Предыдущая публикация
6 Сентября (24 Августа по ст.
ст.) 1914. Убитъ австрійцами свщмуч. Максимъ (Сандовичъ), іерей Горлицкій. Умеръ со словами: «Да живетъ русскій народъ и св. православіе!».
История Максима Сандовича – это история победы русофобии в этом крае, но верности православию. Отец Максим был священником Русской православной церкви (РПЦ), это и стало его главным "преступлением".
В сознании рядового россиянина при словах "Галичина", "Западная Украина" возникает стойкая ассоциация с бандеровщиной. Отчасти это оправданно: пройдя через трагедию унии как основы украинского национализма, трагедию концлагерей Талергоф и Терезин, Галичина стала оплотом эталонной русофобии.
Дело в том, что в то время даже униаты не мыслили себя украинцами, а назывались русинами, многие из которых тяготели к России. Однако под давлением австрийских властей униатские монастыри и семинарии уже превратились в центры пропаганды украинства. Для усиления эффекта и для подрыва влияния традиционно авторитетных в крае русофилов по инициативе властей был затруднен прием в духовные учебные заведения детей из русинских семей, и даже если им удавалось пробиться в семинарии, то они подвергались издевательствам.
Собственно, ничего удивительного: украинский национализм всегда ощущал и ощущает свою ущербность перед Западом и перед белыми господами заискивает, но ненавидит все русское. Не исключено, что юный Максим Сандович в монастыре подвергся травле за "русофилию".
Разочаровавшись в униатстве, он отправился в Почаевскую лавру, где, работая в типографии, стал одним из образцовых послушников и был замечен митрополитом Антонием (Храповицким). Владыка направил юношу в Житомирскую семинарию, которую Максим закончил с отличием и вскоре женился на дочери священника Пелагеи Грыгорюк. В сентябре 1911-го митрополитом Антонием был рукоположен в священники и отправлен служить в родные места.
К нему обратились жители села Граб с просьбой стать у них священником, поскольку австрийская власть опечатала православный храм, а местный униатский ксьондз записывал их в метрики как униатов. Не испугавшись трудностей молодой батюшка служил по домах прихожан за что был властями оштрафован и арестован на 8 суток.
Так и начался тернистый пусть отца Максима. Видя его смелость, слыша пламенную проповедь многие лемки отказывались от унии и переходили в православие. Конечно же, такая бурная миссионерская деятельность не осталась без внимания спецслужб. Тем более, что время было предвоенное, Австро-Венгрия готовилась к войне с Россией, и в обществе царила шпиономания. В полицию сыпались тысячи доносов на "москвофилов", из-за которых пострадали многие невинные люди, никогда не помышлявшие ни о каком бунте.
В марте 1912 года некий учитель Леось написал, что видел, как отец Максим будто бы шагами измерял длину моста через речку Черемош. Это стало поводом для ареста отца Максима и обвинений в госизмене и шпионаже в пользу Российской империи. Вместе с ним арестовали еще одного священника – отца Ивана Гудыму, и двух общественных деятелей – Семена Бендасюка и Василия Колдроя.
Священников запугивали и предлагали перейти в унию. С целью склонить отца Максима к предательству православия, к нему в камеру даже приходил Никита Романюк, личный эмиссар Андрея Шептицкого, предводителя и предстоятеля галичанских униатов.
Процесс длился два года, и против обвиняемых выступило…1000 свидетелей, в основном, католическое и униатское духовенство, полицаи, провокаторы, деятели украинофильского движения.
Но обвинение так ничего доказать и не смогло. Защитой руководил известный адвокат Марьян Глушкевич, который потребовал, чтобы суд допросил прихожан отца Максима и отца Ивана. Около ста человек заявили, что никогда не слышали от батюшек проповедей на политические темы и не видели, чтобы они получали какие-то деньги или подарки из-за границы.
Выступила в суде и жена отца Максима, которая пришла на заседание с двухлетним ребенком на руках:
Дело приобрело такой широкий резонанс, что на суд приехали пять депутатов Государственной думы России. Войдя в зал заседаний, русские депутаты обратились к подсудимым со словами: "Целуем ваши вериги" и поклонились им.
В итоге усилиями галицкой интеллигенции и под давлением России суд признал узников невиновными и 6 июня 1914 года отпустил их.
Но на свободе с семьей и верными прихожанами отец Максим пробыл недолго. Разразилась Первая мировая война, и австрийские власти обрушили лавину внесудебных репрессий против всех, кого подозревали в симпатиях к России. В каждой деревне Лемковщины были арестованные. 4 августа был схвачен и отец Максим и посажен в тюрьму города Горлицы. Вместе с ним арестовали жену Пелагею и его отца Тимофея.
6 сентября 1914 года по приказу ротмистра Йозефа Дитриха священника вывели во внутренний двор тюрьмы и расстреляли. Очевидец вспоминал: "…Вывели о. Максима из тюрьмы. Он шел с достоинством на мученическую смерть, одет был в рясу, только наперсный трехраменный крест с него сняли. Поставили его возле стены и уездный начальник Тадеуш Митшка прочел приговор, из которого я запомнил только одно, что казнь происходит не по приговору суда, а по приказу краковских военных властей.
После прочтения этого своеобразного приговора один из жандармов подошел к отцу Максиму, чтобы связать ему руки, но отец Максим просил не делать этого. Тогда жандарм завязал ему глаза платком и сделал мелом белый значок на груди. На расстоянии около 25 метров от отца Максима стал жандарм из тирольских стрелков. Команда: раз, два, три — раздался выстрел. Отец Максим задрожал и собрав последние силы, слабым голосом произнес: "Да живет русский народ и святое православие!" Голова склонилась на грудь, всем телом оперся он о стену и через мгновение упал на землю.
Из тюрьмы послышался неистовый, страшный крик и раздирающие сердце рыдания. Это жена о. Максима, Пелагея Ивановна, наблюдавшая из окна тюрьмы казнь мужа, упала без чувств, и стены тюрьмы огласились воплями несчастной женщины. Слышно было еще чье-то рыдание. Все обратили внимание также на рослую фигуру седобородого старца, в другом тюремном окне за решеткой. Это был отец казненного, Тимофей Лукич Сандович, находившийся тоже в тюрьме и бывший свидетелем мученической смерти своего сына. Между тем все чиновники, жандармы и некоторые лица из толпы подошли к упавшему. …Вдруг снова раздался выстрел. По приказу уездного начальника жандарм еще раз выстрелил из револьвера в лежавшего уже на земле отца Максима, приложив дуло вплотную к его голове".
После расстрела вдову и отца вскоре отправили в концлагерь Талергоф, где Пелагея родила сына. Чудом все трое выжили. Через три года Тимофей Сандович нашел тело сына в безымянной могиле и перезахоронил. А в 1994-м священномученик Максим Сандович, как уж было сказано выше, был причислен к лику святых.
В том же 1994 году на здании суда в Горлицах, в прошлом выступавшем в качестве тюрьмы, в которой и содержался священник Максим Сандович, была установлена мемориальная доска с надписью на лемковском языке, сообщающая о смерти священника в этом месте.
Смерть отца Максима послужила утверждению православия на землях Лемковщины. Сейчас, спустя более ста лет, жизнь православных общин там, как никогда, активна. Словно святой вдохнул новую жизнь в свой маленький грабский приход с заколоченной старенькой церквушкой, которая теперь стала символом несгибаемой веры и светлой любви к своему народу -- наследнику Галицкой Руси.
Священномученик Максим Сандович, называемый Горлицким, родился 31 января 1886 года в селе Ждынь в Подкарпатье в семье лемков-униатов. В то время эти земли входили в состав Австро-Венгерской империи.
Следующая публикация
Нет комментариев