Девочка стояла у распахнутого окна и наблюдала, как отчим, дядя Денис, лихо рубит дрова. Его сильные, мускулистые руки замахивались высоко вверх, рельеф плеч набухал стальными, крепкими бугорками, потом топор стремительно летел вниз, вонзался лезвием в древесину и разгрызал ее на две половины.
Оля невольно вздрагивала при каждом движении топора и охала, когда тот опускался вниз..
- Что? Завидно? А это не твой папка! – услышала девочка за спиной писклявый, противный голос Мити.
Митя, сын Дениса от первого брака, приехал на дачу вместе с отцом. Денис уговорил Машу взять мальчика с собой.
- Ну, пусть с Олей познакомится, подружится. Все ж они теперь не чужие!..
Маша вздохнула, замявшись, потом неуверенно кивнула.
Женщине совсем не хотелось видеть рядом с собой этого ребенка. Он всегда смотрел на Марию с какой-то затаенной угрозой, как будто винил ее в том, что мать развелась с папой и теперь жила сама, разрешая иногда встречаться с Митей, брать его в поездки, дарить подарки.
Маша толком не знала, почему первая жена развелась с Денисом. Он всегда как-то туманно рассказывал об их отношениях
-Да молодые мы слишком были. Поспешили, а потом поняли, что совсем разные.
-Ну, ничего себе, поняли! – удивлялась Маша. – У вас сыну двенадцать лет. Как же так?...
Тут Денис обычно вздыхал и уходил, делая вид, что вспомнил о важных делах.
У Маши в жизни все было проще, ей не пришлось ничего объяснять.
Вышла замуж за Виктора, хорошего человека. Они жили не тужили, Маша забеременела, а потом, кода ее повезли в роддом, у мужа случился инфаркт.
В тот жаркий, душный июльский день на небе собирались черные, кустистые тучи, ветер гонял по городу иссушенную солнцем пыль, раздавались редкие, далекие раскаты грома. Потом туча закрыла собой все небо, как будто кто-то слишком плотно задернул шторы, решив закончить день раньше обычного…
Молнии сверкали одна за другой, гоня прохожих под защиту крыш.
Маше было плохо. Она, в свои девятнадцать, и не знала, что рожать так больно, что никто, кроме ее самой, не в силах закончить это. Вокруг бегали врачи, давление роженицы резко упало, что-то надломилось внутри, сорвалось и заставило Машу лететь, лететь куда-то, широко раскинув руки…
А в это время Машин муж, бледный, с уже синеющими губами, лежал на асфальте. Капли дождя стекали по его лицу, но он уже не чувствовал этого. Молодой фельдшер пытался «завести» сердце. Один разряд, второй, молния, разрезающая небо, третий разряд, удар грома, заставляющий сотрясаться все вокруг…
Гроза быстро покинула этот город, собрав свою дань. Мужа так и не спасли, но на свет появилась Оленька. Слабенькая, не дотерпевшая до срока, она лежала рядом с матерью, корча гримаски и колотя ручками. Потом ребенка забрали, а Маша все никак не могла оправиться от операции.
Мать, Елена Михайловна, до последнего скрывала от Марии смерть мужа.
-Ну, как я ей сейчас скажу?! Молоко пропадет, да и слабенькая она, а вдруг не выдержит!!!
-Мама! А почему Витя не приходит ко мне под окошко? Ко всем приходят, а ко мне нет? – Маша, чуть согнувшись и держась за живот, стояла у телефона-автомата. – Он на работе?
-Ты, милая, не волнуйся! Ты поправляйся скорее и с дочкой домой возвращайся! – отвечала мать.
-Нет, ты мне скажи, где Витя? – Маша злилась, но сил на крик пока не хватало.
-Да рядом он, рядом. На работе пока…
…Только вернувшись домой и увидев фотографию мужа в черной рамке, Маша все поняла.
-Почему не сказала? Почему ты мне ничего не сказала!? – кричала она на мать. – Какое право ты имела не сказать?!
Мария тяжело опустилась на кровать, чуть не задев запеленатого ребенка, сжалась в комок и заскулила.
-Машенька! Маша! Я не знала, как лучше, я думала, тебе так…
-Уйди, - прошептала дочь. – Уйди и забери ребенка. Мне нужно поспать…
Маша подолгу лежала в кровати, кормила Олю, потом проваливалась в глухой, черный сон. Это было спасение. Но сны заканчивались, а явь заливала тоской и безнадежностью…
Несколько раз приезжала в гости сестра Виктора, пыталась расшевелить Машу, растормошить ее, но, так ничего и не добившись, уходила ни с чем. А Оля смотрела на мать, на тетю, на бабушку Витиными глазами и улыбалась…
Скоро мать решила забрать Машу с ребенком к себе.
-Чего тебе одной мучиться! Переезжайте, я помогу с Оленькой!
-Я не хочу, мама. Я ничего не хочу, - спокойно, рассеянно отвечала Мария, водя пальцем по узорам на скатерти. – Я пойду, посплю…
Машу «отпустило» месяца через три. Бабушка нянчилась с внучкой, а Мария вышла на работу. Женщина устроилась в садик воспитателем.
-Галина Петровна! Я могу еще и за уборщицу! – Маша стояла в кабинете начальства. – Я после своей смены могу выходить или до…
-Ты что! У тебя дома ребенок маленький, какие дополнительные ставки! – удивлялась заведующая.
-Мне деньги нужны, - пожимала плечами Маша. – Бабушка с Олей хорошо справляется. Я прошу вас!
-Ладно…
И бежала, бежала Маша из дома, утром, как можно раньше, подолгу пропадала на работе, а когда возвращалась, Оля уже спала.
Маша «проснулась», когда Оле было уже восемь. Тогда женщина познакомилась с Денисом. Через полгода их знакомства мужчина предложил пожениться. Мария согласилась. Она опять чувствовала, что рядом есть тот, за кем можно спрятаться от всего мира, вздохнуть и ощутить, как воздух медленно, осторожно расправляет легкие, заставляя наливаться румянцем щеки.
-Только давай без свадьбы, без гостей, а? Просто распишемся, - Маша закусила губу, боясь, что Денис не согласится.
-Почему? Вы же, женщины, любите, чтобы платье, гости, чтобы…
-Нет. Я не хочу. У меня так было с первым мужем. Даже расписывали нас не в обычном ЗАГСе. Выездная регистрация была... Платье было дорогое….
Она помолчала.
-Не хочу больше так. Пусть будет тихо, спокойно. Как будто и ничего не случилось, - наконец добавила она. – Да и некогда нам. Ольга в школу ходит, с ней заниматься надо…
Расписались в ноябре. Сразу после регистрации Денис ушел на работу, а Маша повезла Ольгу в поликлинику. Оля упиралась, боясь делать прививку, А Мария только вздыхала, уговаривая дочку потерпеть.Обычный день, рутина и суета, разорванная на две жизни – «до Дениса» и « с ним»…
Все свободное время Денис проводил с новой семьей. Только иногда, по субботам, он уезжал к бывшей жене. Там его ждал Митька.
Мальчишка так и не понял, отчего вдруг мать стала жить без отца, почему они так часто ругались, вместо того, чтобы смеяться, как раньше. Себя Митя не винил. Просто было грустно.
Мать никогда не объясняла мальчику всего того, что произошло.
- Митя! А разве тебе так плохо? – говорила она. – Папа же никуда не делся. Как играл с тобой по выходным, так и будет. Если не надоест ему… - тихо добавляла она, уходя на кухню…
…-А почему вы развелись? – который раз спрашивала Маша у мужа.
-Она так захотела, - пожимал плечами Денис. – Говорила, что надоел я ей.
-Как это? – удивлялась Маша. – Ты же не вещь, не платье и не обои…
-Ну, скоро я стал где-то на уровне платья. До обоев я не дотянул, - ухмылялся мужчина. – Хорошо хоть, что с Митей мы видимся.
-Да, - задумчиво говорила Маша. – А знаешь, давай его, действительно, на дачу возьмем. Малину вместе пойдем собирать, Оле будет интересно, да и Мите, наверное, тоже. Ты прав.
-Я поговорю с Олесей. Надеюсь, отпустит…
Недалеко от дачи Машиной матери, вдоль леса, тянулись заросли дикой малины. Ее ходили собирать всей семьей, брали аккуратные, сплетенные из светлых, золотисто-белых полосок, корзины и шли, надев резиновые сапожки, в лес.
Крупные, сочные ягоды быстро наполняли собой кузовки, лопались во рту, растекаясь приятным, согретым на солнце сахарным соком. Маша любила эти вылазки. Было в них какое-то очарование, как будто сладкая, тонкая паутинка протягивалась между всеми членами семьи, заставляя стать ближе, рождая покой и радостное, беспричинное желание говорить о ерунде, обниматься и брать с руки, словно олененок, собранную матерью горсть малины…
Теперь Маша, уже взрослая, с заколотыми на затылке чуть вьющимися волосами, в бабушкиных сапогах, сама выбирала с колючих веток самые спелые, крупные и красивые ягоды, сдувала с них надоедливых жучков и протягивала Оле. Та губами брала с маминой ладони угощение и довольно жмурилась, медленно надкусывая лесное лакомство.
Митя держался ближе к отцу. Он нехотя протягивал руку, срывал темно-красную ягоду и бросал ее в корзину. А потом замирал, наблюдая, как Оля, улыбаясь окрашенными малиновым соком губами, о чем-то весело болтает с матерью.
В этот момент он ненавидел свою сводную сестру и ее мать, которые посмели посягнуть на его, Митькино, счастье, и сейчас делают вид, что абсолютно ничего не случилось. Митя чувствовал, или просто придумал себе, что папа отдалился, его стало как будто меньше в жизни мальчика. Он изменился. Вот только Митя никак не мог решить, нравятся ему такие перемены или нет.
-Все, мне надоело, я пойду обратно! – Митя тряхнул корзинку, вскинул подбородок и развернулся, чтобы идти на дачу.
-Митя! – Денис растерянно оглянулся. – Почему? Тут так хорошо! Ешь малину, в ней же витамины.
-Наелся уже, - Митя вытер рукавом рубашки губы. – Пап, ну, мне надоело. Правда…
-Ладно, - Денис пожал печами. – Не заблудишься?
- А тебе-то что? – прошептал Митя.
-Что? -Денис обернулся, придерживая плеть, усыпанную ягодами.
-Все нормально, пап. Я запомнил дорогу…
…-Вы уже вернулись? Так быстро? – спросила Олина бабушка, стоя на крыльце. – Мало ягоды в этом году?
Митя ответил что-то невнятное, небрежно поставил корзинку на лавку у лесенки и ушел в дом.
Елена Михайловна покачала головой.
-Сложно парню. И ничем не поможешь, пока сам не захочет… - грустно подумала она.
Комментарии 3