Предыдущая публикация
В приёмное отделение Марину доставили едва в сознании.
Боль исказила её лицо изломанными линиями, а под глазами расцветали багровые пятна. Женщина стонала, вцепившись в каталку так, словно это был для неё спасательный круг. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: ангел смерти уже распростёр свои чёрные крылья над её головой. Наверное те, кто не испытал мук агонии, не смогут передать и толики того, что испытывает человек в конце своего пути.
Но я не готова была отступать. Во мне горел почти юношеский максимализм, и вырвать из хищных лап небытия безнадёжно больную пациентку было для меня тогда делом чести.
- Марина. Ты помнишь меня? Это, я Наталья Владимировна, твой лечащий врач. В прошлый раз ты ушла отсюда вполне здоровой. Обещаю, и в этот раз будет так же. Это обычный рецидив, и мы справимся.
- Да, я помню, - прошептала женщина, - не надо лечить, просто сделайте так, чтобы я умерла без мучений.
- Всё будет хорошо, - я положила руку поверх её ладони, - сейчас я назначу обезболивание, а завтра обследуем, и определимся с лечением.
Я понимала всю тяжесть её состояния, но сдаваться не собиралась. Ведь женщине и сорока ещё не было.
На следующий день я провела обследование и результаты меня не утешили. Множественные метастазы проникли везде, и у Марины оставалось совсем немного времени. Онкология распустила в ней щупальца спрута повсюду. Но я назначила массивную инфузионную терапию, адекватное обезболивание, и уже к вечеру Марина почувствовала улучшение. Заведующий, как обычно, затребовал историю болезни вновь поступившей больной. Он вчитывался в результаты и барабанил пальцами по столу, а я сидела, и почему-то внимательно рассматривала свои ногти. Я знала примерно, какой вердикт он вынесет. Шеф поднял тяжёлый взгляд, и коротко бросил:
- Готовь документы на выписку.
- Павел Георгиевич, как же так? Я ещё толком не приступила к лечению. Сейчас идёт борьба с интоксикацией, а через пару дней я подготовлю её к массированной химиотерапии.
Заведующий опустил глаза.
- Поздно, Наташа, поздно. Поверь моему опыту. Ты сделала всё, что могла. Состояние больной на данный момент стабилизировано. Готовь к выписке, и пусть ей занимается поликлиника.
- Но как же так? - теперь я вовсе не знала, куда деть свои руки.
- А так! Вот когда сядешь на моё место, тогда и поймёшь, что значит выбивать деньги для отделения у этих пиратов. Знаешь, сколько стоит один койко-день? А препараты? И госпитальная смертность как тянет вниз все показатели? Мне, и только мне отчитываться перед главным. А это и оборудование, и наша с тобой зарплата. Послушай, у нас ведь не хоспис, и ты сама видишь, что шансов у неё ноль. Раньше надо было собой заниматься, и не запускать так себя. Пойми, я не бог, и ты не апостол, и в рамках стандартов в данном случае всё сделано. Готовь к выписке.
Наутро я делала обход. Марина сидела у окна, и что-то писала в школьной тетрадке. Завидев меня, она сунула тетрадь в карман халата и проговорила:
- Спасибо Наталья Владимировна. Мне намного лучше. Может, я пойду уже домой?
- Не городи ерунды, мы ещё поборемся. Я вижу твоё улучшение, но дай мне ещё немного времени. Вот увидишь, я избавлю тебя от болезни. Оперировать тебя мы не будем, но есть лучевая терапия, химиотерапия, есть барокамера.
- Спасибо вам за всё.
Я понимала, что добилась лишь временного эффекта. Я подсадила её на наркотики и гормоны, но другого выхода не было. Да и прав был заведующий. Четвёртая стадия рака, когда весь организм поражён. Здесь лечить уже нечего. Я пересмотрела результаты обследования и распорядилась готовить документы на выписку.
Весь следующий день я простояла в операционной. Потом сидела допоздна и занималась рутинной писаниной. Сотрудники разошлись, и за окошком стемнело.
В ординаторскую неожиданно влетела постовая сестра.
- Наталья Владимировна, Владова умерла.
- Что?
- Я приготовила систему для инфузии, вошла в палату, а она не дышит. До этого спокойно спала. Во сне умерла!
Я бросилась по коридору и вбежала в палату. Марина лежала, скрестив на груди руки, и её восковое лицо выражало умиротворение. Женщина была мертва.
- Может, в реанимацию? - неуверенно спросила медсестра.
- Не надо, - бросила я, накрывая лицо ушедшей простынёй.
И тут из-под её подушки выпала зелёная школьная тетрадка. Понимая, что поступаю нехорошо, я подняла её и положила в папку. Вернувшись в ординаторскую, я долго сидела и смотрела на тетрадь, не решаясь открыть, но любопытство всё же взяло верх. Раз выкрала чужие мысли и боль, так будь добра, прими это и на себя. И я прочитала.
"Я умираю, но тебя рядом нет. Мне сказали, что ты звонил и интересовался моим состоянием. Но тебе ничего не сказали, потому что я не разрешила тебе говорить об этом. Тогда ты заявился. Ты сказал, что скучаешь по мне, и ждёшь-не дождёшься, когда же я, наконец, выздоровлю. И мы заживём, как и прежде. Но это была очередная ложь. От тебя несло перегаром и женскими духами. Наверное, ты неплохо повеселился. Для чего ты приходил? Чтобы удостовериться, что я уже умерла? А может, в тебе всё же проснулась совесть? Когда ты ушёл, я почувствовала облегчение".
"Я умираю, но тебя никогда рядом нет. Ко мне приходят друзья и товарищи по работе. Они подбадривают меня и приносят лекарства. Они ухаживают за мной и дежурят у моей постели. Только тебя среди них нет. Я давно поняла, что тебе не нужна. Но сказать мне такое в глаза у тебя не хватает смелости. Да ты всегда был трусом, но оказался и подлецом. Я видела, как ты украл те последние деньги, которые коллеги собрали мне на лечение. Что ж, они тебе оказались нужнее".
"Я умираю, и чувствую приближение конца. Кто-то из знакомых сказал мне, что видел тебя в каком-то кафе в окружении двух шалав. Ты с ними пил и лапал обеих по очереди. А ещё ты говорил, что меняешь одну сорокалетнюю на двух двадцатилетних. Наверное, ты прав. Я превратилась в немощную, больную и страшную старуху".
"Я чувствую страх, настоящий животный страх. Я не знаю, будет ли что-то там, за последней чертой, что отделяет живых от мёртвых. Или ничего. Я просто перестану существовать. Зачем я цепляюсь за жизнь, которая кроме мучений, ничего не приносит? Наверное, так устроен мир, чтобы мы страдали до конца. Не у каждого хватит смелости наложить на себя руки. У меня точно не хватит. В последнее время ко мне по ночам приходит мой пушистый кот Рыжик, которого два года назад переехала машина, и он умирал у меня на руках. Как я хотела тогда его спасти! По каким клиникам только не возила. Но он умер, и я похоронила его в конце огорода под плакучей ивой".
"Я всё время смотрю в окно. Там, снаружи, жизнь идёт своим чередом, и когда меня не станет, ничего не изменится. Всё так же будет всходить солнце, будет идти дождь, и будет снег. Будет лето, и будет зима. Но уже без меня. Я знаю, что шансов у меня уже нет. Я доверилась всяким травникам, колдунам, парамедикам, которые клялись поставить меня на ноги за каких-нибудь пару месяцев, я отдавала им все свои деньги, и упустила драгоценное время. Теперь мной занимается эта добрая и отзывчивая девочка, эта Наташа. Мне нечем её отблагодарить. Господи, если ты есть, услышь, и дай ей здоровья и счастья, и чтобы у неё на пути не попадались такие ублюдки, как ты..."
Я заканчивала чтение и щедро размазывала тушь со слезами по всему лицу. Ну и пусть. Всё равно никто не видит. Начинался рассвет. Я перелистнула ещё одну страничку своей жизни, и кое-что поняла. Я стояла у окна и смотрела, как по живописному больничному дворику санитары катили неспешно каталку с укрытым телом в сторону здания морга. А душа её осталась на страницах тетради, лежавшей на моём рабочем столе. Я сохраню эти страницы. Я пронесу их чрез всю свою жизнь. Я знаю, что доктора нынче чёрствые, алчные и заносчивые. Но такими их сделала весьма далёкая от совершенства система. Я не хочу и не буду такой, как они. Пусть я проста и наивна, пусть. Пусть к жизни не приспособлена. Пусть нет доброты в этом мире. Но я всегда буду помнить девиз древнего врачевателя. "Aliis inserviendo consumor". Светя другим - сгораю сам!
Автор: Алексей
Следующая публикация
Комментарии 26