Мудрые цитаты о нашей жизни. В нашей группе вы найдете самые красивые и интересные цитаты, афоризмы про всё что связано с нашей жизнью и мотивацию на каждый день! Заглядывайте почаще!
Док. 10 Бондаренко Георгий Иванович родился в 1909 г. в д. Камысла Кемеровской обл. Рассказ записала Соломыкина Александра в 2001 г. (г. Кемерово) Отец мой был великим тружеником, хотя ходил на костыле (повредил ногу еще на царской войне). Все всегда делал со смыслом и по уму. Всегда в работе. Поэтому и нажили 2 мельницы (водяная и ветряная), маслобойку, сноповязку, сложную молотилку, 50 десятин земли. А земля наша хорошая, колоски были с ладонь (показывает). А ведь руками убирали. Обмолотишь сноп, граблями соберешь, вытрясешь солому, зерно сгребешь в кучу и опять кладешь. Красота! Отец был добрая душа, всем в округе молотил, крупу дробил. Беднякам отдавал муку безплатно. Народ и избрал его старостой церкви. Все у нас было. Скотины много: корова, телята, свиньи, гуси, куры, утки. Много работали для себя. Семья у нас была большая: четыре брата и сестра. Я был старший, потом — Тихон, Иван, Федор, Федоська, Павел. А отца моего, Ивана Тихоновича Бондаренко, и меня в 1930 г. лишили избирате...ЕщёДок. 10 Бондаренко Георгий Иванович родился в 1909 г. в д. Камысла Кемеровской обл. Рассказ записала Соломыкина Александра в 2001 г. (г. Кемерово) Отец мой был великим тружеником, хотя ходил на костыле (повредил ногу еще на царской войне). Все всегда делал со смыслом и по уму. Всегда в работе. Поэтому и нажили 2 мельницы (водяная и ветряная), маслобойку, сноповязку, сложную молотилку, 50 десятин земли. А земля наша хорошая, колоски были с ладонь (показывает). А ведь руками убирали. Обмолотишь сноп, граблями соберешь, вытрясешь солому, зерно сгребешь в кучу и опять кладешь. Красота! Отец был добрая душа, всем в округе молотил, крупу дробил. Беднякам отдавал муку безплатно. Народ и избрал его старостой церкви. Все у нас было. Скотины много: корова, телята, свиньи, гуси, куры, утки. Много работали для себя. Семья у нас была большая: четыре брата и сестра. Я был старший, потом — Тихон, Иван, Федор, Федоська, Павел. А отца моего, Ивана Тихоновича Бондаренко, и меня в 1930 г. лишили избирательных прав «за эксплуатацию батраков и сельскохозяйственных машин». В 1932 г. нас раскулачили, все отобрали. Три амбара было. Все вывезли, весь хлеб. А нас сослали в Нарым. У меня жена беременная была. Тяжело вспоминать. Она там, в Нарыме, возле костра и родила сына. Он только раз крикнул и покинул этот свет. Гробик я ему ножом сделал. Ничего не было, снег один. Бараки строили, когда пришли. Ночь у костра спим, а день барак строим. Много семей там было. Никто нас и не кормил, живите, как хотите. А охрана чистые звери были. Тяжело было на лесоповале. Но выживали, если не надрывались и не околевали. Вот и я выжил. Бежал ведь я оттуда с отцом. Скитались долго. Поймали нас, обратно привезли. А брата моего, Федора, в январе 1938 г. расстреляли «за вредительство и проведение антисоветской агитации среди рабочих» по приговору тройки НКВД. Он работал слесарем в паровозном депо. После смерти брата и смерти жены (она не могла после Нарыма оправиться) сбежал я в Ригу, чтоб никто не трогал, никто не знал меня. Спрятаться хотел (долго задумчиво молчит). Год прожил тихо. А однажды латыш сосед говорит: «Ты уезжай, тебя хотят расстрелять». Он дал мне хлеба, масла, немного денег, и я уехал. Почему он мне помог, так и не знаю. А мне все спрятаться хотелось от «черного воронка». После смерти брата мне постоянно мерещился этот «черный воронок». Всегда боялся — приедут, заберут. Уехал я на афганистанскую границу, под чужой фамилией. Работал и наладчиком, и электростаночником, и трактористом. Работал — кем придется,
А когда война началась, я уже в Казахстане на свинцовом руднике работал. Бронь от фронта была. Снаряды мы готовили. Женился я в Казахстане. А жена-то землячка. Из Тогучина оказалась. У нее двое детей было: Коля и Володя. Николай на Севере сейчас живет, а Володя умер. Бог и ее прибрал. Долго я с ней возился: ноги у нее болели. Было и у нас доносительство. Как-то работали, потом пообедали — чем пришлось. А начальник выходит и говорит: «Вот это надо сделать к таким-то часам». А один из нас говорит, что у Бога дней много, чего спешить. Наутро он не пришел на работу, не видели мы его больше. Бывало, женщины в поле свеклу соберут, а их в тюрьму на десять лет за это. А ведь у них дома дети. Ни на что не смотрели. Много людей умерло в голоде. Бабка хлеб испечет, завяжет в тряпочку, за пазуху спрячет и несет на базар. А там ее схватят. Как же! Спекулянтка. Хлеб отберут, а она уйдет ни с чем. Тяжелая жизнь была. За что отцовскую, мою и братову жизнь изломали?! Ведь не собаки же мы были. Никого н...ЕщёА когда война началась, я уже в Казахстане на свинцовом руднике работал. Бронь от фронта была. Снаряды мы готовили. Женился я в Казахстане. А жена-то землячка. Из Тогучина оказалась. У нее двое детей было: Коля и Володя. Николай на Севере сейчас живет, а Володя умер. Бог и ее прибрал. Долго я с ней возился: ноги у нее болели. Было и у нас доносительство. Как-то работали, потом пообедали — чем пришлось. А начальник выходит и говорит: «Вот это надо сделать к таким-то часам». А один из нас говорит, что у Бога дней много, чего спешить. Наутро он не пришел на работу, не видели мы его больше. Бывало, женщины в поле свеклу соберут, а их в тюрьму на десять лет за это. А ведь у них дома дети. Ни на что не смотрели. Много людей умерло в голоде. Бабка хлеб испечет, завяжет в тряпочку, за пазуху спрячет и несет на базар. А там ее схватят. Как же! Спекулянтка. Хлеб отберут, а она уйдет ни с чем. Тяжелая жизнь была. За что отцовскую, мою и братову жизнь изломали?! Ведь не собаки же мы были. Никого не убивали, не грабили. А нас изводили, как последних злодеев. Не должно такого повториться… И тревоги мои не за себя. Хочется добра всем людям российским. Назад возврата нет. Пусть люди крестьянствуют. Дай нам Бог всем воспрянуть духом!
Это кто такие вещи вам рассказывал? Наши дедушки и бабушки тоже в это время жили ,но такие страсти никогда не рассказывали! Да,семью дедушки раскулачили ,6 детей было , пять - погибли на фронте ,да сажали за колоски ,собранные на поле,но видно так и выживали ,они прожили долгую жизнь,но никогда не жаловались на Сталина.
Док. 11 Осипов Георгий Фомич родился в 1909 г. в с. Воскресенском нынешней Кемеровской области. Рассказ записала в 2002 г. внучка Осипова Татьяна со слов своего отца Осипова Андрея Геннадьевича (г. Кемерово) Мой отец, Георгий Фомич, был призван в ряды Красной Армии в 1929 г. и проходил службу в кавалерийском полку, дислоцированном в городе Томске. После окончания полковой школы, он был назначен помощником командира взвода химической защиты полка. Разговоры о коллективизации в стране были предметом постоянных дискуссий среди командирского состава полка. Дед в этих дискуссиях участия не принимал, но для себя твердо уяснил: «Как только в его родном селе начнется коллективизация, нужно срочно записать всю родню в колхоз. Иначе их сошлют туда, где Макар телят не пас. Он знал, что никакие заслуги перед советской властью значения иметь не будут. Осенью из родного села к нему в часть пришло письмо. Его отец, Осипов Фома Афанасьевич, писал о том, что у них будет организовываться колхоз. Получив...ЕщёДок. 11 Осипов Георгий Фомич родился в 1909 г. в с. Воскресенском нынешней Кемеровской области. Рассказ записала в 2002 г. внучка Осипова Татьяна со слов своего отца Осипова Андрея Геннадьевича (г. Кемерово) Мой отец, Георгий Фомич, был призван в ряды Красной Армии в 1929 г. и проходил службу в кавалерийском полку, дислоцированном в городе Томске. После окончания полковой школы, он был назначен помощником командира взвода химической защиты полка. Разговоры о коллективизации в стране были предметом постоянных дискуссий среди командирского состава полка. Дед в этих дискуссиях участия не принимал, но для себя твердо уяснил: «Как только в его родном селе начнется коллективизация, нужно срочно записать всю родню в колхоз. Иначе их сошлют туда, где Макар телят не пас. Он знал, что никакие заслуги перед советской властью значения иметь не будут. Осенью из родного села к нему в часть пришло письмо. Его отец, Осипов Фома Афанасьевич, писал о том, что у них будет организовываться колхоз. Получив это известие, Георгий Фомич обратился к командиру части с просьбой о внеочередном отпуске в родное село, чтобы уговорить своих родственников записаться в колхоз. Просьба была удовлетворена. Когда он приехал в село, колхоз еще не был организован, но несколько заявлений о вступлении уже было. Все эти заявления были поданы так называемыми деревенскими пролетариями, у которых, как говорил отец, «за душой ничего не было». После бурных споров с родственниками (он даже подрался со своим тестем), отец все же убедил их в необходимости записаться в колхоз. Вступление нашей семьи в колхоз стало для всех большой неожиданностью. Ведь мы были одними из самых богатых в селе (село Воскресенское насчитывало тогда до 500 дворов). В колхоз были сданы все сельскохозяйственные орудия: двухлемешный плуг, сеялку, веялку, молотилку, конные грабли, конную косилку, конные бороны, маслобойку. В колхоз была сдана также вся живность: семь коров, все овцы (точное число отец не знал), выездная лошадь по кличке Карька, владимирский тяжеловоз по кличке Чалый и две рабочие лошади. Себе оставили только домашнюю птицу. В колхоз было сдано также все семенное зерно, которое они специально покупали в Щегловске у знакомого крестьянина. Дело в том, что зерно, выращенное в их районе, нельзя было брать на семена из-за того, что оно не вызревало полностью и не давало хороших всходов. Записав в колхоз всех родственников, отец вернулся в свою военную часть. Основная коллективизация началась в селе весной 1930 г. Пришло распоряжение записать в колхоз не менее 60% крестьян. В том распоряжении указали, что кулаками надо считать богатеев — крестьян, которые имели более 3 лошадей или 5 коров, а также занимающихся торговлей и промыслом, например, кожевенным делом, производством дегтя и т.д. В колхоз их не пускать.
Мудрые цитаты о нашей жизни. В нашей группе вы найдете самые красивые и интересные цитаты, афоризмы про всё что связано с нашей жизнью и мотивацию на каждый день! Заглядывайте почаще!
Мудрые цитаты о нашей жизни. В нашей группе вы найдете самые красивые и интересные цитаты, афоризмы про всё что связано с нашей жизнью и мотивацию на каждый день! Заглядывайте почаще!
Мудрые цитаты о нашей жизни. В нашей группе вы найдете самые красивые и интересные цитаты, афоризмы про всё что связано с нашей жизнью и мотивацию на каждый день! Заглядывайте почаще!
Мудрые цитаты о нашей жизни. В нашей группе вы найдете самые красивые и интересные цитаты, афоризмы про всё что связано с нашей жизнью и мотивацию на каждый день! Заглядывайте почаще!
Комментарии 32
Бондаренко Георгий Иванович родился в 1909 г. в д. Камысла
Кемеровской обл. Рассказ записала Соломыкина Александра в 2001 г. (г.
Кемерово)
Отец мой был великим тружеником, хотя ходил на костыле
(повредил ногу еще на царской войне). Все всегда делал со смыслом и по
уму. Всегда в работе. Поэтому и нажили 2 мельницы (водяная и ветряная),
маслобойку, сноповязку, сложную молотилку, 50 десятин земли. А земля
наша хорошая, колоски были с ладонь (показывает). А ведь руками убирали.
Обмолотишь сноп, граблями соберешь, вытрясешь солому, зерно сгребешь в
кучу и опять кладешь. Красота! Отец был добрая душа, всем в округе
молотил, крупу дробил. Беднякам отдавал муку безплатно. Народ и избрал
его старостой церкви. Все у нас было. Скотины много: корова, телята,
свиньи, гуси, куры, утки. Много работали для себя. Семья у нас была
большая: четыре брата и сестра. Я был старший, потом — Тихон, Иван,
Федор, Федоська, Павел. А отца моего, Ивана Тихоновича Бондаренко, и
меня в 1930 г. лишили избирате...ЕщёДок. 10
Бондаренко Георгий Иванович родился в 1909 г. в д. Камысла
Кемеровской обл. Рассказ записала Соломыкина Александра в 2001 г. (г.
Кемерово)
Отец мой был великим тружеником, хотя ходил на костыле
(повредил ногу еще на царской войне). Все всегда делал со смыслом и по
уму. Всегда в работе. Поэтому и нажили 2 мельницы (водяная и ветряная),
маслобойку, сноповязку, сложную молотилку, 50 десятин земли. А земля
наша хорошая, колоски были с ладонь (показывает). А ведь руками убирали.
Обмолотишь сноп, граблями соберешь, вытрясешь солому, зерно сгребешь в
кучу и опять кладешь. Красота! Отец был добрая душа, всем в округе
молотил, крупу дробил. Беднякам отдавал муку безплатно. Народ и избрал
его старостой церкви. Все у нас было. Скотины много: корова, телята,
свиньи, гуси, куры, утки. Много работали для себя. Семья у нас была
большая: четыре брата и сестра. Я был старший, потом — Тихон, Иван,
Федор, Федоська, Павел. А отца моего, Ивана Тихоновича Бондаренко, и
меня в 1930 г. лишили избирательных прав «за эксплуатацию батраков и
сельскохозяйственных машин». В 1932 г. нас раскулачили, все отобрали.
Три амбара было. Все вывезли, весь хлеб. А нас сослали в Нарым. У меня
жена беременная была. Тяжело вспоминать. Она там, в Нарыме, возле костра
и родила сына. Он только раз крикнул и покинул этот свет. Гробик я ему
ножом сделал. Ничего не было, снег один. Бараки строили, когда пришли.
Ночь у костра спим, а день барак строим. Много семей там было. Никто нас
и не кормил, живите, как хотите. А охрана чистые звери были. Тяжело
было на лесоповале. Но выживали, если не надрывались и не околевали. Вот
и я выжил. Бежал ведь я оттуда с отцом. Скитались долго. Поймали нас,
обратно привезли. А брата моего, Федора, в январе 1938 г. расстреляли
«за вредительство и проведение антисоветской агитации среди рабочих» по
приговору тройки НКВД. Он работал слесарем в паровозном депо. После
смерти брата и смерти жены (она не могла после Нарыма оправиться) сбежал
я в Ригу, чтоб никто не трогал, никто не знал меня. Спрятаться хотел
(долго задумчиво молчит). Год прожил тихо. А однажды латыш сосед
говорит: «Ты уезжай, тебя хотят расстрелять». Он дал мне хлеба, масла,
немного денег, и я уехал. Почему он мне помог, так и не знаю. А мне все
спрятаться хотелось от «черного воронка». После смерти брата мне
постоянно мерещился этот «черный воронок». Всегда боялся — приедут,
заберут. Уехал я на афганистанскую границу, под чужой фамилией. Работал и
наладчиком, и электростаночником, и трактористом. Работал — кем
придется,
Бронь от фронта была. Снаряды мы готовили. Женился я в Казахстане. А
жена-то землячка. Из Тогучина оказалась. У нее двое детей было: Коля и
Володя. Николай на Севере сейчас живет, а Володя умер. Бог и ее прибрал.
Долго я с ней возился: ноги у нее болели. Было и у нас доносительство.
Как-то работали, потом пообедали — чем пришлось. А начальник выходит и
говорит: «Вот это надо сделать к таким-то часам». А один из нас говорит,
что у Бога дней много, чего спешить. Наутро он не пришел на работу, не
видели мы его больше. Бывало, женщины в поле свеклу соберут, а их в
тюрьму на десять лет за это. А ведь у них дома дети. Ни на что не
смотрели. Много людей умерло в голоде. Бабка хлеб испечет, завяжет в
тряпочку, за пазуху спрячет и несет на базар. А там ее схватят. Как же!
Спекулянтка. Хлеб отберут, а она уйдет ни с чем. Тяжелая жизнь была. За
что отцовскую, мою и братову жизнь изломали?! Ведь не собаки же мы были.
Никого н...ЕщёА когда война началась, я уже в Казахстане на свинцовом руднике работал.
Бронь от фронта была. Снаряды мы готовили. Женился я в Казахстане. А
жена-то землячка. Из Тогучина оказалась. У нее двое детей было: Коля и
Володя. Николай на Севере сейчас живет, а Володя умер. Бог и ее прибрал.
Долго я с ней возился: ноги у нее болели. Было и у нас доносительство.
Как-то работали, потом пообедали — чем пришлось. А начальник выходит и
говорит: «Вот это надо сделать к таким-то часам». А один из нас говорит,
что у Бога дней много, чего спешить. Наутро он не пришел на работу, не
видели мы его больше. Бывало, женщины в поле свеклу соберут, а их в
тюрьму на десять лет за это. А ведь у них дома дети. Ни на что не
смотрели. Много людей умерло в голоде. Бабка хлеб испечет, завяжет в
тряпочку, за пазуху спрячет и несет на базар. А там ее схватят. Как же!
Спекулянтка. Хлеб отберут, а она уйдет ни с чем. Тяжелая жизнь была. За
что отцовскую, мою и братову жизнь изломали?! Ведь не собаки же мы были.
Никого не убивали, не грабили. А нас изводили, как последних злодеев.
Не должно такого повториться… И тревоги мои не за себя. Хочется добра
всем людям российским. Назад возврата нет. Пусть люди крестьянствуют.
Дай нам Бог всем воспрянуть духом!
Осипов Георгий Фомич родился в 1909 г. в с. Воскресенском
нынешней Кемеровской области. Рассказ записала в 2002 г. внучка Осипова
Татьяна со слов своего отца Осипова Андрея Геннадьевича (г. Кемерово)
Мой
отец, Георгий Фомич, был призван в ряды Красной Армии в 1929 г. и
проходил службу в кавалерийском полку, дислоцированном в городе Томске.
После окончания полковой школы, он был назначен помощником командира
взвода химической защиты полка. Разговоры о коллективизации в стране
были предметом постоянных дискуссий среди командирского состава полка.
Дед в этих дискуссиях участия не принимал, но для себя твердо уяснил:
«Как только в его родном селе начнется коллективизация, нужно срочно
записать всю родню в колхоз. Иначе их сошлют туда, где Макар телят не
пас. Он знал, что никакие заслуги перед советской властью значения иметь
не будут. Осенью из родного села к нему в часть пришло письмо. Его
отец, Осипов Фома Афанасьевич, писал о том, что у них будет
организовываться колхоз. Получив...ЕщёДок. 11
Осипов Георгий Фомич родился в 1909 г. в с. Воскресенском
нынешней Кемеровской области. Рассказ записала в 2002 г. внучка Осипова
Татьяна со слов своего отца Осипова Андрея Геннадьевича (г. Кемерово)
Мой
отец, Георгий Фомич, был призван в ряды Красной Армии в 1929 г. и
проходил службу в кавалерийском полку, дислоцированном в городе Томске.
После окончания полковой школы, он был назначен помощником командира
взвода химической защиты полка. Разговоры о коллективизации в стране
были предметом постоянных дискуссий среди командирского состава полка.
Дед в этих дискуссиях участия не принимал, но для себя твердо уяснил:
«Как только в его родном селе начнется коллективизация, нужно срочно
записать всю родню в колхоз. Иначе их сошлют туда, где Макар телят не
пас. Он знал, что никакие заслуги перед советской властью значения иметь
не будут. Осенью из родного села к нему в часть пришло письмо. Его
отец, Осипов Фома Афанасьевич, писал о том, что у них будет
организовываться колхоз. Получив это известие, Георгий Фомич обратился к
командиру части с просьбой о внеочередном отпуске в родное село, чтобы
уговорить своих родственников записаться в колхоз. Просьба была
удовлетворена. Когда он приехал в село, колхоз еще не был организован,
но несколько заявлений о вступлении уже было. Все эти заявления были
поданы так называемыми деревенскими пролетариями, у которых, как говорил
отец, «за душой ничего не было». После бурных споров с родственниками
(он даже подрался со своим тестем), отец все же убедил их в
необходимости записаться в колхоз. Вступление нашей семьи в колхоз стало
для всех большой неожиданностью. Ведь мы были одними из самых богатых в
селе (село Воскресенское насчитывало тогда до 500 дворов). В колхоз
были сданы все сельскохозяйственные орудия: двухлемешный плуг, сеялку,
веялку, молотилку, конные грабли, конную косилку, конные бороны,
маслобойку. В колхоз была сдана также вся живность: семь коров, все овцы
(точное число отец не знал), выездная лошадь по кличке Карька,
владимирский тяжеловоз по кличке Чалый и две рабочие лошади. Себе
оставили только домашнюю птицу. В колхоз было сдано также все семенное
зерно, которое они специально покупали в Щегловске у знакомого
крестьянина. Дело в том, что зерно, выращенное в их районе, нельзя было
брать на семена из-за того, что оно не вызревало полностью и не давало
хороших всходов. Записав в колхоз всех родственников, отец вернулся в
свою военную часть. Основная коллективизация началась в селе весной 1930
г. Пришло распоряжение записать в колхоз не менее 60% крестьян. В том
распоряжении указали, что кулаками надо считать богатеев — крестьян,
которые имели более 3 лошадей или 5 коров, а также занимающихся
торговлей и промыслом, например, кожевенным делом, производством дегтя и
т.д. В колхоз их не пускать.