Предыдущая публикация
ЭЙ ДАБЛДОТ.
Я не ностальгирую о прошлом. Бесчисленные ролики про СССР или периоде перестройки, я практически не смотрю. Где-то я читала, что это означает, что вам хорошо в текущих обстоятельствах. Думаю, это так. Надеюсь, судьба будет ко мне благосклонна в старости. Я не буду говорить внукам и правнукам, что, дескать, а у нас! А мы!
Но иногда какие-нибудь события выхватывают тебя из действительности и резко закидывают тебя в прошлое, что ты невольно замираешь и некоторое время бродишь по кривым переулкам памяти, улыбаясь или огорчаясь своим воспоминаниям. Руки подпирают голову, глаза обращены вовнутрь, сердце сжимается то от радости, то от грусти, то от стыда.
Вот и недавно мы с подругой, живущей в Австралии, поздравили друг друга с днем актуария. И память напомнила мне те дни, когда мы приобщились к этой, не всем известной профессии.
Я тогда только вышла на работу после семилетнего декретного отпуска и через несколько месяцев работы, начальство, узнав, что я закончила технический вуз, отправило меня на курсы по актуарной математике. Из названия учебного курса, мне было известно только слово математика. Но шефиня сказала: «На вас смотрит весь пенсионный фонд, не подведите. Вы уже третья кандидатура. У первых двух не получилось. Но нам очень нужен актуарий. Не справитесь, о финблоке забудьте, а, возможно даже, нам придется расстаться!» Я взяла под козырек, прижавшись внезапно ставшим горячим затылком к холодному косяку. В груди тоже что-то защемило.
Полная, ни на чем обоснованного энтузиазма, утром следующего дня я шла на занятия, пригнув голову к асфальту, покрытого февральским снегом и мокроватым льдом. Когда я пришла, немного опоздав, из-за визита к стоматологу, аудитория была уже полна людьми. Многие уже были знакомы друг с другом, они либо вместе учились на матфаке, либо стажировались за рубежом по математике, ну или, на крайний случай, учились в мат школе. Я не знала никого, как, впрочем, и меня, никто не знал.
Очень много было случайных людей. Все ринулись на оплаченную «халяву», как привыкли относиться к обучению. Можно и на работу не ходить, и с учебы сачкануть, как это делали обычно.
Но того, что было здесь никто не ожидал. За три недели мы должны были постичь материал шестимесячного семестра математического вуза, пройти через частую решетку ежедневных, еженедельных, промежуточных и финального экзаменов. Но, главное, постичь философию актуарной математики, которая освещалась в нашей стране впервые и была непонятней китайского языка. И это все на английском. Отсев пошел с первого же дня. Поняв объем и уровень сложности обучения, после первой же лекции образовались бреши за партами. Причем уходила не только галерка. Первые парты пострадали не меньше, хотя туда садятся самые ботаны. Поэтому щербатость первых рядов еще болезненнее.
Преподавателя звали Майкл и он был в летах. Канадец, китайского происхождения, с абсолютно белой седой головой, хрупким телосложением и негромким голосом, он, казалось, был вылит из стали. Он мог по много часов читать лекции, а потом вести практические занятия без видимых признаков усталости. И только когда он, пошатнувшись, опирался всей ладонью о край стола, я понимала, что он невероятно устал. Ему было за 70. Каждую ночь он проверял наши бездарные тесты, выдавая на них железные мелкобисерные деликатные рекомендации, подобранные индивидуально каждому студенту, типа: «Попытайтесь найти еще время для решения задач», или: «Прогресс виден. Закрепите его!» Это значило, что надо еще решать и решать, просто, со свойственной ему корректностью, он не может сказать в лоб: «Ты – тупица. Давай уже, соображай лучше»!
Как я уже говорила, учеба шла на английском. Для себя я решила, что втянусь, что даже это хорошо, я вспомню свои забытые знания, или, как мы смеялись в курилке, «вскрою языковую чакру», но, просидев 7 лет в декретном, и выйдя на работу 3 месяца назад, я не могла раскачать свои нейронные связи. Они либо так сильно заснули, либо атрофировались совсем. Чакра не открывалась. Ни одна.
Когда Майкл подошел к доске и начал записывать формулы, я обрадовалась – уж с ними - то я разберусь как - нибудь! Не зря получила пятерку за вышмат в техническом вузе! Но и здесь меня ждала засада. Кроме знаков равно, плюс и минус, я не обнаружила других знакомых знаков. Мне показалось, что я сплю и вижу странный сон. Особенно меня поразила английская буква «а». С виду она была обычной, но над ней стояли две точки как у буквы ё и называлась это великолепие «Эй даблдот», то есть «А с двумя точками». Она встречалась в лекциях так часто и была так непонятна, что превратилась для меня в живую тетку с круглым животом. Я наблюдала за ее перемещениями по доске, полностью отрешившись от окружающего мира. Я пыталась постичь ее суть всей душой, как верующий - молитву, как мореплаватель – бесконечность океана, как художник – цвета заката. Но буква была непостижима, и я перестала напрягаться, чтобы понять актуарную абракадабру. Я не понимала ничего. Я падала в своих глазах ниже самого низкого плинтуса, и, казалось, это падение никогда не кончится. Я, оказавших в пекле математического боя, не прошла первого же испытания!
Вернувшись вечером домой, я решила позвонить шефине и отказаться от обучения, объяснив, что это «не мое». Мне, конечно, не хотелось признаваться, что я ничегошеньки не поняла, но надо было дать отбой, пока учебу не оплатили. «И, вообще, я же сэйлз, занимаюсь продажами, не хочу идти в финблок! И, если откажусь вовремя, не уволят!!!».
Но после ужина у меня поднялась температура. Десна, которую мне утром случайно надрезала стоматолог, воспалилась шишкой во рту и горела как раскаленный утюг. Температурные 40 градусов бабахнули так, что я начала впадать в забытье. И в этих темных провалах я видела эту иностранку эйдаблдот. Она уже не была толстой теткой, она была просто носом. Задранный кверху, с широко раскрытыми ноздрями, из которых выходил жаркий сорокоградусный дух, он, в порыве ученого снобизма, демонстрировал, что мне никогда не постичь премудростей этой математики, нос брал меня на «слабо».
Утром стоматолог назначил бомбовый удар антибиотиков. Температура держалась еще день. Лежа в тишине, я постоянно видела нос с расширенными ноздрями. Он выглядывал то из-за дверного косяка, то из-за шкафа, и скоро я привыкла к нему. Я понимала, что как только вижу его, это поднимается температура.
Но, из-за этих перипетий с зубом, я не позвонила шефине, оплата за обучение прошла, мне уже было не отвертеться от учебы. За время горячечных часов в постели я привыкла к эй даблдот и, вернувшись через пару дней обратно на занятия, увидела ее на доске как старого знакомого. И как-то так получилось, раз уж мне вообще нечего терять, страх отпустил меня, опасения исчезли, я решила, что раз уж назад пути отрезаны, будем разбираться с этими эй даблдотами, чего бы мне это не стоило. Я решила выстроить какую-нибудь систему.
И начала с английского.
Выписала из абзаца все слова в столбик, с их переводом, напротив. Ура! Я перевела все слова! Но, когда я сложила их в предложение, смысла не было. Они не складывались друг с другом! Это был какой-то заколдованный круг. И так было со всеми предложениями.
Тогда я решила начать с формул. Но там было еще хуже. Если не понимаешь смысла, формула превращается в набор знаков. Хуже может быть только то, если еще и знаки не знакомые!
И тогда я решила дружить только с терминами. И начала составлять словарь терминов. Каждый день я записывала в каждый термин хотя бы по одному слову, ставшим мне понятным. Так муравей делает свой первый шаг к другой стороне парка, даже не понимая тщетность его потуг. Но мне ничто не помогало.
Как-то раз Майкл рассказал нам притчу.
Однажды в джунглях начался пожар, и все звери побежали в сторону реки, прочь от огня. Но на их пути на земле лежала на спине птичка с поднятыми вверх лапками. «Что ты лежишь, кричали ей звери, беги, сгоришь!». Но птица не двигалась. Она крикнула: «Бегите, я подержу это небо, что бы оно тоже не сгорело и не обрушилось на вас!».
Потом Майкл посмотрел на нас и сказал: «Вы должны помогать друг другу в этой сложной учёбе! Некоторые из вас не понимают даже термины!» Мы посмеялись над «Одна маленькая птичка!», вспомнив известный всем комедийный фильм. Да и притча была какая- то не наша, странная, видимо уж, слишком канадская.
Но я подумала, что зря мы забыли про этот замечательный метод взаимопомощи. Мы стали такими индивидуалистами. С несколькими сложными терминами я обратилась к самым умным в нашей группе, и они помогли мне, несмотря на жесткую нехватку времени. Но далее, в процессе познания, ты все равно остаешься один на один с самим с собой.
Из-за зуба и переживаний, я запустила материал. Каждый вечер я сидела над задачами до поздней ночи, но за неделю я не продвинулась ни на миллиметр. Решимость начала покидать меня, впереди ждал промежуточный экзамен. Мои результаты по контрольным далее трех решенных задач из десяти предложенных не продвигались. А проходной был – семь из десяти! Это была олимпийская система, вылечу, даже охнуть не успею.
Но в день промежуточного экзамена, Майкл снизил планку до пяти из десяти. Видимо, трудно было даже математикам. Из десяти три я решила, четвертую списала, пятую просто угадала, выбрав ответ из предложенных. И хотя правила не позволяли списывать, я бессовестно их нарушила. Но зато я сдала промежуточный экзамен!
Когда Майкл озвучивал фамилии студентов, сдавших промежуточный экзамен, были слышны падающие капли воды в раковине на втором этаже. После моей фамилии он посмотрел на меня, улыбнулся и поднял руку с поднятым большим пальцем возле своей груди. Меня накрыло горячей волной. Это был и стыд, и бешеная радость выскочившего на свежий воздух в узкую щель мышонка из горящего здания. Судьбой, Майклом, или кем-то еще, мне был дан такой аванс! Я нагоню, догоню, перегоню и вообще!!!
Впереди было еще полторы недели адского актуарного марафона. Я перестала нормально спать, ела что попало и когда придется. Меня охватило лихорадочное нервное возбуждение. Мозг начал поддаваться! Но нехотя. Я физически ощущала эту неповоротливую махину. Иногда мне казалось, что я, в одиночку, строю плотину на бурной реке утекающих от меня смыслов. Мне надо выстроить эту плотину и тогда в ней будут собираться и задерживаться потоки знаний, просветлений и озарений. Я смогу пить из этой плотины, купаться в этих знания, переливать в сосуды и из них струи формул, короче, стану обладателем источника мысли!
Я несла кирпичи наверх, изнемогая от истощения. И в один из дней я почувствовала, что что-то изменилось. Первым начало отзываться тело. Я мало спала, мало ела, похудела, но стала крепче, более собранной. Потом прояснились мысли – они стали выстраиваться в ряды, столбики, структурировались. И, наконец, память стала эластичнее, она сама выхватывала из темных глубин нужные данные, слова, ассоциации. Это было как одновременное сражение на нескольких фронтах, причем эти сраженья велись одним полководцем! Я удивлялась всем этим изменениям и радовалась.
Но понимание шло все равно медленно. Подошло время финального экзамена. В ночь перед ним я не ложилась спать вообще. Я просто забыла про сон. Серый рассвет застал меня врасплох. До экзамена оставалось три часа. Все пропало, я ничего не помню, ничего не знаю. Опять, как в первый день! Паника охватила меня.
Я машинально оделась во что – то, выпила кофе и пошла. Выкурив первую сигарету перед экзаменом, я почувствовала сворачивающегося и разворачивающегося спрута в желудке. В последнее время он был моим постоянным спутником. Успокоив его очередной порцией кофе, я села за парту.
Экзамен был распечатан на 30 листах. Вопросы были теоретическими и практическими. Я шла через лес. Я прорубалась через лианы, колючие кустарники, падала в неожиданные ямы. Иногда, не сумев прорубить дорогу, я возвращалась назад и искала более прореженные пути. Несколько раз у меня получалось. Но густота растительности становилась более плотной. Она начинала заслонять солнце. Дыхание мое учащалось, сердце билось как при быстром беге.
В последней задаче нужно было выбрать ответ из множества предложенных. И тут я увидела Эй даблдот. Точнее, нос, с двумя поднятыми вверх ноздрями. Он задорно дергался. махая мне рукой. Этот знак был ответом в одной из задач. Я, не зная решения задачи, наугад выбрала Эй даблдот, откинув логику и расчет, уверенная, что не она могла подвести меня. Бинго! Судьба! Эврика! Америка! Как оказалось, позже, именно этот ответ отделил меня от лузеров к победителям. Эй даблдот протянула мне свою иностранную руку! Я набрала проходной балл в семьдесят процентов и сдала финальный экзамен! Такую эйфорию в последний раз я испытала, когда впервые в своей жизни оказалась за границей. Это было в институте, когда по комсомольской путевке нас с подругой отправили в Югославию, и когда наши кандидатуры, пройдя неоднократное собеседование на благонадежность в райкоме комсомола и партии, утвердили.
После экзамена сразу объявили результаты. Мудрый Майкл понимал, что до объявления результатов экзаменов наша жизнь проваливается в неопределённость. Все работали, и будущее их карьер зависели от результатов экзамена. Мою фамилию прочитали в списке сдавших экзамен, и Майкл, посмотрев мне в глаза, поднял руку с поднятым большим пальцем над своей головой: «Вери гуд!!!» Я, то нервно смеясь, то едва сдерживая выступающие слезы, накурившись и наговорившись до одури с одногруппниками, напившись до тошноты кофе, наконец, направила свои слабеющие чресла в сторону дома. Выжатый лимон, по сравнению со мной, был бодрячком. Голова моя была пуста, я ничего не хотела. Только спать!
Я шла по улице домой, пригнув голову к асфальту. И вдруг я услышала, как громко и дружно поют птицы! Как будто кто-то резко включил звук. Я подняла голову. Тонкая зеленая дымка висела на деревьях. Почки, пройдя все стадии развития, выбросили первые листочки! Ярко светило солнце. Я не заметила, как пришла весна! Мои зимние сапоги, вмиг отяжелели, как якоря на залитой солнцем пристани, моя нелепая в эту теплынь шуба и огромная меховая шапка стали невыразимо огромны, от меня шел пар. Весь месяц я надевала на себя то, что попадется под руку.
Едва дойдя до подъезда и поднявшись в лифте на свой этаж, я услышала трель телефона, звонким эхом отражавшегося от стен в квартире. Чертыхаясь и утирая пот, я торопливо открыла входную дверь и бросилась к телефону. Звонила шефиня. Узнав результат экзамена, она поздравила меня и сообщила, что с понедельника меня назначили начальником отдела в финблоке с окладом вдвое больше моего нынешнего. «Большому кораблю большого плаванья!» - закончила она и положила трубку.
Я стояла и улыбалась, глотая слезы. Где-то на ветках высокого дерева, моя птичка своими ножками держала небо для меня!
Зауре Сеитова
Следующая публикация
Комментарии 10
Экзаменов..до сих пор
Мороз по коже..
Правила группы прочти
Какой - то не складный бред. Извините меня.