6.3. Национальные взаимоотношения и справедливость
в общественном развитии как ключ к дефашизации и денацификации
«Конечно, нам должно быть стыдно за то, что сейчас происходит. Вы посмотрите, мы же все родом из недалёкого прошлого. Ведь в Советском Союзе не было таких проблем с межнациональными отношениями. Советской власти удалось создать обстановку межэтнического и межконфессионального мира. Не было таких проблем, где бы мы ни жили»(52).
Т.е. на высшем уровне руководства постсоветской Российской государственности ещё в 2010 г. было признано, что в СССР проблемы национальных взаимоотношений были в общем-то успешно решены. Но как их в СССР смогли решить? и почему они возродились в России после краха СССР? — эти темы вне обсуждения ни в научном, ни в политическом официозе РФ, ни в ток-шоу.
Чтобы дать ответы на такого рода «загадки» текущей истории, необходимо понять различие государственных идей (смыслов деятельности государственной власти) СССР и постсоветской России. Государственная идея СССР была выражена в Конституции 1936 г. в прямой и однозначно понимаемой форме:
«Статья 4. Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплОатации(53) человека человеком».
И политика Советского государства в сталинские времена действительно была направлена на то, чтобы эксплуатации человека человеком, т.е. паразитизма тех или иных индивидов или меньшинств на труде и жизни окружающих и, тем более, системно организованного паразитизма, поддерживаемого и защищаемого государственной властью, — не было. А эффективность этой политики на протяжении многих десятилетий ощущалась всеми, даже на фоне ошибок и злоупотреблений властью, имевших место в ходе строительства социализма и коммунизма.
В постсоветской России, чья государственность построена либералами-прозападниками под кураторством спецслужб США, вопрос об эксплуатации человека человеком, о системно организованном паразитизме определённых меньшинств на труде и жизни большинства — не подлежит обсуждению, поскольку его обсуждение подрывает не только основы конституционного строя постсоветской России, но и его идейные основы, на фундаменте которых построена ныне действующая конституция страны, законодательство, правоприменительная практики и образ жизни общества.
Если сопоставить конституцию РФ 1993 г. с Конституцией СССР 1936 г., то:
• в «Сталинской Конституции» труд свободен от эксплуатации человека человеком (ст. 4 и ст. 9) и в то же время труд — «обязанность и дело чести каждого способного к труду гражданина» (ст. 12);
• в конституции РФ 1993 г.:
ст. 37.1 — «труд свободен»;
ст. 37.2 — «принудительный труд запрещён»;
глава 2 названа «Права и свободы человека и гражданина» (обязанности гражданина не входят в заглавие ни одного из её разделов(54) ), и хотя в ней упомянуты некоторые обязанности, обязанности гражданина трудиться по мере сил и способностей — в ней нет.
Это означает, что в соответствии с действующей конституцией РФ любой гражданин и любой «человек» (т.е. иностранец, находящийся в РФ или имеющий в ней свой бизнес), разнородные социальные группы (в том числе и этнические) имеют конституционное право паразитировать на труде и жизни других людей. Единственное требование ко всем паразитам при этом — не нарушать действующее законодательство.
• О такой конституции Остап Бендер, бывший исключительно законопослушным проходимцем, чтившим уголовный кодекс, мог только мечтать.
• Но эта конституция противоречит цивилизационным идеалам Русского мира, вследствие чего не поддерживается психодинамикой многонационального общества России.
Потому у тружеников и патриотов страны такой образ жизни и поддерживающая его власть ничего кроме омерзения не вызывает. Как следствие постсоветская власть непрестанно испытывает проблемы с воспитанием верноподданности и боится распространения в обществе патриотизма(55), работающего на развитие общества, которому либерализм, будучи разновидностью фашизма, в своей политической практике целенаправленно и разносторонне препятствует.
(52) - См. «Стенографический отчёт о совместном заседании Госсовета и Комиссии по реализации приоритетных национальных проектов и демографической политике» 27.10.2010 г. (http://www.kremlin.ru/events/state-council/9913).
(53) - В орфографии 1936 г. допускалось и такое написание этого слова.
(54) - Для сопоставления: в «Сталинской Конституции» СССР глава X названа «Основные права и обязанности граждан», что подразумевает обусловленность в жизни общества реализации прав исполнением обязанностей.
(55) - Верноподданность — это бездумно-бессовестная покорность власти в её исторически сложившемся виде.
Патриотизм — добросовестное творчество в целях развития государства.
Верноподданность и патриотизм не только не всегда совпадают, но в большинстве случаев антагонистичны друг другу.
Кроме того, патриотизм в таком его понимании не может быть ни «национальной идеей», ни «государственной идеей», «государственной идеологией» — потому, что является средством воплощения в жизнь национальных идей, государственной идеи, государственной идеологии. Но верноподданность может быть компонентой государственной идеологии, и в таких случаях власть старается подменить верноподданностью патриотизм, возведя верноподданность в ранг патриотизма. При этом верноподданность в её высших проявлениях — это благонадёжность, которую М.Е. Салтыков-Щедрин охарактеризовал словами: Благонадёжность — это клеймо, для приобретения которого необходимо сделать какую-нибудь пакость.
Но патриотизм, не признающий верноподданности, это — не нигилизм, поскольку нигилизм, отрицая и порицая сложившийся образ жизни общества, разрушая их, не несёт в себе ни потенциала преображения существующего, ни потенциала созидания светлого будущего на тот случай, если исторически сложившийся образ жизни общества (включая и общественно-государственные взаимоотношения) рухнет.