Предыдущая публикация
Два Алоя.
Тетя была Аркадию почти не родной: так, седьмая вода на киселе. Но он с детства привык к тому, что она где-то есть. Будучи ребенком, подписывал он ей вместе с мамой открытки. Потом они относили их на почту. И маленький Аркаша представлял, как эта самая открыточка из их далекого южного города улетит к тете Купаве на север.
Они виделись лишь однажды. В его воспоминаниях тетя осталась какой-то золотистой. Она, словно выступила однажды из дымки. Такая белокурая и голубоглазая, она подхватила его на руки, окутав ароматом свежести и деревенского утра.
Мама потом смеялась и говорила, что Аркаша так и сказал: «От тетечки цветочками – кувшинками пахнет». И прозвал ее «Тетя Кувшинка».
Это уже потом он узнал, что ее имя и означает – кувшинка.
С той поры грусть по лесным просторам осталась в его душе. Он часто видел во сне коров, неспешно гуляющих куриц, вязаные половички на деревянном полу, по которым скачет солнечный зайчик. И вспоминал, как в гостях у тети они пили чай из красного блюдечка в горошек – тетя Купава не любила чашки. А рядом стояла вазочка с крупными кусками сахара.
Аркаша жмурился и с удовольствием прихлебывал чай.
Оставшись без родителей, Аркадий ушел с головой в работу. Но «добрую тетечку» не забывал – каждый месяц слал небольшие переводы. Но вот самому вырваться и приехать никак не получалось, хотя звонил, к себе звал. Она отнекивалась, мол, на кого хозяйство оставлю?
Аркаша женился. Только не заладилось. Получилось, как в том анекдоте: вернулся из командировки, а у жены «гость». И она зло кричала, что от Аркаши ей нужны только деньги. Потом, правда, пришла, повинилась, плакала, что сгоряча ляпнула. Да он не простил.
Внутри все время жило чувство, что он находится, будто бы не на своем месте. Только где оно – это свое место? Вроде бы все есть: квартира, машина, работа. Но, отчего так тошно-то внутри?
В тот день, когда раздался звонок, с утра все валилось из рук. Вначале он кофе пролил на новый костюм. Потом стал резать сыр и махнул ножом по пальцу, судорожно искал бинт и пластырь.
С раздражением ответил в трубку и услышал:
- Здравствуйте! Меня Ирина Петровна зовут, – раздался незнакомый голос.
«Какая Ирина Петровна? Что ей надо?» – мысленно задал себе вопрос озадаченный Аркадий.
Женщина говорила быстро, много и вначале непонятно. Он уже готов был отключиться. Пока не услышал из словесного потока имя далекой, но такой милой тети – «Купава».
И замер...
- Еще раз. Медленнее говорите, пожалуйста, – попросил он.
Наконец, разобрал последнюю фразу: «Умерла тетя Купава. Вот уже почти месяц как...»
Кровь с пальца капала на ковер, но он не замечал этого, расплакался, как ребенок и прошептал:
- Почему?.. Почему мне не сообщили раньше? Я бы приехал сразу. Мой телефон у нее есть. Я ее даже просил свой номер на обоях крупно написать. Как же так? Проститься не успел.
Невидимая Ирина Петровна еще раз вздохнула и выпалила:
- Это Колька так решил – сын ее. Точнее, пасынок. Мужа это покойного оболтус непутевый. У нее своих-то детей не было. Она ему помогала, деньги посылала каждый месяц, жалела это чучело всегда пьяное. Ты же ей много переводил – она гордилась тобой! Ну, а ей столько куда? Вот и отсылала лодырю. Слышишь, Аркаша, не держи за это зла на нее!
Никакого Кольку Аркадий не помнил. То, что тетка отдавала какому-то Кольке деньги, предназначенные ей, тоже не волновало – вольна сама распоряжаться. Но не позвать проститься... Это не укладывалось в голове!
- Фотография твоя на видном месте у нее стояла. Кольке все тебя в пример приводила. Последний раз он приезжал, все пил да скандалил – я слышала. Орал, что в интернат ее сдаст, а дом продаст – долги у него. А, как уехал, у Купавы с сердцем плохо стало. Не мучилась она, почти сразу умерла. Он тут же явился. Фотографию твою разодрал, матерился. Дом-то она ему отписала, жалела, думала, одумается. Куда там?.. Ты уж не обессудь, Аркаша. Ирод уже покупателей ищет. Все ж я думала, сообщил он тебе. На похоронах буркнул, что ты не приехал – занят сильно. Я ж и не думала, что врет. А вчера по пьяни проговорился, что вообще не сообщил тебе. Прокралась к нему тихонечко, дверь-то алкаш не закрывает почти. Номер твой списала и звоню. Аркаша, приезжай, Алоя надо спасать – замучит! А Купава сильно его любила! Я бы себе взяла, так не отдает. Запер в сарае, голодом морит и с топором кидается на всех! Приезжай, Аркаша! – с этими словами звонившая отключилась.
Аркадий пытался перезвонить, но слышал лишь то, что абонент временно недоступен.
И он сорвался, купил билет, полетел. Хотя понимал, что это, наверное, глупо – тети уже нет. Спасать какое-то алоэ?.. Комнатный цветок, который запер неведомый выпивоха Колька? Рассказать кому – засмеют.
И тут впервые за долгое время у него внутри вдруг стали понемногу растворяться пустота и грусть. Словно неведомый голос звал его за собой. Иногда так бывает, когда духовные узы пусть даже из далекого детства связывают сильнее, чем думают люди на земле.
В том поселке все стало немного по-другому. Но запах, витающий в воздухе, был тем же самым. И на пруду тихо покачивались кувшинки. Казалось, прямо сейчас выйдет из-за поворота тетя Купава и он, маленький Аркаша, снова окунется в золотистый мир добра и света.
Приехал налегке и почти дошел до тетиного дома, когда почувствовал, как кто-то тихонько и ласково коснулся его сзади за край ладони. Аркаша вздрогнул – так неожиданно было это прикосновение. Обернулся. Никого. Пожав плечами, пошел дальше.
Из соседнего домика ему навстречу выбежала пожилая женщина: невысокая, в детской панамке, с россыпью веснушек и рыжими спиральками волос. Она походила на девочку, которая внезапно выросла, став бабушкой.
Заговорила. Голос узнал – та самая Ирина Петровна.
- Какой ты стал, Аркаша! Большой, красивый. Ждала тебя тетя. Говорила, дел полно, некогда ехать. Но хвалила, что молодец, не забываешь, помогаешь всегда. На твои деньги и ремонт в доме делала, и живность завела, корову, свинок, кур. Колька их распродал в первый же день, – вздохнула соседка и по похожим на пятнышки корицы веснушкам, покатились слезинки.
Аркаша молчал. Да и что говорить было? Он опоздал. Единственный родной человек ушел без него. Он зарабатывал деньги и жил, как ему казалось, на полную катушку. Пока в далеком поселке медленно угасала тетя Купава – тетя Кувшинка из детства. Можно же было приехать, забрать ее в гости, наконец. Договорился бы с соседями – они присмотрели за живностью. Самому выбраться и отдохнуть душой. Ведь душе неважно, что ты купил из одежды или, что съел на ужин. Ее другим надо кормить: любовью, нежностью, радостью, заботой. Когда ты так потчевал свою душу, Аркаша? Давно. В детстве...
- Ты осторожнее, милый. Колька с похмелья – буйный. Погоди пока, чтобы к нему прямо сейчас не соваться? Все равно Алоя-то вызволять надо! – с надеждой глянула на него Ирина Петровна.
- Не могу понять. Это цветок? – нахмурился Аркаша.
- Ой, ты же не знаешь! Да, цветок, и не только! – всплеснула руками соседка.
«Ну вот. Он летел за тысячи километров – спасать цветок...» – Аркадий грустно улыбнулся.
- У Купавы алоэ лечебный рос на окне. Большой такой, мясистый. Всех сельчан лечил! От порезов, простуды помогал, словно волшебный. Колька его швырнул в меня, когда я пыталась сарай открыть, чтобы Алоя выпустить! Погиб, поди, – всхлипнула Ирина Петровна.
- Не понял ничего. Цветок в вас кинул, и цветок надо было выпустить? – переспросил Аркадий.
- Нет! То есть да. Аркаша, есть второй Алой! Это собака! Так назвала его Купава, потому что он ее тоже своей любовью лечил! От одиночества да тоски! На трассе она его нашла! Щенком выкинули из проезжающей машины. Она как раз в лес за земляникой ходила. Трасса-то мимо деревни у нас проходит. Щенок заметался, а тетка твоя чуть ли не под колеса кинулась – спасла его. Так и жили вдвоем. Ему 15 годков уже. Колька его пинками вытолкал из дома родного. Даже отвез с дружками подальше. Но Алой все равно к дому пришел, плакал все, Купаву ждал, не понимал, бедолага, что нет ее уже. Вот он его и запер. Говорит, помрет сам от голода. Он злой, Аркаша. Бугай! Не ходи. Как бы беды не вышло. Зря я тебе это все сказала, – выдохнула Ирина Петровна.
Но Аркадий уже молча шел вперед. В доме тети все было перевернуто вверх дном. Пустые бутылки, консервы, скомканное белье. На старинной кровати с пружинистой сеткой кто-то громко храпел. Под ноги вдруг выпорхнул откуда-то белый листик. Аркадий поднял его.
С фотографии улыбалась тетя Купава, прижимающая к себе смешного собачонка. Алой. Вот оно как...
Аркадий вышел во двор. Там в расколотом горшке валялся почти высохший цветок: пожухший, съёжившийся. Из рюкзака на плече мужчина достал пакет, бережно уложил туда растение.
- Ничего, терпи. Новый горшок тебе купим – жить будешь. Ты ж алоэ! – прошептал сам себе.
Вот и сарай. На нем замок. Только для Аркадия он проблемой не стал – сбил гвоздодером.
Внутри темно. Черная кучка в углу слабо зашевелилась.
Он шагнул туда, посветил, протянул руку:
- Тихо, тихо дружок. Я за тобой. Не бойся, мы сейчас уйдем отсюда. Я заберу тебя, слышишь? Ты прости, что я долго так. Я ж не знал, – он сбивчиво говорил, пытаясь погладить вздрагивающее тельце.
Песик был похож на скелетик. Тощий. Надрывно кашлял.
- Пойдем, пойдем отсюда! Ну... – попросил его Аркадий.
Собака не вставала. Тогда он снял куртку, завернул и понес. Удивляясь, до чего взрослый пес может быть легким.
А возле сарая уже стоял здоровенный мужик. Он безумно вращал глазами, изрыгая проклятия и прижимая к себе топор. Он был на голову выше Аркадия и в два раза толще.
«Договориться с Колькой мирно – точно не получится...» – успел сообразить Аркадий и, быстро положив собаку на землю, скинул рюкзак.
- Явился?! Ненавижу тебя! Убью, сволочь! Старуха сдохла, и ты сдохнешь! Ишь, Аркаша то, Аркаша это. Тоже мне, благодетель. Узнал я тебя сразу, гнида городская! А ты приезжал к ней? А я – да! Ездил! – заорал Колька.
- На бутылку просить? Ты почему меня не позвал на похороны? – крикнул в ответ Аркадий.
- А, чего тебя звать? Ты ж и так скоро с ней увидишься! – и Колька кинулся на него.
Топор Аркадию удалось выбить все тем же гвоздодером. Но драться он не умел. И вообще... считал, что это негуманно.
Колька тяжело навалился на него всем телом, пыхтел, сдавливая ему горло.
Перед глазами проносились черные мошки. Потом наступила темнота...
Откуда-то сверху полилась вода.
Аркадий подумал, что пошел дождь...
- Очнулся! Живой! Аркаша! Это я! – раздалось сверху.
Откашлялся, попробовал сесть. Колька лежал неподалеку. Рядом со сковородой в руке стояла Ирина Петровна.
- Приложила его маленько. Ничего, полежит, очухается, пьянчужка, не вспомнит ничего! Уезжай, милый. Или будешь на него заявление писать? Он же тебя убить мог! – покачала головой.
- Нет, ничего писать не буду. Только вот вы? Как с ним рядом жить-то будете?
- Ой, так он не станет тут жить! Дом продаст и к себе переберется. У него уж хотели купить, так все цену задирает, зараза. Спасибо тебе, что Алоя спас! – она крепко обняла Аркадия.
Уходили втроем. Пес на руках, уткнувшись в шею своего спасителя, даже покашливать перестал.
Он сделал то, что нужно. Вернется домой, посадит алоэ в новый горшок. Вылечит этого самого песика. Алой будет жить с ним.
Аркадий читал, что самой старой собаке в мире 30 лет!.. Так что у них с Алоем еще все впереди! Но... оставалось что-то еще. Оно словно витало в воздухе, наполненном ароматом кувшинок.
- Ирина Петровна... Я сейчас оставлю вам деньги, много. Вы купите этот дом. Не сама, так через кого-то. Я... просто хочу, чтобы он был не у чужих людей, а у своих. Знаете, я вернусь, я обязательно сюда вернусь. Спокойно тут у вас, хорошо, – впервые за последнее время, искренне, от души, широко улыбнулся Аркадий.
И увидел, как просияло лицо соседки.
Зашевелился на руках Алой, вздохнул, покряхтел, лизнул Аркашу в щеку. Яркий луч вдруг рассек серое небо, словно солнечный зайчик заскакал, осветил Аркашино лицо.
Он на минуту зажмурился и вдруг увидел себя и тетю Купаву, много лет назад. Как шли они вдвоем на речку, и он, держась за ее теплую руку, вдруг спросил, что же в жизни самое главное?
- А вот это и главное, Аркашенька! Рука!.. Та, за которую ты держишься. Или та, которой кто-то держится за твою руку. Когда идешь вот так, взявшись за руки, ничего не страшно! Все можно пережить! Только бы не разжимались любящие тебя руки – только бы рядом были! Эти руки волшебные! Они тебя приголубят, погладят, слезы вытрут! С ними все по плечу! Если есть, кого можно держать за руку – счастье это великое! Богом нам данное на земле! Важнее всех богатств мира, потому что родного и любимого человека ничего не заменит! Только люди порой не замечают этого счастья – как обыденность воспринимают. Ты, Аркаша, помни еще, что милосердным надо быть всегда, – так ответила ему тетя Купава.
- Милосердным – это как? – остановился Аркаша.
- Узнаешь. Может, меня рядом тогда не будет. Но ты точно поймешь, где и кому ты нужен! – обняла мальчика добрая тетя Купава.
И в эту самую минуту вдруг почувствовал взрослый Аркадий, как кто-то опять, словно бы легонько сжал его руку. А, может, просто ветерок это был...
И вдруг ответ он нашел на вопрос, что терзал его давно, словно заноза – порой спать не давал.
Конечно, он вернется сюда. И будут снова ситцевые занавески на окне, куда он поставит лечебный цветок алоэ. И будет лежать на травке, греясь на солнышке, любимый пес по кличке Алой...
Просто к истокам надо однажды вернуться, чтобы медленно пить из старого блюдечка в горошек вместо чая милые сердцу воспоминания.
А все, потому что в них – сила да любовь!..
Автор : Татьяна Пахоменко
Следующая публикация
Комментарии 5