ВСЕГО В КОНЦЛАГЕРЯ БЕЛЫЕ ЗАГНАЛИ ПОЧТИ МИЛЛИОН (914 178) ЧЕЛОВЕК (ЧАСТЬ 1)

Популярный анекдот о непредсказуемости нашей истории достаточно точно передает подход к ней правителей нашей страны в послесталинский период.
Если сам Сталин не раз одергивал дураков и подхалимов от исторической науки, пытавшихся перекроить историю России в угоду «победившему пролетариату», то его невежественные преемники открыли все шлюзы подобному «научному» лизоблюдству перед властями.
Впрочем, советские историки все-таки соблюдали элементарную порядочность и объективность. «Демократические» реформаторы отечественной истории потеряли всякую совесть и стыд.
Знаменитое солженицинское «жить не по лжи» стало символом самой бессовестной лжи на наше прошлое, выдаваемой за «историческую правду».
Непревзойденным шедевром такой беспардонности и грязной клеветы стал «Архипелаг ГУЛАГ», едва ли не самый лживый исторический «труд» в мировой истории, вполне достойный по беспрецедентной концентрации вздорных выдумок и вымыслов войти в книгу рекордов Гинесса.
Сам Солженицын начинает свой труд с Гражданской войны, с описания душераздирающих сцен « красного террора». Но еще Лев Толстой говорил о том, что самой опасной формой лжи является умолчание о невыгодных для тебя фактах. Разоблачая, а точнее раздувая и всячески преувеличивая «красный террор», Солженицын, Яковлев, Волкогонов и им подобные - а имя им сегодня легион - умалчивают о терроре белом, масштабы которого в десятки раз превосходили террор красный, носивший в основном ответный характер.
Попытаемся остановиться на этой всячески замалчиваемой сегодняшней исторической наукой теме, тем более что выдумки о «патриотизме» и «гражданственности» белого движения подхватывают сегодня и малоосведомленные российские руководители во главе с президентом В. Путиным.
В вышедшей недавно в издательстве «Патриот» книге видного советского ученого, доктора исторических наук П. Голуба «Белый террор в России», в отличие от солженицинвских и волкогоновских пасквилей собраны архивные материалы и документы, дающие реальное представление о том, что происходило в годы Гражданской войны.
Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые-де при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости принятия решительных мер.
А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за 4 месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное.
Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов, - генералы Краснов, Марушевский, Болдырев, видный политический деятель Пуришкевич, министры-социалисты Временного правительства Никитин, Гвоздев, Маслов, да и многие другие - были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений.
Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены.
И тогда руководители российских коммунистов сделали неизбежные выводы - они умели учиться на своих ошибках...
Уместно напомнить, что, придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников, их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т. п.
Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК системы тогдашних органов власти. И только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Сами же оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.
Факты свидетельствуют о том, что инициаторами Гражданской войны были именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров белого движения А. Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными «друзьями» России.
Без помощи этих «друзей» главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Президент Франции Клемансо в своих инструкциях и телеграммах белочехам открыто призывал их придать антибольшевистскому движению общероссийский характер. Впрочем, сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.
«Цивилизованные» чехословацкие каратели расправлялись со своими «братьями-славянами» огнем и штыком, буквально стирая в лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек - почти десятая часть проживавших там.
При усмирении восстания в военном городке под Красноярском в июле 1919 года чехословацкие каратели по главе с полковником Прхалом, которым помогали колчаковские контрразведчики, без всякого суда расстреляли более 500 человек.
Арестованных выстраивали в две шеренги, приказывали раздеться и залпами укладывали в вырытую яму. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор пулеметами и пушками.
Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло до 600 человек. И таких примеров было великое множество.
Кстати, услуги, оказанные белогвардейским генералам, оплачивались русским золотом. Часть золотого фонда, захваченного в России, командование белочехов переправило в свою страну. Один из крупнейших чехословацких банков, «Легионбанк», как раз и «взошел» на русском золоте, о чем, естественно, в нынешней Чехии мало кто вспоминает.
А претензии на своё, на законное, к другим странам «демократические» российские лидеры предъявлять не привыкли. То, что можно по отношению к России, которая покорно платит свои реальные и мнимые долги западным странам, самой России нельзя, мы ведь для этого недостаточно «цивилизованны».
Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Сами же концлагеря стали создаваться еще Временным правительством - бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители «кровавых злодеяний» коммунистов, включая А. Солженицына.
Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей, генерал Пуль, от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории « торжество права и справедливости».
Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать:
«Камера переполнена. Люди лежат на столе, под столом. По всему полу до самой двери, оставляя лишь почтительное расстояние вокруг испускающей невыносимое зловоние «параши». В камере на 14 человек было более 60... Изморенных голодом арестантов заставляли выполнять самые тяжелые работы.
Падавших от изнеможения французские охранники поднимали прикладами. В поисках съестного заключенные копались в мусорных ямах. А из гарнизонной столовой их обдавали помоями под дьявольский смех охраны».
«Не было бани. Мыла, смены белья, медицинской помощи, но зато одолевали тьма паразитов, тиф, цинга. Дистрофия. Температура в бараках - 10 градусов ниже нуля. Жертвы закутывались в лохмотья, дрожа от холода. Каждую ночь умирало по несколько человек, и трупы их оставались в бараке до утра.
А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: « Сколько большевиков сегодня капут?»
Когда стоявший на антибольшевистских позициях Архангельский совет профсоюзов послал своих представителей проверить поступавшие жалобы, он в своем Заявлении сравнил общение с заключенными Мудьюга с «худшими образцами средневековой инквизиции»:
«Люди, названные военнопленными, доводились до крайних пределов голода: как голодные псы бросались, хватая обглоданные администрацией тюрьмы кости, зная вперед, что это будет стоить побоев прикладами, карцера и т.д. Организм заточенных был доведен от голода до состояния, когда незначительное дуновение ветра валило их с ног, что почиталось симуляцией, и потому на несчастных снова сыпались побои...
Больница была, но эта больница представляла собой мертвый дом. Температура в этом доме стояла ниже нуля на 12 градусов. Каждый больной, которого туда клали, обрекался на верную и неминуемую смерть: тяжелобольные, которых выносили в бессознательном состоянии из общего барака, отмораживали конечности и замерзали...
Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума...»
Узнай мир об ужасах концлагеря в Мудьюге, он содрогнулся бы не меньше, чем когда увидел хронику о том, каким зверствам подвергались узники Освенцима и Бухенвальда. И этот прецедент массового глумления над человеческой личностью, воскрешающий самые мрачные деяния средневековой инквизиции, принадлежал государствам, именовавшим себя «цивилизованными»и «демократическими»!..
После ухода англо-французских интервентов, в войсках которых стали нарастать симпатии к большевикам и началось разложение, власть на Севере России перешла в руки правительства Чайковского-Миллера. Последний, ставший фактически военным диктатором, откровенно признавался уже в эмиграции в Париже, что рассчитывал только на жесточайшие меры, на репрессии и террор в своем стремлении остановить быстро развивавшийся процесс «большевизации масс».
Самым бесчеловечным их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в Иоканьга, которую один из ее узников, В.П. Чуев, охарактеризовал как
«наиболее зверский изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью».
Сам концлагерь, организованный белогвардейским генералом, представлял из себя несколько землянок, наспех вырытых в преддверии надвигавшейся поляной зимы и долгой полярной ночи, а также ввиду отсутствия леса барак из фанеры с земляным полом, сырыми стенами и крохотными окнами. Под напором полярного ветра там гуляли страшные сквозняки. Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду:
«Истощенные и истерзанные побоями узники повально болели цингой и дизентерией. У многих опухали ноги, кровоточили десны. На всех заключенных - один фельдшер и несколько коек. Лекарства - только пережженный и истолченный в порошок хлеб. Больные дизентерией находились рядом с ходячими, заражая их. Наибольшая смертность была в цинготной камере, где люди гнили заживо и умирали...»
«Когда мы открыли дверь камеры цинготных, на нас пахнуло таким ужасным запахом, что мы едва не пали в обморок. Большинство арестованных, находящихся в этой камере, уже не могли вставать и испражнялись под себя. Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину».
К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных осталось 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться. Даже член последнего Правительства Северной области эсер Б. Соколов, находясь в эмиграции, писал: «Если бы мне кто-нибудь рассказал о нравах Иоканьги, то я ему бы не поверил. Но виденному собственными глазами нельзя не верить».
Кстати, Север России лидировал по количеству жертв «союзнического» и белого террора относительно численности населения. Архангельская губерния в то время насчитывала около 500 тысяч жителей. Однако через тюрьмы, концлагеря и каторгу там прошло около 52 тысяч человек. То есть каждый десятый житель губернии. Только по официальным данным, по приговору судов было расстреляно около 4 тысяч человек. А сколько было убито без суда, погибло от голода, болезней, пыток и истязаний, просто невозможно подсчитать.
Самый широкий размах, однако, белый террор принял при Колчаке. Том самом адмирале, признанным Антантой Верховном Правителе России, которому в нынешней России установили памятник в Иркутске. У Колчака, конечно же, есть заслуги в исследовании российских полярных регионов и Арктики, там он действительно проявлял и мужество, и отвагу.
Но то море крови, русской крови, которое было пролито в результате его попыток подавить восстание народа против обреченного режима, заставляет забыть об арктических достижениях. То, что творилось в Сибири и на Дальнем Востоке при колчаковской диктатуре, не поддается никакому описанию.
Что там говорить - по приказу Верховного Правителя в Омске были казнены члены Учредительного Собрания, той самой Учредилки, разгон которой до сих пор ставят в вину «узурпаторам» - большевикам. Но они своих политических оппонентов даже не стали арестовывать, офицеры-колчаковцы же изрубили их шашками только за то, что они были не «своими».
Близкие и родственники казненных вспоминали, что превращенные в кровавое месиво трупы невозможно было опознать, выручали лишь сохранившиеся куски знакомой им одежды. Рыцари офицерской «чести» и «достоинства» дали полный выход своим «благородным» чувствам. Вот он, конкретный и убедительный пример отношения к «оппозиции» и «инакомыслию» красных и белых, которых сегодня выставляют чуть ли не героями и патриотами России, вовсю рекламируя их «порядочность» и «гуманизм».
Сегодня потомки «бывших», их влиятельные и богатые покровители за рубежом щедро финансируют выпуск телепродукции и печатных изданий о «зверствах» взбунтовавшейся «черни» в годы Гражданской войны. Но крестьян и рабочих, по крайней мере, иностранные гувернеры благородным манерам не обучали; прежде чем обвинять их в «садизме» и «жестокости», куда логичней и «справедливей» оценить действия тех, кто, казалось бы, в силу своего происхождения и воспитания должен был хоть как-то сдерживать зверские инстинкты...
Захватив власть, «белый» режим Сибири стал усиленно покрывать ее территорию сетью концлагерей, куда бросали не только десятки тысяч приверженцев Советской власти, но и всех, кого подозревали в нелояльности. Условия содержания в них ничуть не отличались от тех, которые были описаны выше.
Эти лагеря создавались как на базе тюрем, так и в тех пунктах военнопленных, которые были созданы еще Временным правительством. Если в тюрьмах сибирских городов насчитывалось в среднем 300-500 узников, то в концлагерях могло одновременно находиться по 10-15 тысяч, а в Омске, объявленном столицей колчаковской России, число их в трех концлагерях превысило 30 тысяч.
Согласно официальным документам, только за полгода своего правления Верховный Правитель задействовал 41 концлагерь и еще 4 спешно сооружал.
К этому надо прибавить концлагеря, находившиеся на территории, контролировавшейся так называемым Комучем, а также Областным Правительством Пермской губернии, где доминировали кадеты.
Всего в концлагеря белые загнали почти миллион (914 178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири.
#БулкохрустЪ
#ЦаребожникЪ
#ЧерносотеннецЪ