Предыдущая публикация
«Под каблуком советской красавицы».
Как простая рязанская девушка стала первой леди Монголии.
«Ты, Настя, слишком дорого обходишься советскому народу». Эти слова были сказаны первой леди Монголии Анастасии Ивановне Цеденбал, когда она добилась от Леонида Брежнева очередного подарка: два построенных в Улан-Баторе дворца были объявлены даром советского народа.
«Леонид Ильич прилетел в Монголию в ноябре 1974 года после встречи с президентом США Фордом в Владивостоке, - вспоминала Анастасия Цеденбал. - Он был очень галантным мужчиной. Зная, что я из Рязани, каждый раз при встрече читал мне стихи Есенина и проявлял другие знаки внимания. Как было не воспользоваться этим? И вот я принимаю гостей. Под предлогом показать Брежневу его апартаменты, пригласила подняться на второй этаж. Мы сели за столик, и я с присущей мне горячностью начала убеждать Леонида Ильича, что это был бы прекрасный жест с советской стороны - объявить оба дворца советскими подарками монгольской молодежи. «Никто другой не мог бы оставить о себе такую добрую память!» - говорила я. «Ну, ты слишком много хочешь, - засмеялся Брежнев. - А где у вас телефон?» Леонид Ильич сразу стал звонить в Москву Суслову и, видимо, получил его согласие. Час спустя на заседании Политбюро ЦК МНРП, хитро улыбаясь, Брежнев похлопывал себя по карману: «А у меня тут для вас кое-что есть!» Через несколько минут он объявил об очередном советском даре монгольскому народу - Дворца бракосочетаний и Дворца юных техников. Монгольское правительство ликовало! А кто-то из окружения Брежнева сказал мне полушутя: «Ты, Настя, дороговато обходишься советскому народу...»
Анастасия Филатова познакомилась с будущим мужем, генеральным секретарем Монголии, совершенно случайно. По крайней мере, ей так казалось. На самом деле кандидатура Филатовой на роль жены Юмжагийна Цеденбала была утверждена «сверху». Никто из руководителей страны не мог даже представить, что через несколько лет Анастасия Ивановна возьмет всю власть в Монголии в свои руки и, став первой леди, изменит жизнь целой страны.
Анастасия Филатова была родом из небольшого городка Рязанской области. К 1947 году она жила в Москве и работала секретарем комсомольской организации при Министерстве торговли. В свободное время девушка навещала своих столичных родственников, которые занимали одну из комнат в обычной коммунальной квартире. А соседом был Николай Важнов, чрезвычайный и полномочный посланник СССР в Монголии.
Сын Важнова вспоминал, что однажды генсек Монгольской Народно-Революционной Партии, Юмжагийн Цеденбал, бывавший у его отца, сообщил о своей симпатии к Анастасии. Николай Петрович рассказал об этом представителям руководства страны, которые одобрили кандидатуру Филатовой и велели Важнову сделать всё возможное, чтобы Анастасия и Юмжагийн вступили в официальный брак. Вскоре Важнов пригласит Анастасию на День рождения сына, где будет и молодой генсек Монголии. Их усадят рядом, и после тостов маленький именинник предложит загадать желание, указывая на Цеденбала и Настю: «Целуйтесь!»... Вечером Цеденбал проводит девушку до дома, будет вежлив и немногословен, у подъезда прочитает пушкинское «Я помню чудное мгновенье» и пригласит на свидание...
Тридцатилетний Юмжагийн Цеденбал, мягкий и деликатный человек, давно хотел жениться на русской девушке. Он учился в СССР, читал русские книги и восхищался русской культурой, но высокопоставленные советские чиновники не хотели выдавать своих дочерей за монгола. Те девушки, с которыми у Юмжагийна были романы, не подходили - против них возражали советники, прикрепленные к монгольским руководителям. Жена второго человека страны должна была быть из простой семьи, но политически грамотной и уметь держаться на посольских приёмах. Анастасия Филатова соответствовала всем критериям. Так Николай Важнов выполнил данное ему задание - вскоре Цеденбал вернулся в Улан-Батор с русской женой.
Однако жители Монголии встретили «первую леди» совсем не ласково. Тогда Анастасия Ивановна, вероятно, не подозревала, что подобное отношение к ней сохранится на долгие годы. Как пишет журналист Леонид Шинкарёв, автор книги «Цеденбал и Филатова. Любовь. Власть. Трагедия», даже будучи беременной, Филатова продолжала страдать от нападок со стороны видных монгольских политиков. Однажды во время застолья в их доме гости начали обвинять жену Цеденбала в том, что её специально прислал в республику Советский Союз для слежки за местными государственными деятелями. Кроме того, как-то раз один из товарищей Цеденбала сказал Филатовой прямо в лицо, что она пользуется мягкотелостью своего мужа.
И первое, и второе было абсолютно правдой. Их брак действительно был спланирован и организован руководством СССР. Да и генсек Монголии оказался слабохарактерным. Он по-настоящему любил Анастасию и буквально носил её на руках. Тем более, что Филатова родила ему двоих сыновей: Владислава и Зорига. Однако главной причиной того, что Анастасии Ивановне вскоре пришлось брать на себя управление страной, стали совсем другие слабости Цеденбала.
Тем не менее, стоит отметить, что Анастасия Филатова всегда активно участвовала в жизни Монгольской Республики. В те годы Монголия шла к социализму, и в этом ей помогал Советский Союз, в частности Леонид Брежнев, который симпатизировал Цеденбалу. Именно у Брежнева Анастасия Ивановна регулярно «выпрашивала» деньги. Благодаря этим средствам и настойчивости Филатовой в Монголии появились Дворцы пионеров и юных техников, станции натуралистов, пионерские лагеря, бассейны и даже Детский фонд. Супруга Цеденбала оказалась настолько напористой, что окружение Брежнева уже не стеснялось говорить ей в лицо, что пора бы поумерить пыл.
Сам монгольский генсек не обладал такой стойкостью, как его жена. Это обстоятельство сыграло роковую роль в жизни Цеденбала. Многие партийные лидеры СССР не отказывались от рюмочки-другой после работы. Цеденбал старался не отставать и вскоре не мог прожить без спиртного ни дня. Поэтому управление страной взяла в свои руки Анастасия Филатова — благо, она была в курсе почти всех дел мужа.
Натура её была взрывной и энергичной, с непредсказуемой реакцией, и с годами она создала себе в Улан-Баторе репутацию доверенного лица Москвы. Много раз чиновники пытались разлучить Цеденбала с женой, считая, что она использует власть мужа в своих интересах. Когда Цеденбал и Анастасия приехали из Улан-Батора в Москву уже как супруги, им принесли анонимное сообщение, в котором кто-то обвинял Анастасию в изменах. Слабохарактерный Цеденбал был склонен в это поверить, и между ними произошел скандал. Но Анастасии удалось убедить мужа, что анонимка - лишь провокация недоброжелателей. В советском посольстве тоже знали об этом — в докладах в ЦК, где собирался компромат на жену Цеденбала, сообщения об изменах не проходили.
Никто не подозревал о том, какие неприятные сцены иногда происходили в их доме. Как-то к ним пришли друзья и коллеги Цеденбала, среди них был и министр общественной безопасности. Долго сидели, выпивали - так, что хозяину дома пришлось практически нести в кровать. На следующий день, в отсутствие Цеденбала, Анастасия Ивановна созвала высшее руководство страны и устроила разнос. «Анастасия Ивановна стала нас ругать, - вспоминал потом министр Цэдэв, - мол, мы специально спаиваем Цеденбала. Политбюро устранилось, не вмешиваясь в эти вопросы. А она повернулась ко мне: «Не ты ли, Цэдэв, хочешь его споить, выставить пьяницей, чтобы потом занять его место?!.» И обвела всех своим тяжёлым взглядом: «Вы же ни в какое сравнение не идёте с Цеденбалом! Он большой человек - а вы что?» Мы молчали.
В молодости Юмжагийн вообще не пил алкоголь. Но потом, по мере того как он занимал высокие должности, отказываться от алкоголя стало всё сложнее: военные и политические советники из СССР много пили, и он не хотел ударить в грязь лицом. Случалось, что он сидел за одним столом со Сталиным и Берией, и однажды Берия устроил ему проверку: налил коньяк не в рюмку, а в огромный фужер. Цеденбал с честью прошёл испытание: выпил за здоровье Иосифа Виссарионовича, не упал — и заслужил уважение советских вождей.
Уже живя в Улан-Баторе, Настя заметила, что муж часто возвращается с работы пьяным, спиртное ему приносят подчинённые, и начала наводить порядок. Она обыскивала тех, кто приходил к ним домой, осматривала портфели, несколько раз в неделю наведывала Цеденбала на службе. Пьянство было бичом монгольской номенклатуры: от этого страдал даже всесильный маршал Чойбалсан — такой судьбы для своего мужа Настя не желала. И делала всё, что было в её силах.
С тех пор она стала практически неотлучна от Цеденбала. Как говорили, вторая половина XX века в Монголии прошла «под каблуком советской красавицы». У неё были свои люди и в госучреждениях, и в Министерстве общественной безопасности, она знала всё, что происходит в стране, и пресекала малейшую угрозу Цеденбалу. Кроме того, Анастасия Ивановна активно занималась общественной деятельностью. Она создала и возглавила Детский фонд, первый национальный институт такого рода в Азии. Она много заботилась о монгольских детях так же, как и о своих собственных, и всего, что она для них сделала, не перечесть. Оплачиваемые четырёхлетние отпуска для матерей, ясли, детские сады, пионерские лагеря, дома юных техников... В прежние годы в Монголии была высокая детская смертность, но Анастасия Цеденбал всё изменила. Кроме того, строились заводы и больницы, появлялась работа, росли зарплаты — за время, что её муж был у власти, население страны выросло в три раза.
Её Детский фонд стал одним из главных учреждений страны, и Анастасия Ивановна беспощадно расправлялась с чиновниками, которые экономили на подрастающем поколении. Цеденбал могла всё, её боялись, и Монголия на некоторое время стала страной, живущей ради детей. При встречах с Леонидом Брежневым она выпрашивала у него деньги на строительство новых объектов; тот морщился, хитро улыбался, но никогда не отказывал.
В советском посольстве знали, что к середине 1980-х годов привычка монгольского лидера к спиртному перешла в хронический алкоголизм, что он мог работать не более двух часов в день, и по утрам жена прятала по его карманам записки с перечнем дел и конспектами того, что нужно говорить. У него отказывала память, и с каждым месяцем Цеденбал слабел - в посольстве росла тревога: одновременно с множащимися недугами Цеденбала креп и рос культ личности его супруги. Она стала одной из ключевых фигур государства, возможно, даже в первую пятёрку. Так продолжалось восемь лет — все эти годы в ЦК КПСС разрабатывались планы отстранения Цеденбала, но Брежнев к нему благоволил и делу не давали хода. Всё изменилось после того, как гроб с телом советского генсека пронесли по Красной площади.
В 1984 году супруги собрались в Крым на отдых. Но кремлёвские врачи порекомендовали Цеденбалу лечь в больницу на обследование. Оно затянулось, и наконец был вынесен вердикт: к значительным умственным и душевным усилиям лидер Монголии больше не способен. В то время он действительно смутно понимал, что с ним происходит, забывал, о чём говорил полчаса назад, однако Анастасии Ивановне казалось, что дело в уколах, которые ему делали в кремлёвской больнице. Цеденбал был готов принять свою судьбу, но она отчаянно боролась, пыталась дозвониться до тех людей в политбюро, кого считала друзьями семьи. Председатель КГБ Чебриков разговаривал с ней по нескольку раз на день, но ничего не менялось, и Анастасия Ивановна сдалась. Цеденбал попросил об отставке. А вскоре вместе с женой и детьми он отправился жить в Москву.
В начале 1990-х годов Юмжагийна Цеденбала лишили маршальского звания и всех высоких наград. Анастасия Ивановна, которой пришлось возвращать сотрудникам монгольского посольства в Москве награды мужа, оставалась опорой для своих мужчин. Её изобретательный ум по-прежнему был направлен к одной цели: оградить мужа от неприятной информации. «Я прятала от него газеты, отбирала почту, следила, чтобы никто из приходящих в дом не касался этого. Он ничего не знал, иначе была бы глубокая травма».
Цеденбал не знал и о том, что из Улан-Батора приезжали сотрудники монгольской прокуратуры, вызывали Анастасию Ивановну в посольство для бесед и выясняли некоторые моменты: например, как строилась подмосковная дача, которой у них уже давно не было, и почему Детский фонд тратил на подарки больше средств, чем полагалось по инструкциям... По словам Анастасии Ивановны, прокуроры приезжали, чтобы подобраться к Цеденбалу и изучить возможности его транспортировки на Родину для суда. Не исключено, что в кипящих политических страстях Улан-Батора начала 1990-х годов Цеденбала ожидала судьба Чаушеску.
Бывшего генерального секретаря Монголии хотели вернуть домой и судить, но к тому времени он жил в своём собственном мире, забывая то, что произошло минуту назад, и новые власти оставили его в покое. Он умер в 1991 году, и его, к немалому удивлению жены, похоронили в Монголии с воинскими почестями, как генерала армии.
Анастасия Цеденбал прожила более долгую жизнь, чем её супруг. Но остаток её дней оказался безрадостным — старший сын погиб, а сама Анастасия Ивановна жила бедно и нередко продавала свои вещи, чтобы свести концы с концами. А в 2001 году её не стало. Русская жена монгольского генсека была похоронена на Ваганьковском кладбище - Анастасия Ивановна сама так завещала. Даже будучи «первой леди» Монголии, она всегда тосковала по Родине.
Следующая публикация
Комментарии 104
Цеденбал - говно.