И вот он настал! Настал день, который ты ждал два года! Ты засыпал и просыпался с ожиданием этого дня. Это чувство ожидания свободы, было все это время, на втором месте, после чувств поесть, поспать, сходить в туалет. Все свои благие чувства, планы, мысли были расфасоваы, разделены по ранжиру и закрыты на ключ в самом дальнем сундуке. И вот достав этот самый «сундук» в виде черного, кожаного дипломата, купленного в дефицитном отделе местного универмага, благодаря знакомству с видавшей виды продавщицей, я стоял за воротами части и обалдело щурился в лучах, пробивавшихся сквозь листву высоких тополей, яркого, по-летнему южного солнца. Смотрел оглядываясь на ворота, на КПП, в дверях которого стоял, завистливо улыбаясь сержант, дежурный, из младшего призыва. Я смотрел и не решался сделать шаг, по дороге, затенённой нависавшей с двух сторон, густой листвой, казавшейся туннелем, в конце которого виделся Т-образный перекресток, залитый ярким солнечным светом. «Ты что тоже сегодня дембельнулся?» услышал я голос и увидел Серегу, сослуживца одногодка, который вышел на крыльцо КПП и, как и я одетый «по гражданке» что бы не цеплялся патруль, держа в руках, подобный моему, дипломат. Вещей не много, «парадка» да предмет гордости любого, служившего в армии, альбом с фотографиями. «Да. А ты что тоже сегодня?» «Да! Я сделал свой «аккорд» (Дембельский аккорд – традиционная, в плане сезонности, для каждого призыва, внеплановая работа, на которую у командования, не доходят руки сделать в обычное время, и которую демобилизующиеся обязуются сделать в неурочное время.) А Кр. с М. быстро подписали обходной, а у меня уже все было готово!» Кр.– начальник штаба, недавно получивший майора, суворовец, человек, не имевший детства, и М. – замполит, худой, огненно- рыжий также недавно получивший звание майора, про которого злые языки сплетничали, что его дома бьет жена, дородная, здоровая баба, работавшая в войсковом магазине, «чапке».
Каждый перед дембелем считает часы. И что особенно удивительно, еще вчера все бегали, суетились сдавали экзамены, а сегодня тишина. Закончилась весенняя проверка части, а после того, как немецкий пилот Руст незапланированно открыл в Москве новый аэродром, на Красной площади, то в войсках, а особенно в частях повышенной боевой готовности, к которой принадлежала наша часть, проверки и учения проводились особенно строго и без поблажек. На контрольном маршброске мне пришлось тащить на себе, кроме своего, еще автоматы тех бойцов, что тащили одного, выбившегося из сил курсанта. Проверку сдали хорошо, по специальности, заваливших не было, улеглась суета отправок курсантов «на точки» и все замерли в ожидании нового призыва. Учебная рота связи затихла. Одинокие, и молчаливо угрюмые в кубриках сидели «дембеля», ни разговаривать, ни обсуждать что-либо не было ни сил, ни желания. Лишь новые командиры отделений, ефрейтора, группировались у тумбочки дневального, бурно обсуждая что-то полушёпотом. Шутка «Дембель в опасности» стал смыслом жизни, не дай Боже совершить какой-нибудь «залет», все скрытничают, что бы никто не сглазил, собственные расчеты по очередности увольнения. Все молчат, но примерно знают, кто и когда уходит. У меня уже почти полностью был подписан обходной, оставался командир роты, начфин и замполит, и накануне вечером, я планировал завтра покинуть часть. Об этом знали почти все, а вот о том, что Серега тоже планирует завтра свой дембель, для меня стало неожиданностью. Мне было с одной стороны радостно, с другой немного кольнула ревность, что он не поделился со мной своими планами. Мы не были друзьями в полном смысле, в разных подразделениях, я сержант учебной роты связи, радист, он- телеграфист, в третьем взводе РЦ (радиоцентра), но был у нас общий, связывающий нас случай, после которого, я считал его почти родственником. Мы вместе сидели в одной камере на гауптвахте, был такой случай в моей жизни. Но сейчас не о грустном.
- Ну пошли, что ли?! Сказал Серега. –Пошли…, ответил я. И не торопясь мы пошли к солнечному перекрестку. –Ты сейчас куда? Спросил я его, зная, что он из Киргизии. – Да вот, сейчас дойду до перекрестка и пойду налево, на попутки, в направлении Фрунзе (сейчас г. Бишкек) - А я в противоположную, в Алма-Ату, пойду на автовокзал, автобусом. Дойдя до перекрестка, мы обнялись, похлопали друг друга по спине, и пожелав друг другу удачи и успеха в гражданской жизни разошлись в разные стороны. Как во сне я сидел в автобусе, под палящим солнцем, не замечая вокруг ничего и никого, и лишь когда автобус тронулся, я увидел в окно двух молодых девушек, которые улыбаясь помахали мне руками. Я не успел даже улыбнуться в ответ. Несмотря на гражданскую одежду, наверное, на моем лице сохранялся след от кокарды на лбу. Через несколько недель я буду ехать в поезде, в далекий северный город, и люде безошибочно будут определять во мне только дембельнувшегося солдата. В голове не было мыслей, было только одно желание, приехать домой, хотя нет, было еще желание встреч и общения с красивыми девушками. В Алма-Ате, в общаге физинститута меня с радостью ждали мои друзья-земляки, но домой хотелось больше. На вокзале, до отправления поезда было много времени, позвонил из телефона автомата знакомой, Свете, с ней познакомился несколько месяцев назад, когда лежал в окружном госпитале, подумал, может приедет. – Свету можно? – Да, это я. – Свет, это я, мы в госпитале познакомились. – Да, привет! Как дела? – Дела хорошо, я дембельнулся! – Да?! Ну так приезжай, а то я заболела, мне собаку не с кем выгулять. Судя по интонации, она плохо понимала значимость происходящего в моей жизни – Нет, извини, у меня поезд... Безразличность к событию произошедшему в моей жизни, показалась мне обидной, к тому же я не собирался задерживаться, мне хотелось домой, а еще я списался с землячкой, красавицей Лизой, стройной, белокурой девушкой, что училась на год младше классом, а теперь училась в мединституте одного из городов, через который проезжал мой поезд к дому. На вокзале, я дал телеграмму Лизе, с указанием номера поезда и времени прибытия. Не будучи уверен, что телеграмму успеют доставить к моменту прихода поезда, я ни на что не надеялся и в голове был уже дома. Каково было мое удивление, когда, выйдя на перрон из остановившегося вагона я увидел бегущую, запыхавшуюся Лизу. Я подхватил ее за талию и обняв, закружил в воздухе. – Где твои вещи? Я уже всех предупредила и соседку по комнате, и вахтершу в общаге, что ко мне мой двоюродный брат из Армии заедет... телеграмму только принесли, еле успела…, тараторила она держа свои руки на моих плечах. Я испытал сильнейшее чувство неловкости и стыда от собственной неготовности к такой встрече, и не готовности подавить желание приехать домой. Почему так было? Не знаю, вроде и девушки, ждущей меня дома, у меня не было, и дома я был всего лишь полгода назад, когда приезжал в отпуск, но задерживаться нигде не хотелось… С щемящей тоской в груди я смотрел сквозь окно, на уплывающие грустные, большие глаза Лизы, которая пыталась улыбаться и вяло махала мне рукой. Что-то я сделал не так…, а может так…,
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 11