На основе реальных событий.
Интересная вещь – наша память. Бывает живёшь с человеком по соседству, или работаешь вместе несколько лет, но проходит время – и имени даже не вспомнишь. Так, мелькнёт в памяти какое- то серое пятно без особых примет и всё…
А бывает – встретишь человека - и беседа была простой, и общение недолгим, а вот запомнится человек и надолго. Голос , костюм, цвет глаз и даже причёска….
Вот так остался в моей памяти Михаил
Аэропорт. Я руководитель группы туристов. Проходим таможенный досмотр, сдаём багаж. В группе всегда найдётся один, а то и 2 туриста с багажом, превышающим норму. Выясняется это в последний момент, когда уже нет времени ( да и денег) на оформление дополнительного груза.
В таких случаях я ( естественно нервничая) внимательно осматриваю всех пассажиров. Выбираю тех, кто идёт практически без багажа ( это только мужчины, женщин без багажа не бывает).
Подхожу и вежливо прошу сдать в багажное отделение « вот этот небольшой чемодан одного из моих туристов». Уточняю: « Понимаете, так получилось… Человек первый раз за рубежом…»
Вид у меня учтиво –интеллигентный, взгляд - доброжелательный, голос- просьба-извинение.
Случаев отказа не помню.
На этот раз я обратила своё внимание на двух мужчин, в хороших фирменных спортивных костюмах и кроссовках. Внешность - приятная, взгляд – дружелюбный. В отличии от других суетливо-торопливых пассажиров, стоят спокойно, о чём- то негромко разговаривают, улыбаются.
За плечами одного – рюкзак, в руках у другого небольшая спортивная сумка. На просьбу - сдать в багаж « всего 2 сумки», соглашаются сразу, без выяснения причин. Знакомимся.
- Я – Михаил, а это мой друг Алмас. По совместительству – переводчик.
Алмас улыбается, уточняет:
- Дружим давно, в основном на Тибете. Живём то в разных городах.
И волна такого искреннего дружелюбия исходила от этих ребят, что и в меня вселилась их уверенность и спокойствие .
Багаж сдан, все на своих местах в самолёте, кажется - полный порядок. Ждём взлёта. Слушаем и смотрим дежурную информацию стюардессы. Все пассажиры удобно устроились, успокоились, в салоне полутемно и тихо.
Кто-то уже в наушниках включает телевизор, но большинство устраиваются спать - время ночное. Самолёт набирает высоту. Слышен только ровный гул моторов.
И вдруг раздаётся резкий свистящий звук, в тот же момент происходит автоматический выброс кислородных масок. Вместе со зловещим звуком в салон резко врывается холодный, леденящий воздух.
Начинается паника, кто то истерично кричит, громко плачет ребёнок. Стюардесса в кислородной маске раздаёт пледы, успокаивает . Вместе с ней по проходу идут мои новые знакомые - Алмас и Михаил, в масках. Наклоняются к пассажирам, что то говорят, укутывают в пледы. Кого то насильно водворяют на место и пристёгивают ремни.
Теперь уже я мало что помню из тех 4 - 5 минут, когда самолёт с максимальной скоростью шёл на снижение до «земного давления».
Перед глазами проносились картины всей моей жизни: вот меня маленькую, закутанную в полотенце, несут из бани, а это я с букетом цветов иду в школу. Вот наша весёлая свадьба, потом - мой маленький сын в коляске. А это уже букеты дарят мне ученики. Счастье и радость.
Здесь же - похороны родителей, брата, мужа… Слёзы, горечь.
Кадры мгновенно сменяли одно событие за другим и исчезали в морозном тумане. Оставалось чувство страха, липкого, холодного, сжимающего горло и перекрывающего дыхание.
Вот тогда я поняла определение этого страха – животный…
А ещё помню - как хотелось жить!
Понемногу водворялось спокойствие. Декомпрессия была не критической, т.к. самолёт не успел набрать заданную высоту.
Оказалось – разгерметизация салона.
Так мы снова оказались в зале - накопителе. Я всё ходила по залу и проверяла – на месте ли все мои туристы. Кто - то тронул меня за плечо:
- Да Вы присядьте! Все Ваши туристы на месте. Посмотрите – вон уже стресс снимают старым русским способом! Это они в дьюти фри сходили!
Я оглянулась – рядом стоял Михаил. А из зала мне махали туристы, приглашая присоединиться к трапезе.
-А что Вы так за них беспокоитесь? - удивился он.
- Учительская привычка , в школе работала, 26 лет – ответила я .
Подошёл Алмас и протянул мне водку в пластиковом стакане.
- Выпейте, Вам надо! У нас – табу. И с улыбкой:
- Да мы и без этого ровно дышим! А Вы выпейте!
И действительно – стресс уступил место спокойствию и уверенности.
Потом мы ждали посадки на другой борт и разговаривали.
- А как же вы по горам? Я вопросительно посмотрела на неестественно вытянутую ногу Михаила.
-Протез у меня. Протез, от самого бедра. Уже третий. Первые два неудачные были. А этот в Англии заказывал. Отличный! Вспоминаю о нём два раза : утром, когда одеваю и вечером, когда снимаю. А по горам, говорите, так я ж не первый год, да и Алмас рядом.
Нормально всё! Нормально!
От этих двух мужчин веяло такой жизнестойкостью, такой внутренней силой , что я забыла все правила этикета, а мой вид буквально кричал:
- Ну расскажите же! Расскажите! Кто вы? Кто? Почему с Тибета?
Михаил понял все мои немые вопросы.
- Афганец я, офицер, воевал. Теперь уже и не знаю, за что. Много ребят наших там осталось. И моя нога – тоже. Не скрою – трудно пришлось . Полгода в госпитале. Вытащили, как говорится , с того света , вернулся домой.
И вдруг спросил:
- А Вы слышали про фантом?
- Это что- то типа ауры человека – попыталась вспомнить я.
-Может и аура. Только так ещё называют боль, когда болит ампутированная нога или рука, которой нет.
Вот нет ноги – а она болит ! Да как болит! Бывало сутками без сна - боль и только боль. Болела и голова – ранение осколком.
Стал я нервным и нетерпимым КО ВСЕМУ: раздражали звуки, свет, смех за окном.
А перед глазами – страшные картины гибели солдат. Дым, огонь, взрывы, крики, стоны и скалы, забрызганные кровью….
Но самое страшное было – попасть в плен. Бились до последнего.
- Вы , наверное, слышали про «красные тюльпаны»? А мне пришлось видеть. На своих ребятах.
Жуткий вид казни у моджахедов в Афганистане. Это когда пленника, отказавшегося воевать на стороне духов, накачивали наркотой и подвязывали за руки. В нижней части тела делали надрез вкруговую. Затем кожу лоскутами задирали вверх и привязывали к голове. Отчего макушка жертвы становилась похожей на бутон тюльпана. При этом моджахеды уверены, что смерть жертвы ( неверного) в муках обеспечивает им попадание в рай.
До меня не дошла очередь стать «тюльпаном» - наша авиация начала бомбить по вражескому лагерю.
Оттого и живым остался…
Михаил долго молчал, смотрел в пол. Продолжил каким то уже дрогнувшим и хрипловатым голосом:
- Стал глушить боль водкой. Помогало – ненадолго. Ушла жена – не выдержала. Не осталось друзей. Рядом - только мать.
Теперь - то понимаю – каково ей было! Она у меня тоже учительница.
Не оставили меня только два друга: один по военному училищу, другой – по Афгану.
Приходили, помогали матери или просто сидели рядом.
Привозили врачей – психолога, невролога и даже экстрасенса.
Фантом, боли и страшные видения не отступали…
Кто - то подсказал моим друзьям: – на Тибет ехать надо. Монахи знают, как это лечится. Искать надо!
И ведь нашли! Всё нашли! И адрес монахов, и деньги, а главное - нашли мне Алмаса, переводчика.
Я теперь уже с трудом вспоминаю, как мы туда добирались.
Самолёт , машина, лошади, а последние метров 200 на самый верх – Алмас меня на себе нёс.
Михаил замолчал. Понимала, как ему трудно всё это вспоминать.
- Да не 200 там метров – вставил своё слово Алмас. – Мы же потом измерили – всего 112.
Михаил улыбнулся:
- 112 – это по прямой, сейчас там дорогу проложили. А мы же тогда ползли по спирали..
- Как вас встретили? – нетерпеливо поёрзала я на своём сидении.
- А никак. Письмо рекомендательное забрали, кинули циновки , типа отдыхайте, а вечером дали знак - на ужин. Уже утром с нами разговаривали, тоже недолго. Там разговаривают очень мало.
Михаил кивнул на Алмаса.
- Он китайский хорошо знает. Жил раньше в Китае. А меня просто осмотрели. Как я понял – остались крайне недовольны. Но обещали помочь, при одном условии – беспрекословное выполнение всех требований и указаний лекаря-монаха. Он и стал нашим учителем – между собой мы его называем Гуру.
- Ну и как лечение? Помогло? – снова вставила я.
- Как видите! – улыбнулся Михаил.
Помогло! Трудно было – не скрою. Спали на каких то травах, из них же пили чай. И травы эти мы с Алмасом сами собирали, в горах, ещё выше монастыря. Много, очень много было физических занятий и работы. Порой до изнеможения. А вот недовольство показывать было нельзя! Категорически!
- Так что, получается, лечили вас физическими нагрузками и травами?
- Нет! Михаил снова улыбнулся.
– Это просто сопутствующие факторы. Были массажи, иглоукалывание, специальные упражнения, пение мантр, медитация, заучивание наизусть текстов из древних книг.
У монахов бывают очень интересные дебаты .
В специальном помещении они рассаживаются и начинаются перекрёстные вопросы-ответы.
Сейчас обитатели монастырей не «накачанные костоломы», а адекватные образованные люди, хорошо знающие своё дело.
Они ведь читают Шекспира, Толстого, Достоевского.
Это уже потом мы узнали. А тогда со мной разговаривали нечасто и недолго.
Михаил задумался.
– Мне сейчас это трудно объяснить, но если коротко – шла перестройка моего сознания. Это долгий, очень долгий процесс. Я стал смотреть на всё вокруг по-другому.
Ко мне возвращалась обычная жизнь и я, как ребёнок, учился радоваться самым простым и обыденным вещам.
Основное в этом лечении - духовная практика, внутреннее самосовершенствование, психоэнергетическая практика - цигун.
- А как фантом? – вставила я свой основной вопрос.
- Боли прошли. Не сразу! Много и долго мне приходилось ( по заданию Гуру) говорить и спорить со своим Я , с тем что внутри меня. Уговаривал ( сам себя), убеждал – получалось! Медленно, очень медленно, но фантом отступил.
Михаил задумался и продолжил:
- Здесь, как я понял, всё зависит от самого себя. Гуру мне это сразу сказал.
- Как долго вы лечились?
- Первый раз прожили там 3 месяца, пока я не стал хорошо и самостоятельно ходить с костылём. Дома я продолжал занятия. Выполнял ВСЁ, чему меня учили. Перешёл на протез. Я говорил – первые 2 неудачные были.
- А голова? Как голова ? Боли прошли?
Михаил опять улыбался.
- Не то слово! Она не только болеть перестала, но и работать начала! Мы же все рождаемся со способностями, а порой и с талантом. Надо уметь почувствовать свои возможности, свой путь в этой жизни. И опять же – с помощью своего внутреннего Я.
- Нашли? Вы же военный, офицер.
- Нашёл! У меня оказались несколько другие способности. Сейчас - свой бизнес, довольно успешный. Часто бываю в Европе, по работе.
А вот Тибет – это у нас с Алмасом святое. Уже лет 10 ( 12 – поправил Алмас) каждый год мы в монастыре по 3 -4 недели. Просто живём, как обычные монахи, по их правилам и распорядку. Никаких поблажек.
Объявили посадку на наш рейс. В аэропорту Алматы я тепло попрощалась со своими попутчиками – Михаилом и Алмасом.
А в памяти у меня надолго сохранилась эта встреча. Наверное потому, что и аварию на самолёте и лечение на Тибете объединяло одно: страстное желание жить!
P.S.
Этот небольшой рассказ я посвящаю светлой памяти своего хорошего друга в ОДНОКЛАССНИКАХ - Маленко Юрия Васильевича. Человек творческий, талантливый, с обширным кругозором и уникальной памятью. Автор интересных рассказов о работе на китобойной флотилии, о Колыме, её истории и природе, о жизни охотников- таёжников. Его рассказы печатались во Владивостоке, Магадане, Иркутске, Нью-Йорке.
Будучи прикованным к инвалидному креслу, с кучей болезней, одна из которых фантом, он до последних дней любил жизнь. И в своих рассказах передавал эту любовь своим читателям.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Комментарии 2