Предыдущая публикация
#80летиедепортациикалмыков Василий Шакуев 14 ноября
Много лет назад попалось мне на глаза письмо пожилой калмычки. Она написала душераздирающую историю своего детства. В Сибири она была старшей, но ей не было и десяти. Младше ее были сестренка и совсем маленький братик. Их воспитывала мать.
Эта семья была единственной калмыцкой семьей в сибирской деревне. И вот однажды мать умерла. Представляете? Трудно передать словами тот ужас и страх, который пережили дети за ночь около мертвой матери!
Утром они побежали в соседнюю деревню, где жили калмыки, чтобы сообщить им горькую весть. Время было весеннее, но было еще холодно, лежал снег. На троих детей была одна пара сапог. Младшего за спиной несла старшая, которая периодически снимала сапоги и отдавала сестренке.
Так они и бежали по заснеженному полю, одна босиком. Меня страшно потрясла это дикая история. Я тогда подумал, что хорошо бы написать об этом стихи. И вот вчера я завершил балладу, которая называется
ЗАВЕЩАНИЕ КАТОРЖАНКИ (отрывок)
Надеюсь я, что мой загробный голос
Пройдет сквозь расстояния, года.
Хочу я поделиться правдой голой,
Как сгинула в Сибири я тогда.
Мне было 29 той весною.
Имела трех детей. Один другого мал.
Мой муж погиб геройски под Москвою.
Меня погнали на лесоповал.
В деревне Енисейские дали
Единственной калмыцкою семьей
Мы тяжко на отшибе проживали
В избе почти сравнявшейся с землей .
Когда я уходила на рассвете
С мужчинами валить таежный лес,
То сердце разрывалось, мои дети
Одни ведь оставались на день весь.
Перед уходом я им оставляла
Картофель прошлогодний, хлеб и жмых.
По тем годам считалось, что немало.
Ведь не было такого у иных.
В тот день, как помню, снега навалило.
Такое там случалось и весной.
С Эрдни,калмыком-юношей, пилила
Обычною двуручною пилой.
Работала и думала о детках:
"Вдруг разобьют окно? А вдруг угар?
И не дай Бог, шалуньи-малолетки
Устроят ненароком там пожар!"
Я каждый день так думала с тревогой.
И каждый день гнала те мысли прочь.
Я каждый день в душе молилась Богу.
Просила поддержать и мне помочь.
И как ждала я голос бригадира:
"Кончай, братва! До завтрашнего дня!"
И не было тогда в подлунном мире
Желанней той команды для меня.
О, как домой врывалась я орлицей!
Как плакала, что был напрасным страх.
Увидев их описанных. Их лица
Немытые, чумазые, в соплях.
Я целовала деток, в голос воя,
И крепко прижимала их к груди.
И дети тоже плакали со мною:
" Мамуля, никуда не уходи!"
Затем женщина погибает на лесоповале, ее в бессознательном состоянии привозят домой. Ночью она приходит в себя и понимает, что жить осталось считанные часы. Она прощается с плачущими детками и умирает. А утром дети побежали в соседнюю деревню...
Надеюсь я, что мой загробный голос
Пройдет сквозь расстояния, года.
Хочу я поделиться правдой голой,
Как сгинула в Сибири я тогда.
Мне было 29 той весною.
Имела трех детей. Один другого мал.
Мой муж погиб геройски под Москвою.
Меня погнали на лесоповал.
В деревне Енисейские дали
Единственной калмыцкою семьей
Мы тяжко на отшибе проживали
В избе почти сравнявшейся с землей .
Когда я уходила на рассвете
С мужчинами валить таежный лес,
То сердце разрывалось, мои дети
Одни ведь оставались на день весь.
Перед уходом я им оставляла
Картофель прошлогодний, хлеб и жмых.
По тем годам считалось, что немало.
Ведь не было такого у иных.
В тот день, как помню, снега навалило.
Такое там случалось и весной.
С Эрдни,калмыком-юношей, пилила
Обычною двуручною пилой.
Работала и думала о детках:
"Вдруг разобьют окно? А вдруг угар?
И не дай Бог, шалуньи-малолетки
Устроят ненароком там пожар!"
Я каждый день так думала с тревогой.
И каждый день гнала те мысли прочь.
Я каждый день в душе молилась Богу.
Просила поддержать и мне помочь.
И как ждала я голос бригадира:
"Кончай, братва! До завтрашнего дня!"
И не было тогда в подлунном мире
Желанней той команды для меня.
О, как домой врывалась я орлицей!
Как плакала, что был напрасным страх.
Увидев их описанных. Их лица
Немытые, чумазые, в соплях.
Я целовала деток, в голос воя,
И крепко прижимала их к груди.
И дети тоже плакали со мною:
" Мамуля, никуда не уходи!"
Затем женщина погибает на лесоповале, ее в бессознательном состоянии привозят домой. Ночью она приходит в себя и понимает, что жить осталось считанные часы. Она прощается с плачущими детками и умирает. А утром дети побежали в соседнюю деревню...
Следующая публикация
Комментарии 8
Им было по 7 лет, они близнецы- Адуче и Хөөче. ПАпа проснулся утром рано от того, что к дому подъехала машина. Это редкость в степи в то время. Накинув отцовские тулуп и валенки открыл дверь землянки и зажмурился от света фонарика, направленного в лицо. Это был солдат, убрав фонарик сгреб папу и закинул в кузов автомобиля со словами : "Сиди там!" Через какое-то время вся семья была в кузове, кто-то успел взять что-то из одежды, но не все. Солдат, который закинул в кузов папу, последним закинул в кузов близнеца Хөөче в одном нижнем белье, сказав при этом: "Я же сказал, сиди там!". Из одиннадцати детей выжило четверо. Что бы не замерзнуть они по очереди сидели друг у друга на коленях, одновременно сунув ноги в большие отцовские валенки и запахнувшись в отцовский же тулуп. К тому времени их отец - мой дедушка погиб под Сталинградом.