Предыдущая публикация
АНТОЛОГИЯ ПОГРАНИЧНОЙ ПРОЗЫ: Представляем два рассказа.
Ночной рейс.
Ближе к вечеру начался дождь, перешедший в ливень. Капли так хлестали по стёклам кабины, что дворники едва успевали их разгонять. Настроение у замполита автороты лейтенанта Дениса Бочарова было созвучным погоде. Он хмуро смотрел вперёд на дорогу, машинально вслушиваясь в однообразный гул двигателя и шуршание шин по мокрому асфальту.
Беспокойство не отпускало офицера, а только усиливалось. Сегодня, 15 июля 1991 года, в 9 часов топливозаправщик был отправлен на вторую заставу, но по неизвестной причине до сих пор на место не прибыл. «Как сквозь землю провалился! Что могло произойти?» — в который раз спрашивал он себя. Автоцистерной управлял один из лучших водителей пограничного отряда сержант Фомин, а старшим машины был командир взвода прапорщик Рудич.
ЗИЛ тряхнуло на выбоине. Замполит покосился на водителя — солдат сидел с невозмутимым видом.
— Буртовой, для чего тебе руль? — спросил лейтенант и сам же ответил: — Не для того, чтобы держаться, а чтобы управлять автомобилем. А это значит, ты должен объезжать канавы, ухабы, мало ли что попадётся на дороге, а не переть напролом. Даже танк выбирает путь!
— Так точно, — безразличным тоном ответил солдат.
Глядя на его спокойное, несколько отрешённое лицо, Бочаров подумал: «Не поймёшь, то ли соглашается, то ли подначивает». Ему невольно вспомнился день, когда он впервые встретил Буртового.
После окончания Высшего военно-политического пограничного училища лейтенант Бочаров прибыл в отряд. Как положено представился начальству, познакомился с командиром автороты капитаном Михайловым, к которому его назначили заместителем по политчасти. Молодому офицеру не терпелось приступить к служебным обязанностям. Получив добро, он отправился в автопарк, чтобы осмотреться на месте. Прошедший дождь оставил на территории лужи, их поверхность переливалась разноцветными бензиновыми разводами. Машины натащили на колёсах грязи, особенно много скопилось у эстакады, где в неуклюжем наклоне стоял завалившийся с направляющих топливозаправщик. Рядом — никого, что удивительно. К эстакаде подошёл небольшого роста крепыш и приложил руку к козырьку в воинском приветствии. Бочаров решил, что именно он и есть водитель автоцистерны. Как можно строже спросил:
— Ваша фамилия?
— Бур-ртовой, — карие глаза смотрели смело, прядка русых волос небрежно выбилась из-под фуражки.
— Как?
— Р-рядовой Бур-ртовой, — произнёс солдат так, будто во рту у него был леденец, мешавший говорить.
— Бур-то-вой, — эхом по слогам повторил замполит. — Так правильно?
Солдат кивнул.
— Недавно с учебного пункта?
— Пр-рибыл неделю назад, товар-рищ лейтенант!
По тому, как бодро отчеканил боец, было понятно, что он не чувствует за собой никакой вины.
— Та-ак, — неопределённо сказал офицер и зачавкал по грязи вокруг эстакады, осматривая со всех сторон накренившийся топливозаправщик и соображая, как поступить. Новенькая форма на нём ещё не обмялась, а вот хромовые сапоги, сшитые по заказу, из-за налипшей грязи сразу потеряли парадный вид. Бочаров остановился, но не из-за сапог, хотя их было жаль, он постарался по глазам солдата понять, о чём тот думает. Но кроме озорных искорок ничего в них не увидел.
— Ну и дела! Машину чуть не угробил — и хоть бы хны! Водитель-ас! — сыронизировал замполит и с полминуты отчитывал провинившегося. Поняв, что несколько перегнул, снизил тон: — За рулём внимание должно быть трёхкратным...
Такое вышло знакомство. Офицер не мог тогда даже предположить, что именно с этим русоволосым солдатом ему предстоит танцевать «воспитательное танго». И в сегодняшний внеплановый рейс на поиск топливозаправщика он вызвался поехать старшим на резервной машине, а водителем на неё попросил назначить рядового Буртового.
— Смотри, Денис Михайлович, как бы твои педагогические методы вновь боком не вышли, — предупредил ротный.
Бочаров молча проглотил упрёк. Было дело: уговорил командира отпустить Буртового в увольнение, дескать, в целях воспитания, хотя тот этого не заслуживал. Лично проинструктировал подчинённого, напомнил, как вести себя в общественных местах, пожелал хорошо отдохнуть.
— Всё будет в ажур-ре, товар-рищ лейтенант, — как всегда с улыбкой и почти с французским прононсом ответил солдат.
Но «ажура» не получилось: из увольнения боец возвратился навеселе, о чём дежурный доложил командиру. После трёх суток, проведённых Буртовым на гауптвахте, замполит долго беседовал с ним. Разговор вёл без занудства — дежурных нравоучений и сам терпеть не мог. Тем не менее остались сомнения в том, что Вадим воспринял убедительные, как казалось офицеру, аргументы. Наверное, оттого, что не удалось вызвать солдата на откровенность...
О себе Буртовой рассказывал нехотя, как на допросе: «Др-рузья? Были др-ружки-кор-решки...», «На шахте р-работал, на лесном складе. Годков не хватило, а то пошёл бы в забой...», «Спор-ртом сер-рьёзно не занимался, вкалывать надо былоо...
Бочаров отправил письмо матери Буртового, сообщил, что тот служит нормально, дескать, не волнуйтесь. Женщина ответила быстро, благодарила, подробно, без утайки описала его характер и жизнь до призыва в армию. После школы Вадим оказался на шахте, фактически содержал часто болеющую мать и сестрёнку-пятиклассницу. «Парень он работящий и добрый, никого в беде не оставит, — сообщала мать. — Этим пользовались ребята из нехорошей компании, куда его втянули. Из-за них он и в драки ввязывался. Уж вы там, товарищи командиры, построже с ним.
После разговора Буртовой дисциплину не нарушал, не балагурил, как раньше, на занятиях не бросал остроты по поводу неудачных ответов сослуживцев в расчёте вызвать смех. В парково-хозяйственный день он трудился добросовестно, даже с огоньком. Чувствовалось, что работа с техникой ему нравится. Одним из первых закончил обслуживать свой ЗИЛ и до темноты по собственной инициативе помогал молодому водителю рядовому Герасимову. Лейтенант обрадовался, подумал, наконец-то удалось «протоптать» тропинку к сердцу солдата, а значит, в его поведении должен произойти долгожданный сдвиг в лучшую сторону. При подведении итогов в числе «ударников» отметил и его «для мотивации». В тот же вечер в городе «передовика» в самовольной отлучке задержал патруль...
Этот проступок, что называется, выбил Бочарова из колеи. Он потерял веру и в Буртового — горбатого только могила исправит, и в свои педагогические способности, откровенно рассказал о ситуации начальнику политотдела отряда и даже вынес себе приговор: «Политработник из меня никакой...»
Полковник Захаров, многое повидавший за годы службы на границе, помолчал, словно прикидывая, как отнестись к словам лейтенанта, а потом мягко объяснил:
— Работа с людьми, Денис Михайлович, самая сложная из всех. Она требует большого терпения и выдержки. То, что Буртовой доставляет столько хлопот, вовсе не значит, будто ваше дело ничего не стоит. Стоит! Только не следует ожидать результата уже завтра, как по взмаху волшебной палочки. Процесс этот сравним с забегом на длинные дистанции. Приложенные вами усилия скажутся, возможно, через месяц, полгода, а то и годы. А руки опускать офицеру не пристало, надо продолжать искать подход.
Уже стемнело, когда подъехали к повороту. Буртовой включил фары, свернул с шоссе на грунтовку, ведущую в лес. Пучки света прорезали шторы дождя, выхватывая из темноты глубокие колеи от прошедших ранее машин. Бочаров забеспокоился: «Не застрять бы. Стыда не оберёшься». Будто угадав его мысли, Буртовой сказал:
— Не волнуйтесь, товар-рищ лейтенант, выбер-ремся.
Метров через двести лес расступился, начался пологий спуск в овраг. Фары высвечивали на его дне ручей, от ливня превратившийся в широкий водный поток, и полузатопленный заправщик, который неестественно задрал передок на крутом подъёме, будто перед изготовкой к прыжку.
Слева от него вода размыла грунт, обнажив яму размером с грузовик, справа к дороге подступали столетние ели. Рядовой остановил машину.
— Вот они где загорают! — офицер нажал на кнопку сигнала. Резкий гудок потонул в шуме дождя. На противоположном берегу в свете фар показалась долговязая фигура сержанта Фомина.
Буртовой выключил зажигание. Без звука работающего двигателя дождь казался ещё сильнее. Крупные капли хлёстко барабанили по машине. Бочаров набросил на плечи плащ-накидку, капюшон на фуражку и спрыгнул под струи небесного душа с подножки на раскисшую дорогу. Сложив ладони рупором, крикнул:
— Что случилось, Фомин?
— Застряли, товарищ лейтенант. Двигатель заглох. — Чувствовалось, что сержант переживает. — Здесь надо с разгона и брать правее. Там помельче и дно ровнее. Тогда на бугор можно выскочить. Я не рассчитал...
— Надо было думать, не дрова везёшь! — не удержался от упрёка замполит.
Фомин не ответил, проглотил горькую пилюлю: его фотография бессменно красуется на стенде лучших специалистов роты — и вдруг такой промах.
— Где прапорщик Рудич?
— Пошёл за помощью...
Бочаров подобрал под сосной корявую палку и принялся с берега замерять глубину ручья.
— Товар-рищ лейтенант, дайте мне, — забрал у него палку подошедший Буртовой.
— Слышали оправдательные тезисы Фомина? — спросил офицер.
— Надо пр-ровер-рить,— рядовой, ощупывая палкой перед собой дно, осторожно побрёл через ручей, превратившийся в речушку. В двух метрах от берега вода уже начала заливаться ему в сапоги. Солдат остановился, размышляя, продолжать движение или вернуться, а потом решительно зашагал дальше. Ближе к середине потока воды было уже по грудь. Вдруг он вообще пропал из виду — окунулся с головой.
— Буртовой, держись! — невольно вырвалось у Бочарова. Он машинально шагнул в воду, готовый кинуться на помощь. Но через несколько секунд Вадим показался на поверхности.
— Здесь яма, по этой стор-роне не пр-роехать! — крикнул он.
Буртовой выбрался на противоположный берег, обследовал дно по кромке воды. У топливозаправщика, не обращая внимания на дождь, как часовой, стоял Фомин. Выглядел он подавленным.
— Отчего движок заглох? — спросил Буртовой.
— Знал бы, уже запустил, — с безразличным видом буркнул сержант.
Тот понял, что Фомина сейчас лучше не трогать: ему не до разговоров. Разведанным путём Вадим отправился назад и благополучно вернулся к своему грузовику. Возле кабины он разделся, вылил воду из сапог и забрался внутрь. В открытую дверь выжал форменную куртку и брюки, струдом их натянул.
Пока он всё это проделывал, замполита не отпускали сомнения: «Сумеет или нет? Между заправщиком и деревьями — узкий коридор. В это «окошко» сможет вписаться, пожалуй, только мастер вождения. Буртовой не чувствует габариты машины, если завалил её с эстакады... Может, самому рискнуть? — пришла в голову шальная мысль. — А если не проскочу? Грузовик — не отцовская «копейка», уж точно не такой юркий». Бочаров предполагал, что ему, как говорится, не сносить головы в случае неудачи.
Молчание в кабине затянулось. Капли дождя отстукивали чечётку по крыше кабины и капоту. О чём думал офицер в эти минуты, Буртовой мог только предполагать, но тут вдруг прозрел: сомневается в его способности преодолеть чёртов ручей! Не доверяет! Произошедшее осознание обидело и напрягло парня. Это почувствовал Бочаров, увидел — водитель вцепился в рулевое колесо мёртвой хваткой, даже пальцы побелели от напряжения. Он подумал, что возникшая ситуация, может, и есть тот единственный шанс найти заветную тропинку к сердцу солдата, и решился:
— Так что, выскочим?
— Надо, товар-рищ, лейтенант! — облегчённо выдохнул Буртовой.
Он повернул ключ зажигания — двигатель ожил, запел свою песню. Включил заднюю передачу, отогнал грузовик на пару десятков метров к вершине спуска и остановился. Несколько секунд высматривал освещённую фарами дорогу, ручей, мысленно выстраивая траекторию движения: «Надо держаться как можно ближе к деревьям, иначе не впишусь». Затем плавно тронулся, а потом резко прибавил скорость. Разогнавшись, автомобиль врезался в водный поток, по сторонам пошли волны, как от катера. Офицер вцепился в край сиденья и про себя повторял: «Только бы не заглох, только бы не заглох!»
На пониженной передаче Буртовой осторожно вёл машину. Волна перед ней на середине потока начала перекатываться через капот, грозя залить двигатель. «Только бы не заглох!» — как молитву повторял про себя замполит. Водитель осторожно преодолел самое глубокое место ручья, и когда до берега остались считанные метры, надавил на педаль газа. Он направил автомобиль между застрявшим бензовозом и деревьями. На скорости проворно проскочил до середины крутого подъёма, но инерции не хватило, забуксовал. Колёса, скользя по грязи, бешено вращались на месте, ЗИЛ юзом сносило правым боком на сосны. «Неужели всё? — Бочарова обдало жаром, но вдруг осенило: — Лебёдка!»
Он выпрыгнул из кабины и побежал к передку машины, где располагалась лебёдка, схватил конец троса и рванул на вершину подъёма, к растущим там деревьям. Стальной шнур с каждым шагом становился тяжелее, жёг ладони. Лейтенант поскользнулся, но не упал, его подхватили чьи-то сильные руки.
— Фомин! — узнал сержанта замполит. — Быстрее надо, быстрее...
Завывающий двигатель говорил о том, что Буртовой не сдаётся, значит, не всё потеряно. Скользя сапогами по мокрому грунту, они дотянули трос до ближайшей сосны и обмотали вокруг мощного ствола. Тот почти сразу натянулся струной, с хрустом врезавшись в кору. Мотор работал на повышенных оборотах, вращался барабан лебёдки, накручивая на себя стальной канат, — автомобиль медленно карабкался на вершину. Оба понимали, что от них уже ничего не зависит, помочь водителю они ничем не смогут, и хотели лишь одного: чтобы выдержали трос и дерево.
— Товарищ лейтенант, — обратился вдруг Фомин. — Тогда, в парке, топливозаправщик с эстакады завалил не Буртовой...
Бочаров не сразу понял, о чём говорит сержант, — его внимание было приковано к грузовику. Мысленно офицер сидел в кабине рядом с Буртовым, и ему очень хотелось, чтобы солдат вышел победителем из этой непростой ситуации. Спросил скорее машинально:
— И кто же?
—Я...
Надсадно гудел двигатель. Казалось, это стальное сердце не выдержит такой нагрузки, вот-вот надорвётся.
Наконец ЗИЛ выполз и остановился. Капли дождя поредели, глухо колотили по листьям и влажной земле. Бочаров подумал, что для запоздалого признания сержант выбрал не самый подходящий момент.
— Ладно, Фомин, потом поговорим, — сказал он и направился к грузовику.
Рядом с кабиной стоял улыбающийся Вадим.
— Молодчина, Буртовой! — замполит пожал руку водителю. — Теперь вот заправщик. Та ещё задача...
— Вытащим, товар-рищ лейтенант, не сомневайтесь.
Буртовой помог Фомину оживить двигатель автоцистерны. ЗИЛ взял её на буксир, лебёдка и мощь обоих моторов вытянули тяжёлый «наливник» на горку.
Вскоре колонна из двух машин отправилась в путь. Впереди по колее тяжело двигался топливозаправщик. Лес постепенно редел. Свет фар разрезал темноту, высвечивая казавшиеся позолоченными стволы сосен, от которых на землю падали длинные тени. Дождь покрапал ещё немного и угомонился. Минут через десять на дороге встретили трактор «Беларусь» — запоздалую помощь. Прапорщику Рудичу уже ничего не оставалось, как вернуться в кабину автоцистерны.
Бочаров устало откинулся на спинку сиденья, вслушиваясь в гул двигателя, и думал о Буртовом, крутившем баранку, о его характере. «Что говорить, каждый солдат из роты только с виду прост», — заключил Денис и спросил:
— Почему не сказали, что машину на эстакаде завалил Фомин?
—Вы не спр-рашивали, товар-рищ лейтенант, — со смешком пожал плечами рядовой. — Да и не стоит воррошить стар-рое...
Бочаров решил, что мало ещё знает подчинённых, что ключ к душе солдата никогда не лежит на видном месте, но находить его необходимо.
Топливозаправщик впереди повернул налево, на щебёнку, ведущую к пункту назначения — второй заставе...
Этот внеочередной ночной рейс в мельчайших подробностях на всю жизнь врезался в память Бочарова. Он мысленно радовался за рядового Буртового и ещё не знал, что служить вместе с трудным солдатом ему больше не придётся. Через неделю замполита автороты лейтенанта Бочарова откомандировали на отдалённую заставу...
Утром 11 июня 2022 года военный пенсионер полковник Денис Михайлович Бочаров как обычно включил телевизор, чтобы узнать последние новости о ходе специальной военной операции. Четвёртый месяц российские войска борются с неонацистами, для которых героем стал Бандера. Про этого убийцу и приспешника немецких фаптистов, лидера ОУН-УПА Бочаров прочитал достаточно исторической литературы и архивных документов.
«Как могло произойти, что братья-украинцы стали сторонниками такого мерзавца и превратились в злейших врагов русских? — с горечью размышлял он. — Веками жили вместе, воевали с захватчиками, охраняли одну границу, и вот тебе — схватились друг с другом не на жизнь, а на смерть».
Бочаров был уверен, что спецоперация продлится не больше месяца. Первые вести с линии боевого соприкосновения обнадёживали. Российские десантники провели нестандартную молниеносную операцию по захвату аэродрома Гостомель. Бочаров испытал гордость за свою армию. Однако вскоре, к его удивлению, подразделения покинули занятые территории. Конечно же туда сразу вошли вэсэушники и закрепились.
Отход войск Минобороны России объяснило проявлением «доброй воли». Денис Михайлович понял это по-своему: операция пошла не по плану, а бандеровцы представляют серьёзную силу, с которой придётся считаться. Как подтверждение — бои развернулись на многокилометровом фронте в западных районах Донецкой и Луганской народных республик...
В тот день сообщили о новых обстрелах украинской артиллерией городов Донбасса. Шквальному огню из «Градов» вэсэушники подвергли центр Донецка. Пятеро убитых, четырнадцать раненых. В том числе дети. Их было особенно жаль. «Сволочи! За что ребятишек? В чём они виноваты?» — от возмущения у Бочарова внутри всё кипело.
Донецк для него — не чужой город. Здесь появились на свет и учились в одной школе его родители, Светлана и Михаил. Получив аттестат, отец поступил в пограничное училище, после окончания которого они поженились. Свадьбу сыграли там же и уехали к первому месту службы. Там, на заставе, и родился Денис.
С 2015 года Бочаров помогал, чем мог, жителям Донецка. На свои деньги покупал продукты, воду, одеяла и прочие предметы первой необходимости, отвозил в город на стареньком микроавтобусе. Он не мог безучастно наблюдать, как непросто приходится людям. Попадал под миномётные обстрелы вэсэушников, но везло: не получил и царапины.
Когда началась СВО, Бочаров примкнул к волонтёрам — доставлял снаряжение, бинокли, тепловизоры, прицелы, выполняя конкретные заказы бойцов. Сегодня Денису Михайловичу предстояло готовить очередной гуманитарный рейс в Донецк...
В новостях рассказывали о героях-добровольцах.
«Противник, оказывающий ожесточённое сопротивление, открыл артиллерийский огонь по стоянке российской автомобильной техники. Командир взвода материально-технического обеспечения старший прапорщик Буртовой самоотверженно, рискуя жизнью, вывел из-под обстрела автомобиль с боеприпасами в безопасное место. Затем Буртовой вернулся на стоянку, оказал первую медицинскую помощь товарищам и, несмотря на полученное ранение, вывез их из-под вражеского огня. За мужество и героизм старший прапорщик Вадим Николаевич Буртовой награждён орденом Мужества», — комментировал диктор.
Бочаров не сразу узнал бывшего подчинённого. За прошедшие годы тот, разумеется, изменился, впрочем, время не щадит никого. Денис Михайлович не сдержал улыбки. Всплыло в памяти, как однажды, много лет назад, дела службы забросили его в далёкий от границы гарнизон. По аллее городка он направлялся в штаб. Навстречу шагал невысокий военный в форме прапорщика. Что-то удивительно знакомое было в его облике. Когда они поравнялись и для приветствия приложили руку к козырьку, оба сначала замедлили шаг, потом на мгновение остановились, а узнав друг друга, бросились в объятия, удивив случайных прохожих.
Бочаров искренне радовался неожиданной встрече. Эмблемы на тужурке бывшего подчинённого говорили, что Буртовой связан с автомобильной службой.
— Рулишь или только держишься за руль? — шутливо спросил он.
— Командир-р автовзвода, — прокартавил Буртовой и, сглотнув, продолжил: — Спасибо вам за всё, товар-рищ, полковник. Только благодар-ря вам, — он улыбнулся, — тогдашнему лейтенанту Бочар-рову, я стал тем, кем стал...
Глядя на портрет Буртового во весь экран телевизора, Бочаров вспомнил слова, сказанные полковником Захаровым после памятного ночного рейса: «Работа замполита сложна тем, что её ничем нельзя измерить. Но какие бы действия ни предпринимал воспитатель, они никогда не пропадут даром...»
Продолжая слушать сообщение о бойцах, проявивших героизм в боях с националистами, Денис Михайлович думал, что доставка «гуманитарки», конечно же, дело нужное, но... Он вдруг со всей очевидностью осознал, что его место — там, на фронте, среди таких, как Вадим Буртовой. Утром следующего дня Бочаров пошёл в военкомат...
Николай ТУЛЬСКИЙ
Журнал «Пограничник», март 2024 года
РАФХАТ И РОЙТЕР:
СПАСЕНИЕ В НОЧНОЙ МГЛЕ
За одиннадцать лет службы старший сержант Рафхат Тайкенжин повидал многое. Это и многочасовые поиски нарушителей границы, и задержания контрабандистов, и пресечение каналов наркоторговцев. Вступая в схватку с преступниками, пограничник никогда не предполагал, что самый главный день его службы предстоит не в борьбе с правонарушителями, а в борьбе с самим собой, с собственными переживаниями и сомнениями. Это случилось летней ночью – 28 августа 2023 года. Эта глубокая ночь в бескрайней уральской степи запомнилась ему навсегда.
В тот день военнослужащие пограничного отделения «Кайрат» пограничного управления по Жанибекскому району Департамента Пограничной службы КНБ по Западно-Казахстанской области несли службу в обычном режиме: построение, получение задач, тренировки, служба в пограничных нарядах. Никто из военнослужащих и не предполагал, что завершение дня станет для одного из них настоящим испытанием главного качества – человечности.
По завершении рабочего времени Рафхат зашел в питомник, чтобы попрощаться до завтра со своим четвероногим другом по кличке Ройтер. «Хороший пес, молодец», – похвалил кинолог, ласково прижимая ладони к морде служебной собаки. Закрывая калитку питомника, напарники еще раз обменялись взглядами, в которых читалось: «До завтра!». Но, как оказалось, вновь встретиться боевой паре пришлось спустя несколько часов.
Дома его ждали жена и дети, горячий ужин. Но семейный покой нарушил внезапный звонок дежурного по пограничному отделению. Значит, случилось что-то серьезное, подумал Рафхат.
– Алло. Старший сержант Тайкенжин, слушаю, – ответил Рафхат.
– Необходимо срочно прибыть на службу, приказ начальника отделения, – прозвучал тревожный голос.
Потрескивания радиостанции и переговоры дежурного по связи и сигнализации эхом раздавались в телефоне. – Принял, выдвигаюсь, – ответил старший сержант. На сердце у него было тревожно. Пограничник чувствовал, что произошло что-то неладное, и как оказалось, его опасения были не напрасны.
***
В ночь с 28 на 29 августа в селе Узынколь Жанибекского района Западно-Казахстанской области произошло событие, которое встревожило всю округу. Полицейские, спасатели, волонтеры и просто неравнодушные люди – всего около 200 человек, объединили усилия в поисках потерявшейся в ночной степи трехлетней девочки. Малышка отстала от мамы, которая приехала с соседнего села Жанибек в гости к родственникам и сошла с попутной автомашины, находясь всего в 800 метрах от населенного пункта.
По словам начальника пограничного управления по Жанибекскому району подполковника Куанышбека Нусип, около 22.00 часов к сотрудникам полиции обратилась 32-летняя жительница, сообщившая о пропаже дочери Айару. Уже стемнело, и несмотря на все усилия женщина не смогла найти ребенка в густой ночной мгле. На поиски был направлен весь личный состав отдела полиции, отдела чрезвычайных ситуаций, акимата и местные жители.
– После двухчасовых безуспешных поисков полицейские обратились к нам за помощью, попросив задействовать служебных собак. Понимая всю сложность произошедшего, мы направили на поиски ребенка поисковую группу во главе с кинологом старшим сержантом Рафхатом Тайкенжином, – поделился офицер.
***
В пограничном отделении Рафхат увидел встревоженные лица своих сослуживцев, и его сердце сжалось еще сильнее. «Что случилось? Что произошло?», – вопросы кружились в его уме.
Не тратя времени на лишние расспросы, он зашел в кабинет начальника отделения, где узнал о том, что произошло этой ночью, и получил боевую задачу – выдвинуться с Ройтером на поиски ребенка. Перед Рафхатом и Ройтером стояла серьезная и сложная задача – найти трехлетнюю девочку, заблудившуюся в ночной мгле посреди уральской степи. Сержант – отец четверых детей, в первые секунды не знал, как совладать со своими чувствами – болью и страхом за жизнь малышки. Передвигаясь словно во сне, он подошел к питомнику, открыл дверцу, надел жилет кинолога, и вместе с Ройтером запрыгнул в кабину служебной машины.
«Урал» двигался медленно, Рафхату казалось, что машина просто ползет по степи, изредка спотыкаясь на ухабах. Тревожное состояние хозяина передалось и псу – он поглядывал на кинолога, словно спрашивая: «Что же все-таки случилось?».
«Быстрее, быстрее», – мысленно подгонял водителя сержант. Он понимал, что время играет против него – уже прошло более трех часов, и это слишком много – собака могла не взять след.
Прибыв на место, откуда пропала девочка, пограничник увидел встревоженное лицо матери. Она смотрела на него с надеждой, и Рафхат, отведя взгляд, чтобы не выдать тревогу и не смея показать накатившиеся слезы, попросил женщину предоставить вещи ребенка для идентификации запаха.
Запах стирального порошка с колготок малышки резко ударил в нос Рафхата. «Стиранные. Значит на них нет запаха ребенка. Опять теряем время!», – думал пограничник. «Нужны другие вещи!», – сдержанно сказал сержант, хотя ему хотелось кричать. Вскоре полицейские привезли ботинки ребенка. Взяв обувь, Рафхат дал Ройтеру их понюхать и скомандовал: «Ройтер, ищи!».
Ночная степь была погружена во тьму, и лишь фонари в руках людей и фары автомашин освещали окружающую местность. Это усложняло поиски – запахи, оставленные людьми и автотранспортом, мешали собаке взять след.
Сердце кинолога обливалось кровью. Вокруг была бескрайняя степь, и много опасностей. «Где могла быть девочка? Что с ней сейчас? Может в яму упала, а может волки… Нет, нет, нет, – отгонял от себя мрачные мысли Рафхат. – Мы найдем ее, чего бы это нам не стоило».
Многие уже потеряли надежду и начали возвращаться домой. Люди недоуменно смотрели на кинолога и собаку, не понимая, что их суета мешает собаке взять след. Остались только полицейские и спасатели. Рафхат попросил их прекратить поиски, собраться в одном месте и не мешать.
Ближе к трем часам ночи собака наконец-то взяла след ребенка и побежала по запаху. Ройтер бежал, не останавливаясь, а поисковая группа следовала за ним. И так 6 километров, пять часов поиска, но усталости никто не чувствовал, каждый надеялся увидеть девочку живой и невредимой. Потеряв след, кинолог и пес возвращались в исходное место и начинали заново. «Главное, что Ройтер взял след, и это было уже половиной успеха», – успокаивал себя Рафхат.
– Внезапно Ройтер радостно залаял, это значило, что ребенок где-то рядом. На душе были смешанные чувства. С одной стороны, мы радовались, что идем правильно и что малышка где-то рядом. С другой – сильно переживали, все ли с ней в порядке. Было очень тяжело на сердце. Вдруг мы услышали плач девочки, которая, видимо, испугалась лая собаки. На сердце стало легче – девочка жива. Через 10 метров мы увидели Айару! К счастью, с ней всё было в порядке. Мы настолько обрадовались, что едва сдерживали слезы. Я обнял ребенка и своего помощника, благодаря Ройтера за то, что он нашел девочку, – рассказывает старший сержант РафхатТайкенжин.
***
За добросовестное отношение к своим служебным обязанностям, поисковая группа, участвовавшая в спасательной операции, поощрена правами начальника Департамента Пограничной службы КНБ по Западно-Казахстанской области (им объявлена благодарность) и представлена к ведомственной награде «Отличник Пограничной службы».

Родственники спасенной девочки, сотрудники полиции и отдела чрезвычайных ситуаций выразили признательность пограничникам и Ройтеру за спасение маленькой жизни, отметив их высокий профессионализм.
На счету кинологической пары множество различных задержаний преступников с наркотическими веществами, оружием, боеприпасами. Старший сержант с детства очень любит собак, поэтому служба для него – это не только исполнение воинского долга, но и любимая работа. Дружба Рафхата и Ройтера крепка и проверена годами. А эта тревожная ночь еще раз подтвердила взаимную верность и преданность службе.
Пограничникам приходится сталкиваться с разными ситуациями в ходе своей службы, но иногда они оказываются перед вызовами, которые требуют не только мужества и профессионализма, но и простой человечности. История старшего сержанта Рафхата Тайкенжина и его преданного напарника служебной собаки по кличке Ройтер является одним из таких исключительных случаев.
Капитан Асхат ЖАНАЛИПОВ
Журнал «Shekarashy - Пограничник» №5-2023
Следующая публикация
Нет комментариев