Мистические и интересные истории

Увидеть радугу…

СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА (Беляев А.И.) Я вновь бреду этой лесной тропой, Петляющей в чаще густой, Вечерняя,зловещая мгла, Землю и небеса заволокла́! Здесь,под упавшей листвой, Неглубоко,в земле сырой, Зарытые мною тела лежат, О них знают лишь ночь,я и Ад! Вспоминаю это вновь и вновь! И в висках пульсирует ядовитая кровь! Дикая похоть возбуждает меня! Вкус насилия и запах трупов пьянят! Это моя месть и проклятие моё! Их кровь пьёт земля,плоть ест зверьё! Я вернулся,сеять смерть и страх! И ангелы снова зарыдают в небесах! Вдруг из тьмы,как эхо чей-то зов: "Сын ты наш,а не в кругу рабов! Ни на земле,ни на небе,нам нет житья! В Аду мы с почестями ожидаем тебя!" Беляев Александр Иванович

Чертова Свадьба Доброго времени суток. Хочу поведать вам историю самую нереальную, но из самой реальной жизни. Увязалась я как-то за своими родителями, приглашенными на сельскую свадьбу. Не люблю знаете ли, всяких пафосных торжеств, груды белой тюли, стоящей целое состояние, на невесте, казенных домов – искусственно все это. А тут приехали – берег чистой и прозрачной реки, поляна, усыпанная цветами, аккуратные домики вдали... м-м-м, невероятно красивое местечко. Стулья и столы, выстроившиеся в предлинном ряду, накрытые домашними тканными скатёрками, и красующиеся на этих столах всевозможные угощения – по всей видимости, организовали эту красоту, что называется, "всем миром". Что говорить, пир горой, "ах, эта свадьба-свадьба-свадьба пела и плясала…" – прям как в старой песне. Далеко за полночь проводили молодых, а некоторые (а их было большинство) гости решили веселиться до утра. У кого-то ещё хватало энергии отплясывать под гармошку Егорыча, без которого не обходилась ни одна свадьба в округе. Взглянув мельком, заметила, что на руке его нет пары пальцев, остальные же присутствовали, но в большинстве своём были изувечены. "Ничего себе, – подумала, – а как наяривать при этом умудряется". Ну, дело, конечно, ясное – 21 век на дворе, музыкальный центр, подвели динамики, усилители и всё такое, да только поздно уже, ночь на дворе, многие устали, кто-то ушёл спать, кто- то уполз. Да и душевно-то как – русская гармонь, звучащая над округой… Число собравшихся за столом уменьшилось почти вдвое и как- то само собой распределилось на несколько групп – так сказать, по интересам. Так как ни подлёдным ловом, ни вязанием крючком я, к сожалению или к счастью, не увлекаюсь, присоединилась к компании, травившей всякие мистические и, что уж говорить, до жути пробирающие байки. Один, самый шумный из всех рассказчиков, изрядно подвыпивший дядька лет пятидесяти, который чуть не подрался с Егорычем, отстаивая реальность существования русалок, утихомирился немного, даже с минуты две помолчал и, не обращая внимания на то, что в это время баба Зина рассказывала какую-то байку про леших, начал свой рассказ. «Вот ты, Егорыч, не веришь мне, да уж и забыл поди, а ведь Я СПАС ТЕБЯ!» – закричал дядька (все его звали Митькой), вскочил со стула и его отшатнуло назад, но рядом сидящие успели его подхватить и посадили на место. «Я-то ведь спас тебя, дубину», – промямлил он уже шёпотом и уткнулся лицом в тарелку. «Ну всё, готов товарищ», – сказал кто-то, заглушаемый дядькиным храпом. Понятно, стали расспрашивать Егорыча, в чем дело и про что он вообще. "Ну ладно, расскажу я вам, – и старик положил гармонь на колени. – Значит, та-ак…" Далее со слов Егорыча. «Зимой дело было, морозы такие ударили, что только дома сиди и не высовывайся. Метель такая прошла, ё-моё, дом замело, чуть ли не по самую крышу. Управился я с утра пораньше, скотину накормил, снег почистил. Печь затопил, сижу на печи-то, приёмник включил, слушаю. Ага, значит, а тут стук в дверь, кого, думаю, нелёгкая принесла, стал с печи то слезать, а дверь уже открывают. Чё ж думаю, двери не закрыл, что ли, вроде всё запер. А тут заходят ребята и говорят: "Слухай, Егорыч, пойдем на свадьбу, сыграешь нам". Ну, думаю чудной народ, это ж догадаться в такое время свадьбу играть приспичило. Тут один говорит: "Да, дед, приспичило, летом поздно будет, весной нельзя". Ничего не понял я, черт знает что – вслух сказал, что ли? Странно всё это, но гармошку под мышку и с ними – всё копейка в дом. Сели в машину, куда ехали – не знаю, окна-то замерзшие, не видать ничего. Все, говорят, приехали, вылезай. Ну, я выхожу – стоит здание типа столовой, заходим туда, столы накрыты, гости все честь по чести, только вот узнать никого не могу, все рожи новые, хотя нет… невеста на поповскую дочку больно смахивает, только голова на бок всё время наклонена, она-не она? А кто знает, моё дело – играть. Сижу, плясовую наяриваю, народ веселится, отплясывают, мне наливают, закусить подносят, только у водки привкус какой- то, гнилью отдаёт, да и закусь, скажу вам, подносят-то красоту на блюдечке, а как попробуешь –гадость редкая, даже Петровна моя... э-э-э, нет её? Нет, да? Уф-ф, так вот, даже она такую мерзость изготовить не может. Вот играю я, играю, а они пляшут, пляшут, пляшут... вдруг всё потемнело, завертелось, и за плечо меня кто-то: "Эй, дед, де-ед, ой-ё, ребята, так это же Егорыч наш". Глаза открываю – я в лесу на какой-то поляне сижу, играю, и тут боль такая, что вопить хочется, темно... Просыпаюсь я в больнице, руки- ноги перемотаны, в бинтах всё. Чё ж думаю было-то, да и не помню ничего. Тут сестричка заходит: "Что, – говорит, – проснулись? Тут к вам пришли". Заходят знакомые мои – Пашка, Васька Барсук да и Митька. Я им: объясните мне, чё ж было то со мной? А они мне: это ты нам объясни, в чём дело. Тут Васька мне говорит: "Едем мы с днюхи Пашкиной, тут Митька, как всегда, пьяный начинает орать: "Остановите! Остановите!! Ой, плохо мне, всё щас помру". Что делать, мы остановились, Митька кубарем из машины, ну мы тоже вышли обратно его "собирать". Тут Пашка мне: слышишь, гармошка играет. Я ему – да нет, показалось, и сам вдруг слышу – правда, гармошка. Чего это, а? Страшно, темно уже, на улице уж под тридцатник заморозило. Решили идти всё-таки на звук. Митьку в машине закрыли и пошли. Идём и не видно ничего, только звук громче – значит, на правильном пути, лес проходим, глядим – поляна, а на ней кто- то или что-то на середине почти самой. Подходим, видим – это ты сидишь, на гармошке играешь, ни на что не реагируешь, а руки-то синющие. Мы тебя под руки и в машину. Привезли тебя, говорят – обморожение, но жить будет". Рассказал я им всё, а они говорят: «Так дочка-то поповская в эту ночь повесилась, вот ты её с головой набок и видел». Если бы Митьке не поплохело, так бы и проехали они мимо меня. Вот так и спас он меня, – Егорыч погладил уткнувшуюся в салат храпящую Митькину голову. – чего только не бывает на свете".

СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА (Беляев А.И.) Я вновь бреду этой лесной тропой, Петляющей в чаще густой, Вечерняя,зловещая мгла, Землю и небеса заволокла́! Здесь,под упавшей листвой, Неглубоко,в земле сырой, Зарытые мною тела лежат, О них знают лишь ночь,я и Ад! Вспоминаю это вновь и вновь! И в висках пульсирует ядовитая кровь! Дикая похоть возбуждает меня! Вкус насилия и запах трупов пьянят! Это моя месть и проклятие моё! Их кровь пьёт земля,плоть ест зверьё! Я вернулся,сеять смерть и страх! И ангелы снова зарыдают в небесах! Вдруг из тьмы,как эхо чей-то зов: "Сын ты наш,а не в кругу рабов! Ни на земле,ни на небе,нам нет житья! В Аду мы с почестями ожидаем тебя!" Беляев Александр Иванович

ЛЕСНАЯ КОЛДУНЬЯ (Беляев А.И) Она живёт в лесу,среди волков! Наделена силой колдовской! Любимая дочь языческих Богов! Она затуманит рассудок любой! Охотница!Воспламеняющая кровь! Ведьма!Чужакам несущая зло! Её гордое сердце не знало любовь! А в скрытной душе холодно,темно! В сибирской тайге рождена и живёт! Изящная тигрица с очами зелёными! Ворожит и охотится ночи напролёт! Смеётся над жертвами заговорёнными! Беляев Александр Иванович Город Новокузнецк

Встреча с Дедом Морозом. Сразу после празднования Нового года, Оля с мужем Павлом собирались навестить бабушку Нюру, которая жила в паре сотен километрах от города. Собрав все необходимое, в том числе и подарки не только для бабушки, но и для сельчан, супруги двинулись в путь. Дорога лежала к деревне чуть ли не единственная: 170 км по трассе и пару десятков по проселочной, по сторонам которой были лес и множество полей. Павел с Ольгой не раз там были, дорогу знали хорошо и не были ничем озадачены – отремонтированная машина их не подведет, форс – мажоры в такой день вряд ли появятся. Но вот, свернув на проселочную дорогу, и не проехав и 10 км, машина вдруг встала. Ни с того ни с сего. Всё на месте, всё в норме, просто не едет. Оля переживала, Павел же, как мог, её утешал. Но легче не становилось. Солнце уже заходило, бабушка, верно, начала волноваться. Оля решила пройти до деревни через поля – всего три км, да и отсюда деревня была бы видна, если бы не лесополосы между полями. Павел, скрепя сердце, согласился. Так Оля пошла через поля. Солнце скрылось за горизонтом, на небе ярко засияли звезды, выглянула луна. Оле не было ни страшно, ни холодно; наоборот, с каждым шагом она восхищалась красотой и давно уже покрылась потом от преодолевания сугробов. И тут, как-то внезапно, Оля увидела, как навстречу шел дедушка: легко он шел, будто не по сугробам, а по дороге. Сам он был небольшого роста, в шапке, в пальтишке стареньком, который расстегнут был нараспашку. Поравнявшись с Олей, старичок бодро спросил, куда она направляется. - Да вот, к деревне иду, к бабушке. - А чего же через поле идешь? - Да так же быстрее. - Быстрее-то, быстрее, да вот, стоит ли оно того? - О чем это вы, дедушка? – Оля почувствовала холод, исходящий, будто от старика, но не придала этому значения. - Ты к Нюрке идешь? – сменил тему дедушка. - К ней. - А, так её дома нет, она к Вале пошла. - Ну, тогда к тете Вале схожу, заодно и её повидаю. - Ты бы лучше к Степанычу сходила, - дедушка вдруг строго так посмотрел на Олю, что она занервничала. - Зачем? - Эх, девичий ум,- кроток и пуглив. У Степаныча трактор на ходу – мужа твоего до деревни дотянет, а то ж, озябнет он со своей машиной. - Откуда вы всё знаете? – Оля не знала, откуда взялась смелость на этот вопрос, но ответ ей был нужен. - Я, Олечка, много прожил и потому много знаю. Вижу, что девица ты, хоть и не умная, но добрая, а потому, пока праздник зимы, говори вслух свои два самых заветных желания. - Да вы что, неудобно как-то, - замялась Оля. - Вот я и говорю – что девичий ум кроток и пуглив. Ну, что же, раз уж я сказал, значит, так и будет: всё, о чем умолчала сейчас, сбудется в этом году. А то, - тут старичок посмотрел Оле пристально в глаза,- чего боишься, сбылось уже вчера. Оля ответила на взгляд старика робостью и непониманием, и не отводила глаз, пока он не повернулся и не пошел дальше своей дорогой – в сторону леса. Долго еще смотрела девушка вслед старику, пока не поняла, что надо бы поторопиться к деревне: бабушке, может, там и хорошо, да о муже стоит позаботиться. Через полчаса Оля стучала в двери Степаныча, и он, выслушав просьбу Оли, завел свой трактор и направился к её мужу. Оля же пошла к тете Вале, где, действительно, застала бабушку за кружкой чая. Обнявшись, восклицая, Оля рассказала свою историю путешествия от машины до деревни, и женщины, испуганно переглядываясь, слушали не перебивая. Лишь в конце рассказа тетя Валя переспросила: - Как, говоришь, он выглядел? - Маленький, лицо доброе, гладкое, голос приятный. Вот только холодом от него веяло сильно. Я пока рядом с ним стояла, замерзнуть успела, а он, ничего, даже пальто не застегнул. - Да это же Дед Мороз! - воскликнули женщины хором. - Кто? - Колька, наш, местный. Он всегда переодевался Дедом Морозом, и ребятишкам подарки на праздник дарил. А лет 15 назад ушел перед Новым годом в лес, да так и не вернулся. - Как же он там живет? – удивленно спросила Оля. - Вообще-то он помер, его весной нашли. - Тогда, может, это не он? - Тогда, может, покажешь пальцем, кто знает про меня, тебя, Степаныча, мужа твоего, кто, как не призрак может тебе всё рассказать. - То-то он ходил по снегу легко, - задумчиво произнесла Оля. - А он тебе что-нибудь подарил? – спросила бабушка. - Ба, ну ты что! Как он мне что-то подарит? Хотя, он сказал, что два моих заветных желания сбудутся. А мой страх – вчера сбылся. - А какие у тебя желания? - В дом свой переехать, малыша родить. - А страх? - Последние дни боялась, что меня с работы выгонят. - За что это? - С одним человеком поругалась, который ко мне лез. - Ну, вчера было первое января, так что, вряд ли тебя уволили, - с улыбкой произнесла бабушка. - Дай-то Бог… Вскоре подъехали Степаныч с Павлом, и наши герои сели за общий стол праздновать Новый год. *** Спустя 8 дней, когда Оля вышла на работу, её попросили написать заявление по собственному желанию. Вопреки своим страхам, Оля очень спокойно отнеслась к этому и была даже рада тому, что так легко отделалась – ведь, ей сам Дед Мороз сказал об этом. А через полгода Оля и Павел переехали в свой дом, который достался Павлу в наследство от умершей тетки. И уже там, раскладывая вещи по полочкам, Оля поняла, что беременна – не обманул-таки Дедушка Мороз.

Коридор на тот свет

Мы скучали Учился я тогда на втором курсе, был панком — пил водку гекалитрами и ел димедрол пластами. И вот однажды, наевшись этой отравы, я понял, что в моей квартире в стенах живут четыре… не знаю, как назвать… человека? тени? Двое «мужчин» и двое «женщин». Я очень хорошо помню до сих пор их плоские очертания на светлых стенах. Тогда я о чём-то разговаривал с ними. Проснувшись наутро, я ужаснулся: дверь в комнату была забаррикадирована, вся мебель перевернута, а мои руки и тело были изрезаны поварским ножом — вся кровать была в крови. А сам нож торчал из задней стенки перевернутого шкафа. Я несколько дней приходил в себя, списывая все на мощные галлюцинации и расшатанную водкой и дешевыми наркотиками психику. Спустя месяц ко мне зашел один мой друг. Я все это время с того дня не употреблял ничего крепче пива и вообще старался не гулять. А тут он пришел и предложил употребить димедрол. Я отказался, а он сам всё равно употребил. Потом улегся на матрас у стены, а я занимался своими делами. И тут он внезапно вскочил и выбежал в коридор, надел ботинки и куртку и ушёл из моей квартиры. Пришел снова только через два дня и рассказал мне так знакомую мне историю. Я ему, да и вообще никому, об этом раньше не рассказывал... Впоследствии ни он, ни я никогда не травились фармакологической химией. Прошел год. Меня исключили из университета, и я отправился доблестно защищать Родину с лопатой и метлой в руках. Так прошло еще два года. После армии жизнь помотала еще немного, и в итоге я все–таки вернулся в свою квартиру. К тому моменту я не помнил уже ни о тех существах, ни о тех временах, считая их собственным позором. И вот однажды это случилось вновь. Я лег спать и засыпал, лежа на животе. В армии я научился очень быстро засыпать. И вот, когда почти уже отключился окончательно, вдруг почувствовал, что надо мной на кровати кто–то стоит. Я чувствовал, как справа и слева от моего тела натягивается мое одеяло и мнётся кровать под руками и коленями этого «кого–то». Я чувствовал, как кто–то дышит надо мной. Я уже не спал, но боялся открыть глаза. Внезапно я услышал шепот: «Мы скучали». Это был такой тихий звук, что я сначала принял его за дуновение ветра в шторах. Но он повторился. Мне все страшнее было открыть глаза, но я знал, что должен это сделать. Когда мне показалось, что надо мной раздался тихий смешок, я резко открыл глаза и перевернулся. Я успел почувствовать прикосновение к моей щеке чьей-то руки, услышал тихий шепот: «Мы скучали», — и увидел, как нечёткий силуэт удаляется в стену, сливаясь с тенями от штор… Это была она — одна из тех четверых. И я был уверен, что и остальные трое были рядом. Больше я не мог там жить. Каждый раз, приходя домой с работы и зажигая свет, я шарахался от всех теней. Я боялся спать один в темноте, ибо все время чувствовал их присутствие. Кончилось тем, что я продал квартиру и съехал. Но до сих пор иногда слышу в тот самый момент, когда просыпаюсь, тихий шепот рядом с собой: «Мы скучаем…». из интернета