Предыдущая публикация
Ненарисованное порой не менее важно, чем то, что изображено на картине.
Упрощать, умалчивать, отсекать лишнее, давать слово белому листу... Где предел у этого искусства? И есть ли он, этот предел?
Иногда картина – это холст, покрытый черным, а иногда – лист, оставленный белым. Плюс пара чёрточек и линий.
Таким было творчество советского графика Дмитрия Борисовича Лиона (1925 – 1993). Поле эксперимента, поле белого, по которому выверенными ударами скользит черная линия, превращаясь то в текст, то в чей-то профиль, то в эффектное пятно.
Сын и внук адвокатов, Дмитрий с детства выбирает рисование. До войны учился в Москве в художественной школе и на графическом факультете МАРХИ. Затем была война, эвакуация, в 1943 отправка на фронт, ранение. Лишь в 1953 Дмитрий возвращается к учёбе – поступает в Московский полиграфический институт. Уже в 1959 году он получает первую премию Международной выставки искусства книги в Лейпциге.
Дальнейший путь художника далеко не всегда был полон признания: его иллюстрации слишком самодостаточны, ассоциативны, мало соответствуют текстам, не всегда устраивают заказчика. Иногда это как будто не картины, а намёки, шарады.
Но интересно их разгадывать, согласны?
Следующая публикация
Нет комментариев