма. А глаза…
Она всмотрелась в его глаза и узнала эти зеленые, как глубокие озера искорки, от которых, как и прежде закружилась голова, узнала эти длинные пушистые ресницы.
- Здравствуй, Тамарочка….- всё тот же мелодичный голос.
Она напряглась, стараясь сдержать, готовые вот-вот пролиться, слезы. Он взял ее руки в свои, а она с готовностью сжала его ладони. Она с жадностью вглядывалась в его лицо, будто ища что-то, а найдя, бессильно рухнула в его объятия.
- Как долго ты шёл ко мне, Фархад
- Но я здесь, с тобой, любимая. И я больше тебя не потеряю. Никому – никому не отдам.
Э П И Л О Г.
- Дианка, может, ты дома останешься? Мы сами с Расулом встретим Фархада в аэропорту и привезем сюда.
- Нет – нет, мама. Я тоже хочу встретить отца.
- Ну, куда, ты с таким пузом поедешь? На восьмом месяце беременности дома сидят, а не по аэропортам ездят.
- Я хочу, чтобы папа увидел, что скоро у него будет ещё один внук.
- С ней бесполезно спорить, мама – сказал Расул, - если она решила поехать, значит поедет.